Глава 2

Вечером быстро стемнело, и чтобы прийти в комнату к Кэтрин, Дженнифер пришлось зажечь свечу. Сестра, уже переодевшаяся ко сну, заплетала косу.
— Входи, присядь, Джен. Ты в последнее время что-то все грустишь.
В лицо Дженнифер бросилась краска. Она поняла вдруг, что сестра непременно догадается о ее чувствах, и пусть Кэтрин была слишком благородна, чтобы смеяться, но Дженнифер казалось, что такой стыд нельзя пережить. И все же она должна была поступить, как задумала.
— Почему ты так не любишь Дугласа, Кэти? Назови мне хоть один его недостаток, хоть один порок, из-за которого было бы справедливо не отвечать на его чувство?
Сестра, что ужасно, не удивилась. Только улыбнулась:
— Пожалуй, один назову. Он скучен.
Дженнифер на минуту стало легче.
— И только? О, Кэти, ты просто слишком еще молода. То, что тебе кажется скучным — всего лишь разумное начало, залог будущей спокойной жизни.
— Которая мне, наверное, не нужна, — Кэтрин оперла голову на руку. — Джен, если бы это было в моей власти, Дуглас уже был бы у твоих ног. Ты так за него заступаешься, что в конце концов он должен это оценить.
— Я лишь хочу ему счастья, — Дженнифер опустила глаза и скомкала носовой платок. — Взгляни на него другими глазами, Кэти, заклинаю тебя. В конце концов, он галантен, он красив! Пусть ты еще слишком молода, чтобы оценить его разум и доброе сердце, но разве ты можешь закрыть глаза на его красоту?
— Это правда. Пожалуй, он даже слишком красив для меня, — сестра потерла виски. — Прости, Джен, я устала немного. Мне хотелось бы лечь.
При свете свечи Дженнифер заметила на лице сестры капельки пота.
— У тебя жар? — она тревожно прижала ладонь ко лбу Кэтрин, но тот был ледяным.
— Нет, всего лишь головокружение. Здесь душно. Я позову Мэри, она откроет окно.
— Не застудись, Кэти: ночи такие холодные.
— Спасибо, Джен. Я осторожна.
Кэтрин не лгала о своем головокружении. Наутро же ей стало хуже: к горлу подступала тошнота, так что за завтраком она едва смогла съесть тост с медом. Родители забеспокоились и предложили вызвать врача, но Кэтрин отказалась. Она сама не понимала, что происходит, ведь за последнее время это были не единственные странности, происходившие с ней.
Сейчас она была бы не в состоянии приехать к Дэниэлу. Но он был единственным, кому она могла довериться полностью. Кэтрин решилась рискнуть и на третий день послала с запиской мальчишку, приносившего молоко. Дэниэл должен был явиться в сад в девятом часу вечера, когда стемнеет. После весь день Кэтрин провела в постели. К вечеру ей будто бы полегчало — возможно, от радостного ожидания она на время позабыла про недомогание.
Дэниэл ждал ее, как и было условлено, у кустов сирени. Сразу сжал в объятиях:
— Ты больна? Что с тобой? Зачем ты вышла в такую сырость?
— Я не знаю, милый, — Кэтрин прижалась к нему, понимая, что ей по-настоящему страшно. — Милый, я сама не понимаю...
Она, конечно, рассказала ему не обо всем, но оказалось достаточно упомянуть про тошноту и головокружения. Дэниэл изменился в лице, стиснул зубы и будто окаменел. Наверное, они молчали целую минуту.
— Ты в положении, — сказал он наконец. — У тебя родится ребенок. Мой ребенок.
У Кэтрин подкосились ноги.
— Что? Как? Ты... уверен? Так может быть?
— Только так и может, — он горько прикрыл глаза. — Я должен теперь жениться на тебе, Кэти.
Это было еще более невероятно услышать.
— Но я же несовершеннолетняя... Дэниэл, мои родители...
— Не позволят. Я знаю. Но выхода нет. Если ты будешь среди своего круга, и все узнают...
— Тебе будет плохо?
— Не мне. Тебе.
Кэтрин попыталась представить, как рассказывает родителям и Дженнифер о романе с рабочим сцены в театре, о визитах в грязную квартиру и... Она поежилась, только сейчас осознав, что они, пожалуй, примут ее за сумасшедшую. А после? Что с ней будет потом? И что будет с ее ребенком?
— Может, они поймут меня... — прошептала она, чувствуя, что не сможет спокойно дожидаться момента, когда  они узнают правду. На глазах выступили слезы. Дэниэл прижал ее к себе.
— Мы сбежим от них. Собери самое необходимое. Но не бери денег и драгоценностей, иначе нас обвинят в краже. Я смогу и так тебя обеспечить.
— Я не могу так сразу уйти, — Кэтрин беззвучно разрыдалась. — Мне надо посмотреть на родителей, Джен... В последний раз. Написать им.
— Хорошо. Я приду завтра, в это же время. Теперь иди домой и береги себя.
Кэтрин вернулась к себе и упала в постель, заливаясь слезами. И не было в эту ночь никого более одинокого, чем она.
Наверное, втайне Кэтрин надеялась, что следующий день не наступит. Но он все же наступил, и ей пришлось принять все, что в нем было. Она смотрела на родителей и сестру, зная, что не увидит их долго — возможно, никогда. Разве они простят ей неизбежный скандал, позор? Что о них будут говорить в обществе? Знакомые будут тыкать пальцами, а может, все нарочито забудут об их существовании... Она болезненно наслаждалась их заботой, которую еще недавно находила излишней, душащей. Она молилась, чтобы отец и мать пережили ее побег, чтобы не разболелись.
В тот миг, когда Кэтрин, сказав, что ляжет спать раньше, целовала отца и мать, она почти возненавидела Дэниэла. Как мог он быть таким жестоким, разлучать ее с семьей! "А что будет, если ты останешься? — спросила она себя прежним холодным тоном. — Представь: живот растет, его не удается скрыть от горничной... Это если гораздо раньше причину твоего недомогания не определит врач. Родители сегодня так настаивали уже... Или думаешь, Дэниэл ошибся? А если нет?" Она вернулась к себе в комнату, заперла дверь на ключ. Упала на колени, хотя не молилась уже давно — с возвращения из пансиона. И сейчас ничего не пришло на ум, только слезы снова покатились по щекам. Усилием воли заставила себя встать. Вещи она собрала еще раньше, в течение дня, когда оставалась одна в комнате. Тогда же карандашом нацарапала письмо. Теперь осталось лишь положить его на видное место и ждать.
В окно постучали их условленным стуком. Кэтрин задула свечу, накинула шаль и подняла раму. Влезла с узлом на подоконник. Уже совсем стемнело, но Дэниэла она все-таки различала. Он помог ей слезть и повел через сад. Они вышли через заднюю калитку — сегодня у нее не скрипели петли — и он предупредил:
— А сейчас пойдем очень быстро.
И они пошли так быстро, что Кэтрин почти сразу стала задыхаться. Ей приходилось почти бежать по темноте, и лишь из гордости она запрещала себе хныкать. Если бы он не держал ее за руку, она бы давно отстала. Наконец, выскочив за Дэниэлом из какой-то подворотни, она увидела наемный экипаж. Дэниэл помог ей сесть.
— Ночью по Корлингу и пару улиц пройти пешком небезопасно.
Экипаж тронулся. Дэниэл ласково сжал руки Кэтрин. Она забыла дома перчатки, ладони уже стали зябнуть.
— Дома ты обязательно согреешься.
— Дома?
— У нас дома, — он посмотрел ей в глаза. — Кэти, ты не представляешь... Я так рад. У нас с тобой будет ребенок. Мы будем настоящей семьей. Знаешь, с тех пор, как умер отец, я не любил возвращаться домой. Только со стенами и разговаривать. А теперь все изменится, я сам стану отцом. Прости, когда ты мне сказала, я испугался, расстроился... Но это глупо. Все будет хорошо.
— Почему ты расстроился? — насторожилась Кэтрин.
— Сам не знаю. Говорю же, по глупости. От неожиданности.
— Родители меня не простят, — прошептала Кэтрин. Дэниэл нежно поцеловал ее.
— Простят. Мы будем просить прощения. Только немного погодя, хорошо? Пока...
— Пока тебе страшно, — догадалась Кэтрин и, как прежде, насмешливо улыбнулась.
— Да, именно так, — вздохнул он.
Из экипажа они сразу попали под проливной дождь. Быстро заскочили в подъезд, добежали до квартиры, Дэниэл пропустил Кэтрин вперед. Он зажег свечу и принялся растапливать очаг.
— Иди сюда, Кэти! Сейчас будет кипяток.
Кэтрин устроилась на скамеечке у очага. Она не успела промокнуть, но шаль снимать не спешила. За окном шумел ливень. Завтра ее начнут искать. Но здесь она была в безопасности. Дэниэл обнял ее:
— Начнем новую жизнь, Кэти.

