Мама снова поймала Верочку и принесла её, хохочущую и вырывающуюся, к папе. Тот подхватил дочку и, подкинув вверх, отчего Верочка радостно завизжала, поставил на ножки. Сестрёнка постояла немного, приходя в себя после полёта, и снова устремилась к обрыву. Там море бьётся о скалы, и Верочке это очень нравится. Особенно когда брызги долетают до самого верха.
Но сейчас она бежит не к морю, а за воздушным змеем. Отец с Митей запускали его, пока ветер неожиданно не стих и змей не упал. Первой до него добралась Верочка...
Митя вздыхает и отворачивается от моря, смотрит в сторону тенистых зарослей. Он недавно узнал, что они называются «кущи». Но ему очень нравится слово «оазис». Это зелёный уголок в пустыне, но Мите хочется этим словом назвать те заросли, мимо которых они проехали в экипаже. Почему-то его сразу же потянуло туда.
Он оглянулся на родителей и Верочку. Им было не до него. Верочку мама снова несла к папе, а тот улыбался светло. Вообще-то папа серьёзен и строг, улыбается редко и только при маме. Мите это очень нравится: мужчина должен быть серьёзен и собран. Всегда. Так ему казалось. С самого детства. И папа был для него образцом настоящего мужчины.
Недавно они с Максимкой обсуждали, что такое настоящий мужчина, и пришли к общему мнению: мужчина – это тот, кто отвечает за семью, родных, дом, дело... Дело – это то, чем должен заниматься мужчина. Вот у папы – агентство по розыску пропавших. Он – сыщик. Возможно, Митя тоже будет сыщиком, не хуже папы. Ведь не зря их агентство называется «Штольман и сын». Сын – это он, Митя.
А дед Витя - адвокат. Он честный и неподкупный, как говорит дедушка Пётр. И папа с мамой с ним не спорят, соглашаются. Может, Митя станет адвокатом и будет добиваться справедливости в суде.
А если быть военным, то – где? На суше или на море? У
моряков форма красивая: парадная – белая, и кортик... А у сухопутных офицеров – сабля. Им с Максимкой сабля нравится больше, но море – волны, брызги, шторма и штили – это тоже здóрово.
Митя не заметил, как, размышляя, дошёл почти до самый кущи, то есть до оазиса. На берегу дул ветер, и жара не так сильно ощущалась. А здесь Митя даже запарился. Он вытер пот со лба и оглянулся.
Верочка стояла на обрыве и кидала вниз камушки. Родители были рядом: мама подавала камушки, а папа показывал, как надо кидать. Они были так заняты, что не заметили, что Митя ушёл. Его это устраивало. И он нырнул в тень...
Судя по протоптанным дорожкам и кое-где стоящим скамейкам, оазис был вполне обжит местными жителями. Митя не прошёл и полусотни шагов, как вышел на старика, сидевшего на стволе поваленного дерева, приспособленного для сидения. Старик сидел, выпрямив спину, обеими руками опираясь на трость, и смотрел прямо перед собой. Наверно, вспоминал что-то своё, далёкое. Митя уже было намеревался отступить в заросли, чтобы не мешать старику, как слышал волевое:
- Молодой человек!
Митя оглянулся назад: за его спиной никого не было. Вокруг тоже не было ни души.
- Вы – мне? – прохрипел он. Прокашлялся – с утра не разговаривал – и повторил: - Это вы - мне?
- Вам, вам, молодой человек. Подойдите.
Митя сделал несколько шагов и оказался прямо напротив старика. Тот продолжал смотреть куда-то вдаль, поверх Митиной головы. «Слепой? – подумал мальчик. – Как Жан на набережной в Париже».
- Как вас зовут, молодой человек?
- Митя.
- Митя, - повторил старик. - Это имя для родных. Для которых вы - ещё мальчик. Сколько вам лет?
- Девять уже исполнилось, - с гордостью произнёс Митя.
- Девять уже. - Старик протянул руку Мите и представился: - Генерал Савельев, Фёдор Поликарпович. А вы?
- Дмитрий Яковлевич, - пожал Митя сухую ладонь генерала и, подумав, добавил: - Штольман.
- Вот это правильно! – одобрил старик. – А чем вы занимаетесь, Дмитрий Яковлевич?
- Сейчас?.. Я... гуляю. А вообще-то я с папой и мамой и Верочкой – это моя маленькая сестрёнка. Ей три с половиной года... Мы всей семьёй отдыхаем на... побережье, - вспомнил он слово, употреблённое мамой, когда она уговаривала папу поехать в Бретань. – Мы остановились вон в той деревушке, - махнул рукой в сторону, противоположную берегу.
