За консультацию по медицинской части большое спасибо Совячку!
Так же были использованы советы Сольги и мнение о пикнике Елены Лунн. За что им тоже спасибо.

Горячка и лихорадка

«Из медицинских терминов 19 века я знала два слова: «горячка и «лихорадка». Для нагнетания драмы мне этого вполне хватало»
(Из воспоминаний бывшего юного автора)

Наверное, мама все-таки была права, и сегодня стоило надеть утепленные ботинки. Но очень уж хотелось блеснуть новыми, летними, изящно облегающими ножки! Именно так Зиночка и поступила. Увы, погода оказалась не на ее стороне. Конец апреля преподнес жителям города неприятный сюрприз в виде пронизывающего ветра и мокрого снега. К вечеру ботинки и чулки были насквозь мокрыми, а Зиночка ощущала в себе некое томление и слабость. За ужином ей удалось скрыть неприятные последствия собственного выбора. Но готовясь ко сну, девочка поняла, что заболевает.

Зато Муза именно сейчас подарила ей очередную идею, которая еще краше расцвела под воздействием начинающейся лихорадки. Нужно качнуть отношения героев в сторону примирения и согласия! Потому что их диалоги начинали страдать удручающим однообразием.

Порой юной писательнице уже и самой становилось жаль Якоба, который был вынужден выслушивать от возлюбленной бесконечные обвинения, но не имел возможности и рта раскрыть в ответ. Ибо на то была воля автора. Зиночка чувствовала, что надо дать графине Морозовой новый повод ненавидеть сыщика. ... А чтобы получилось выразительно и особенно больно, нужно героев ненадолго помирить. Задел для этого уже есть – в предыдущей истории именно фон Штофф проявил себя героем и рыцарем, утешив Аврору после предательства ее сиятельного родителя. Наверное, весьма логично, если теперь сыщик и медиум найдут общий язык? Временно, конечно.
Барышня Ломакина прикрыла глаза, рассматривая во внутреннем чертоге желаемую картину...

"Фон Штофф и Аврора Романовна брели по колено в траве и земле среди нежных зеленеющих кущ. Пели птицы и мелкие звери, в траве шуршала жизнь и солнечный свет. Распущенные косы Авроры изящно обтекали ее волнующий стан, шелестя по зарослям пьянящих растений. Фон Штофф, словно драгоценность в сейфе, замкнул в своей руке бесценную ладошку графини. Но девушка выскользнула из его пальцев, и заливисто звеня своим колокольчиком бросилась прямо в кусты...»

Далее воображение почему-то подбросило автору дивное видение: графиня Морозова верхом на лошади. Причем, не в роскошной, но уже приевшейся амазонке, а в костюме невероятно смелом и соблазнительном! Сопровождавший даму сердца фон Штофф, безусловно, был восхищен и предпринял некие шаги, чтобы закрепить свои права на столь капризную и своевольную добычу.

Душа Зиночки пылала от вдохновения, а голова – от усиливающегося жара. Обгоняя друг друга, мелькали в воображении крайне интригующие картины. Хрустальные бокалы на траве, рассыпавшиеся фрукты… Маленькая уютная гостиница далеко за городом… Полутемная комнатка, и две фигуры в тончайших нижних шелковых рубашках… Неожиданный скрип двери…

Только глубокой ночью Зиночка выронила из пальцев перо. У нее не было даже сил перечитать новое творение. Словно сомнамбула, добралась девочка до стола, спрятала исписанные листочки в верхний ящик, а затем рухнула в постель, словно в мягкие прохладные волны.

***

- Я вам очень благодарна за то, что согласились побыть с моей дочерью, - услышала Зиночка сквозь забытье, - мне так будет гораздо спокойнее. А вдруг это все-таки инфлюэнца?

- Вы всецело можете доверять доктору, - отвечал спокойный ровный голос собеседницы, - у девочки ангина. Но я, разумеется, посижу с ней столько, сколько нужно.

