Мумие мое

Нет ничего более естественного, чем появление древнеегипетской мумии в среднерусской провинции в конце XIX века. Глубокие познания местных специалистов в области бальзамирования, а также идеальные природные условия, позволяющие сохранять останки в целостности даже в кирпичной кладке, заставляют нас задаваться только одним вопросом: отчего мумий в нашей истории всего лишь две? Впрочем, когда речь идет о любви, третий, пожалуй, лишний.

А любовь в Затонске продолжает цвести пышным цветом, покоряя всех и вся: юного химика и замужнюю даму, эфемерную Музу и более чем материального редактора, и даже давно упокоившимся не дает покоя. И только главные герои пока имеют дело не с любовью мумий, а с мумией любви.

Из миража, из ничего

Едва появилось объявление, что наследник собирается распродавать на аукционе египетские артефакты помещика Аристархова, как в доброй половине обывателей внезапно проснулась тяга к прекрасному и острое желание приобщиться к древнеегипетской культуре, а в недоброй – нездоровое внимание к древнему покойнику.

-...раз, два, три... Продано!

  Анна стояла в дверях, не решаясь зайти. Она жалела, что приняла приглашение Клюева. Дурное предчувствие не покидало её.

Марь Тимофеевна, провожая её, как-то подозрительно легко согласилась с Аниным “замуж не пойду”, и что-то фальшивое было в её “может, ты и права”. При этом надела ей на шею жемчужное ожерелье, которое берегла для свадьбы дочери, помогла выбрать платье, завила локоны. Среди скромно одетых соседей Анна светилась, как рождественская ёлка.

Клюев старался вовсю. Очаровывал, улыбался, то и дело бегал за шампанским, словно слышал маменькино напутствие: “Тогда живи в своё удовольствие”, и собирался разделить эти “удовольствия” с Анной.

-...пятьсот...Кто предложит больше?

Сокровища гробниц разлетались, как горячие пирожки. Петр Иванович приобрел статуэтку слона и радовался ей, как ребёнок.  Известный египтолог Голенищев, специально прибывший ради мумии, уделил внимание и Анне, рассказав о том, что слухи, то есть слава о ее способностях вышла далеко за пределы Затонска.

Штольман бдил издалека, одним глазом держа под контролем зал, другим наблюдая за танцами Клюева вокруг Анны. Улучшив момент, показал ему что-то такое, от чего красавец мужчина слегка увял и отвлекся от племянницы ради дяди.

Сама же девушка не замечала ничего вокруг. Она была занята мумией и шампанским.

- Главный лот - Тутмос. Жрец Анубиса, - объявил ведущий. В этот момент сняли крышку саркофага, и Анна увидела его...

Вернее, ИХ. Два саркофага, два аукциониста, четыре призрака… Четыре?!!

“Не стоило так налегать на “Мадам Клико”, - отстраненно подумала духовидица, поморгала и поняла, что привидений было все-таки два: полуодетая простоволосая девица и слегка прикрытый юбочкой сильно накрашенный мужчина. Духи жестикулировали, указывали друг на друга, пытались что-то объяснить. В голову приходили лишь столь неприличные объяснения происходящего, что она окончательно закружилась. Анна удачно потеряла сознание и оказалась в руках, кто бы сомневался, судебного следователя, который осторожно повлек ее на воздух. Однако Клюев с дядюшкой, увлеченные беседой, этого даже не заметили...

Из сумасбродства моего

Штольман смотрел на Анну, все ещё пребывающую в обмороке, и испытывал смешанные чувства. С закрытыми глазами она была милой, близкой и беззащитной - такой, какой он ее помнил, и даже все эти белила, румяна, накрученные локоны и чересчур крупные украшения не мешали. Анна казалась маленькой девочкой, добравшейся до туалетного столика матери, и сделавшей все, чтобы стать похожей на взрослую даму, а потому ее убранство вызывало лишь снисходительную усмешку. Но смягчившееся выражение лица, полуоткрытые губы, подрагивающие ресницы столь живо напоминали о минувшем, что поневоле трогали и волновали.