- Всей семьёй – это хорошо, - с непонятной Мите грустью сказал старик. - Присаживайтесь, молодой человек. Места всем хватит. А вы чем занимаетесь?
- Я... – растерялся мальчик, - пока ничем. Я же... ещё маленький. Перешёл во второй...
- Это плохо, - покачал головой Фёдор Поликарпович. - Хотя... вы же готовите себя к делу, которым будете заниматься всю жизнь?
Митя вспомнил свои разговоры с Максимкой.
- Готовлю, - уверенно произнёс он.
- И кем вы будете, когда вырастете?
Митя прищурился. Об этом он хотел поговорить с отцом, посоветоваться, да как-то не получилось: то одно, то другое мешало, а тут ещё эта поездка подвернулась... Времени не было сесть и всё обстоятельно обсудить...
- Я пока не решил, - начал он. – Или, как отец, – сыщиком (старик слегка кивнул головой, мол, понимаю), или, как дед, – адвокатом (старик снова чуть кивнул, соглашаясь). В крайнем случае  – военным.
- Военным и только военным, Дмитрий Яковлевич, - произнёс генерал, энергично качнув головой. - Одна из самых достойных профессий для молодых людей. - И помолчав, добавил: - Самая достойная.
- А как же другие...
Старик повернулся, и Митя увидел его глаза. Нет, Фёдор Поликарпович не был слепым. Взгляд его был острым и проходящим насквозь. Он словно пронизал, как рентгеновские лучи, о которых рассказывал доктор Милц, и увидел то, о чём сам Митя ещё не догадывался.
- Другие профессии благородны и нужны, но в мирное время. Зачем они, если вокруг рвутся снаряды, горят дома и гибнут люди? Я всю жизнь был военным и знаю, что говорю, потому что видел своими глазами боль, кровь, смерть... 
Генерал отвернулся и снова стал смотреть вдаль:
- Поверьте старику, Дмитрий Яковлевич, в двадцатом веке нас ждут войны и революции. Особенно Россию. Так что без работы вы не останетесь, на ваш век хватит, молодой человек.
Митя во все глаза смотрел на Фёдора Поликарповича. Столько силы и убеждённости было в голосе генерала, что выбор был очевиден. И Митя вдруг успокоился: он теперь точно знал, какому делу будет служить. Служить... «Служи, коли обещался», - вспомнились ему слова, сказанные ему отцом и переданные в наследство от деда, Платона Штольмана. И это правильно.
- А вы где... служили? – спросил он.
- В кавалерии, - с гордостью сказал генерал. - Если бы у меня был сын, я бы передал мою саблю ему. Но, - посмотрел он на Митю и улыбнулся, - у меня две дочери, и у них - дочери, мои внучки. Так что...
«Ну вот, вопрос с морем и сушей решился тоже», - подумал мальчик и улыбнулся в ответ старику.
А генерал вдруг спохватился:
- Вас не будут разыскивать ваши родители? А то мы тут с вами заговорились...
Митя вспомнил, что никого не предупредил и  никто не видел, куда он ушёл. Мальчик поднялся.
- Да, будут. Было приятно с вами, генерал, познакомиться и побеседовать, - церемонно проговорил Митя, вспомнив бабушкины наставления, и склонил голову.
Генерал хмыкнул в усы, но принял слова мальчика, благодарно кивнув.
- Я уже плохо вижу вблизи, - сказал он, - но я вижу, что вы хорошо воспитаны, Дмитрий Яковлевич. Был рад знакомству.- [indent] -  Я тоже, - искренне ответил Митя. - Если вы завтра будете здесь же, я...
- Увы, - перебил генерал, - сегодня вечером я уезжаю.
- Далеко? - вырвалось у Мити. 
- Далеко. Я возвращаюсь в Россию, мой юный друг. Вы позволите себя так называть? - Мальчик расстроенно кивнул. – Моя жена – Оленька... Ольга Петровна, из-за болезни которой мы покинули Россию и приехали сюда, оставила меня. И младшая дочь настояла, чтобы я вернулся. Так что мы с вами, Дмитрий Яковлевич, больше никогда не увидимся.
- А сюда вы больше не вернётесь? - просил Митя и понял, что вопрос глупый, детский.
Генерал поднялся и оказался ростом с отца. Мите пришлось закинуть голову, чтобы смотреть Фёдору Поликарповичу в лицо.
- Я слишком стар, Дмитрий Яковлевич, и вряд ли доживу до следующего лета. Но я рад, что буду похоронен в родной земле. В моём родном городе...
Голос генерала прервался, и на глазах выступили слёзы, но он не позволил им пролиться. Только одна, непослушная слезинка скользнула по щеке и затерялась в усах.
