Барсук, когда это писал, начал сомневаться в своей несострадательности 

Очень любила этот мультик, когда была маленькая. Он немного грустный, правда, но заканчивается всё хорошо 

Да, домовые - они такие!

К счастью, у Мироздания и Анны Викторовны был другой план. 

  Да-да!

Сметану ему давали за вредность!   

Часть шестая. Шапки оземь

В Саввин день, лишь только рассвело, к Сеньке в каморку влетел домовёнок Антипка: шапчонка набекрень, армяк нараспашку, глазищи шальные.
— Прибили! — закричал. — Прямо насмерть!
— Кого опять? — Сенька выронил перочинный ножик — щепу строгал на растопку.
— Паука! Прямо по темечку! — Антипка шлёпнулся на низенькую скамейку, перевёл дух и уже внятно сообщил: — Нынче, ещё затемно, Паук в сад пошёл, там его и прибили. Подкрался кто-то сзади с камушком — тюк! — и нет Паука. И ещё не знают, кто это сделал.
Хоть и был Паук зол и опасен, но домовых его гибель не радовала. Когда один душегуб другого подло убивает, добрые люди пострадать могут.
— Небось, перстни и цепь золотую сняли? — спросил Сенька.
— Не! — Антипка решительно мотнул головой. — Всё при нём осталось: и золото, и пистоли заряженные, и ящик для пистолей. А ящик-то с самоцветами на крышке.
— Пистоли заряженные при нём были? — Семён нахмурился. — Стало быть, не на прогулку пошёл? На поединок?
— Ага! — Антипка кивнул. — Наши сказывают: Паук накануне Воину Огня письмо писал, на бой его вызывал. Осенний-то поединок незавершённый. Только Воин наш не получал от Паука письма ни вчера, ни сегодня. И куда оно делось?
— Ох…  — Сёма придвинулся ближе к Антипу и проговорил, тихо и встревоженно: — Тут и кикиморе понятно, что Паука тот прибил, кто письмо должен был передать и не передал. Только бы теперь дурак какой или подлец не начал на Воина Огня напраслину возводить.
— Дураки и подлецы могут. Это у них запросто. В управе полицейской теперь Бравый Вояка голоса почти не имеет, всем Аспид заправляет со своим Держимордой. По их приказу Премудрого Лекаря давеча в темницу бросили.
— Как?! — ужаснулся Сенька. — Да за что же? Наш Лекарь и мухи не обидит!
— За то, что Дочь Островитянина прятал.
— Она от Паука пряталась, — мрачно заметил Сенька. — Девица эта — сирота. Разве теперь сироте помочь — преступление?
— Аспид твердит, что девица эта — лазутчица вражеская, а Лекарь — её сообщник.
— Это Аспид с Держимордой — лазутчики вражеские! — гневно выкрикнул Семён. — Паука и Чёрной Ведьмы сообщники! И весь волшебный народ об этом знает!
— Мы-то знаем, — проворчал Антипка. — А людям как об этом сообщить?  Ягуся запретила вмешиваться, а то ещё чего напортим ненароком.
Друг-товарищ был прав: на днях Баба Яга строго-настрого велела домовым заниматься только своими домовецкими делами, а сверх того никуда не лезть без её разрешения. По её словам, пока всё шло по предначертанному. И это «пока» не давало домовятам покоя. Предначертание предначертанием, а свободный выбор человеческий никто не отменял. А если вот-вот чья-то злая воля всё переиначит? Или сейчас, в сей миг, уже переиначила? Вдруг не исполнится ни сегодня, ни завтра пророчество о Воине Огня и Деве Солнца? Вдруг отодвинется свершение Таинства на долгие годы?
А Сенька с Антипкой, два молодых домовых, сидят здесь и разговоры разговаривают, а могли бы исправлять то, что люди наворотили. Эх… И ослушаться Ягусю нельзя: вдруг и впрямь только напортишь? Баба Яга — главнокомандующая, ей виднее. У неё и котёл волшебный есть.
Сенька вздохнул, поднял выпавший ножичек и вернулся к своему занятию — принялся щепу строгать. На дворе мороз, печку нужно часто топить.
Воин Огня и Воин Верное Сердце ни к обеду в трактир не пришли, ни на ужин вечером. Антипка просидел у Сеньки до сумерек, промаялся и ушёл восвояси. А на следующий день прибежал с новостями совсем скверными: Воин Огня взят под стражу, а Деву Солнца похитил Лютый Зверь и держит её в логове Алхимика…

(Продолжение следует)

Отредактировано Jelizawieta (11.02.2024 07:37)

Часть седьмая. Шапочный разбор

Примечание: Если принять хронологию РЗВ (а автор только её и принимает), Штольман был арестован, сбежал из-под стражи, успел спасти Анну и пристрелил Магистра 19-ого декабря, по старому стилю. А в этот день Православная Церковь вспоминает преподобного Илью Муромского. Того самого, былинного!