Дуглас Гиллан не выдал бы своих чувств ни перед кем. Но так тяжело, так больно ему не было еще никогда. Когда-то он занимался боксом, и ни один удар не мог быть болезненнее.  Мир, конечно, не рухнул, любое горе настоящий мужчина может и должен молча пережить. Может, однажды он увидит, как подлеца, сломавшего ему жизнь, повесят. Хотя виселицы, без сомнения, мало.
Однако Дугласу не привыкать было собирать волю в кулак. Он видел перед собой растерянную Дженнифер, видел мистера и миссис Мюррей, которых убило исчезновение дочери, а еще больше, наверное — ее письмо с самыми неожиданными признаниями.
Его невеста, его идеал, та, которой он не смел коснуться лишний раз, робея при ней, как мальчишка, была беременна от какого-то проходимца. Его чистую, как снег, Кэтрин осквернил соблазнитель. Он смог ей стать настолько дорог, что она забыла девичий стыд. Она и не заметила настоящей любви, не разглядела человека, готового бросить мир к ее ногам.
Нет, если бы все было так просто! Но он помнил, как поведение Кэтрин внезапно изменилось. Тогда Дугласу показалось, что у него появилась надежда. Однако им лишь играли, из его чувств сделали ширму для самой низкой, грязной, подлой интрижки. Неужели голубые глаза Кэтрин, ее детский румянец были лишь маской для лживой, развратной души?
Сердце его рвалось, как парус под ветром, билось, как утлое суденышко среди волн. Но он только снова и снова обещал мистеру и миссис Мюррей, что отыщет их дочь. Обещал он это и себе.
Он уже попрощался с хозяевами и шел к выходу, когда сзади его окликнули. Дженнифер, подбежав, догнала его.
— Мне жаль... — по щекам девушки струились слезы. — Как мне жаль...
Дженнифер и рада была бы сказать больше, но она не представляла, что может сказать ему. Как утешить человека, с которым так обошлись? И это сделала ее собственная сестра... Дженнифер отчаянно гнала от себя злые мысли о Кэтрин. О милой маленькой Кэти, с которой они вместе играли, читали, пели. Что общего между ее сестрой и девушкой, которая обманывала жениха и родных, потеряла честь, повергла всех, любящих ее, в такое горе?
Ее восхищало мужество Дугласа. Он остался спокоен, лишь в глазах отражалась глубокая боль. И она отдала бы все на свете, чтобы облегчить его страдания.
— Если вам нужна помощь, мистер Гиллан, я... Я сделаю что угодно...

