Глава третья

Иногда какие-то важные события в жизни случаются сразу. Раз – и ничего уже не изменить. Но куда чаще нечто важное подкрадывается к человеку незаметно…
Сказку про Густава Храброго и Тильду Златоволосую Тереза вспомнила днем. Она занималась уборкой в туалетной комнате мадемуазель Онорины, когда к парадному крыльцу подъехали еще две кареты.
Тереза бросила совок и легкой пташкой вспорхнула на подоконник.
Из соседнего окна тотчас выглянула белокурая головка Николь - камеристки мадемуазель Онорины.
- Кто это, Николь?
Николь наморщила хорошенький лоб.
- Вот этот, седой, в черной парче с золотой нитью? Это господин принц д`Аренберг, дядя госпожи графини. Рядом, в темно-сером, его старший сын. Дама – госпожа принцесса д`Аренберг.
Принцы, принцессы…
Настоящие – не сказочные. Совсем рядом. Можно поозорничать и окликнуть. Какие красивые наряды! Особенно вон у того господина… у него прическа почти как у молодого графа – тоже локоны до плеч. Плащ небрежно накинут на одно плечо. Да какой плащ в такой чудесный летний день? Уже сейчас жарко, а что будет к обеду!..
- А это кто? – Тереза указала на господина с длинными волосами.
Николь почему-то хихикнула.
- Это господин маркиз де Нель.
- Это так смешно? – строго одернула ее Тереза. Девушка считала совершенно необходимым правилом соблюдать по отношению к господам предельную почтительность. Когда старые слуги обсуждают в лакейской своих хозяев, это нормально. Но когда молодые, вроде нее и Николь, начинают проявлять неуважение…
- Нет, - румяное личико Николь стало пунцовым от смущения. – Просто… ты не знаешь. Это же господин де Нель, главный сокольничий! Если он приехал, будет охота! Соколиная охота! Это красиво, я могу смотреть на это не отрываясь!
- Может быть, тебе нравится сам господин маркиз, а не соколиная охота?
Николь прикусила губку и торопливо закрыла окно.
Тереза тоже спрыгнула вниз и принялась за уборку с удвоенной энергией.
Итак, будет охота и, стало быть, приедут новые гости. Хозяевам – забава, слугам – очередные хлопоты. А Тереза никак не могла найти время для того, чтобы все же перешить то самое платье. Это во что бы то ни стало требовалось сделать до воскресного утра. В воскресенье, говорят, приедет из Парижа какой-то знаменитый священник, и будет служба. Не в часовне при замке - в большом храме. Священника пригласил господин граф.
Пропустить подобное событие Тереза никак не могла. Девичье кокетство, которым она обладала, требовало предстать перед обществом в подобающем ее нынешнему положению виде. Она горничная из приличного дома, ее хозяева – парижская знать. Да и она сама, если подумать…
Нет, думать об этом Тереза не хотела! Во всяком случае, в тот момент, когда она спускалась по лестнице для лакеев во двор, едва удерживая в руке тяжелое ведро с грязной водой, ее мысли были заняты только насущными проблемами. Например, не расплескать воду – платья на замену не найдется, она с утра уже была неаккуратной и поскользнулась на ровном месте. Должно быть, в башмак попал камушек…
Матушка всегда говорила ей: «Не думай – не приманится».
Скрипучая ступенька точно подтолкнула девушку вперед. Тереза неловко взмахнула свободной рукой, пытаясь удержать равновесие – не тут-то было! Ведро полетело вперед со страшным грохотом, заливая лестницу потоком мутной воды. Тереза вскрикнула от испуга и еще успела понять, что через пару секунд будет лететь по ступенькам следом за ведром и неминуемо свернет себе шею… успела мысленно крикнуть «Господи Боже!»… и тут неведомая сила подхватила ее – и аккуратно поставила на ступеньку.
- Малютка, нужно же быть осторожней! Совсем нехорошо, если такая хорошенькая головка окажется разбитой до крови!
Тереза некоторое время даже не могла понять, о чем ей говорят. Ее колотило от запоздалого ужаса. А чей-то голос продолжал ласково успокаивать ее, и сильные руки придерживали за талию, поправляли чепец на голове… В ушах шумело, перед глазами мельтешили ослепительно яркие цветные пятна…
Она до того не владела собой, что совершенно не оказала сопротивления, когда ее спаситель подхватил ее на руки – легко, словно она ничего и не весила! – и отнес вниз, на улицу. Кажется, он попутно пнул ведро, сдвигая помеху с дороги.
- Ну же… очнитесь, милая девочка. Все позади, вы целы и невредимы. Позвольте, я посмотрю, что у вас с ногой.
Вот тут Тереза, наконец, вышла из оцепенения.
Сказать, что она удивилась, означало не сказать ничего. Она просто потеряла дар речи, когда увидела, что ее лодыжку в мокром чулке разглядывает тот самый черноволосый веселый господин, от одного вида которого Николь пришла в такое смятение.
Господин маркиз де Нель.
- Сударь, зачем же… - прошептала Тереза в крайнем смущении.
- Моя честь порукой вашей безопасности, - серьезно сказал мужчина. – Для красоты не существует сословий, а для рыцаря есть одна заслуга – встать на защиту того, кто в этой защите нуждается. Я – маркиз де Нель. А вы… почему не нашлось мужчины, который бы помог вам нести тяжелую ношу?
Тереза не знала, что ответить.
- Я прибралась в комнатах госпожи молодой графини…
- А, - улыбнулся маркиз, - понимаю. Вы – горничная?
- Да, я слежу за порядком в комнатах ее сиятельства и госпожи молодой графини… а еще сейчас помогаю… делать многое…
- Вот как… Вы  - горничная мадам графини и ее дочери…
Лицо мужчины стало задумчивым. То есть Тереза определила это выражение как глубокую задумчивость. Она была от природы очень наблюдательной, многое подмечала, но отражение столь сложной гаммы чувств видела на человеческом лице впервые.
Впрочем, когда маркиз поднял на Терезу глаза, он всего лишь доброжелательно улыбался.
- Мадам графиня – строгая?
