Глава четырнадцатая
Волшебные превращения Царицы Ночи

В Хамина, тем более с ночёвкой, Марья не собиралась, она вообще никуда, кроме работы, ехать не планировала, но всем известно правило: «Хочешь рассмешить Бога – расскажи Ему о своих планах». Марья помнила про обязательства перед Пеккой, потому решила заранее войти в роль: добросовестно перебрала весь гардероб, поняла, что ничего подходящего не найдёт, отправилась в ближайший более-менее крупный торговый центр, провела там чуть не пять часов, зато результатом осталась довольна. Из зеркала на неё смотрела не солидная бизнес-леди «возраста элегантного шика», а раскованная особа, точную дату рождения которой определить категорически невозможно - от 25 до 35, уж никак не сорок и тем более не пятьдесят. Привычка держать себя в форме сослужила добрую службу, у бывшей оперной дивы на боках и бёдрах не отложилось ни единого лишнего сантиметра, ноги по-прежнему привлекали внимание мужчин, грудь тоже не подкачала, а лицо… При умело нанесённом макияже Марья могла выглядеть как красотка с обложки гламурного журнала, что ни говори, скандинавская «бесцветность» часто приносит свои бонусы, на лице финской девушки точно на физиономии профессионального отличного шпиона можно нарисовать что угодно. Оперных певцов, как и балетных танцоров, учат создавать сценический макияж, пользоваться париками, потому госпожа Линнатар примерно час не без удовольствия занималась превращением себя настоящей в некую «даму полусвета»: вроде приличная, но явно «не прочь», поступило бы только достойное предложение для проведения приятного вечера хоть дома, хоть в клубе. Да, почему бы и не в клубе?
Из дома в итоге вышла не Марья, а некое не имеющее никакого отношения к хозяйке дома создание с тату на шее (фирма-производитель гарантировала, что в течение недели не смоется даже при ежедневном принятии горячего душа дважды в сутки), во вроде бы приличной маечке из плотного трикотажа, но при этом ни один мужчина не упустил бы из виду тот факт, что под маечкой нет и в помине нижнего белья, в летних тёмно-синих бриджах «под джинсу», модно имитирующих разодранность и поношенность, в тяжёлых прочных сандалиях с закрытым носком, стилизованных под армейскую обувь древнеримской армии.
В Йоэнсуу отменили рок-фестиваль? Отпуск продолжается, скучающая «столичная штучка» не прочь отправиться на поиски приключений! Интересно, в кафе её узнают?
Марья как раз закрыла калитку и думала, на чём направиться в город, поскольку велосипед исключался, машина тоже (её автомобиль знали все местные), а расписание автобусов она даже не позаботилась выяснить заранее. Как бы себя повела "мадам X", если бы не была Марьей Линнатар?
В задумчивости Марья сделала несколько шагов в сторону, остановилась, чтобы достать телефон и посмотреть, как именно вызвать такси до Иломатси. Конечно, отвязная девица вроде неё совершенно спокойно может отправиться туда пешком, но… но…
Не иначе, как сам Господь присматривал за ситуацией и отправил нерадивую, но искренне любящую Его дочь туда, куда нужно было Ему. Марья серьёзно осваивала актёрское мастерство как драматическая актриса, брала при любой возможности частные уроки, закончила спецкурс, который был организован при Королевской Академии драматического искусства в Лондоне. Всё это, несомненно, сыграло на пользу делу, когда за спиной доморощенной мисс Марпл из Рийхийоки затормозил мотоцикл.
- Детка, есть проблемы?
Марья оглянулась.
Она никогда в жизни не видела этого человека, и всё же сразу узнала его: тот самый неуловимый смуглый незнакомец с чёрными волосами, говоривший по-фински с голландским акцентом и совершенно спокойно изъяснявшийся на русском в беседе с Суви Риккинтар.
Высокий. Темноглазый. Пожалуй, даже слишком красивый, такие тонкие и одновременно резкие черты лица Марье были не по душе с самого детства.
- Проблемы? – протянула Марья с лёгкой, приглашающей к разговору улыбкой. – Нет, спасибо. Маленькие затруднения. Я не знаю, как выбраться из этой дыры. Стёрла ноги почти до крови, а никто не останавливается.