Отредактировано Мелания Кинешемцева (25.01.2021 14:16)

Глава 4

Со дня побега Кэтрин прошло две недели, и три, и месяц, и другой. И так незаметно наступила середина октября. Парки Корлинга нарядились в золотую листву, и еще радовали глаз последние георгины и астры.
Дженнифер гуляла в саду, любуясь на осенние листья. Погода стояла очень теплая, и  она надеялась, что и Кэтрин где-то далеко не мерзнет. И что, может быть, вспоминает об оставленных родных. Мать и отец очень тосковали по младшей дочери: маму Дженнифер не раз заставала в слезах, а отец почти не выходил из кабинета. Ах, если бы Дуглас сказал Дженнифер адрес Кэтрин, она  обязательно увиделась бы с сестрой и поговорила с ней, упросила вернуться домой! Но он отказывался, говоря, что это опасное место, где приличным людям лучше не появляться. Впрочем, Дженнифер все равно не могла не восхищаться его благородством. Он согласился потихоньку, как сказал, "через десятые руки", передать Кэтрин теплые вещи, которые для нее собрали мама и Дженнифер: чулки, белье, башмаки, простое шерстяное платье и накидку. Оставалось как-то прислать ей пальто и перчатки на зиму.
— Видите ли, — сказал он ей однажды. — Я не могу сердиться на Кэтрин, когда подумаю, как она сама наказала себя. Вы не представляете, сколько работы выполняют по дому женщины того круга, к которому она теперь принадлежит. Кэтрин не приучена задумываться о деньгах, а между тем теперь их не хватит не только на развлечения, к которым она привыкла, но даже и на еду. Да и ее... тот человек, словом. Подобные ему сдержанностью по отношению к женщинам не отличаются. Равно как и трезвостью, и целомудрием.
— Вы считаете... Он способен ей изменить... Ударить ее? — Дженнифер пришла в ужас, ей хотелось немедленно вытащить Кэтрин из лап такого чудовища.
Дуглас грустно покачал головой.
— Я очень надеюсь, что нет. Знаю, знаю, что вы мне скажете: мы должны немедленно явиться туда и спасти ее, хотя бы и силой. Но мне не удалось выяснить, обвенчались они или нет. Если обвенчались, мы не вправе их разлучать.
Дженнифер пришлось прижать к глазам платок. Дуглас осторожно коснулся ее руки.
— Не нужно пока волноваться. Надеюсь, все же этот... человек не столь недостоин, как пока мне представляется. Может быть, я предвзят. И знайте, что если Кэтрин попросит меня о помощи, я буду защищать ее, как защищал бы свою сестру.
— Вы так великодушны! — у Дженнифер вырвался стон. — Ах, если бы Кэтрин знала это!
...Дуглас бесшумно открыл калитку в саду. Подобное поведение было не в его правилах, но Дженнифер была достойна того, чтобы объяснение с ней было хоть немного, как говорится, романтичным. Она услышала шаги и тревожно оглянулась.
— Не пугайтесь, мисс Мюррей, — Дуглас появился перед ней. — Позвольте немного скомпрометировать вас тем, что я побуду с вами наедине. Мне необходимо вам кое-что сказать.
Дженнифер прелестно покраснела, прижала руку к груди и опустила глаза.
— Говорите, сэр, — прошептала она.
— Мне понадобится совсем немного времени. Мисс Мюррей, нет нужды говорить вам, что вы необычайно хороши собой: это вы и так слышите отовсюду. Но за время, которое вас знаю, я смог убедиться, что душа ваша еще прекраснее вашего лица. Мисс Мюррей, — он нежно взял ее за руку. — Я прошу вас оказать мне честь и согласиться стать моей женой.
Она тихо вздохнула и прикрыла лицо платком.
— Я согласна. Если мои родители не возражают, то я согласна.
Обращение к старикам Мюрреям, конечно, было формальностью: они давно мечтали увидеть Дугласа своим зятем. А он решил, что лучшей невесты, чем Дженнифер, ему не найти. Не говоря обо всех ее внутренних и внешних достоинствах, она любила его, а в таких делах женихам везет нечасто. В свете начнутся сплетни, но иногда их следует презреть.
Он, однако, не стал лгать Дженнифер, что любит ее. Он еще только готовился вырастить в себе чувство к ней. Но он обязательно полюбил бы ее уже в браке, и она понимала это. Ее сияющими глазами, соперничавшими цветом с ясным небом, нельзя было не залюбоваться.