- Нет, что вы! Она очень добра ко мне…
Маркиз улыбнулся еще шире.
- Ну, тогда я попрошу за вас, чтобы вам дали хотя бы пару дней отдыха. Увы, это необходимо для вашей же пользы. Пока что сидите здесь, прелестная дама, я позову своего лакея. Я гость, только сегодня приехал, потому понятия не имею, кто в этом доме исполняет обязанности лекаря, а вам требуется помощь. Не смейте даже вставать. Вы вывихнули ногу, это серьезно. Прошу прощения, мадемуазель, я вынужден покинуть вас на пару минут.
Мужчина поклонился ей и быстрым шагом направился к дому.
Тереза была настолько ошеломлена всем произошедшим, что даже не задала себе вполне закономерный вопрос: что делал знатный господин на лестнице, которой обычно пользовались для хозяйственных нужд только лакеи?
Нога начала болеть, да так, что Тереза стиснула зубы покрепче.
К счастью, маркиз вернулся быстро - в сопровождении своего лакея.
- Вот, мадемуазель. Это мой верный Кулен. Ему не раз приходилось помогать в такой ситуации разным людям. В том числе и дамам. Правда, Кулен? 
- Святая правда, сударь. Ну-ка, мадемуазель, доверьте мне вашу ножку.
У парня было славное лицо: чуть лукавое, умное, подвижное.
Но Тереза смотрела не на лакея, а на господина. Так полагалось по правилам приличия – когда к тебе обращается знатный человек, не следует отвлекаться на посторонние вещи и других людей. Одновременно нужно соблюдать меру и ни в коем случае не позволять себе дерзко разглядывать того, кто оказал тебе честь, заговорив с тобой первым – достаточно время от времени бросать почтительный недолгий взгляд чуть ниже линии его носа.
Девушка пыталась соблюдать правила. Но это было невероятно трудно, потому что маркиз оказался… слишком привлекательным внешне?
Несомненно, маркиз де Нель мог считаться очень красивым мужчиной: правильная линия носа, изящный рисунок бровей, рот очерчен четко и изысканно. А уж глаза – просто омут какой-то! Черные? Темно-карие? Темно-синие? Для того, чтобы понять, требовалось посмотреть прямо в бездонную глубину. Тереза благоразумно не спешила этого сделать.
Нель помог ей сам: совершенно не церемонясь, присел рядом и принялся рассказывать разные смешные истории. Солнце ярко освещало его лицо. В момент, когда маркиз удосужился вскинуть ресницы (ресницам Тереза искренне позавидовала – ей бы такие!), блик света отразился в омуте.
Тереза вздохнула. Как и полагалось, омут был темно-синим. Но в тот же миг ей стало ясно: никакой опасности лично для нее гибельно прекрасные глаза господина де Неля не таят. Как раз напротив. Он смотрит на нее как покровитель. Как рыцарь. Нет, не Густав Храбрый, но очень похожий. Ведь Густав Храбрый наверняка молод, а господин маркиз… старый. Или почти старый. Ему никак не меньше сорока лет.
И тут Кулен как следует дернул ее за лодыжку. Что-то звонко хрустнуло, Тереза взвизгнула и невольно дала пинок своему лекарю. Парень едва усидел на корточках.
- Ох, сударыня! Так было надо! Теперь попробуйте-ка пошевелить ногой!
Тереза, заливаясь слезами, попробовала… нога была на месте. Более того – боль почти прошла!
- Снимите чулок, сударыня, - мягко, но непреклонно сказал маркиз. – Мы оба отвернемся.
- Зачем?
- Вы никогда прежде не вывихивали себе ногу?! Тогда понятно. Кулен вправил вам сустав на место. Теперь, чтобы все было хорошо, ножке потребуется покой. Сейчас Кулен наложит на ногу плотную повязку, а затем отнесет вас в вашу комнату. Я же пойду и найду кого-то из старших лакеев, чтобы уведомить о случившемся с вами несчастье. Заодно сообщу госпоже графине о том, что намерен лично ходатайствовать за вас. Как бы ни было много дел в доме, вам придется отдохнуть.
Маркиз опять поклонился ей – так, словно она была знатной дамой.
По пути им попался Лакоб. От изумления и неожиданности он едва не выронил горшок с розой, который, видимо, нес в оранжерею для пересадки.
- Да ты и впрямь принцесса! – вырвалось у него.
- Да, и прислуживают принцессе графы и маркизы, как положено! – без тени улыбки парировал Нель. – Вот что, милый, ступай-ка куда шел, и не загораживай дорогу. Не видишь – мадемуазель попала в беду…
Он наклонился к девушке и шепотом осведомился:
- Как я могу называть вас? И почему этот парень сказал, что вы принцесса?
Тереза представилась. Ей было неловко рассказывать глупые провинциальные сказки, но маркиз явно ждал ее пояснений. И она, смущаясь, поведала:
- Понимаете, сударь, Лакоб – местный, как и я. Мой отец – плотник, очень хороший. Матушка – племянница кюре. Она очень красива. И сейчас красива, а раньше на нее даже знатные господа засматривались. Однажды в нашем доме ночевал король Генрих и двое его друзей. Это было как раз после свадьбы моих родителей. Наутро король разделил с моими родителями их завтрак, а через день прислал кошелек, набитый золотыми монетами, а еще красивое платье для моей матушки. Эту историю все знают. Через девять месяцев появилась я. Вот и болтают всякие дураки, которым заняться нечем, разную чепуху. Мол, я не дочь плотника, а самая настоящая королевская дочка.
Нель застыл столбом, а затем принялся хохотать так громко и от души, что у него аж слезы на глаза навернулись.
- Милая девочка! Узнаю Генриха! Да, есть о чем сплетничать! Но я уверен, что у твоего отца еще какая крепкая рука!
- Несомненно, - с достоинством подтвердила Тереза. – Во времена Лиги он был хорошим солдатом, и знает, как постоять за честь женщины… Но я не сержусь. Понимаете, я должна даже поблагодарить того, кто придумал эту небылицу. Именно благодаря истории о том, что я – принцесса, я и попала в горничные к мадам Морен, а уж затем – к мадам Суази.
