За советы и помощь спасибо Афине.

Ошибки и последствия

«А кто-то пишет: «Наш каток —
Такой хороший, гадкий»…
— Ай-ай! — промолвил педагог
И отложил тетрадки.—
Не бред ли это?
Ясно — бред!
Здоров ли я?
Наверно, нет… —
И лоб пощупал он тайком,
И заспешил к дивану.
И слышит: кто-то молоком
Колотит по барану!»
(А.Шибаев «Тетрадки и загадки»)

Осеннее солнце отражалось в начищенных боках важно пыхтящего самовара. Михаил* склонил голову, ловя свое искривленное отражение, состроил рожу, втянув щеки и вытаращив глаза… Захохотал было – и тут же тяжело закашлял.

- Тьфу!

Вот ведь угораздило простыть! Сиди теперь дома, хотя обещал мальчишкам прогулку по лесу. Нет, погулять-то гимназисты и без него могут, но кто же им события из тьмы веков поведает – да так, что и не совсем по учебнику? Михаил вздохнул. Жалко такой хороший день упускать. Середина октября на календаре – вот-вот зарядят дожди, и прощай, застоявшееся бабье лето.

Но ничего не попишешь. Заболел – лечись, и будь благодарен, что есть такая возможность. Отдых, лекарства и чай могут чудеса творить. Если у тебя не чахотка, конечно.

Михаил отогнал неприятные мысли, и снова наполнил чашку кипятком. Не глядя, сел в потертое, но очень удобное кресло. На колени тут же вспрыгнул серый хозяйский кот, и громко заурчал.

- Здравия желаю, Николай Васильевич! – поприветствовал животное Михаил.

У кота со здравием явно все было в полном порядке. Мурлыкание звучало чисто и равномерно, без посторонних шумов – любой врач был бы доволен. Усмехнувшись, Михаил погладил мохнатую башку, почесал за ушами. Николай Васильевич довольно жмурился и переступал лапами. Наконец, не переставая урчать, улегся, с успехом заменив грелку.

Эх, а все-таки хорошо! Чай, кот, тишина. Мягкое кресло. Только под поясницей что-то мешается, давит и трет даже сквозь плотную домашнюю куртку. Стараясь не побеспокоить Николая Васильевича, Михаил осторожно пошарил за спиной. Рука наткнулась на смятые бумажные листы.

- Тьфу!

Михаил вспомнил, что именно в это кресло сестра Ася – Анастасия Дмитриевна**, - вчера положила стопку тетрадей. Потом разумеется, забрала. Но судя по всему, чьи-то труды по русской словесности так и остались на сиденье.

Торопливо вернув чашку на стол, Михаил постарался расправить находку. Странно, но на обложке не было имени хозяйки, как и названия предмета. Учитель машинально распахнул тетрадь, скользнул взглядом по строчкам… Брови сами собой поползли вверх, а глаза округлились, словно Михаил опять дразнил отражение в самоваре. Однако на сей раз гримасу вызвало не желание подурачиться, а искреннее недоумение.

«Ледяные пальцы Авроры Романовны продолжали плотно и стерильно бинтовать князя Клюевского, но бледное каменное лицо смотрело в бездонную пропасть окна. Волны воспоминаний толпой пробегали по стеклу, и ломились прямо в хрупкие виски Прекрасного Медиума. О, ее юность и невинность, о, чистая неоценённая любовь! Зачем, зачем этот хищный червь так смотрел на нее, зачем целовал персты ее и ланиты, коли не мог украсить их обручальным кольцом? К чему были ананасы и арбузы на лужайке, и обжигающие своевольные объятия сквозь тончайшую сорочку при конюшне? Пусть самые горькие муки поглотят тебя, невесть на ком женатый Якоб фон Штофф!

- Я наношу вам самые искренние извинения, графиня! – с благородной чуткостью изрек князь, - ежели, несмотря ни на что ваше пылкое сердце печалит участь бесчестного негодяя. Его рана, кою нанёс мой револьвер в дуэльном поединке куда глубже и смертельной моей. Но врачеватели говорят, что фон Штофф все-таки выкарабкается обратно в свою ничтожную жизнь.

- Меня сие не волнует, князь. Но я очень, от всего моей нежной души признательна вам за эту дуэль. Она – воистину святое дело, возвратившее мою заигравшуюся честь!»