Зиму ждешь с нетерпением, если точно знаешь, что дома будет тепло. Дэниэл, конечно, к холоду привык и мог позаботиться сам о себе. Но теперь он был не один: у него были Кэти и их будущий ребенок.
Очень здорово, что они были. Когда Дэниэл остался совсем один, после смерти отца, он как будто сам замерз изнутри. Ничего не хотелось, никуда не тянуло. Как-то... не для кого биться, а для себя — бессмысленно. Сегодня ты есть, завтра сжег тебя тиф.
В первый раз в сердце как будто искорка упала, когда он случайно увидел Кэтрин. Она была такой безумно яркой, как звезда, как садовый цветок, что захотелось взглянуть еще раз. Он совсем не ожидал, что и сам может привлечь ее внимание. И вот теперь они не расстаются, и она носит его ребенка. Как только не улыбнется жизнь!
Всякое за эти месяцы бывало. Как они оба дрожали несколько первых дней, что за ними придут из полиции! Все Руби, соседка, пугала. Хотя ей спасибо: помогала Кэти по хозяйству, показывала, подсказывала. Как Кэти, пытаясь освоиться, уставала сначала. Как плакала, когда портила ужин или после мытья посуды у нее болели руки. Дэниэл рвался помочь, но она не подпускала. Гордая. Из гордости же едва не выкинула свертки с теплыми вещами, которые ей присылали родственники. Отговорил.
И вот теперь каждый раз после работы Дэниэл спешил не в пустые стены, а к любимой женщине, такой уютной, нежной, своенравной, веселой. Она, конечно, полнела, слабела, иногда у нее кружилась голова, и тошнота накатывала. Дэниэлу было ее очень жаль, и все же он был счастлив. Не терпелось послушать, как ребенок шевелится.
Отец вездесущей Руби, Марк, тоже помогал, советовал Дэниэлу, что делать, если Кэти станет плохо, иногда делился яблоками или сыром. Он зазывал, бывало, Дэниэла выпить, тот сперва отнекивался, но чего обижать старого человека. Дэниэл меру всегда знал. Руби с ним пыталась заигрывать — должно быть, в шутку. Кэти бранилась, когда замечала, что от него пахнет вином, а он просил ее не нервничать. Без помощи друзей им бы куда хуже пришлось.
Но Рождество они все-таки встретили вдвоем. Без индейки, зато с сыром и яблочным пирогом. Кэти надела последнее платье из той, прежней жизни: хранила его вместо праздничного. И мечтала, как летом они обязательно съездят в Розфильд.
— Я слышала, это совсем недорого. А ты должен однажды увидеть море!
Какое уж там "недорого"... Но незачем было пока с ней спорить, пусть мечтает себе.

Кэтрин улыбалась январскому солнцу, радуясь, что постепенно прибывает день. Значит, все ближе весна, когда уже не будет так холодно и не будет так хотеться есть.
Она сдерживалась, как могла, не высказывая Дэниэлу и десятой доли наболевшего. Она, конечно, слабо представляла, на что идет, но ведь это было ее решение, вызванное последствиями ее поступка. И с каждым днем Кэтрин все сильнее осознавала: то, что теперь ей холодно, голодно, что она редко может даже вымыть голову, а кожа на руках страшно загрубела — это еще не самое ужасное. По-настоящему плохо то, что теперь ее жизнь не изменится в лучшую сторону никогда. У нее не будет ни времени, ни средств, ни сил. Она отупеет от работы и от того, что не может больше читать новые книги, общаться с интересными людьми, путешествовать. Родятся дети, и у нее не останется и вовсе ни одной свободной минутки. На всю жизнь — домохозяйка, жена рабочего парня, мать его детей. И только. Необыкновенное будущее, грезившееся Кэтрин, обернулось тесной квартиркой, нищенскими обносками и подсчетами, хватит ли денег на хлеб.
И с этим она бы заставила себя смириться, потому что следует нести ответственность за свои поступки. Но ее пугало, в кого превращался Дэниэл.
Беда не в том, что он оказался ограниченным, невежественным по сравнению с ней и трусоватым. Но он был безвольным, не находил в себе сил отказать соседу, зазывавшему выпить, и все чаще приходил домой пьяный. Пока, правда, только слюняво целовался и заваливался спать, но Кэтрин поеживалась, представляя, что однажды он станет похож на ужасных буйных пьяниц, о которых она слышала от прислуги. А куда она пойдет с маленьким ребенком? Да и сейчас — куда ей деться, если с животом все сложнее даже подниматься по лестнице?
Кэтрин пробовала поговорить с соседями. Марк и Руби только отмахивались и советовали "не пришпиливать мужа к юбке". Мужа... Они с Дэниэлом пока не повенчались. Он предлагал, но Кэтрин было страшно, она просила подождать.
...Каждое утро  Кэтрин, проводив Дэниэла, заставляла себя выйти на прогулку. В тесной квартирке начинало колотиться сердце, все чаще хотелось плакать, а свежий воздух — насколько он может быть свежим в Корлинге — успокаивал и бодрил.
На улице было чудесно. Кэтрин, переваливаясь, шагала сквозь бесконечный поток прохожих, оборачиваясь то на маленького продавца газет, то на открывавшуюся дверь магазина. Здесь из магазинов вряд ли выйдет кто-то из ее знакомых, да никто и не узнал бы ее, бедно одетую, располневшую.
Внимание Кэтрин привлек колокольный звон. Она знала, что неподалеку есть церковь, и ей захотелось посмотреть на прихожан. Звон был веселый, праздничный. Когда Кэтрин приблизилась, заметила, что из церкви выходят жених и невеста.
Ей захотелось присмотреться внимательнее, она влезла на скамейку у дорожки.  В невесте она узнала Дженнифер. В женихе — Дугласа Гиллана.
Она завороженно наблюдала за новобрачными. В толпе ахали, удивляясь красоте невесты, и точно, Дженнифер превзошла саму себя. В блеске зимнего солнца, стократ похорошевшая от счастья, светящаяся чистотой, она ослепляла, заставляя невольно потупиться. Дуглас шагал рядом все с тем же непроницаемым лицом — впрочем, кажется, довольным. Кэтрин теперь могла вздохнуть спокойно: он точно не стал бы ее преследовать. Теперь у него есть Дженнифер — все вышло по справедливости.
Вскоре Кэтрин увидела и родителей. Они выглядели счастливыми, но очень постарели за эти месяцы. Больше она смотреть не могла: по щекам заструились слезы. Поспешно сойдя со скамейки, Кэтрин скрылась в толпе.