- Мне думается, дело немного в другом, - медленно промолвил Нель, разглядывая девушку.
Если Тереза никак не могла решить, кто из мужчин красив, а кто – нет, то у мужчин относительно Терезы не могло возникнуть ни тени сомнения. На редкость красивое личико - ясное, юное, чистое.
Нель и его лакей переглянулись.
- Кулен, - с легким поклоном приказал Нель, причем в его глазах Тереза не углядела ни тени иронии или иного оскорбительного для нее чувства. - Пожалуйста, отнеси ее королевское высочество Терезу в ее покои. А я пойду засвидетельствовать свое почтение госпоже графине…

Отредактировано Джиль из Лисса (17.02.2013 01:16)

Глава четвертая

Несмотря на все принятые меры и вопреки уверением лекаря, нога разболелась. Поутру Тереза с трудом встала, а втиснуть ступню в башмак не смогла вовсе.
Перепуганная мадам Керро вызвала лекаря вновь. Тот пришел, осмотрел пострадавшую и покачал головой: дела действительно были не слишком хороши. Он прописал больной соблюдение щадящего режима, а также ванночки с целебными травами. 
Обязанности Терезы временно передали Жавотте. Та не смогла скрыть своей радости: в иерархии домашних слуг горничная, следившая за порядком в комнатах госпожи, стояла выше, чем прочие. Тереза деликатно постаралась не заметить торжество, мелькнувшее в глазах приятельницы. Тем более, что на словах Жавотта очень сочувствовала Терезе, попавшей в беду.
Девушка вынуждена была остаться в своей комнате.
Правда, освобождение от обязанностей горничной не предполагало безделья. Мадам Керро, образцовая старшая служанка с огромным опытом и безупречной репутацией, не могла допустить, чтобы кто-то из ее подчиненных даром ел господский хлеб.
Уже через час к Терезе в комнату доставили ворох белья – помечать метками уголки простыней, подрубать края полотенец, пришивать кружево к наволочкам. Она с радостью принялась за привычную работу. Тем более что делать это можно было не торопясь, тщательно.
Ее навещали.
Первым пришел Лакоб. Он краснел, смущался, говорил слишком длинными, неуклюжими фразами, то и дело поднимал глаза к потолку, пытаясь совладать с собой. От созерцания этого забавного и трогательного зрелища Терезе было приятно и смешно одновременно. Она позволила поцеловать себя в щечку и с благосклонной улыбкой приняла роскошный букет роз.
Второй букет, менее роскошный, принес Кулен. Сразу было заметно различие между неотесанным садовником и слугой знатного господина. Кулен помнил про необходимость соблюдения правил приличий. Не успел он пробыть в комнате незамужней девушки и минуты, как в дверь опять постучали. Явилась Барбара – и цветы были поставлены в вазу.
- Сейчас некогда разговаривать, я должна помочь госпоже встать, - сказала молодая женщина, - но позже непременно зайду к вам еще. Вы ведь не рассердитесь?
- Как можно?! – воскликнула Тереза. Камеристку госпожи графини она уважала: та была расторопна, великолепно справлялась с возложенными на нее обязанностями и к тому же располагала к себе. Не лентяйка, не зануда, не задавака – отличная компаньонка в любом деле!
- Я смотрю, у вас полно поклонников! – лукаво заметил Кулен, указывая на розы.
К счастью для Терезы, тема развития не получила. Иначе бы ей пришлось краснеть и смущаться не меньше, чем Лакобу.
Не успела она сделать и сотни стежков, как опять раздался стук в дверь.
Это была старая мадам Бушери, и следом за ней шла маленькая графиня Луиза.
Слишком много чести для простой служанки! Тереза попыталась встать, но девочка поспешно вскинула руку:
- Нет-нет! Не надо!
Обе явились с подношениями: мадам Бушери принесла сладкую булочку и маленький горшочек с медом, а мадемуазель Луиза – молитвенник.
- Господь велит нам помогать страждущим! – с самым серьезным видом изрекла она. – Вы попали в беду, я несу вам духовное утешение! О прочем позаботятся остальные.
Девочка как раз вступила в тот возраст, когда дети начинают осознавать, что они взрослеют, и это обстоятельство делает их  необычайно забавными – разумеется, в глазах тех, кто может оценить подобные тонкости. Тереза припомнила рассказы на кухне, несколько слов, оброненных Барбарой – и неловкость ситуации исчезла. Юной аристократке не пристало навещать служанку матери, а вот будущей монахине подобное смирение более чем подобает. Кажется, малышка всерьез намерена стать невестой Христовой, раз уж она уже сейчас, в миру, ведет себя не хуже настоящей послушницы. По сравнению с ярким, модным туалетом старшей сестры ее платье выглядит почти нищенски скромным и унылым. Широкий белый воротник, чепчик на волосах…
А ведь через три-четыре года станет красавицей, как и ее мать. Все признаки на то указывают. И вот такое прелестное создание уйдет в монастырь?!
Не иначе, чтобы не переходить дорогу старшей сестре – у Онорины, как она ни важничала, как она не ухаживала за собой, не было и трети прелести, которой природа одарила младшую.
Правила приличия гласили: не перечь господскому ребенку, если ситуация не угрожает его жизни и чести.
Полина уселась на стуле в углу и достала вязание.
Тереза хотела было выразить вслух свое удивление – но уловила взгляд няньки и тут же прикусила язык.
«Примите все как есть и не выгоняйте нас!» -  молча просила старая женщина.
Нет. Она не просила – она умоляла.
- Я часто молюсь, сударыня, но у меня нет и никогда не было такого красивого молитвенника.
Маленьким девочкам льстит, когда к ним обращаются как к взрослым. Луиза исключением не являлась. Она считала, что оказывает покровительство попавшей в беду горничной своей матери – а Тереза не стремилась разубеждать свою юную госпожу.
- Какая молитва вам больше всего нравится? – Луиза аккуратно подобрала юбки и уселась на край постели. Иного места в комнате просто не было. Не на подоконник же забираться!
- Я люблю разные, - охотно призналась Тереза. – Знаете, сударыня, я не такая необразованная. Я люблю читать, наш кюре часто хвалил меня. Я немножко знаю латынь, к тому же пела в нашем сельском церковном хоре, когда была в вашем возрасте.