Анна очнулась под внимательным и осязаемым мужским взглядом и немедленно привела себя в боевую готовность: отодвинулась, запахнула пальто и натянула недовольную гримасу. Вздохнув про себя, Штольман вызвал в памяти “Правила общения с Анной Второй”, предложенные его наставником.

“Если не знаете, что сказать, спрашивайте, все ли хорошо”.

- Вы в порядке, Анна Викторовна?

- Ну конечно же, нет, - возмущённо ответила она.  - Я все думаю об этом несчастном, которого выставили на обозрение вместо того, чтобы похоронить по-человечески!

- По-христиански? – не удержался Штольман.

Анна немедленно вскипела.

- Между прочим, там было два духа, и девушка была наверняка православной!

Штольман хотел было ответить, как всегда, но вовремя вспомнил, что должен говорить комплимент каждый раз, когда на язык просится “что за чушь”. С ходу ничего не придумывалось, пришлось сказать:

- Как вы прекрасны, Анна Викторовна!

- Что? – растерялась Анна, однако под бдительным взглядом прячущейся за фонарным столбом Полины быстро исправилась. – Что!! Да как вы смеете! Комплимент – это еще одно напоминание о мужском превосходстве! Вы позволяете себе снисходительно хвалить нас, как будто мы наряжаемся и причесываемся только для того, чтобы произвести на вас впечатление!

Внутренний голос робко спросил ее: “А вообще-то для кого мы стараемся?”, но был немедленно подавлен. Тем временем Штольман, ошарашенный отповедью, вспылил. Уже второй раз советы якобы знатока натуры Анны Второй подводили его. Яков Платоныч решил взять корову за вымя, тьфу, быка за рога.

- Вот что, драгоценная Анна Викторовна! Имею честь предложить вам следующее…

- А что это вы тут делаете?! – прервал его Коробейников. Штольман медленно выдохнул. Впервые вмешательство Антона Андреича было своевременным и удержало его от признаний, время которых, очевидно, еще не наступило.

Вдруг возникает чей-то лик

Анне не давала покоя увиденная призрачная картина. Как бы узнать, что все это может означать? Жаль, нет слона, он как-то прояснял мысли. Она пренебрегла условностями и отправилась в засаду на счастливого обладателя реликвии.

- Владимир Семенович! Как хорошо, что я вас совершенно случайно встретила.

Голенищев торопился к мумии своей мечты, но согласился на эксперимент, когда Анна, краснея, рассказала об увиденном. Такая активная загробная жизнь крайне заинтересовала исследователя. С научной точки зрения.

Мумия тепло приветствовала вошедших скромным катаклизмом: стул пополз в угол, скатерть на пол, египтолог под стол, от греха подальше. Анне же снова было предложено два духа на выбор: призрачная девица, тщетно пытающаяся покраснеть и прикрыться волосами, и мечущий настоящие молнии, но тоже призрачный жрец. Последний, напрочь чуждый феминизма, на женщин смотрел с явным отвращением и обращался с пламенной речью к столу, под которым скрывался единственный достойный общения экземпляр. В воздухе запахло паленым, а на столешнице появились причудливо выжженные иероглифы: звездочка, кружок, квадратик и треугольник.

- Помогите! – закричала Анна в ужасе.

В ответ на ее призыв явился третий дух. Баронесса укоризненно покачала головой и легким движением руки потушила порывы жреца и горящий стол, а девицу временно развеяла. Наведя порядок таким образом, она обратилась к Анне. Выразительно посмотрев на саркофаг, она показала два пальца. Затем знаками наметила женскую фигуру, сложила пальцы в змеиную голову, сделала глотательное движение и сложила руки на груди, закрыв глаза. Наконец, кивнула головой на дверь и нарисовала на ней светящийся орлиный профиль. На этот раз Анна все прекрасно поняла.