Глава 6

Дженнифер сильно волновалась, что у Кэтрин от испуга немедленно начнутся роды. Однако все случилось лишь на следующий день. Мэри успела съездить за доктором Уолли. Кэти, бедняжка, очень страдала, но к вечеру на свет все же появились близнецы, мальчик и девочка. Кэти была совершенно измучена, лежала без движения, и о ней заботился доктор Уолли, а Дженнифер и Мэри искупали и одели близнецов. Дженнифер еще до родов хотела найти им кормилицу, но Кэти сказала, что выкормит их сама. И сейчас, пусть с огромным усилием, она все-таки дала им грудь. Дженнифер не смотрела на само кормление, но когда забирала детей, то ее охватило новое, невероятное чувство. Точно в руках у нее было что-то удивительно хрупкое и совершенно бесценное, и само это осознание вливало новые силы. Прижав к груди племянницу, которая была покрупнее и посильнее брата, Дженнифер вгляделась в розовое личико и помолилась, чтобы у нее тоже как можно скорее родились дети. Она взглянула на Мэри: та точно так же любовалась на мальчика, уже уложенного в кроватку.
— Ангелочек! Чистый ангелочек, мэм! Такой невинный, такой слабенький!
"А ведь они бастарды, — подумала Дженнифер, вспомнив, что сестра и ее соблазнитель так и не обвенчались. — Каково им придется в жизни? Как их заставят ответить за грехи родителей? Таких слабых, беззащитных..." Она спешно вытерла слезы, чтобы соленые капли не упали на нежную кожу новорожденной.
На следующий день после родов Кэти все же навестила мама. Сестра еще не могла подняться с постели и почти не говорила, равнодушно глядя в потолок. Утром она снова покормила детей, но молока для двоих было недостаточно, и Дженнифер стала снова настаивать на кормилице. Мама поддержала ее в этом. Она ухаживала за Кэтрин, как за маленькой, чуть не с ложечки покормила ее и все целовала огрубевшие руки.
— Все закончилось, Кэти, девочка моя. Ты снова с нами. Отец со временем простит. А твои дети — это мои дети, и я не позволю, чтобы их хоть в чем-то ущемили.
— И я тоже, — прибавила Дженнифер. — Они вырастут счастливыми, Кэти. Я уверена, Дуглас их тоже не бросит.
Дуглас уже заходил посмотреть на детей, и хотя не брал их на руки, но они ему, кажется, понравились. Он сказал, что следует поговорить со священником насчет крещения, и попросил Кэтрин выбрать имена. Та сказала, что мальчика хочет назвать Лукасом, а девочку — Эванджелиной. Им решили дать фамилию Кор — от названия города Корлинг, где они родились. Сестре благодаря постоянным визитам мамы стало вроде бы легче, она быстро встала с постели, хорошо ела, кормила детей и даже выходила на прогулку — правда, только с Мэри или с нанятой для детей няней. Пока ни она и Дженнифер, ни сама Дженнифер и Дуглас еще не обсуждали, где потом будут жить Кэтрин и ее дети, что с ними станется. Казалось, подходящее время еще не наступило, Кэтрин еще окрепла недостаточно.
А через две недели после того, как родились дети Кэтрин, повторился кошмар прошлого года. Утром бледная от испуга Мэри разбудила Дженнифер и протянула ей письмо.
— Простите, мисс Кэтрин исчезла. Я нашла только это.
— Исчезла? Как? Куда? — Дженнифер не сразу совладала с собой, но Дуглас положил ей руку на плечо, велел Мэри выйти и посмотреть, все ли вещи Кэтрин на месте, а сам стал читать вслух.
"Дорогая Дженнифер! Обязательно прочти это письмо нашей бедной маме. Я понимаю, что жестоко разбиваю ее надежды. Но поступить иначе я не могу. Мне слишком стыдно оставаться и дальше в доме Дугласа, злоупотреблять его великодушием после того, как чудовищно я поступила с ним. Я не могу дальше жить в таком стыде. К тому же, если меня не будет рядом, моих детей можно будет выдать за круглых сирот, а к таким относятся лучше, чем к плодам внебрачной связи.
Позаботьтесь о них, это единственная моя просьба. Если я когда-нибудь смогу отблагодарить вас делом, то верну все. Не бойся за меня, Джен, и попроси маму не бояться: я не собираюсь умирать. Я лишь хочу начать новую жизнь далеко отсюда. Жаль, не могу взять детей с собой. Они родились от ошибки, прихоти, подлости. Но они ни в чем не виноваты, и как бы я хотела, чтобы они не страдали за поступки их родителей. Оберегайте их, не отдавайте их отцу.  И если вам слишком стыдно, можете не рассказывать про меня, я этого не стою.
Джен, утешь маму. Пусть Эванджелина станет ей дочерью вместо меня, а Лукас — сыном, о котором она так мечтала. Передай Дугласу мою безмерную благодарность и безмерные извинения. Он лучший человек на свете и не заслуживал, чтобы с ним обходились, как обошлась я. Как жаль, что я поздно это поняла. Но ты будешь ему куда лучшей женой, Джен, и наших детей вы достойны больше, чем мы с их отцом.
Прощайте. Остаюсь преданная вам обоим Кэтрин Мюррей".