Кто такие Аврора Романовна и Якоб фон Штофф Михаил отлично знал – сам год назад рассказывал о них потрясенной сестре. И о тех, кто послужил прототипами – тоже. Память о погибшем сыщике, и его исчезнувшей невесте до сих пор жила в Затонске, своеобразно воплотившись в подрастающем новом поколении. Ведь в одном только классе женской гимназии можно было насчитать пятнадцать Анечек и десять Аврор. А среди учеников Михаила лидировали разнофамильные Яковы, Антоны и Гекторы. Ася тогда всерьез предположила, что они с братом угодили в какую-то общегородскую секту.

Историю затонской любви ее взволновала и успокоила одновременно. Но с книгами господина Ребушинского, воспевавшими Героического Сыщика и Прекрасную Духовидицу учительница русской словесности так и не смирилась. Она обвиняла автора в дурновкусие, мелодраматизме, незнании грамматики и стилистики, и очень огорчалась, обнаружив сие чтение в руках очередной ученицы.

Михаил относился к затонскому эпосу куда спокойнее. Он считал, что истории о Героическом Сыщике прежде всего дают молодежи правильные ориентиры, ставя во главу угла профессиональный долг и честь, любовь и верность. А уж каким стилем это высказано – дело десятое.

Но прочитанная им сейчас сцена рушила все то хорошее, что было в книгах Алексея Егоровича. Можно было простить и «хищного червя», и обручальное кольцо на ланитах, но с чего вдруг милосердная Аврора Романовна сделалась поклонницей дуэлей? Почему честнейший и благороднейший Якоб фон Штофф оказался женатым – и при том бессовестно компрометирующим бывшую свою избранницу?

Посочувствовать получалось только неизвестному князю Клюевскому, который, пусть и варварским методом поединка, но попытался приструнить этого… Анатоля Курагина.

Михаил нахмурился. Нет, в том, что какая-то девочка решила продолжить приключения полюбившихся героев, ничего плохого не было. Ее своеобразное отношение к родному языку извиняли молодость и вероятное желание следовать стилю Ребушинского. Но почему главных героев она предпочитает видеть в искривленном зеркале? Откуда это настойчивое желание приписать Авроре Романовне – холодность и жестокость, а Якобу- подлость и безответственность?

Кот настойчиво боднул под локоть задумавшегося Михаила. Тот хмыкнул, и возобновил почесывания.

- Как же так, Николай Васильевич? – вопросил он довольного кота, - что же у вас – полицмейстера, в городе происходит?

Не дождавшись ничего, кроме еще более громкого мурлыкания, Михаил хлебнул-таки чай, и снова открыл анонимную тетрадку.

«Утренний стол номера гостиницы усеян был потоками вина, картами, фишками и поникнутыми головами почивших офицеров. Целых три надежды морского флота пали жертвами невиданного смерча, коий перерезал им глотки и иные жизненно-важные органы. Гектор Гордеевич сурово смотрел на ходящий от ужаса ходуном живот хозяина, и прикидывал, сразу ли оный можно арестовать, или задать законные вопросы.

- Сын мой господ обслуживал, - трясущимися губами выдавил тот, - так живые же они были…

- А подать его сюда! – воспрянул духом радостный Сундуков, предчувствуя, что молодой потомок куда лучше впишется на место преступника…»

Эх, вот и Гектору Гордеевичу прилетело от «писательницы»! А такой герой был славный – верный, храбрый, честный. Не столь великий, как Героический Сыщик, но безусловно надежный и способный. Учитель вздохнул – полудетский торопливый почерк рисовал перед ним мелкого, неприятного человечка, которого закон и правда не волновали в принципе. Вот, стоило сыну хозяина войти в комнату, следователь набросился на юношу с обвинениями. Правда, это дало некоторые плоды, потому что парень, рыдая, признался в краже денег, но убийства отрицал начисто.

«И тут, ковыляя и путаясь в ногах, точно пьяный краб, хромая и скрючившись, в дверь пролез подстреленный, но не умерший Якоб фон Штофф. Не поблагодарив коллегу, коий один тащил на себе все эти дни полицейский надзор и порядок, он тут же нагло принялся распоряжаться следствием. Одним глазом очертил контуры убиенных лиц, а вторым пригвоздил юного хлипкого подозреваемого, швырнул в него трость.

- Неведомый убивец резал левой рукой, - пояснил фон Штофф, - а сей юнец словил предмет правой. Мнится мне, тут вина Гипнотизера-Всея-Руси и Европы – Мишеля Кришилина.