- Почему ты отправилась в путь без машины?
- Кто сказал: «Без машины?». Мне надоела моя компания, да и музыку послушать не получится. Я ушла и сказала, что не вернусь.
Незнакомец ухмыльнулся.
- И твой парень тебя отпустил просто так?
- Мы поссорились, - коротко ответила Марья, опустив глаза (она же не просто так полчаса провозилась с накладными ресницами!), и вздохнула тяжело.
Если говорят, что взглядом можно обжечь, то на обманчиво скромной маечке госпожи Линнатар с левой стороны уже зияла изрядная прореха: незнакомец откровенно пялился в декольте и всё, что полагается, заметил.
- Нехорошо. Ну, и куда ты подалась?
Марья равнодушно повела взглядом по верхушкам сосен.
- В Хельсинки. Домой.
- О, ты из столицы?
- Да, я пою в опере.
Почему она так сказала, Марья даже не знала: вырвалось само собой.
- В хоре?
- Да, пока в хоре, и ещё небольшие эпизоды. Я закончила консерваторию в Вене два года назад, меня хвалят, но пока не дают сольных партий. Я хочу вернуться в Европу, там больше перспектив.
Ну вот, ей двадцать пять, она начинающая певица. У неё смазливое личико, шикарная грудь, розовые губки и стройные ножки. Какая пошлость! Зато она теперь знала, кого именно следует изображать и как себя вести.
- У тебя акцент как у местной.
- Я не местная. Если хочешь, я буду разговаривать как в Хельсинки. У меня слух, я сразу улавливаю произношение. Три дня здесь, и я болтаю как здешние.
- Здесь у тебя родня, ты в этих краях не впервые?
- Да, Марья Линнатар – моя тётка. Она оперная певица, очень известная.
Смазливая куколка не должна заметить, как изменилось лицо незнакомца. Марья сразу уловила, а та, роль которой она играла, только глупо хлопала глазами и улыбалась призывно.
- Вот как! И ты у неё остановилась?
- Ещё чего, она зануда! – с крайним презрением в голосе выдала Марья. – Вечно поучает, что можно, чего нельзя! Вот знаешь, что сопрано и тенорам нельзя заниматься сексом перед спектаклем, потому что голос сразу пропадёт?
Смуглый несколько секунд переваривал информацию, а затем принялся хохотать:
- Правда?
- Сущая правда! – с лёгким сердцем подтвердила Марья и позволила себе стрельнуть глазками в неожиданного собеседника. Она улыбалась и кокетничала, а на самом деле судорожно запоминала всё, что можно передать в раздел «особенности внешности».
Выше среднего роста, плечевой пояс чрезмерно развит для человека сухой комплекции. Левая нога не так давно была травмирована, он её бережёт и старается перенести вес на правую. Ступни ног малы для мужчины, этот недостаток он маскирует длинными носками обуви. Кисти рук длинные и узкие, он никогда не занимался физическим трудом. Тогда откуда такие литые рельефные мышцы на груди и плечах?
У неё ещё будет время подумать, и ощутить тоже: когда она окажется сидящей на заднем сидении мотоцикла, придётся держаться за талию мужчины. И тогда же она сможет придумать себе легенду. Хорошо, что уже вечер, в рассеянном мягком свете невозможно заметить лёгкие морщинки вокруг глаз и взрослую, сложившуюся мимику губ: ей всего-навсего двадцать пять, она начинающая певица, у неё парень, с которым она поссорилась, и она желает легко и приятно провести вечер. Возможно, она отомстит и переспит с первым попавшимся, почему нет? Ей больно и обидно.
Взгляд незнакомца вновь прожёг непрочную трикотажную преграду, Марья вспомнила, что у неё и на груди тоже есть лже-татуировка.
- Его зовут Тойво? И ты сделала татуировку в знак верности?
- Возможно, - Марья впервые решилась посмотреть в глаза этому человеку. Что ж, ей было немало лет, хоть она и изображала особу вдвое младше себя, но полагала, что достаточно знает людей, мужчин в частности.