...Весь последующий день лучше не вспоминать. Перед визитом мамы Дженнифер спешно пригласила доктора Уолли, и его услуги пригодились. Дуглас сообщил приметы Кэтрин в полицию: он опасался, что у нее после родов случилось помешательство, вроде бы такое бывает. С ним волей-неволей приходилось согласиться, ведь в здравом уме никто не бросит собственных детей. Самой же Дженнифер вместе с Мэри пришлось спешно искать кормилицу: дети захлебывались от плача.
К вечеру  она ощущала себя совершенно измученной, но все-таки нашла силы зайти в комнату к Кэтрин: ей пришло в голову, не найдет ли она снова какой-то тайник, который бы, как в прошлый раз, пролил свет на тайну исчезновения ее сестры. Однако в комнате оказался посторонний мужчина.
Он видимо, влез в окно и почти подошел к двери. Дженнифер столкнулась с ним нос к носу и даже не смогла вскрикнуть от удивления. А он и не попытался сделать ничего угрожающего, только приложил палец к губам.
— Тише. Я Дэниэл Хоуп. Кэти ведь вам рассказывала? Где она?
— Куда ты делась, Джен? — раздался в коридоре голос Дугласа. Несмотря на умоляющие жесты юноши, Дженнифер отворила дверь и ответила.
— Я здесь. И у нас гости.
Хоуп обескураженно на нее посмотрел, а Дженнифер тем временем разглядывала виновника всех несчастий в их семье. Он был еще очень юным, совсем худым, долговязым, с изможденным лицом и спутанными волосами. На щеке засохла грязь. Он иногда принимался шмыгать носом. С виду и не скажешь, на что он способен, а между тем...
— Кто вы такой? — сурово спросил Дуглас, распахнув дверь.
— Я Дэниэл Хоуп. Я хочу видеть Кэтрин.
Дуглас смерил его полным презрения взглядом:
— Она сбежала.
— Сбежала? Но почему?
Хоуп напрягся и смотрел на них обоих с подозрением.
— Совесть не позволила ей дальше пользоваться великодушием Дугласа, — пояснила Дженнифер. Она не стала добавлять, какое мнение о самом Дэниэле высказала Кэтрин в письме.
— А вы, значит, ее бывший жених... — протянул Хоуп и вдруг выпалил. — Так не вы ли подкупили соседей, чтобы меня споить?
Дженнифер только всплеснула руками, но Дуглас сказал все сам:
— Молодой человек, в вашем распутстве я не повинен.
Хоуп взялся за виски.
— Что же с Кэтрин? Как вы думаете?
— Я ничего не думаю, и уж во всяком случае, делиться мыслями с вами я не стал бы, — отчеканил Дуглас. — Что вам еще нужно? Если вы узнали все, что вас интересует, то извольте удалиться. Вас проводят через черный ход.
Парень замер на миг.
— Нет. Это не все. Я хочу увидеть детей. Я подглядывал эти дни в окно и знаю, что родилась двойня. Пусть их принесут.
Дуглас замешкался, но Дженнифер быстро вышла в коридор и распорядилась, чтобы детей принесли в комнату к Кэтрин. Когда вернулась, Дуглас сообщил:
— У мистера Хоупа неприятности на работе. Точнее, работу он потерял, поскольку по его невнимательности произошел несчастный случай. Чудом обошлось без жертв.  По этой причине он не в состоянии пока участвовать в воспитании детей и оставляет их на наше попечение.
Дженнифер и в голову не приходило, что этот мальчишка может предъявить права на детей, но теперь она облегченно вздохнула.
Хоуп по очереди взял на руки сына и дочь, посмотрел на личико каждого, спросил их имена, поцеловал. Когда отдал детей няне, руки у него дрожали, он мотал головой и кусал губы.
— Если... — у него срывался голос. — Если...
— Я надеюсь, вы не пытаетесь высказать угрозу, — прервал Дуглас. — Ступайте, о ваших детях позаботятся. Мэри, проводите нашего гостя.
Дженнифер видела, что в коридоре мальчишка все же закрыл лицо руками. И ей инстинктивно не понравилось, что Мэри ласково дотронулась до его плеча. Конечно, ее горничная — просто добрая девушка, но этот юноша — опасный соблазнитель, и ее следует предостеречь.
— И все же мне жаль их обоих, — вырвалось у Дженнифер. — Жаль и этого юношу, и Кэтрин. Они так молоды, а уже наделали столько ошибок.
— Именно в молодости их и делают, увы. Всему виной страсть, безоглядная страсть и неумение, нежелание принуждать и ограничивать себя.
...Идя с женой в спальню, Дуглас бросил довольный взгляд в зеркало. Что ж, он все сделал правильно, нельзя давать безнаказанно оскорблять себя даже последним червякам. Этого раздавил — другие будут помнить.
Он поклялся, что его соперник выстрадает столько же, сколько он. Сейчас мальчишке явно было больнее, так что клятву Дуглас сдержал. А всего-то понадобилось через частного сыщика приплатить соседям мальчишки, чтобы те спаивали его и инсценировали его измену, если не выйдет его соблазнить по-настоящему. И разумеется, об измене Кэтрин должна была узнать.
И теперь дети его врага будут чтить его, как отца. На такой результат Дуглас и не рассчитывал. А Кэтрин... Она уже была достаточно наказана.

