Серия 23
Раннее утро. Затонский вокзал. Анна и Петр Иваныч прогуливаются по платформе, очевидно, встречая кого-то.
- Дядя, как ты думаешь, он сможет нам помочь?
- Я уверен в этом! Твои способности и его должны создать квинтэссенцию нужного нам свойства.
Из поезда вышел человек, одетый во все черное, но по моде столетней давности. Двое его слуг переругивались, пересчитывая вещи и кляня российское жулье.
Загадочный незнакомец подошел к Мироновым. Анна обратилась к нему:
- Господин...
Незнакомец её прервал:
-Прошу вас, не надо имен, я здесь инкогнито. Называйте меня просто “Граф”.
- Господин Граф, я недавно из Парижа. В Европе только и разговору о ваших способностях. Мы много наслышаны о вашем научном труде. Это действительно возможно?
- А слухи о ваших способностях, госпожа Штольман, содержат ли хоть крупицу правды? Посмотрите на меня, можете даже потрогать. Мне семь сотен лет. Я несколько раз самоовеществлялся.
-Справедливое замечание, - Анна перестала сомневаться и стала излагать свою проблему, - понимаете, он был очень хорошим...
- Вот. У меня есть его фото, - включился Петр Иваныч.
- Не продолжайте! Я сам все расскажу. Он был добрым, но несчастным человеком. Помогал вам, пытался защитить вашу честь, хотя вы его и не уполномочивали для этой миссии. Вы несколько раз использовали его. А теперь вас гложет чувство вины перед ним. Объединив наши с вами способности, вы хотите вернуть его к жизни.
Не буду скрывать, ваше предложение весьма заманчиво. Если и это воплощение удастся, это послужит великолепным подтверждением моего научного труда, посвященного этой проблеме.
- А над чем вы сейчас трудитесь?
- Претендую во всемирном магическом обществе на должность Великого Магистра. Пишу трактат под названием “Материализация чувственных идей про помощи современных технологий в реалиях-сериалиях XIX века”.
Граф переключился на слуг: “Жакоб, Маргадон, вещи в гостиницу”
Раскланялся с Мироновыми: “А с вами господа увидимся вечером. Нет! Адреса не называйте, я сам...”
Граф черными глазами впился в голубые Анны:
- Улица Царицинская, 5. Особняк с колоннами и лужайкой перед ним...
Серия 24
Готовясь к приему гостя, Анна порхала, как бабочка, и, конечно же, попалась в лапы к воробушку. Он схватил ее в охапку и прижался лбом к ее лбу, чтобы узнать причину и цель столь активных приготовлений. Реакция была вполне ожидаемой.
«Анна Викторовна, вы с ума сошли?! Я так много сделал для того, чтобы он оказался там, где сейчас находится, а вы хотите свести все мои труды на нет?».
«Отпустите меня немедленно! Как вы не понимаете!».
«И никогда не пойму! Спасти невиновного – это одно, а вытаскивать из небытия преступника…»
«Он был добрым! Я перед ним виновата! И вообще, может, он исправился?».
Тут у Штольмана мелькнула мысль, которую он ухитрился скрыть, и которая повысила ему настроение. Как ни билась Анна Викторовна, выловить ее не удалось. Тогда она прибегла к запрещенному приему. Увы! Когда мужчина целуется, связных мыслей в голове у него остается немного. И все совершенно не деловые…
Вечер наступил неожиданно быстро, словно заезжий гость дернул за веревочку и задернул сумеречной шторой еще недавно светлое небо. Петр Иванович и Граф появились одновременно и одобрительно оглядели созданную Анной обстановку мистического вечера: свечи, зеркала, столик для спиритических сеансов и никаких скептиков в поле зрения. Одетый в черное Граф руками в черных перчатках обнимал черную-пречерную книгу. От нее пахло «Мажи нуар». Он осторожно положил ее на столик.