- Я думаю, что тоже буду петь в хоре. Я хотела бы…
«Она разговаривает с вами. Не стесняйтесь, поддержите ее порыв. Пожалуйста!» - просила взглядом старая женщина.
Терезе было совершенно непонятно, что происходит, но она не могла отказать в столь невинной просьбе. Девочка щебетала о возвышенном и тонким, слабым голоском напевала мотив любимого пасхального песнопения, старушка по-прежнему делала вид, что увлечена вязанием, но на самом деле внимательно наблюдала за происходящим.
Или же она прислушивалась к чему-то, что происходило в коридоре?
Тереза была лишена такой возможности: Луиза задавала вопрос за вопросом и на все желала получать четкие, ясные ответы.
Девушка сначала отвечала почтительно, затем ситуация начала ее не на шутку раздражать и озадачивать.
«Пожалуйста, еще немного!» - глаза няньки влажно блестели, старушка то и дело смаргивала с ресниц непрошенную слезу.
Что происходит? Почему эти двое не уходят? Почему Полина никак не остановит этот странный допрос? Она может, и Луиза послушает ее беспрекословно!
«Маленькая святоша! Ничего, кроме своего грядущего призвания, не знает и знать не желает! Можно подумать, она – аббатиса, а я – послушница, которая держит испытание перед пострижением!» - с нарастающим раздражением подумала Тереза.
Лучше бы ее отпустили работать! Внизу столько дел, а Жавотта такая нерасторопная! Она вечно крутится у зеркала и любуется своим смазливым личиком! Кто-то сказал ей, что только румяные девушки бывают красивы, вот она и старается вовсю: то колотит себя по щекам, то прикладывает к скулам кусочки свежей свеклы!
А еще... Тереза запоздало припомнила кое-какие подробности утренней сцены, и у нее дыхание перехватило от злости и возмущения: ведь нахалка Жавотта спустилась вниз в новом платье! Вот кому мадам Керро должна непременно сделать замечание! Жавотта успела ушить себе вырез корсажа по последней парижской моде. Но и этого оказалось мало: ее шейная косынка из тонкого полотна была подвязана столь кокетливо, что всякий, кто не слеп, мог при желании разглядеть и округлые плечики второй горничной, и ее пышную грудь, полуобнаженную точно у знатной госпожи…
Тереза с досады не рассчитала движение – и всадила себе в ладонь иголку. Глубоко.
- Ай!!!!!!!!
Потекла кровь. Тереза поспешно бросила в сторону полотнище, над которым работала: еще не хватало запачкать!
Луиза вытащила из кармана свой платок.
- Скорее, перевяжите! Нет, вы неловки, вам больно! Подайте же руку, я справлюсь лучше!
Обычно знатные дамы носили флакончик с целебным бальзамом или нюхательной солью за вырезом корсажа. Одиннадцатилетней худышке было попросту некуда спрятать подобную вещь. Кроме того – разве у монахинь вообще бывает тело?
Девочка поспешно засунула руку в потайной кармашек на поясе и выудила оттуда маленький серебряный сосудик в виде греческой амфоры.
Надо отдать ей должное: она действовала привычно и быстро.
Она как раз затянула узел и тихо выдохнула, когда дверь вновь скрипнула.
- Прошу прощения, мадемуазель Тереза. Я вторгся к вам без вашего позволения, и могу заслужить гнев вашего... то есть ваш гнев! - в интонациях мужчины угадывалась добродушная ирония. - Но у меня бесследно пропал лакей… Знаете ли, тот самый Кулен, что унес вас на руках вот в эту самую комнату…
«Эта самая комната» показалась Терезе недостаточно большой и недостаточно светлой для того, чтобы в ней одновременно находились уже две знатные особы: Луиза де Гавр-Фрезен и маркиз де Нель.
- О, сударь!!! – с восторгом выдохнула ее сиятельство, забыв про роль зрелой, умудренной жизнью особы, почти аббатисы монастыря. – Господин де Нель! Как я рада вас видеть! Почему вы так долго не появлялись?
Она бросилась на шею маркизу. Нель подхватил ее, прижал к себе и приподнял над полом, чтобы без всяких церемоний расцеловать в обе щеки.
- Потому что я был очень занят на службе у нашего юного короля. Но поверьте мне, сударыня: как только я освободился, так тотчас примчался сюда. Кстати, вас ожидает в вашей комнате мой подарок. Я хотел лично вручить его вам, но ваша горничная, прибиравшая комнату, сказала, что вы вместе с вашей Полиной поднялись наверх, чтобы отдать молитвенник девушке из числа слуг… Кулен уже известил меня о прискорбном обстоятельстве: я не могу принять подобающий вид, поскольку мои костюмы все еще пребывают в беспорядке… единственно по причине того, что Кулен был занят делами милосердия. Он увидел, как горничная вашей матушки подвернула ногу и упала. Он оказал ей необходимую помощь… Правда же, сударыня, это было именно так?
Он смотрел на Терезу, и в глазах его мелькали веселые искорки. Опуская девочку на пол, он сделал жест, который горничная не могла не заметить.
Предостережение. Дворянин не может лгать. Терезе лучше всех было известно, когда с ней произошла неприятность, о которой говорил де Нель. Но он излагал совершенно достоверные факты так, словно события промчались только что.
- Да, конечно!
Сначала Полина и ее взгляды. Затем Нель, который со смехом говорит только половину правды.
Какую роль она сама играет в этой пьесе?
Раздался нетерпеливый стук в дверь.
Тереза усмехнулась. Хоть кто-то входит к ней в комнату, удосужившись  известить о своем прибытий. Правда… да, Лакоб тоже постучал. Все прочие этого не делали.
На пороге появился ребенок.
Теперь Тереза могла как следует его разглядеть: младший графский сын, выдумщик и сочинитель. Тот самый, что вечно болен.