Конец

Думаю, если не задевать его интересы - может, и ничего плохого. Месть изощренная, но ведь и с ним обошлись нехорошо.
Как Вам остальные персонажи?

Ну вот не соглашусь в плане того, что понятие о чести - характеристика индивидуальная.  Для женщины честь и честность могут быть так же важны, как для мужчины.
А кто сказал, что Дуглас будет воспитывать племянников, как своих?) Он пока может встать в какую угодно позу, а уж потом с соответствующим обоснуем поступить, как ему нужно). Он никогда не забудет, ЧЬИ  это дети.

Знаете, я все же против того, чтобы называть подлые поступки "женскими".
Что Дуглас будет воспитывать детей своего врага - это вышло случайно, он на такое не рассчитывал (хот и воспринял, как приятный бонус, дающий сиюминутное торжество над противником). Он рассчитывал на то, что Кэтрин, скорее всего, закатит Дэниэлу скандал, что в ее положении может плохо закончиться. Или уйдет на улицу... Что опять же в ее положении может закончиться плохо. А уж благодаря Кэтрин вывернулось так, что Дуглас оказался в роли великодушного благодетеля (которая ему, несомненно, льстит).

Ну я слышала про мужчин, которые беременных женщин выселяют из квартир. Через суд. Тяжелое положение и беспомощный вид их не останавливают.

Так что повторюсь еще раз: у чести и у подлости пола нет. И то, какой способ мести выберет человек (если выберет), зависит не от пола, а исключительно от личных качеств каждого конкретного человека. Личные качества Дугласа подсказали ему такой способ.

Отредактировано Мелания Кинешемцева (29.01.2021 18:07)

Стереотипы, оскорбительные для женщин к тому же.

Меня не оскорбит, а обрадует, если мне скажут, что я мыслю по-мужски (но мне так не скажут) по одной простой причине: скорее всего, со стороны так сказавшего это будет признание того, что я мыслю качественно. Не потому, что женщины якобы глупее мужчин - нет, лично я так не читаю. Но в обществе почему-то принято со словом "женский" связывать нечто негативное и некачественное. Женская логика, женская проза, женский способ мести или решения проблем, женская дружба... И мне данное явление совсем не нравится.

Я не очень понимаю, что значит "оставаться женщиной". И не хочу импонировать мужчинам, равно как и женщинам. В своей правоте буду пытаться убедить с помощью здравых аргументов или честного признания, а не за счет эмоционального влияния. Мне кажется, что правильно именно так. Когда речь идет о серьезных делах, по крайней мере. Мне не нужны успехи, мне хочется уважать себя. И если "женственность" преполагает окольные пути и эмоциональное манипулирование - уважения этого не заслуживает,  не хочу быть женственной в таком плане (а в физическом это дано или не дано, и если не дано, вряд ли стоит развивать, есть много других, более полезных навыков).