- Да вы надоели уже со своим Крушилиным, презренный вы человек! – искренне и правдиво возопил Гектор Гордеевич…»

- Вот какие дела, Николай Васильевич, - снова обратился к коту Михаил, - еще и великие гипнотизеры шастают и убивают. Только зачем же такому сильному темному волшебнику мелочиться? Заколдовал бы всех, и полицию в том числе, и властвуй на здоровье. А не поддающихся – силами порабощенных устраняй. Ну вот кто в приличном детективе назначает в подозреваемые противника с такими возможностями?

Кот презрительно посмотрел на шуршащие страницы. Мол – я за подобное не отвечаю, с автора спрашивайте!

« - Гектор Гордеевич, мне кажется, лучшим подарком судьбы для вас было бы найти за этим столом и мой хладный труп? – спросил фон Штофф своего справедливо негодующего и обиженного коллегу.

- О, это было бы восхитительно! – выдохнул, точно дракон – пламя, затаенное желание господин Сундуков, - вы хотя бы извинились, что опять ухитрились сберечь вашу гнилую презренную жизнь!

Но бесстыжий сыщик стал вслух обдумывать план действий. Гордый Сундуков отказался от парной работы, и все допросы и засады были поделены между дурным и хорошим полицейским»

Между тем дух одного из офицеров явился к Авроре Романовне, которая, будучи не то врачом, не то сестрой милосердия, пребывала в больнице. Но госпожа Медиум, погруженная в собственные размышления о девичьей гордости и мужской чести, беседовать с привидением отказалась. Михаил недоуменно присвистнул. Сколько помнил он предыдущую версию героев, никакие страдания и муки не могли вынудить Аврору отказать тому, кто нуждается в помощи и справедливости. Но в данном опусе графиня шипела, кричала, ругалась, заявляя и правах на личную жизнь и свободное время.

«Глаза ее полыхали, бешено бегая по всему моргу, ресницы превратились в колючие копья, направленные пращой прямо на надоедливый призрак. Тот печально растворился в пространстве, а на плечо юной графини легла дружественная и все понимающая ладонь доктора Стравинского.

- Это лишь нервические колебания всей вашей системы, госпожа Морозова. Не стоит распылять силы впустую, на неблагодарных живых – а мертвым вы и вовсе ни к чему. Попейте успокоительное моего авторства, откажитесь от неутешительных фантазий – и будете настоящим врачом, а не трепещущей девой, коя ныне опозорена и унижена».

- Мда, доктор, в чем-то вы правы, - Михаил отложил чтение, и хлебнул остывший чай, - когда девушка оказывается в таком положении – в нее всякий плюнет, и гулящей назовет. А не назовет, так подумает.

Правда, искренне пожалеть эту Аврору, чего явно добивалась автор, все равно не выходило. Ситуация была настолько абсурдной, что даже подчеркивать ошибочные слова и обороты в тексте не хотелось. Хотелось заштриховать все, от первого до последнего слова, как неумную болезненную выдумку злого ребенка.

Впрочем, именно ею найденная история и являлась…

Несмотря на уговоры Стравинского, отказаться от призрачных фантазий Авроре не удалось. Господин Сундуков явился в графский парк, где госпожа Медиум размышляла о смысле своей поруганной жизни, и с мольбой пал на колени:

«Белая от горя и черная от траура, в модной трагичной шляпке со страусовым пером, смотрела на просителя графиня. Давно уже стопы господина Сундукова не показывались на этих дорожках. Она успела просидеть столбом десять дней в комнате, после вскрытия страшной тайны фон Штоффа, но только Иван Стравинский нарушил ее прострацию. Гектор Гордеевич, которого настигло новое сердечное чувство, вероятно все свои часы посвящал черноокой Алине…

«Вот она – настоящая любовь!» - умиленно подумала Аврора, глядючи на столь чуткого и верного друга.

- Акулина Ивановна опять в страданиях и борьбе! – изрек Сунудков, - это жуткое убийство моряков хмельной ночью – возможно дело темных рук и мыслей Крушилина, коий имеет влияние на судьбу моей невесты. Помогите мне, Аврора Романовна! Вот здесь – фамилии убиенных, господ Смиренного, Залихватского, и Некрасивого. Вызовите их дух! Иначе некий коварный человек, а точнее – Якоб фон Штофф, может найти его первым!»

- Сударыня, - вслух произнес Михаил, прикрыв глаза, и воображая себя за учительским столом, - будьте любезны открыть словарь, и найти значение таких слов, как «чуткость», «верность», а еще – справедливость». Мне кажется, это очень поможет вам творчестве. И в жизни.