В полумраке, при тусклом свете лампы он показался ей едва ли не потусторонним существом. Солнечные лучи доказали, что она ошибалась. Это просто ребенок. Никакой мистики – только мальчик из плоти и крови. Сегодня он был не так бледен – на щечках появилось даже подобие румянца. Маленький, нежный рот недовольно сжат, нижняя губка прикушена. И только глаза остались колдовскими, как ночью: непроглядно темный омут под длинными трепещущими ресницами.
Тереза вздрогнула.
Непроглядно темный омут…
Почти такой же, как у...
- Сударь, сударыня! – детский голосок дрожал от негодования. – От меня все ушли! Почему я один?
- Милый мой, это Тереза, горничная вашей матери, - поспешил сказать Нель. – Она сильно повредила ногу. Мы пришли ее пожалеть. То есть ваша сестра оказалась столь добра, что…
Из непроглядного омута вылетела испепеляющая молния!
- Значит, ко мне не нужно быть добрым? Почему меня все оставили? Полина, пусть они остаются здесь, если хотят. Я приказываю вам пойти со мной. Я не хочу быть один.
Мальчик вдруг поперхнулся, судорожно выдохнул – и, приложив обе ладошки к горлу, зашелся в кашле. Личико его побелело, он в изнеможении прикрыл глаза. Кашель был нехорошим – сухим, надрывным, выворачивающим наизнанку.
Казалось, ребенок израсходовал в приступе показной надменности все свои силы, и теперь худенькое тельце поддерживала только сила воли и нежелание признать себя побежденным.
Нель подхватил мальчика на руки. При этом маркиз побелел не меньше, чем маленький де Гавр.
- Милый мой… Рене… Рене… Мальчик мой… Полина, да помогите же!!!
Нель вынес малыша, Полина, бросив вязание, побежала следом. Луиза медлила.
- Бегите же! - Тереза подтолкнула ее к двери.
- Я буду лишняя, - Луиза покачала головой. – Я ничем не могу помочь, только молитвой.
Девочка неожиданно с размаху бросилась на колени, привычно повернула голову к распятию, висевшему в изголовье постели в любой комнате – будь она господской или предназначенной для простой служанки.
- Господи Иисусе, Пресвятая Дева, помогите моему братику!
Тереза помимо собственной воли присоединилась к этой страстной мольбе.
Она молилась, но почему-то в ее ушах продолжал звучать отчаянный стон маркиза де Неля: «Рене, мальчик мой!».
- Вы так любите его, сударыня? – осмелилась задать вопрос Тереза, когда Луиза поднялась на ноги.
- Да. Он славный. Он… очень славный. Вы просто не знаете…
- Потому что он рассказывает для вас сказки, которых нет в книгах? - вырвалось у Терезы.
Луиза поджала губы – точь-в-точь так, как это пытался сделать ее младший брат.
- Вы подслушивали, да? Что ж… - девочка выпрямилась, вскинула голову и уже ничем не напоминала смиренную послушницу. – Да, мой младший брат сочиняет сказки. Да, они мне нравятся. Да, это так.
Луиза с силой выхватила из рук Терезы молитвенник.
- Но это не ваше дело! И не смейте никому об этом говорить, слышите ли вы меня?
Тереза, совершенно потеряв дар речи, кивнула.

Отредактировано Джиль из Лисса (18.02.2013 22:35)

Уже все догадались, что среди авторских персонажей оказался канонический?

Глава пятая

В своей комнате Тереза просидела четыре дня: со вторника по пятницу. В среду она осторожно ходила босиком по комнате и прилежно делала через каждые три часа ванночку, которую ей прописали. В четверг отважилась всунуть ногу в башмак: утром было больно, к вечеру стало терпимо. В пятницу она обнаружила, что нога имеет привычный цвет и размер. Опухоль совершенно пропала.
В субботу в половине седьмого Тереза спустилась вниз.
Лакоб, каждый день приносивший ей охапки роз, густо покраснел и сделал вид, что ему невыносимо жарко. Все добродушно посмеивались, поскольку к тому времени любовь Лакоба к Терезе перестала быть тайной.
Жавотта опоздала к общему сбору слуг. Она с неожиданным нахальством стрельнула ярко-синими глазками в сторону мадам Керро и заявила, что проспала.
Нахалке влетело при всех, а еще мадам Керро добавила, что отныне и навсегда слово «проспал» исключается из списка причин, заслуживающих снисхождения.
- Никто из вас не устает так, чтобы к утру не отдохнуть! – сказала она, останавливая взгляд на каждом. – А если вы ночью занимаетесь иными делами, кроме отдыха – это ваше, и только ваше дело!
Произнося эту фразу, мадам Керро смотрела на Жавотту.
Та зевала, томно прикрывала глаза и украдкой потягивалась.
Точь-в-точь как кошка.
Правда, кошка зашипела и выгнула спинку, когда мадам Керро невозмутимо заметила, что Тереза выздоровела и будет выполнять свои обязанности сама, а Жавотта возвращается на третий этаж – обслуживать комнаты мадемуазель Луизы и господина Рене-Шарля.
Но когда всех отпустили, кошечка принялась мурчать.
- Какая ты счастливая, Тереза! Ты обслуживаешь красивые комнаты! У мадам графини такое тонкое постельное белье! Никогда в жизни не думала, что может существовать столь тонкое полотно! А у господина Луи-Мишеля в спальне белье шелковое…
Тереза неприлично широко приоткрыла рот от удивления.
- Ты была в спальне у молодого графа? ТЫ?!
Жавотта хмыкнула и опустила глаза с самым постным видом.
- Была, что такого? И тебя заставят. Мари приболела, причем не так, как ты. У нее жар, бедняжка даже в сознание не приходит… Нас мало, а работы – просто ужас!
Тереза готова была посочувствовать приятельнице. Жавотта ленива и легкомысленна, но она – добрая девушка.
- У господина графа белье на постели такое же, как у госпожи. Я и у него позавчера порядок наводила, - Жавотта душераздирающе откровенно зевнула. Она действительно не выспалась. – А еще… Тереза, это ужас. Господин граф курит трубку.
- Помилуй Боже! – Тереза сотворила крестное знамение.
- Еще он так ругается, так ругается!
- Откуда знаешь?
Жавотта вновь изобразила постную мину.
- Слышала собственными ушами.