Антипка принёс неутешительные новости и убежал куда-то по поручению Бабы Яги. А у Сёмы всё из рук валилось: ложки ронял, хозяйскую чашку разбил и чуть кринку с молоком не перевернул. А когда он, погружённый в тревожные думы, собрался золу из совка в квашню высыпать, кот Филимон не выдержал, вытолкал невеликого начальника вон из кухни и велел идти прогуляться, а ещё лучше — в церкву. В другое время Сенька бы возмутился такому самоуправству и бесцеремонности, однако, понимая, что нынче он — работничек аховый, без лишних разговоров нахлобучил треух, натянул тулупчик, вышел прочь и поплёлся вдоль улицы, туда, где над заснеженными крышами домов высились золочёные купола.
Литургия уже закончилась, прихожане разошлись по своим делам. Только старик-пономарь собирал огарки с подсвечников, да настоятель, Твердый Лоб,  читал что-то из Малого Требника пред светлым образом преподобного Ильи Муромца.
Сенька, мягко говоря, недолюбливал настоятеля храма. Было за что: поп этот до тяжёлой тоски и мыслей отчаянных Деву Солнца довёл. Семейство её и без того особой набожностью не отличалось, а теперь Дева и вовсе дорогу в церковь позабыть может. А из-за кого? Из-за Твердого Лба! Как можно было невинную девушку, в младенчестве крещёную и миропомазанную, Святым Дарам причащавшуюся, в тёмном ведовстве обвинить, с чернокнижниками и зловредными колдуньями сравнять? И ведь не спросил её ни о чём. Бабских сплетен наслушался и обвинил как заклеймил. Или ты, духовный сан принявший, отвергаешь святых общение? А ежели не отвергаешь, почему не веришь, что невинноубиенные и новопреставленные могут к деве, чистой сердцем, обращаться, просить её, чтоб живым помогла? А если считаешь, что это силы адские уловить пытаются девицу, так поговори с ней, выясни, разберись, путь к свету укажи! Может, и сам что-то для себя откроешь.
Конечно, не всё правильно Дева Солнца делает, порой по краю ходит. Уж домовые-то об этом знают и оберегают её, как могут. А кто научил Деву с даром управляться? Кто растолковал, наставил? А никто! Некому. Дядюшка родной книжку дал неудобоваримую, где неизвестное на предполагаемом неведомым погоняет. И всё! А батюшка Твёрдый Лоб что? Священник или прокурор? Или роль Судии живых и мёртвых на себя примеряет? Кто дал ему право добрых людей к проклятым причислять? Ему навстречу душа неискушённая идёт, а он ей вместо наставления  приговор объявляет, вместо утешения муками адовыми грозит.
У домовёнка снова слёзы на глаза навернулись. Почему столько несправедливости, холода, чёрствости в человеческом мире?
«Илюшенька, — сказал Семён, обращаясь мысленно к Илье Муромцу, — вразуми ты обличителя этого недоученного. Ведь сколько бед натворить может своими гневными отповедями! И Деву Солнца укрепи и утешь, пусть горит в её сердце Свет Неугасимый, да не овладеют ею тоска и  отчаяние. Пошли ей скорое избавление от Зверя Лютого. Воина Огня, потомка твоего, пошли к ней во всеоружии».
Преподобный Илья с образа смотрел внимательно. Сенька подумал и решил более подробно доложить богатырю обстановку:
— Воин Огня в темнице! Надо его вызволить сначала. Вот прямо сейчас надо уже вызволять! Каждая минута на счету! Пусть его Воин Верное Сердце освободит, пожалуйста! Ведь не может такого быть быть, чтоб поверил молодой Воин наговорам на старшего друга, наставника своего. И Премудрого Лекаря надо тоже освободить! А Аспида, Держиморду и Чёрную Ведьму можно и потом покарать. Вот… Главное, чтобы Воин Огня успел Деву Солнца спасти. Поможешь? Ведь поможешь, правда?
Насчёт помощи Семён на всякий случай уточнил, а в отзывчивости Ильи Муромца он не сомневался ни капельки. Другое дело, что в намерениях Сил Небесных домовёнок не всегда мог разобраться, и порой ему казалось, что вовсе необязательно подвергать Деву Солнца и Воина Огня стольким опасностям и ставить на их пути столько преград. Может, Муромец как-нибудь договорится со своими, чтоб несколько лишних препятствий и парочку злодеев загодя убрали? 
Домой Сенька вернулся, когда серое зимнее небо становилось по-вечернему синим. Проскользнув в кладовку, где хозяин хранил верхнюю одежду, домовёнок не поверил своим глазам: на табуретке лежал блестящий богатырский шлем! Сёма помотал головой — видение рассеялось. Вовсе не шлем лежал перед ним, и не блестящий, а обыкновенный чёрный картуз. Домовой потрогал его, пощупал, даже немного помял. Картуз как картуз, недавно пошитый, сегодня купленный, без единой мысли. Зачем хозяину, который предпочитает ямщицкие шапки, картуз? А пусть его!
Домовёнок залез на табуретку и уселся рядом с новом головным убором. И где сейчас подружка-шляпа? И где сам Воин Огня? Тут Сеньку кольнула тревожная мысль, не откуда-то извне, а его собственная: как же Воин Огня отыщет логово Алхимика? В Михайловской усадьбе он бывал, и не раз, но как он найдёт бункер, в котором англичанин ядовитый дым творил? Домовые-то знают, и Сенька знал — бегали они с Антипкой смотреть на этот бункер. А Воина кто направит? Ведь там, в том жутком логове, никто из домовых не живёт. Может, Баба Яга разрешит показать дорогу? Конечно, разрешит. Не может не разрешить. Или даже сама кого проводником назначит. Вот Семёна могла бы послать, уж он бы с этим заданием точно справился!
Сенька зажмурился, представил Михайловскую усадьбу и шёпотом, медленно, не упуская подробностей, объяснил самому себе, как отыскать вход в бункер. Потом пересказал заново, отчётливей и быстрей. Потом ещё раз то же самое, но уже громко и уверенно.
И вдруг картуз, совершенно новый картуз, слово в слово повторил за Сенькой, как найти логово, где Дева в плену у Зверя томится. Прийти в себя от удивления Семён не успел: дверь в кладовку резко распахнулась, хозяин сдёрнул с крючка какой-то плащ и схватил картуз, едва не опрокинув домовёнка на пол.
— Как? Куда? — крикнул Сенька, но человек его не услышал. — Нельзя забирать этот картуз! Его надо Воину отдать!
  Совершенно забыв о чарах невидимости, домовой бросился следом за хозяином… и чуть не столкнулся с самим Воином Огня. Не помня себя от радости, Сёма увидел, как трактирщик взял у Воина трость и котелок, а взамен отдал картуз и плащ. Картузик, милый, не подведи!
Прильнув к окну, Сенька смотрел во след герою. Тот, со спины почти неузнаваемый, уходил в сторону Столярной. И на миг домовёнку привиделось, что на голове у Воина не картуз вовсе, а настоящий богатырский шлем…