К феминизму у меня двойственное отношение. Я не поддерживаю те радикальные явления, в которых он сейчас выражается (гендерное многообразие, придирки по поводу "херрасмента" и "абьюза", навязывание определенных стереотипов в культуре). И на предыдущих этапах развития этого явления были в нем стороны, которые мне активно не нравятся: имею в виду главным образом поддержку абортов и нецеломудрия (права на добрачные связи, супружескую измену). Но с моей стороны было бы лицемерием отрицать, что многими его плодами я с удовольствием пользуюсь: например, правом женшины получить высшее образование. Равенством с мужчиной перед законом и независимостью в имущественном плане. И осуждение со стороны феминисток оценивания женщины по красоте (если не доводить до абсурда) - хорошее дело. А главное, в целом: мне нравится свобода выбора пути, право на самоопределение. Допустим, я не хочу достигать никаких вершин. Но я и традиционные женские роли (жены и матери) исполнять не хочу - вообще не тянет. И мне нравится, что у меня есть право их не исполнять, а пялиться вечерами в компьютер или валяться в депрессухе на диване. Мне неважно, что потом: "потом" может не быть. Я не знаю, в чем мой долг. Но по крайней мере молчать, погружаясь в фантазии, мне определенно нравится больше, чем с кем-то, например, обсуждать прошедший день, готовить или вообще о ком-то заботиться. И мне нравится, что у меня есть право жить, как угодно.

И точно так же просто нехорошо замалчивать, что между мужчинами и женщинами отнюдь не все гладко. Есть очень много болезненных вопросов, требующих решения (хотя бы то же оценивание по красоте, или "женское" как синоним некачественного, или домашнее насилие). Да, путем правовых запретов эти проблемы вряд ли удастся решить. Но над ними надо работать, а не закрывать на них глаза.

Да, может, в организме мужчины и женщины есть какие-то отличия. Стоит ли их абсолютизировать? Стоит ли подгонять под стереотип, забывая про индивидуальность? Тем более, стоит ли что-то объявлять заранее плохим или хорошим? Думаю, нет. Мы можем отличаться, но мы люди, и это нас объединяет.

Отредактировано Мелания Кинешемцева (29.01.2021 20:03)

А шутки про женщин-водителей Вы не слышали? Про женскую дружбу? Или такое понятие, как "женская проза"? Или высказывания вроде "ну это фильм для женщин"? А я как-то много сталкивалась, и в этом контексте меня бы сильно насторожило, если бы мне сказали, что "в работе видна женская рука". Куда лучше было бы услышать: "работа настоящего профессионала".
Вам нравится быть матерью и бабушкой - замечательно. Просто не всем бы это понравилось - ну имеют же они право таковыми не быть? И не встречать при этом осуждения или оскорбительной жалости со стороны общества.
Да и вообще, растяжимое это понятие - "быть женщиной". Что Вы в него вкладываете? Биологическую принадлежность к женскому полу со всеми вытекающими физиологическими особенностями? Некоторые законодательные преимущества? Стереотипно "женскую" манеру поведения и особенности внешнего вида? Определенный круг интересов? Выполнение определенных социальных ролей? Лучше бы как-то определиться с терминами.
(В предыдущем посте забыла упомянуть про одно достижение эмансипации, от которого особенно кайфую: стиль унисекс. Джинсы и кроссовки - навсегда! )

Отредактировано Мелания Кинешемцева (29.01.2021 22:50)

Давайте так: не будем приравнивать "с помощью интриги" и "по-женски". Дело не в эффективности. Дело в степени низости. Мне не хотелось бы ассоциировать такую степень низости, какую проявил Дуглас, с полом, к которому принадлежу.
(Кстати, для Стеллы: вот Вам еще пример использования "женского" в негативном ключе. "Маменькин сынок" - и все стереотипы о нем. Словно парень, воспитанный в полной семье или только отцом, не может вырасти избалованным подонком, а женщина вот никак не может воспитать мальчика хорошо - непременно напортачит).
В маленьком предисловии к тексту предупреждала вроде, что не собираюсь делать полной кальки с эпохи, но дело даже не в этом. Мне кажется, эпоха и воспитание определяют личность человека все же не полностью. Что, в прежние времена не было откровенных подлецов и интриганов? Да, я не слишком задумывалась, что было сделано не так в воспитании Дугласа, и скорее всего, это не какой-то крупный фактор, а ряд мелких моментов. Но если "в частном порядке бывает все", то и образ Дуглса - да, и в такой обстановке - имеет право на существование.

Отредактировано Мелания Кинешемцева (29.01.2021 23:23)

Лично для меня "неявно" = "плохо".

Нет, я не ожидала лично от Вас невоспитанности и насмешек: обсуждать автора в его же теме в третьем лице и через местоимение - это сильно(. Да еще и в ироничном ключе, то есть вдвойне оскорбительно. Извинитесь, пожалуйста.

Вам нравится быть женщиной, но при этом женщине Вы готовы приписывать все худшее, все аморальное? Удивительно.

Старый дипломат, с Вами я не согласна и не считаю то, что Вы написали, убедительным. Нет мужских и женских качеств - есть только качества конкретного человека. Все, на том закрыли тему.

Отредактировано Мелания Кинешемцева (30.01.2021 12:17)

Я не захотела продолжать дискуссию, так как Стелла позволила себе писать про меня в иронически-снисходительном ключе, через местоимение и в третьем лице. Если оппонент проявляет неуважение, смысла продолжать разговор не вижу.

Нет, разговор с Вами меня не раздражает. Таким методом (художественно описать проблему) тоже пользуюсь. Но насчет того, продолжать ли дискуссию, пока не могу ответить определенно.