- Владимир Семенович, выходите! Мы должны сообщить Штольману, что у вас тут не жрец Анубиса, а Медуза Горгона, которая его съела!

И обретает цвет и звук

-Анна Викторовна, полюбуйтесь, у нас необычная пациентка, - доктор Милц пригласил Анну к прозекторскому столу.

Он делился результатами осмотра мумии с Коробейниковым и Голенищевым:

- Женщина. Не старше двадцати пяти лет. При жизни была довольно красива.  Девственницей не была, скорее, наоборот. Пользовалась успехом у мужчин.

- Как вы это определили? - задал вопрос до сих пор молчавший Антон.

-По микрочастицам свинца и цинка в волосах, - сказал доктор, но, видя недоумение собеседников, продолжил, - То есть она использовала белила и подводила сурьмой глаза. Все внутренние органы удалены через разрез на животе. Из особых примет - шесть пальцев на правой ноге. Страдала малокровием. Вегетарианка.

- Доктор, но как?! - настала очередь удивляться Голенищева.

-По зубам, Владимир Семенович. Они в превосходном состоянии, но стёсаны под иным углом, нежели у мясоедов, а также в некоторых местах имеют сколы и трещины, свойственные любителям орехов. Что ещё… была неграмотна, любила яблочный пирог и имя Альфред, - лукаво добавил доктор.

Потрясенный возможностями провинциальной патанатомии, Голенищев в ответ поделился познаниями в процессе мумификации. Выходило, что имея даже теоретические познания и подходящий труп, изготовить мумию можно без труда. Для этого надо иметь лишь достаточное количество едкого натра, минимум сорок дней и палящее знойное солнце в течение этого периода.

- Сорок дней? Так убийство могло произойти совсем недавно? - вклинилась девушка в мужскую беседу.

Доктор посмотрел на Анну долгим взглядом поверх очков. Это взгляд мог означать только одно:

“Ну, Анна Викторовна, голубушка (тут доктор, если бы произносил это в слух должен был бы удивленно развести руками), о чём Вы? Сейчас - апрель. Сорок дней назад было середина февраля. Да хоть разгар лета. В наших широтах естественным способом изготовить мумию невозможно”.

“Ох, уж это мужское превосходство”, - вздохнула Анна, - “узнаю сама. Своим способом. И даже без слона!”.

И плоть, и страсть

- Сенсация! Леденящие подробности! Тайна египетской мумии! Египетский жрец делит саркофаг с женщиной!

Г-н Ребушинский и Марь Тимофеевна любовались на то, как восхитительный полёт её мысли, облеченный в слова и увидевший жизнь на страницах “Затонского Телеграфа”, раскупается обывателями. Алексей Егорыч расточал похвалы, восхищался источниками информации, на что его собеседница лишь улыбалась и благосклонно принимала комплименты. Муза обещание сдержала, воодушевляла хозяйку изо всех сил, и совместное творение дам воплотилось в данном очерке:

                                     “Любви все сущности покорны.

Недавно почивший знаток древностей помещик Аристархов едва ли мог предвидеть во что обернётся для его многострадального любимца, жреца Анубиса, получение племянником злополучного наследства. Сия леденящая кровь мистерия открылась после долгожданного аукциона, благодаря которому многие затонские обыватели смогли “прикоснуться к прекрасному”.

Вдохновлённый приобретением египтолог Голенищев был несказанно удивлен, когда в саркофаге вместо одной мумии обнаружились две. Одна из которых при жизни являлась представительницей деликатного пола.

Он рискнул допустить, что египетский жрец смог найти себе достойную пару в загробном мире, но наше полицейское управление в лице начальника сыскного отделения Коробейникова и судебного следователя Штольмана, не склонных к возвышенным проявлениям, отвергло это смелое предположение.