- Мсье Пьер, кладите фото рядом с книгой!
Петр Иванович повиновался. Он нервно озирался, ему все казалось, что за ними наблюдают. Он не слишком ошибался: за действом наблюдало две пары глаз.
- А вы, синьора Анна, слушайте меня внимательно. Сейчас мы все встанем вокруг столика. Я открою фолиант на нужной странице. Мы возьмемся за руки, и вы призовете дух того, кого хотите вернуть на эту грешную землю. Когда он появится, нужно сжать пальцы, произнести «крэкс-пэкс-фэкс» и мысленно щелкнуть хвостом!
-Дух Андрея Петровича, явись! Господин Клюев, вы заставляете себя ждать!
В этот момент все вокруг замерцало, засеребрилось, откуда-то с потолка полился поток теплого света и окруженные сиянием в потоке появились две фигуры.
Призрачный Андрей Петрович, увидев Анну, обрадовался, засветился, как лампа дневного света, и рванулся к ней, но был остановлен своей спутницей. Ехидный взгляд прозрачной дамы говорил о том, что для неё не тайна престранные отношения Клюева и Анны, и она их не одобряет:
- У любви, как у пташки, крылья,
Её нельзя никак поймать?..
Дух Габи качал головой и делал многозначительные жесты рука-лицо. Это, видимо, означало: опять взялся за старое? Никак не угомонишься? Да уж, пожалуй, некоторых горбатых и могила не исправляет.
Андрей Петрович не на шутку раздосадовался, обернулся к Габи и запел:
- Тщетны были бы все усилья,
Но крыльев ей нам не связать!..
Крылья не связать? Ну получайте тогда, презренный вожделенец чужих жен. Призрачная Габи ударом веера по макушке остановила рвущуюся на свободу клюевскую радость от встречи с Анной:
-Всё напрасно – мольба и слёзы,
И страстный взгляд, и томный вид?..
Да, все напрасно! Как глаза страстью не запузыривай, все равно настолько бездонноглазой тебе не стать. И какие чарующие позы не принимай, милее Анны Викторовны в медицинском халатике нет никого по ту сторону границы миров. И вообще, он Андрей Петрович, птица гордая, “куда хочу - туда лечу”:
- Безответная на угрозы,
Куда ей вздумалось - летит!
- Любовь! Любовь!
Любовь! Любовь!
Габи била Клюева веером куда попало, он уворачивался, жалобно подпевал ей “Любовь, любовь” и обещал, что после материализации в сторону Анны даже не взглянет...
Анна в растерянности наблюдала за перипетиями потусторонней любви и внезапно поняла, что не знает, что делать. Оживлять одного? Обоих? Что будет дальше? Она невольно сжала руки и услышала, как Граф и дядя заговорили:
- Крэкс, пэкс…
Как вдруг их прервало громкое:
- Полиция! Руки вверх!
Проза жизни подействовала на магию овеществления самым разрушающим образом. Клюев, а с ним и Габи, исчезли в порыве холодного ветра, Петр Иванович дернулся, Граф поскользнулся и растянулся на полу, да так неловко, что ударился обо что-то головой.
Очнулся он на диване, с холодной тряпкой на голове. Петр и Анна смотрели встревоженно, незнакомый сероглазый господин – внимательно.
- Вы очнулись, какое счастье! – воскликнула Анна. – Мне очень жаль, что все так получилось.
- Опять осечка, - устало сказал Граф.
- Просто я применил более действенное заклинание, - усмехнулся сероглазый.
Анна с гневом посмотрела на него и, не удержавшись, стукнула кулачком по плечу, но это был слишком слабый удар, чтобы высечь хоть искру раскаяния.
- Вы тут ни при чем! Просто я передумала в последний момент.
- И почему же вы передумали? – слабо удивился Граф.
- Хрупкая вещь – любовь за гробом, - ответил за нее Петр Иванович.