- А где ваш родной город? – снова спросил Митя. Ему так хотелось утешить старика. - Может, когда-нибудь я... смогу посетить вашу могилу...
Генерал благодарно сжал плечо мальчика и, прищурившись, взглянул тому в глаза.
- Вы действительно прекрасно воспитаны, молодой человек. Но вы вряд ли попадёте в наш провинциальный городок. Он – в глубине России и ничем не знаменит. Хотя... Чего в жизни не бывает!
Он вынул из внутреннего кармана сюртука какой-то небольшой цветастый листочек и протянул Мите.
- Вот, возьмите. Написать нечем и не на чем, а это реклама одной лечебницы, что есть в моём родном городе. Будете проездом – заходите, - с улыбкой добавил он. - Прощайте, Дмитрий Яковлевич.
И пошёл по дорожке в сторону городка.
Митя смотрел ему вслед, пока силуэт генерала не скрылся в зарослях. Потом посмотрел на рекламу, которую сжимал в руке. Через всю страницу ярко и крупно было написано: «Затонская водолечебница ждёт вас!»
***
За ужином Штольман исподволь присматривался к сыну. Митя был необычайно тих сегодня. Таким он вернулся с прогулки в кущи. Видно, что-то там произошло. Яков глянул на Анну. Та тоже заметила перемену: Митя был задумчив и чрезвычайно послушен, что само по себе не было удивительным, но наводило на размышления.
Анна глянула на мужа и одними губами спросила: «Что?»
Яков пожал плечами и перехватил взгляд сына.
- Ты ничего не хочешь мне... рассказать?
Митя моргнул, приходя в себя, и покачал головой:
- Не сейчас, пап. Позже.
- Хорошо, как скажешь, - и посмотрел на жену.
Та прикрыла глаза: «Понимаю и не настаиваю».
Митя поднялся из-за стола, аккуратно придвинул стул.
- Благодарю. Всё было очень вкусно.
Штольманы замерли, а Верочка вдруг соскочила со стула и исчезла под столом. Потом появилась с бумажкой в руке.
– Ты урлонил, Митя, - смешно сказала она.
Верочка только осваивала «р» и путала её с «л», произнося их одновременно.
- Что это? – удивлённо спросила Анна.
- Приглашение, - кратко ответил Митя и, взяв у сестрёнки рекламку, положил её на стол.
- Куда? – спросил отец, протягивая руку. – Ты позволишь взглянуть?
Сын кивнул.
Штольман расправил листок и прочёл. Бровь его взлетела вверх.
- Откуда у тебя это?..
- Один старик... генерал, - поправился Митя, - дал мне, вместо своего адреса в России. Я с ним познакомился на берегу, в кущах...
- Затонск?! – воскликнула Анна, из-за спины мужа прочитав надпись. - Здесь! В Бретани! Человек из Затонска!
- Как тесен мир! – согласился Яков. - Не мешало бы и нам познакомиться с человеком из Затонска. Как ты считаешь, Аня?
- Ничего не получится, - грустно вздохнул Митя. - Он сегодня вечером уезжает... уехал.
- Жаль, - искренне сказал отец, возвращая сыну рекламку. - Как его звали?
- Генерал Савельев, Фёдор Поликарпович.
-Савельев? – вскинулась мама. – Генерал Савельев был командиром у отца и... других офицеров Затонска. Помнишь, Яша, дело поручика Садковского?
- Помню, ещё не помнить! Виктор Иванович тогда чуть не погиб... Вдвойне жаль, что генерал уже уехал. Мне с ним не довелось познакомиться в Затонске.
Он внимательно посмотрел на сына.
– Это ты после встречи с генералом вернулся такой задумчивый?
Митя кивнул и... решился. Он крепко сжал пальцами спинку стула и прямо взглянул на отца:
- Пап, ты помнишь наш разговор о службе?
- Помню, - кивнул головой отец. - Ты сказал, что тебе надо время подумать.
- Я подумал и решил стать военным. Кавалеристом.
- Ну что ж, - произнёс Яков, посадив подошедшую к нему Верочку на колено, - прекрасный выбор.
- Одобряешь? - внимательно глядя на отца, спросил сын.
- Одобряю, - серьёзно ответил отец.
Митя с видимым облегчением выдохнул.
Анна подошла к сыну и положила руку ему на плечо.
- Какой ты уже взрослый!
Митя улыбнулся, на миг прижавшись щекой к маминой руке, и вскинул глаза на отца:
- Мы сегодня починим змея?
- Обязательно. Вот только Верочку уложим спать – и займёмся, - ответил Яков и чмокнул дочку в макушку.

Отредактировано Надежда Дегтярёва (02.10.2021 14:06)