(Эпилог в этой же теме, ниже)

Отредактировано Jelizawieta (09.03.2024 14:38)

Часть восьмая, заключительная. Шляпа с секретом

В каморке, на той самой табуретке, где ещё недавно лежал картуз, расположилась шляпа. Сенька понимал, что это ненадолго: кто-нибудь из филёров, Жук или Франт, вскоре придёт и заберёт и котелок, и трость. Оставлять эти вещи здесь — подвергать опасности трактирщика. Раз Воин не хотел быть узнанным, значит, не по-хорошему отпустили его, а сам он ушёл. Вот-вот Аспид с  Держимордой прикажут городовым по городу рыскать. Наверняка и здесь, в трактире, всё обыщут и хозяина допрашивать станут. Хорошо, что только собака Белянка и кот Филимон видели, как Воин в трактир со двора входил, уж они-то не выдадут.
Удивительно, но Сенька совершенно успокоился и пребывал в уверенности, что всё самое плохое осталось позади, что теперь, когда Воин Огня вырвался на свободу, он обязательно спасёт Деву Солнца. И пусть впереди их подстерегают невзгоды, опасности, вражеские козни, Воин и Дева выстоят, преодолеют, победят.
Семён сидел, притулившись к шляпе. Похоже, он с ней надолго расстаётся: когда ещё Воин Огня зайдёт в трактир, что на углу Амбарной улицы? В том, что Воин вскоре вынужден будет покинуть Затонск, Сенька не сомневался. Хорошо бы, конечно, Воину и Деве, как только они Зверя Лютого победят, прямиком из Михайловской усадьбы направиться в церковь Николы-на-росстанях, чтоб Рыжий Батюшка их там обвенчал. А потом лучше без промедленья мчаться за тридевять земель. Конечно, с теми деньгами, что у Воина за пазухой, далеко не умчишься. А Баба Яга с домовыми на что? И Батюшку Рыжего надоумили бы, как им помочь, уж весточку родителям Девы Солнца он бы точно передал.
Жаль, что мысли, которые домовые считают самыми умными, в человеческую голову приходят в последнюю очередь, а то и вовсе мимо пролетают. Воин точно не подумает сейчас Затонск оставить. Всё из-за папки Алхимика проклятущей! Надо было Воину сразу в печь её бросить, как только у Ведьмы отнял. А самому Алхимику теперь лишь на посмертном суде ангелы-заступники помогут. Так что Воину Огня в Затонске всего-то дел и осталось — на Деве жениться. И почему он с этого наиважнейшего дела не начал? Как-то у людей всё шиворот на выворот.
Сеньке очень хотелось сказать котелку напоследок что-нибудь значимое, такое, что Воин услышит и навсегда запомнит. Наверное, неделю назад домовёнок скакал бы от радости, обнаружив  в себе способность не только считывать человеческие мысли, но и передавать свои через шапки и шляпы. Теперь же представлялось гораздо более важным понять, что и как говорить, чтобы это не оставалось пустым звуком.
Котелок, против обыкновения, первым нарушил молчание:
— Какой же я идиот! Столько времени провести рядом с вами…
Сёма легонько отпрянул от шляпы. Он прекрасно знал, где и когда были произнесены Воином эти очень правильные слова: домовые, ставшие очевидцами  событий на Разъезжей, поведали о них собратьям в мельчайших подробностях. Однако нынешнее настроение котелка домовёнку не понравилось. Не время сейчас предаваться самобичеванию!
— Ты не идиот, — решительно возразил Семён. — А твой хозяин — самый лучший. Он Деву спас!
Котелок вздохнул:
— Неприятности ходят за Анной Викторовной по пятам.
И тут Сеньку осенило: он постоянно пытался толковать со шляпой о любви, женитьбе, семейном счастье, а нужно было зайти с другой стороны!
— Анну Викторовну надо защищать от опасностей. Кто её защитит?
— Я! — громко провозгласил котелок.
— Ты! Разумеется, ты! — обрадованный Сенька метнулся в уголок, где хранил огрызок карандаша, клочки бумаги для записок родственникам и прочие нужные вещички. Найдя всё необходимое, вернулся к шляпе и принялся её увещевать: — Ты только не брыкайся! Сейчас чуток, на пол мизинчика, подкладку распорю и записку туда вложу. А потом зашью, никто и не заметит. Я умею! 
Старательно выводя буквы, как матушка учила, Сенька написал: «Ты — Её Защитник!» Немного подумав, добавил: «Во веки веков! Аминь».

Вместо эпилога. Покачивая пёрышком на шляпке

На одной из заброшенных аллей городского парка, присев на самый краешек покосившейся лавочки, безутешно плакала молодая девушка. Сенька видел эту барышню не впервые и знал, что доля у неё незавидная и причин для слёз предостаточно. Движимый состраданием, домовёнок приблизился к ней и почувствовал: не о судьбе своей она сокрушается и не потому скорбит, что здоровье и красоту губит в непотребном доме. Семён так остро ощущал её горе, что ему даже стало трудно дышать. Но ведь те, кого она оплакивала, жили и здравствовали!
Надо было срочно что-то предпринять. Вскарабкавшись на спинку лавчонки, домовёнок уцепился за нависшую ветку старого клёна, чтобы не задеть ненароком девушку, и тихо прошептал в самую шляпку:
— Они оба живы. У них всё будет хорошо. И однажды они вернутся в Затонск.
Кажется, девушка его услышала. Значит, нужно передать ей ещё кое-что:
— Ты только от Скаредной Жабы уходи. Нельзя тебе там быть.
На следующий день Сеньку вызвала к себе Баба Яга и объявила:
— На повышение идёшь, Симеон Нафанаилович! Назначаешься личным домовым Лизаветы Тихоновны. Будем её из непотребного дома вызволять…

Отредактировано Jelizawieta (03.03.2024 16:21)

Круэлла, спасибо 
Сказки ещё будут, но в ближайшее время барсуку надо все усилия направить на долгоиграющую нетленку о Троих в другом Затонске.  Баба Яга велела срочно накормить Платоныча ужином

Нашла! Художник Светлана Дмитриева. У неё целая серия портретов домовых с котами. И с мышем Цезарем тоже есть