Хотелось поболтать еще – сплетни всегда интересны, но пора было работать.
Мадам графиня всегда вставала необычайно рано для знатной дамы – уже к восьми часам она была на ногах. Как было заведено, к ней после Барбары прошла мадам Керро.
Барбара появилась из маленькой дверцы, полускрытой обивкой: в этом коридоре на стенах была именно обивка, а не имитация.
- Все, я закончила то, что необходимо. Остальным займусь позже. Сегодня у тебя будет много работы.
Барбара притянула девушку к себе и шепнула доверительно ей на ушко:
- Замени цветы в вазах. Побольше розовых ароматных роз – ее величество их обожает!
- Ее величество?
- Ну да. Ее величество. Разве Маргарита Наваррская перестала быть королевой?
- Но она же… не такая королева! – у Терезы из головы вылетели слова, которые нужно было употребить. «Старая королева», «новая королева»… тут запутается даже сам придворный церемониймейстер!
Барбара кротко вздохнула.
- Тереза, ты умная девушка. Так вот, при господине графе принято обращаться к ее величеству только как к знатной особе, подруге госпожи графини. А если господина графа нет…
Заминка была очень выразительна.
- То… - Тереза ждала ответа.
- То ее величество – это просто ее величество, - отрезала Барбара. – Никаких вульгарных итальянок без чести и совести. У нас одна королева, и это не та, кто сидит на троне вместе со своим любовником!
- Кем? – девушка поперхнулась от изумления. Она даже не подозревала, что Барбара способна говорить настолько спокойным тоном такие ужасные вещи.
- Любовником, конечно! Кем же еще ей приходится господин Кончини? Ах, скорее бы молодой король стал совершеннолетним!
Камеристка пожала горничной руку и убежала.
Тереза задумалась. Вечером у ее сиятельства будет в гостях ее величество…
В гостиной обнаружился долговязый парень с бородавкой на носу. Он возился возле клавесина. После краткой, но эмоциональной перепалки Тереза вынуждена была поменять свои планы. В гостиную ни в коем случае нельзя было входить, потому что господин Лукко настраивал инструмент!
- Два часа, - высокомерно поджав сухие губы, заявил он. – Полная тишина.
Тереза успела привести в порядок спальню госпожи графини, ее туалетную и гардеробную, перетерла по просьбе мадам Керро столовое серебро к завтраку – долговязый итальянец все никак не мог закончить. Когда Тереза, закипая от возмущения, ворвалась в гостиную, господин Лукко сидел за клавесином и играл гаммы с таким видом, словно его угостили изысканным лакомством.
- Ах! – воскликнул он. – Божественный инструмент!
Тереза не находила в инструменте ничего божественного. Более того – с крышки и пюпитра нужно было немедленно убрать пыль!
- Не трогайте! – взметнулся со стула итальянец. – Не смейте! Я сам, сам!
Он долго и благоговейно протирал пыль, дышал на замшевую тряпочку и лишь затем до блеска начищал очередную клавишу.
От расправы итальянца спасла только мадам Керро: при ней Тереза никогда бы не посмела впиться настройщику в волосы!
Старшая отпустила итальянца, а Терезу задержала.
- Я все сделала, мадам. Неужели мной недовольны?
- Напротив, - пожилая дама улыбнулась благосклонно. – Я хочу тебя поощрить. Ты сообразительная и аккуратная девочка. Останешься здесь вечером, когда придет ее величество. Будет малый прием, человек двадцать дам и кавалеров. Сисье и Делюмо помогут тебе. То есть это ты им поможешь.
Тереза растерялась. Присутствовать при приеме… да еще когда в гостях сама королева?! Нет, она ничего подобного никогда не делала, она не умеет…
Но на ее робкий лепет мадам Керро ответила мягкой улыбкой.
- Привыкай.
Тереза побежала протирать пыль и чистить ковер в малой гостиной. Это помещение ей нравилось больше всех остальных. Что за прелесть, что за бездна вкуса: паркет из ценных пород дерева, у клавесина – небольшой коврик, повсюду вазы с живыми цветами! Стены обиты розовым шелком, декоративные панели выполнены из древесины, которую привезли от мавров!
Если бы у нее самой была такая гостиная…
Тереза тряхнула головой, отгоняя непрошенные сладостные видения. Как жаль, что господин де Нель не сам отнес ее в комнату… он мог бы, у него такие сильные надежные руки!
Днем ей было не до фантазий.
Зато вечером, когда господа вернулись с прогулки, а Тереза переоделась в свое лучшее платье – как было не вообразить себя ровней этим самым графам и маркизам, виконтам и баронессам!
Ее высочество мадам д`Аренберг – сухая чопорная дама в синем платье. Но зато кружева… ах, это подлинное произведение искусства, праздник для ценителя! Право, только воротничок может быть равен по стоимости сумме, которую девушка вроде Терезы заработает лет через десять! А ведь у нее очень недурной заработок, многие даже в Плесси-сюр-Иветт получают намного меньше!
На даме, имени которой Тереза не знает – изумительное платье из атласа, а поверх верхней юбки – чехол из тафты с золотыми пчелками!
Принц д` Аренберг, дядя госпожи графини – в светло-лиловом.
Ее величество – в бледно-красном, пухлые маленькие руки сложены на коленях. Пальчики унизаны перстнями. Мочки ушей оттягивают массивные серьги.
Госпожа графиня в светло-розовом – как юная девушка.
И господин Рене-Шарль – тоже в светло-розовом. Мальчик красиво причесан, даже завит. Локоны очень идут ему, но с завитыми волосами он похож на девочку.
Ах, да! Терезе говорили: господин Рене-Шарль – крестник ее величества. Ее величество Маргарита пожелала, чтобы ребенок был вечером у матери в гостиной. Королеве не возражают.
- Милый мой, говорят, вы были нездоровы?
Нежный серебристый голосок без тени смущения ответил:
- Да, мадам, я сильно кашлял. Но мне дали микстуру, которую варит наш старый дворецкий Жайснери, и я уже почти здоров.
- Тогда ты можешь петь?