Дерзок. Самоуверен. Более неискушённая женщина наверняка посчитала бы взгляд тёмных глаз подобным омуту, Марье было неглубоко – по колено, и она сразу перестала бояться. Нет, это не дьявол, даже не нечистый дух, это обычный человек, возомнивший себя служителем Сатаны, а с такими можно сражаться на равных. Интересно, чем она привлекла его внимание, ведь «восемнадцать – уже поздно»?
Ответ нашёлся сам собой: это именно ему и именно сейчас требуется необременительное приключение, он на нервах, к тому же она произнесла имя Марьи Линнатар.
- А тебя? – обошёл мотоцикл, улыбнулся нагло и призывно одновременно, уже не скрываясь, с удовольствием раздел глазами всю, с ног до головы.
- Вильма Блумквист.
- Вот как? Шведская семья? Аристократы?
- Почему бы и нет?
Он поднял руку Марьи, перевернул ладонью к себе, несколько бесконечно долгих секунд всматривался в нежное, изящное запястье, что-то пытался прочитать в переплетенье тонких вен. Линналайнены были крестьянами, плоть от плоти финской земли, бесконечно требовавшей себе в качестве удобрения человеческого пота и крови, но Марья уродилась в родню матери, хотя с детства до момента поступления в консерваторию не отлынивала ни от какого труда, как могла помогала родителям в их повседневных заботах. Младшая дочь при наличии трёх сыновей и двух старших дочерей – баловница, кто бы что ни говорил. Заботы на сенокосе, возня в курятнике и взлелеянные пять бурёнушек не сделали руки Марьи грубыми, пальцы сохраняли гибкость и изящество, доставшееся от шведской дворянской родни, да и сами отец и матушка как могли оберегали младшую, с года тянувшуюся к клавишам фисгармонии и безошибочно запоминавшую все песни, какие пели старшие. Руки египетской царевны Аиды, воспетые великим Верди, руки русской княжны Людмилы, обвитые сладким шёлком мелодий волшебника Глинки, руки Царицы Ночи, созданные божественным Моцартом.
Запястью было не сорок девять лет, Боже сохрани от одной мысли о подобном!
Запястье оказалось самым лучшим документом. Ей поверили!
- А тебя?
- Виллу.
- Врёшь.
- Ничуть. Я просто произнёс на финский лад. Виллем. А почему ты поняла, что я иностранец?
- На тебе написано вот такими буквами, - Марья вырвала руку и со смехом показала расстояние от кончиков пальцев до локтя.
- Детка, я еду в Хамина. Составишь компанию? Повеселимся как следует. Здесь слишком правильные люди, а ты, я думаю, устала от правильности. Буду относиться как к шведской аристократке. Развлечения и выпивка за мой счёт. На десять вечера заказан катер. Ты ни о чём не пожалеешь ночью, утром я не задам ни одного лишнего вопроса. Если понравится, то на день арендована гостиница, днём погуляем, если захотим, вечером повторим. Ты классная.
Он потянулся губами сразу к груди, Марья не протестовала, послушно позволив телу покориться власти рук мужчины, но разум её оставался холодным и трезвым.
- О! – только и выдохнул он, когда его ладонь наполнилась. – Твой парень дурак, знаешь об этом?
- Подозреваю, - пробормотала Марья, думая про нерешительного увальня Пекку. – Ты француз?
- Нет, мой отец – голландец, мама русская.
«Как легко допытаться правды до мужчины, который думает только о том, какие у тебя классные сиськи, и как круто их будет лапать ночью», - Марья вновь посмотрела на вершины сосен. Требовалось разыгрывать возникшее желание, но, на свою беду, госпожа Линнатар испытывала только огромный соблазн прикончить мерзавца на месте.
- Поехали, - скомандовала она, - я согласна!
Они поехали, даже помчались, превышая скорость и нарываясь на солидные штрафы на всех камерах, которые Виллу-Виллем попросту игнорировал. Он действительно профессионально вёл своего железного коня, Марья не могла не оценить подобное мастерство: за спиной у этого странного человека было удивительно спокойно.
В Хамина они приехали около половины девятого.
- Ты знаешь, где порт? Ты была здесь?
Марья кивнула точно прилежная ученица.
- У нас ещё есть время, детка? Покатаемся?