- Не беспокойтесь, - мама слегка запнулась, - ваш труд будет полностью… вознагражден, как мы и договаривались.

- На этот счет я совершенно спокойна.

Зиночка чуть-чуть разлепила ресницы. Над ее постелью стояла высокая красивая девушка, в белоснежной косынке медицинской сестры. Очень дальняя родственница Ломакиных, которой – ужас, конечно, но приходилось зарабатывать самой. Поэтому маме так неловко – мыслимое ли дело, предлагать деньги приличной особе дворянской фамилии! Да еще и не совсем тебе посторонней. Весьма щекотливая ситуация.

Сама же Елена Арсеньевна Белова никакой неловкости не ощущала, напротив, с трудом сдерживала улыбку. Да, ее родители попали в крайне стесненные обстоятельства. Отец богат никогда не был, хотя и прослужил честно в почтовом ведомстве много лет. Но здоровье его в последние годы пошатнулось, и службу пришлось оставить. Мама рук не опустила, и тут же наладила сдачу комнат в их домике. Ну а юная Леля, мечтавшая стать доктором, решила быстрее перевести планы в практическое русло. Закончила в Твери бесплатную фельдшерскую школу, и вернулась в родной город, получив место в затонской больнице. И вот уже два года с интересом наблюдает за реакцией старых знакомых на работающую барышню.

Впрочем, их семье не привыкать. Мама была одной из первых женщин городка - служащих на почте. Там они и с отцом познакомились. А после заключения брака коллегами уже быть не могли – замужних на почте не держали.

Но «почтовые» да «телеграфные» барышни не слишком удивляли обывателей. И работа их казалась чистенькой, и вполне терпимой. А вот фельдшерица – дело иное.
Елене еще повезло. Она живет дома, то есть на квартиру не тратится. Да и жалование выплачивают в Затонске аккуратно. Так что, взрослая дочь ныне сама вносит вклад в семейный кошелек. И стыда не чувствует, так как выросла с убеждением – честный труд позором не бывает. А если работа еще по душе – можно и вовсе считать, что в жизни повезло.

И пусть мамина троюродная сестрица, госпожа Ломакина, теряется и глаза отводит. Но к постели простудившейся дочки решила все-таки специалиста позвать. Пусть и девушку, которой вроде не положено работать.

Когда хозяйка покинула комнату, Елена внимательно осмотрела прикроватный столик. Отвар ромашки для полоскания, кувшин клюквенного морса, смесь воды и уксуса в мисочке... Девушка кивнула – вряд ли понадобиться нечто более серьезное. Но на всякий случай выложила принесенный аспирин и раствор Люголя.

- Елена… Арсеньевна, - услышала она хриплый голос.

Разрумянившаяся пациентка смотрела на сестру любопытными блестящими глазами. Она искренне считала барышню Белову красивой – почти как самое себя. Слишком строгой и серьезной правда, – на Зиночкин вкус. Глазами не играет, улыбается редко, и как-то очень спокойно. Платья носит изящные, но такие простые! А густые светлые волосы вечно в узел скручены, а на работе и вовсе убраны под косынку – ни прядки не видно.

- Здравствуйте, Зина, - ответила Елена, - как вы себя чувствуете?

Зиночка хотела пожаловаться на то, что ей больно глотать, но тут же сообразила – это грозит приемом очередного невкусного лекарства. А кроме того, терять время на обсуждение собственной болезни не хотелось. Лучше было воспользоваться случаем, и заполучить читательницу, образованную, и подкованную в медицине!

- Елена Арсеньевна, а вам нравятся «Приключения героическаго сыщика»? – с придыханием выпалила Зиночка.

Елена удивленно приподняла брови. Очень не хотелось обижать очередную поклонницу бульварного чтива. Но один из жизненных принципов девушки гласил: если есть хотя бы малейшая возможность не лгать – скажи правду.

- Нет, - решительно отреклась от затонского эпоса Елена, - не нравится.