Доктор Милц, примкнувший к изгоям романтизма, опроверг версию о загробной любви двух неупокоенных сердец. По словам источника (по определённым причинам предпочетшего остаться неизвестным) мумия со-саркофагницы Тутмоса значительно моложе оного примерно: на три тысячи лет. Ей было не больше 25-ти лет, и отравление было причиной, по которой она покинула сей бренный мир. Барышня также имела отличительную особенность, делающую ее уникальной - шестой перст на правой стопе.

Счастье от этой страдалицы отвернулось навсегда и теперь её скорбная участь -делить усыпальницу с неизвестным ей мужчиной с берегов далёкого Нила.

Наша редакция категорически не согласна со слоновьим упрямством полицейского управления и смеет утверждать, что одухотворенные переживания могут случиться и между мумиями. Расстояние в три тысячи лет не является препятствием сентиментальному чувству, и духовному влечению все возрасты покорны!

По делу о таинственной находке арестован племянник Аристархова - Дмитрий Афанасьевич, студент-химик двадцати лет. По словам очевидца его посещала неизвестная, именовавшая себя Ираидой, в шляпке с густой вуалью. Служанка перед уходом слышала, что возлюбленные ссорились, и после этого посетительница навсегда исчезла с лица затонской земли. Полиция предполагает, что именно та таинственная дама и стала впоследствии мумией.

Наша редакция обещает внимательно следить за развитием событий этой драмы и держать в курсе последних новостей своих читателей.

                                                                                                   Г-жа М. Т. М.”

Нелепо, смешно

Антон Андреич отхлебывал чай и блаженно жмурился, сознавая собственное великолепие. Преступление раскрыто, злоумышленник сидит под замком – время наслаждаться собственным превосходством над некоторыми, которые неизвестно где бродят.

Некоторые вернулись из ниоткуда и положили нечто себе на стол. Коробейникову страшно хотелось узнать, что же это, но еще больше - похвастаться своими успехами.

- А вы как раз вовремя, Яков Платоныч! Я тут дело закрываю.

- Стало быть, вам все ясно? – это прозвучало столь скептически, что Антон немедленно свистнул, закипел и задребезжал крышкой:

- Аристархов поссорился с дамой сердца, сгоряча убил ее, а потом превратил в мумию, чтобы никогда не расставаться!

- Он сам вам это сообщил или это плод вашего воображения? – уточнил Штольман.

- Ничего не плод! А показания Прасковьи! Вот, черным по белому – была барыня, да исчезла!

- И когда была?

- Как раз полтора месяца назад! – да что ж такое, сейчас Антон ему покажет, кто здесь начальник!

- Из чего вы делаете вывод, что юноша был настроен столь романтически, что взрезал живот своей случайно убитой возлюбленной, вынул внутренности, слил кровь, забальзамировал ее, ничуть не смущаясь медицинскими подробностями, и оставил при себе, чтобы ежедневно наблюдать ее черный лик, в память о былой любви? – ирония Штольмана довела Коробейникова до критической точки, и он почти готов был сразить бывшего учителя неопровержимыми логическими доводами, когда в участок, сметая на пути городовых и потрясая вчерашней прессой, топоча, как слон, ворвалась прекрасная дама.

- Я требую восстановить справедливость, - воскликнула она, распространяя негодование и запах духов “Фиалка”.

- Добрый день! Судебный следователь Штольман, - невозмутимо представился Яков Платонович. – Присаживайтесь, сударыня. С кем имею честь?

- Я – Ираида Суслова! – гордо заявила незнакомка. – Я явилась, чтобы опровергнуть возмутительные обвинения, выдвинутые против меня в этой газетенке. Я не мумия!

Из последовавших бурных невразумительностей стало понятно, что дама сердца господина Аристархова жива, здорова и скрывает свои отношения с ним из-за наличия супруга. Узник совести, извлеченный из казематов, подтвердил правоту этих слов, и счастливая парочка удалилась, несмотря на горячее желание Ираиды заявить на редактора, автора и почему-то египтолога.  Избавиться от Сусловой удалось только благодаря столичной закалке Штольмана, который выпроводил ее столь галантно, что она даже почувствовала себя польщенной.