Оперная дива превратилась в экскурсовода: Марья судорожно вспоминала те крохи, которые знала с детства. Город-крепость, основанный в середине XVII века Пером Брагге Младшим, несколько раз изменял свои имена, здесь ещё до официального присоединения Финляндии к России крепко и основательно основались русские, вот домик, где побывала в гостях их царица Катарина II (Виллу, на нас смотрят, не прижимай меня так сильно к себе!), и речь шла о сватовстве.
- Есть легенда о том, что король Густав III сватался к Катарине II, она уже много лет была вдовой, но всё ещё считалась очень красивой женщиной, желанной для многих…
- На твою грудь можно поставить бокал шампанского, как говорят, можно было и на грудь русской императрицы. Твой парень – дурак.
- Виллу! Не будь дураком ещё хуже! Смотри, вокруг люди, много туристов. Убери руки. Руки убери, я сказала! Я сейчас домой поеду!
- Извини. Ты красивая, ты опьяняешь. Так что Катарина?
- Она была не только красивой, но и умной, сказала, что согласна, только ставит одно условие: Густав должен поцеловать её вот в это отверстие жёрнова. В губы, а не в руку.
- Я сейчас попробую!
- Рискни!
Марья хохотала как могла громко, и судьба смилостивилась над ней: мимо прошли с маленькой собачкой Уско и Силья Пулска, и зоркая Силья бросила в сторону полураздетой девицы неодобрительный взгляд. Марья воспользовалась моментом и за спиной показала сплетённые особым образом пальцы рук: этим знаком они пользовались с детства, когда старались показать, что нужна помощь, поддержка.
Силья что-то быстро сказала мужу – о, Марья не сомневалась, в конце концов, Силья была достойной представительницей семьи Ярвиненов, и Уско, попросив парочки отойти в сторону, сделал несколько кадров на камеру с телефона. Супруга добросовестно позировала, но Марья знала, что Уско фотографирует её и Виллу. То есть…
- Виллем! – заорала она, изображая полнейший восторг. – Я хочу, чтобы ты меня сфотографировал на этом чёртовом жёрнове! Подсади, один кадр, и я обещаю, что эту ночь ты не забудешь! Как называется катер, который ты арендовал?
- «Афина».
Ну вот, теперь они знают про Виллема, про катер и имеют фото загадочного незнакомца. Марья честно исполнила роль полицейского агента.
Сколько амплуа ей предстоит сменить сегодня?
Судя по взгляду спутника, осталось только одно, но Марья предполагала, что второе, столь желаемое Виллу-Виллемом, не потребуется, потому что она успешно отыграет первое.
…- Ты знаком с древнегреческими мифами?
- Ты моя Венера…
Где ещё найти мужчину, который внесёт тебя на борт яхты на руках, и почему это всегда происходит в самый неподходящий момент? Где тут потерять голову от счастья, когда нужно думать исключительно о деле?
- Это твоя яхта? Мило!
- Арендованная, - мужская ладонь поглаживала колени дамы. – Что будешь пить?
- Предпочитаю коктейли. Покажи, где бар, смешаю сама! А ты?
- Мартини. Сейчас мартини. Принеси его мне, тебе покажут, где каюта.
Чёрт бы побрал всех, какая романтика! Суровый пират и прекрасная пленница!
В мартини Марья всыпала всё содержимое ампулы, которую накануне ей отдал Пекка. Кто бы мог подумать, что и сценарий развернётся иначе, и помощи на борту не будет никакой, и вообще останется уповать только на сообразительность Уско и Сильи. Поняли ли? Успеют ли?
Она вплыла в каюту с двумя бокалами на подносе, где также сверкала янтарным огнём кисть винограда, светились пушистым спелым бочком шесть или семь персиков, соблазнительно мерцал рубиновый раскрытый гранат, сама Марья была ни дать ни взять одалиска: только та самая футболка и трусики, тонкий стан обмотан выпрошенными у стюарта тремя платками, забытыми туристами.
Да, стюарт сказал, что он Карл Карху, сержант транспортной полиции, и госпоже Линнатар нужно продержаться ровно десять минут, затем всё, что будет происходить – не её проблемы.
Царица Ночи закрыла за спиной дверь и приблизилась к ложу…
   

   
Содержание