- Мне тоже, - совершенно неожиданно обрадовалась Зиночка, - мне тоже совсем не нравится! Ужасная безвкусица, верно? И никакой правды жизни! Герои должны меняться, развиваться, иначе скучно! А господин Ребушинский одно твердил – сыщик героический, медиум – добрая…  Фу, сказка для детей.

Зиночка сглотнула и закашалялась. Елена быстро налила в стакан морс, и помогла девочке сесть.

- Пейте.

- Кисло, - запротестовала Зиночка.

- Зато полезно, - припечатала Елена.

Пока пациентка глотала морс, девушка пересыпала в ложку порошок от кашля. Зиночка не успела запротестовать, открыла рот – и едва не начала отплевываться. Но серые глаза сестры, не столько милосердные, сколько строгие, почему-то не позволяли капризничать.
Однако даже телесные мучения не могли сбить Зиночку с разговора о высоком. Запив горечь порошка, она продолжила:

- Понимаете, я про Аврору и фон Штоффа свою книгу пишу! Чтобы там все серьезно было – и обиды, и ссоры, и ужасная вина! И раненная гордость. А графиню, может быть, вообще за кого-то другого замуж выдам – зачем ей это сыщик, у которого то тюрьма, то работа, то подвиги. Ей богатый нужен, щедрый, чтобы все-все к ее ногам бросил! Верно ведь?

Елена с трудом сдержала усмешку, вспоминая, как Ломакина-старшая пыталась устроить ее будущее…

- Леля, послушайте, это же несерьезно! Красивая девушка с гимназическим дипломом… Ну куда вам возиться с бинтами и дурно пахнущими пробирками? Женщину должен содержать муж! Я с радостью познакомлю вас с парой достойных господ, которые будут рады такой жене. Внешность, манеры, приличная семья – вот ваши козыри. Правда, сами понимаете, женихи уже не очень молоды, но не в вашем положении привередничать…

Елена вежливо, но твердо отвергала тогда покровительство тетушки, и ни разу о том не пожалела. Быть купленной в замужество бесприданницей не хотелось совершенно. Поэтому, кто бы там в воображении Зиночки не кидал золото к ногам графини Морозовой, сочувствия и зависти от Елены кандидат точно не дождется.

-  А еще… - интригующе улыбнулась юная писательница, - Аврора у меня тоже врач!
Елена чуть не выронила пузырек с раствором Люголя. Женщина- медик, позволяющая осыпать себя драгоценностями – это какой-то дикий нонсенс, который даже представить себе невозможно!

- Хотите почитать? – не унималась Зиночка.

- Я хочу смазать вам горло, - честно ответила Елена, присаживаясь на край постели.

- Ой, нет, - пискнула Зиночка, - я знаю эту гадость, она ужасная!

- Надо.

Девочка замотала головой, после чего опять раскашлялась.

- Будете так горло мучить – доведете себя до рвоты, - сказала Елена, снова наливая морс.

Девочка сделала несколько глотков и откинулась на подушки, с несчастным видом глядя на мучительницу.

- Елена Арсеньевна, давайте… Я все приму, и смазать дам. А вы прочитаете мою историю! Хотя бы одну часть! Хорошо?

- Хорошо, - согласилась та.

- Пообещайте! – Зиночка схватила ее за руку.

Елене очень не хотелось воевать с пациенткой, которая и так была перевозбуждена.

- Даю слово, что прочту. А теперь – откройте рот.

Когда процедура была закончена, Зиночка улеглась поудобнее, и прикрыла усталые глаза.

- Возьмите там, в верхнем ящике стола. Вы обещали… - тихо произнесла она.

Елена, подавив вздох, подошла к столу, и вытащила из ящика листочки, покрытые кляксами и кривыми мятущимися строчками.

- Читайте… - прошелестело с кровати.

Слово – не воробей. Елена опять опустилась на стул, и повернув листки поближе к керосиновой лампе, начала читать.