Увы – ответом ему было лишь сопение спящего Николая Васильевича…

Итак, «добросердечный и сострадательный» Гектор Гордеевич убедил Аврору Романовну все же пообщаться с загробным миром. На вызов медиума откликнулся господин Залихватский – как выяснилось, тот самый, что уже пытался поговорить с Авророй.

«В его прозрачных и жутких глазах Аврора читала послание, точное, как телеграмма: «Вы – мне, я – вам!»

- И чего хотите вы от меня? – устало воздела очи к небу несчастная графиня.

Дух молча повлек ее за собой через клумбы и облетевшие кущи, сквозь улицы и особняки, пока не привел истомленную Аврору Романовну в некий сарай, забитый пылью и хламом. Тщательно оберегая пальто из лучшего парижского сукна, и белоснежное перышко, графиня осторожно следовала по грудам тряпья и останкам мебели, пока не увидела на полочке ярко сверкающую бесценную шкатулку красного дерева с резьбой и инкрустацией.

Она поняла, что сию шкатулку, содержащую морские часы и поздравление нужно вручить сыну Залихватского. Это был так же интересный повод появиться в доме, который похоронил обитателя…»

- Что ж отец так запрятал подарок? – удивился Михаил, - не боялся, что шкатулку те же крысы погрызут? Или какой-нибудь бродяга на нее наткнется?

А все-таки странная логика у юной писательницы. Зачем брать уже кем-то созданную героиню – добрую, самоотверженную, великодушную, но представлять ее горделивой и жестокой? Нравится такой характер (что же за барышня растет, раз ей это нравится!) – придумай другую особу, свою, оригинальную.

Ну ладно, скрепя сердце, можно признать, что вот этот двойник фон Штоффа поступил с девушкой подло, и к нему она не испытывает жалости. Но почему она в принципе не возмущена дуэлью? Почему отказывает духам в помощи? И при этом не замечает очень уж меркантильных маневров «верного друга» Сундукова?

Эх, Николая Васильевича жаль беспокоить! Чай совсем остыл, а новый, не встав, не нальешь. Михаил вновь погладил серую шерстку, усмехнулся, когда его лениво тронули лапой. Ладно, можно пока продолжить проверку «самостоятельной работы» неизвестной ученицы. Хотя уже и так ясно, какой оценки сей скорбный труд заслуживает!

«Вдова Залихватского, полыхая алой блузой, позволила Авроре передать ребенку найденный дар. После вручения оного и благодарностей, графиня ухитрилась тайно проскользнуть в иную комнату, ведомая духом хозяина. Там ей пришлось, морщась от ощущения причастности к чужим делам, взять со стола некое письмо, на которое с большим намеков взирали прозрачные глаза Залихватского.

- Теперь оставьте меня в покое! – уже на улице объявила духовидица, - я озабочу этой уликой полицию, а на вас более тратить нервы не желаю.

Дух кивнул и слился с холодным воздухом печального города…»

- Вдова в алой блузе – чудесно, - пробормотал Михаил, уже просто стараясь ко всему относиться философски, - а что? Она, наверное, из африканского племени, и цвет скорби для нее – красный.

Аврора Романовна, сама с ног до головы в куда более традиционном трауре по погибшим мечтам и надеждам, оставила записку для Гектора Гордеевича в пустом кабинете управления полиции, после чего поспешила на дежурство в больнице. Где лицом к лицу столкнулась с Якобом фон Штоффом.

«Чистый ангел, и низкий демон, белая страдалица и черный соблазнитель двигались навстречу друг другу по гулко вибрирующему коридору. Хромая и шатаясь, сыщик стремился к приблизиться к потоку холодного света, который испускала графиня. Но поза ее лица не располагала к надежде на прощение. Мокрые и красные глаза фон Штоффа напрасно искали милостей от сего воплощения карающей медицины. Решительно отвернувшись, качая тяжким узлом вьющихся, но усмиренных локонов, Аврора Романовна прошествовала вперед, отбивая всем своим достоинством робкое и лживое приветствие выжившего негодяя.

Сыщик медленно и горько пополз дальше, словно одинокая чернильная клякса по белоснежным строкам приюта милосердия…»

___________________________________

*Михаил Дмитриевич Маляев - учитель истории в мужской гимназии Затонска. Герой рассказа "Читатели и Почитатели".

**Анастасия Дмитриевна Маляева - учительница русской словесности в женской гимназии Затонска. Сестра Михаила, героиня рассказа "Читатели и Почитатели".

P.S.
Продолжение будет через пару дней)

Отредактировано Мария_Валерьевна (18.10.2021 12:52)