- Если угодно вашему величеству…
Королева Марго засмеялась. Говорят, в молодости у нее на щеках от улыбки появлялись обворожительные ямочки…
- Малыш, кто я для тебя?
- Вы – моя крестная!
- Вот именно! Сделай мне одолжение, называй меня – «крестная Марго».
Общий хохот и оживление. Для всех, кроме старого д`Аренберга и его жены, матери и королевы этот ребенок имеет не больше привлекательности, чем тонконогая левретка, свернувшаяся на руках госпожи де Бельер. Но его хотя бы замечают. А Тереза в своем хорошеньком платье – просто тень. Тень отделится от стены, если кто-то что-то прольет или опрокинет. Господа считают, что лакеи ничего не видят, не слышат и не чувствуют. У лакея не должно быть собственного мнения, когда речь заходит об исполнении повеления господина.
Госпожа графиня садится за клавесин, берет несколько аккордов. Королева отпускает мальчика.
- Ну же, пойте, шевалье!
Ребенок встает так, чтобы видеть мать.
-  Ahi, lasso, che li boni e li malvaggi…
Королева довольно улыбается. Она, в отличие от половины присутствующих в гостиной, отлично разговаривает по-итальянски и наверняка поняла, почему ребенку посоветовали исполнить именно эту канцону.
Мальчик поет с чувством, нежный детский голос льется свободно и легко.
Немудрено заслушаться!
- Какая прелесть! Знаете ли вы, что спело нам это прелестное создание? Канцону Гвиттоне, в которой говорится, что многие женщины умом и благородством превосходят мужчин!
Дружный смех и аплодисменты.
Рене, покраснев, жмется к матери, та ласково обнимает его.
Идиллия!
Тереза, ощутив невольную злость на всех и вся, выскочила в коридор. В гостиной было невыносимо душно. Неужели они не ощущают?
Нет, в таком случае она точно не королевская дочка! Она не умеет показывать то, чего нет и восхищаться тем, что не вызывает в ней ни тени восторга!
Какой же мужчина отважится признать себя умней дамы? А они все, все до единого наверняка глупее ее величества!
Когда Тереза вернулась в гостиную, там уже не пели. Делюмо, бесшумно и ловко скользя между гостями, предлагал всем вино и бисквиты. 
Наступила очередь и Терезе заняться делом: кто-то опрокинул бокал, в луже на полу блестели осколки. Тереза скользнула под рукой какого-то важного господина, ощутила резкий запах его духов…
Сильно надушены были многие, это не нравилось Терезе.
- Что вы думаете по поводу фавора, в который попал господин Кончини? – спросил кто-то, обращаясь сразу ко всем.
- Увольте, господа, это не тема для обсуждения! – громкий, ясный голос принадлежал господину графу. – Ее величество сама вольна решать, кого из советников приближать к себе.
- Ах, жарко! – сказала ее величество Маргарита. – Анна, дорогая, давайте выйдем проветриться…
- Кончини давно в фаворе, и я считаю, что именно он…
- Господа, тише!
- Господа, что за тему вы выбрали?
- Нет, как раз об этом и необходимо говорить, коль скоро мы французы! Скоро успешным будет считаться тот, кто изъясняется по-итальянски лучше, чем по-французски! Итальянские моды, итальянские мастера…
- Не смешивайте великую культуру и паяца, который крутится у юбок королевы!
- Если бы только у юбок!
- О, под юбками тоже есть на что посмотреть!
- Вульгарная флорентийка, которую навязали Генриху!
Тереза поняла, что ничего не понимает. Она мало смыслила в политике и придворных интригах. Она видела лишь, что разговор неприятен ее величеству, госпожа графиня нервничает, господин граф не знает, как прекратить перепалку, ставшую общей. Господина графа можно понять – он служит королеве. Не той, что сейчас на балконе нежно пожимает руку госпоже графине, а настоящей королеве… итальянке с грубым лицом и толстыми ногами…
Вдруг наступила пауза.
И в неожиданно повисшей тишине особенно звонко прозвучал детский голос, говоривший ее величеству:
- Крестная Марго, они все забыли, что во Франции есть король. Он мальчик, как и я, но он старше меня и уже через два года будет совершеннолетним. Только два года – и все станет так, как нужно. Почему они говорят про регентшу, когда король жив и скоро потребует отдать ему власть?
Тишина стала прямо-таки мертвой.
Взрослые, похоже, дружно потеряли дар речи.
- Ну, милый разумник, - подбодрила крестника Марго, - а что бы ты сделал, окажись на месте королевского советника?
Тереза видела, как мальчик побледнел и медленно, очень медленно опустил ресницы. А затем резко вскинул глаза на крестную.
- Я бы приказал убить господина Кончини за надругательство над королевской властью. Король – не шут! 
- У него жар! – испуганно воскликнула мадам д`Арманж, нарушая общее оцепенение своим пронзительным голосом. – Анна, дорогая, ребенок бредит!
Марго поспешно прижала мальчика к себе.
- Нет, у него просто не имеется вашего притворства, - негромко заметила она тоном, которым могут  разговаривать только королевы по крови. – Ты прав, Рене. Король – не шут. Думаю, что я передам Людовику твои слова. Они ему понравятся, потому что я бы дала ему тот же совет.
Она улыбнулась.
- А сейчас мы с тобой пойдем спать. Давай ручку. И всегда будь храбрым и правдивым, как сейчас.
Опальная королева удалилась.
Гости под разными предлогами разошлись за какие-то пять минут. Гостиная опустела.
Господин граф бросился догонять мадам д`Арманж, бросив на супругу взгляд, полный гнева и презрения.
Госпожа графиня уселась в кресло. Лицо ее было задумчивым и печальным.
Тереза поспешно подмела пол и, поклонившись, исчезла. Она хотела было уйти вовсе, но вспомнила про свои планы относительно платья. Как раз сейчас предоставлялся отличный случай посмотреть на парижские наряды госпожи графини.
Она осторожно перебирала туалеты мадам Анны, когда в гостиную кто-то вошел.
- Не переживайте, милая. Все уже достаточно выпили, чтобы утром забыть о причине скандала. Тем более многие из тех, кто был здесь, думают так же. Кончини ненавидят – о чем тут рассуждать…
- Да, но мой муж…
- Я поговорю с ним сама. Сейчас. Сразу после того, как расстанусь с вами.