«Легкокрылым метеором пронеслась по зеленеющим кустам Аврора, и неожиданно растаяла в переплетении ветвей коварным туманом. Сыщик на цыпочках крался меж могучих дубов, задумчиво дергая длинным породистым носом. Нежнейший аромат дорогих французских духов своей избранницы он не спутал бы ни с чем, даже будучи мертвым. Но сегодня ему мешала пляска других запахов природы, которые растекались по всему лесу. Поэтому хитроумные глаза фон Штоффа не заметили юную графиню, которая подкралась с другой стороны широкоплечего дуба. Длинный побег дикой лесной пшеницы, сорванный Авророй, защекотал растерянный и потерявший всякую ориентацию сыщицкий нос…»

Елена подняла голову от бумаг, ощущая непреодолимое желание самой срочно выпить чего-нибудь кисленького. Неизвестно, как бы она ответила в этот момент на вопрос автора – нравится ли ей сей шедевр. Но к счастью, оказалось, что Зиночка успела крепко заснуть. Елена подошла к девочке, вытерла ей лоб тряпицей, смоченной в уксусе, поправила одеяло. Пусть спит – быстрее поправится. Но ей самой-то что делать? Неужели так и читать это дикую писанину?

Елена усмехнулась. Вот уж воистину – «давши слово – держись». А к словам девушка относилась очень серьезно. Пообещала – выполни. Даже если никто не может проследить и проверить.

Порхание «пастушка и пастушки» по зеленым кущам получила весьма неожиданное продолжение. Вдруг откуда не возьмись появились роскошные породистые лошади, на которых парочка и продолжила прогулку. Неизвестно где и как, но графиня Морозова успела переодеться, и теперь блистала в невообразимом наряде.

«Аврора напоминала прекрасную длинноволосую птицу, которая летит на коне, почти не касаясь седла, причем вовсе не дамского. Будучи женщиной новой породы, полной храбрости и самостоятельности, она надела обтягивающие штаны-кюлоты, бывшие некогда обязательной принадлежностью аристократов непременно мужского полу. Широкое бархатное полотнище интригующе прикрывало ее фигуру исключительно сзади. Спереди же блистали сливочной белизной коленки, кои игриво виднелись над высокими сапогами. Свободные от всякого угнетения шпильками и лентами, летели по воздуху густые локоны, но догнать хозяйку они не могли…»

Навык смеяться шепотом – трудный, но очень полезный. У Елены было хорошее воображение, и воспринимать описанную Зиночкой картину спокойно она никак не могла. Девица с распущенными волосами и голыми коленками (без чулок!), в обтягивающих штанах! Не из публичного или сумасшедшего дома, а дочь уважаемой аристократической семьи… Ах да, еще и врач. Елена даже головой затрясла, отгоняя абсурдное видение.

Сыщик и барышня между тем вышли на полянку, где неизвестно кем и как была расстелена белая скатерть. Видимо – самобранка, причем умеющая не только подавать еду, но и отгонять докучливых насекомых. Потому что горки сочных плодов ожидали проголодавшуюся пару в состоянии чистом и совершенно не тронутом.

«Недрогнувшей рукой Якоб разливал по бокалам из богемского хрустался шаманское из лучших погребов Европы. В белоснежной рубашке с закатанными рукавами он выглядел с одной стороны – кающемся грешником в рубище, с другой – весьма привлекательным разбойником, чья мускулистая открытая шея и пальцы говорят о чем-то невыразимом, но очень завлекающем. Сама же Аврора, расположившись на траве, соблазнительно закладывала в алый рот тонкими перстами виноград, ананасы и арбузы. Один прекрасный глаз графини был закрыт, а второй с хитрыми намеками посматривал на сияющего, как бронзовый подсвечник, сыщика…»

Елену, горячую сторонницу идей гигиенистов, передернуло при мысли о том, что кто-то запросто вкушает истекающие соком фрукты – без возможности вымыть лицо и руки. Автор даже ручеек какой-нибудь упомянуть не позаботилась! Да и сложно представить себе воспитанных людей, которые пойдут отмываться в природных источниках.