Вернувшись, Яков Платоныч обнаружил Антона наливающим, выпивающим, посыпающим голову пеплом и оплакивающим свою репутацию.

- Увы мне! – стенал несчастный. – Никогда мне еще не удавалось наделать столько глупостей!

- Какие ваши годы, - утешил его Штольман и обратился к спискам пропавших за последние десять лет, разыскивая в них шестипалую девицу.

Безрассудно, безумно

- Шестипалая - дух женской мумии, явись! Дух девушки с шестью пальцами, из саркофага, явись!

Перед Анной возникла призрачная барышня, однажды уже виденная на аукционе в компании Тутмоса.

- Кто тебя убил? - Анна вела допрос духа «своим способом».

Дух только мотал головой и всячески пытался дать понять, что диалога у них не получится.

-Не можешь говорить, тогда напиши! Напиши, кто тебя убил? - терпенье духовидицы иссякло, и она сорвалась на крик. - Пиши, я приказываю!

Призрак хватался за голову, за сердце, указывал на книгу и закрывал ладонью глаза.  Видя, что эта проводница между миром живых и миром духа не отличается умом и сообразительностью, дух покрутил пальцем у виска...

Этот жест отрезвил Анну: «Что это я? Доктор Милц же определил, что она была неграмотной».

“Ну, слава богу, догадалась!”- Девушка выдохнула с облегчением.

Анна, уже мягче, добавила: «Покажи, кто тебя убил» ...

В полицейском участке Штольман в картотеке нашёл дело десятилетней давности о пропаже девушки.

- Антон Андреич, взгляните...

- Вот это да! По делу о пропаже Натальи Шестилаповой... тьфу ты...Шестипаловой допрашивали её родственницу - Прасковью. Уж не та ли это Прасковья, что служила в доме Аристархова?

-Пожалуй, я к ней наведаюсь, - решил Яков Платонович.

Ещё на крыльце дома служанки Штольман услышал трубные женские крики, по мощи сравнимые со слоновьими. Один голос, знакомый, обвинял:

- Это ты! Ты её убила! За что?

Незнакомый голос вторил первому:

-Я! И тебя убью! Я привела её в дом... Она его украла у меня... Влюбила его в себя... Поплатилась за это... Я любила его... Много лет...

Штольман ворвался в дом. Картина, открывшаяся его взгляду, заставила замереть. На Анну Викторовну, растрёпанную и испуганно распахнувшую бездонные глаза, наступала обезумевшая Прасковья с растопыренными руками, явно готовясь её задушить. Анна забилась в угол, который, по всей видимости, обозначал кухню, схватила поварёшку и размахивала ей перед носом сумасшедшей.

Он в два счета обезвредил старуху, покусившуюся на «главную заботу его жизни».
Лохматая воительница с поварёшкой была чудо, как хороша. Кухонное приспособление удивительно ей шло. Даже больше, чем белый халат. У Штольмана появились мысли, что, возможно, не всё потеряно, и стоит только изгнать из неё то, чего она нахваталась в Париже, как из Анны Второй получится прекрасная Анна Третья.

Обращения из-за кулис

Анна – костюмерам:
- Что это за жемчуг такой? Из детского набора «Бусики для куклы»?

Анна – режиссеру:
- А можно, я не буду так орать на маму, духов и Голенищева?

Штольман – сценаристам:
- Вы меня угробить хотите? Вдыхание натриевой селитры приводит к отравлению! Кстати, едкий натр – совершенно иное соединение! Двоечники!

Покойный Аристархов – сценаристам:
- Вы думаете, я идиот?! Я создал мумию, потому что давно хотелось! А тут труп под рукой! А вы что понаписали? И почему у меня в подвале гиря?!

Антон - костюмерам:
- А можно мне трость, как у Штольмана?