- Я боюсь… Рене… В мальчика просто бес вселился! Он никогда не позволял себе подобных высказываний, и я не знаю…
Шорох юбок.
Одна женщина привлекла к себе другую.
- С вашим Рене ничего не случится, поверьте мне.
- Но его постоянные болезни…
- Ему не подходил климат. Теперь все будет в порядке, вот увидите. К тому же вы помните, что мужчины его семьи до отроческих лет часто хворают. Не он первый, не он последний. Вспомните, что у Лавалей…
- Да, я помню, - несколько растерянно ответила графиня. И тут же вновь вернулась к прежнему. - Но он был так смел, даже дерзок! Нет, я боюсь, что муж…
Королева засмеялась.
- Бояться за ребенка, которому самой судьбой суждено добиться высшей власти? Тому, кому звезды будут покровительствовать до седых волос? Тому, перед чьим обаянием не устоят сердца самых прекрасных женщин Европы?
Судорожный всхлип.
- Ваши звезды… Не надо об этом. Я боюсь. Вы говорите как кумская сивилла, а я – всего лишь простая смертная.
Опять смех.
- Анна, Анна… Ты можешь мне не верить, но я говорю то, что знаю. У него удивительная судьба. Однажды он спасет из мрака отчаяния и унижений никому не ведомое королевское дитя… дитя короля Франции, и…
Тереза забыла про платья. Про мессу.
Колени у нее подогнулись. Она села на пол и обхватила голову руками.
Ей уже не было дела до того, что говорит королева Марго плачущей, растерянной госпоже графине.
Королева сказала - королевское дитя… Дитя короля Франции.
Генрих был веселым королем и волочился за красивыми женщинами постоянно. Но все его дети живут в роскоши и довольстве. И только Тереза Нури… 
Она… она – принцесса?!
И ее возведет на престол Рене-Шарль?
Невероятно!!!

Отредактировано Джиль из Лисса (19.02.2013 19:07)

Прямо даже не знаю, что и сказать. Потому что непосредственно вся история началась с предыдущей главы. Может быть, я затянула вводную часть?
Пока там некому и незачем было проявлять жесткость. Конфликта еще нет, характерам проявляться негде.
Пойдут конфликт - пойдут характеры и их проявление.
А нагнетать обстановку на пустом месте я не хочу и не буду, извините.

Мне вообще не хочется, чтобы на этом форуме поминали ситуации с другими форумами. Пусть они существуют, пусть они развиваются. И если сюда пришли люди, которые были и есть на тех форумах, пусть они запомнят: у меня с прошлого лета развилась сильнейшая аллергия на реплики и темы, которые удалены без ведома администрации. Вы это высказали - здесь. Так пусть здесь и остается. Однажды, будучи в роли администратора, я уже со слезами и болью в сердце соединяла как могла обрывки порушенных обсуждений. Только потому, что активный их участник решил, что его не слушают, и аккуратно, с восхитившей меня методичностью стер все до словечка. Это было его частное мнение, а пострадали все.
Я могу простить все, что угодно. В этот раз я тоже попробую простить, но впредь не просто прошу, а требую у всех: все, что вы решили сказать - в этой теме или в другой, становится частью обсуждения. Явную дурость, флуд, немотивированный наезд администрация уберет сама - с официальными пояснениями причин. Чтобы всем и все было понятно. Но в прочих случаях - изините.
Я убегаю? Автор истерит и требует похвал, только похвал?
По-моему я здесь, и искренне благодарна за высказанное вслух. В конкретном файле на моем компьютере появились отметки: экспозицию пересмотреть на предмет затянутости, поведение Неля или переиграть, или четче обозначить.
Я вообще решилась выставлять этот текст только в качестве эксперимента.
Поясню.
В моей голове есть история, которая вполне сложилась. Вопрос: как ее передать так, чтобы она была интересна не только узкому кругу лиц, которые читают фанфики? Как должен выглядеть текст?
Поймите - я выкладываю черновик. Он - здесь и сейчас. Написала очередной кусок - выставила. У меня недостаточно опыта, чтобы действовать как заправская закройщица. Отмеряется на глазок, сшивается "на живульку". Может оказаться коротко, или вообще не в размер. Может перекосить. Вытачку не в том месте могу соорудить. Так подсказывайте, не стесняйтесь. Я же сама прошу. Вот сказали мне вчера в привате же, что не верят, чтобы бледный полупрозрачный мальчик мог вырасти и стать тем, кем стал. Что это созданный мной образ стал шаблонным, навяз в зубах. Я не могу не признать, что отчасти человек прав. Но одновременно готова аргументировать, поскольку наблюдала это в жизни: мой одноклассник, как раз вот такой чахлик в семилетнем возрасте, вечно прозрачный, но тем не менее от физкультуры не освобожденный, во взрослой жизни стал здоровяком почти двухметрового роста, румянец во всю щеку и вообще - воплощение жизненной силы. И я своего героя собираюсь довести не до чахотки и преждевременной гибели, а до каких-то иных вещей.
Так что аргументация "Мне показалось, что..." - повод для моей искренней благодарности в ваш адрес. Я еще не могу смотреть на текст "холодными" глазами, мне нужно дописать часть до конца и уж потом смотреть - как оно вышло. В каждую главку я по ходу дела изменения вношу. Неудачные фразы убираю. Повторы. Всякую шелуху.
И мне важно знать: читается/не читается; насколько легко; насколько убедительно для вас - учитывая уровень исторического и прочего образования; насколько интересно и т.д.
Я не хочу, чтобы обсуждение прерывалось. Пожалуйста, поддержите меня и поверьте: выставляя этот текст, я наизнанку себя выворачиваю. У каждого человека есть своя любимая сказка, которую он придумал и рассказывает сам себе на ночь. Вот это - моя сказка. Самая важная, может быть.
Извините, я многословна, но сказать это надо. Чтобы в дальнейшем возникшая сегодня утром ситуация не повторялась.

Отредактировано Джиль из Лисса (20.02.2013 13:59)