«Хотя, - мелькнула озорная мысль, - этим терять уже нечего. Осталось только и правда, найти речку, и выкупаться целиком, в костюме… хм, нимфы и фавна!»

Но купаться фон Штофф и Аврора не стали. Они ели и пили, то и дело прерываясь на лобзания. Графиня Морозовой не понравилась лежать прямо на траве, и в качестве подушки были использованы колени сыщика.

«А ее шелковые пряди невероятным колдовским ковром стелились по земле, змеясь и заворачиваясь вокруг ног влюбленного сыщика, травинок и упавших бокалов…»

«Корок от арбуза, жучков, паучков и птичьего помета…» - мысленно продолжила Елена.

Следующая страница началась с описания конюшни, куда герои приехали сдать лошадей. Именно тут их настигла Судьба, в образе строго доктора:

« - Данной мне медицинской властью я заключаю вас в карантин! – гулко и сурово возвестил врач, поигрывая шприцем и скальпелем, - ибо страшное несчастье настигло это место – кариозный сап, осложненный миокардом. Ваши кони с легкостью и бездумным коварством могли передать вам микробы и атомы этой хвори!

- Да знаете ли вы, кто я? – брови фон Штоффа неудержимо и насуплено сошлись в единую черту посередине лба, - у вас нет права чинить мне карантины!

- О нет, - прошептала побелевшая до синевы Аврора, - поверьте мне, как специалисту, учившемся в самой Сорбонне, и получившей все золотые и серебряные медали на курсе! Сап, да еще кариозный – страшнейшая болезнь, которой животные могут щедро поделиться с людьми, подвергнув оных смерти и другим мучениям. Теперь только карантин спасет нас!

- Вы можете переночевать в нашей гостинице, - милосердно возвестил доктор…»

Елена выронила листочки, и попыталась кулаком задушить рвущийся на волю смех. Сап, господи прости, да еще и кариозный! Передается человеку! И об этом заявляют два врача, которые подаются знающими медиками. Карантин… Откуда Зиночка это выкопала, а главное – зачем?

Девушка снова подошла к пациентке, пощупала лоб. Жар пока не спадал, но и не поднимался. Елена снова осторожно промокнула Зиночке лицо, размышляя попутно, какими же странными путями бродят фантазии в этой хорошенькой головке. Интересно, с возрастом пройдет?

Подобрав с полу навязанное ей чтение, Елена приготовилась к дальнейшим испытаниям. Как оказалось, не зря.

«Прекрасная, как статуя Медузы, стояла Аврора посредине комнаты. Она ждала и ощущала все сущностью своей – вот-вот наступит момент торжества силы любви. И даже тяжкая вина пренебрежения длиною в пять лет сейчас перестала что-то значить. Она готова была простить виновного страстным поцелуем и дальнейшим единящим руки и сердца блаженством. Посему, лишь тонкая сорочка украшала божественную фигуру, где колыхался ничем не скованный точеный бюст. Только буйные кудри стекали по силуэту красавицы, но прикрывали собой лишь спину. Мудрая графиня не ошиблась.

Распахнулась дверь, и на пороге возник, внезапный, как выстрел, и столь же коварный фон Штофф. Его глаза сияли, как у кота в ночи. Мурлыкающим же голосом, от которого чистейшая душа графини убежала в пятки в полном восторге, он произнес:

- Я знал, что вы знали, что я знаю о том, что вы понимаете – я не мог не прийти!

И губы их сильнейшим магнитом притянуло друг у другу, впечатывая со всей силой страсти, сразу и навсегда!»

- Да когда у вас уже детектив начнется! – морщась, как от червивого яблока, взмолилась Елена.

_____________________________________

Автор честно лопатил возможные источники матчасти, и вопрошал специалистов. Но если что-то получилось слишком неисторично, очень прошу сообщить!

Отредактировано Мария_Валерьевна (29.05.2021 20:28)