Глава Вторая

Хищение природного явления

Сторонний наблюдатель мог неприятно удивиться холодности, с которой фон Штоффы встретили несчастного гостя. Нахмурились юные наследники князя. Грозно сверкнул глазами сам хозяина замка. И даже Аврора Романовна смотрела на господина Мэра с непривычной для себя суровостью.

Нет, вовсе не гордыня внезапно обуяла героев! Просто совсем недавно именно господин Мэр наотрез отказывался официально оформить акт законного усыновления семейством фон Штофф сироты Жанно…

«Нежнейшее сердце княгини-медиума и ныне обливалось кровью, вспоминая ужасающие слова, сказанные о ни в чем не повинном ребенке – «Закон не позволяет прививать безродные ветви к стволам благороднейших фамилий! Подобранное с улицы дитя может стать вашим воспитанником, и верно служить своим благодетелям, вечно отдавая долг. Но именоваться сыном и наследником никак не смеет, ибо сие будет оскорблением для истинных предков и потомков!»

К счастью, хитроумный фон Штофф сумел ловко щелкнуть по носу и Мэра, и целую свору юристов, вспомнив закон своей собственной родины – Басконии. Оный гласил, что, смешав кровь отца и названного сына, можно сделать их воистину родными, и никакая сила, земная либо небесная, не сумеет этого оспорить!

Якобу фон Штоффу не было жаль не то что капли – ведра крови ради усыновления Жанно. Но его ужас состоял в том, что бесценная супруга тоже пожелала принять участие в обряде, дабы никто не усомнился в ее новом материнстве. О да, сыщик сделал все, чтобы потребное лезвие оказалось самым тонким и чистым, а ранка – мельчайшей. Но даже крохотная капелька, выпавшая из белоснежного пальчика Авроры Романовны, расплавленным железом жгла любящую душу фон Штоффа. Именно эту капельку он и не мог так скоро простить господину Мэру, чья неуступчивость привела к воскрешению крайне древнего и варварского обычая Басконии…»

Деметр и Вероника, обожающие младшего брата, с которым не собирались воевать ни за наследство, ни за родительскую любовь, тоже теплых чувств к Мэру не испытывали. Юные воин и изобретательница встали плечом к плечу, заслоняя Жанно, словно незваный гость собирался его утащить. Однако Жанно поднырнул под их сомкнутыми руками, и прямо спросил господина Мэра:

- А что случилось-то?

Эти слова словно вернули в залу разум и спокойствие. Никогда мелкие личные счеты не могли помешать фон Штоффам откликнуться на зов о помощи.

«Суровое лицо князя Якоба глубоко вздохнуло и разгладилось. Растаял ледок обиды и недоверия очей княгини Авроры. Деметр и Вероника переглянулись, и неудержимо фыркнули над собственным угрожающим выражением, после чего всем чертами постарались выразить соболезнования высокопоставленному просителю.

- Снег! Весь снег пропал из нашего города, словно унесенный хищными черными крылами, подхватившими заодно и состояние праздника! – восплакал Мэр, вырывая из своей бедной головы клок враз поседевших волос…»

С возрастающим недоумением фон Штоффы посмотрели в окно. Там потихоньку сгущались ранние зимние сумерки, в которых клубился самый что ни на есть настоящий снегопад.

- Господин Мэр, присядьте. Отдохните, - с искренним сочувствием и раскаянием произнесла Аврора Романовна, - вам нужно глотнуть горячего чаю… Или кофе.

- Лучше спирту, - профессионально поправил будущий эскулап Жанно, - а чего? Ну ладно, понюхать тоже можно – враз в себя придет!

Все законы педагогики требовали от Якоба фон Штоффа призвать младшее дитя к порядку. Однако столь же неумолимые законы логики призывали с ним согласиться. Поэтому хозяин замка пошел на компромисс.

«Специальным сыщицким взглядом Жанно еще раз было внушено забыть вольницу беспризорных нравов. Мэру же подали рубиново-алый глинтвейн, из коего почти полностью улетучились алкогольные пары, зато сохранились тепло, пряность и терпкость.
Воспрянув лицом и духом, гость перестал рыдать и рвать волосы, и смог донести до благородных и справедливых ушей фон Штоффов свою беду.

- О да, здесь, на высокогорье, снег по-прежнему щедр, - горько выронили уста Мэра, - но город наш, устроенный в долине, ныне лишился сего сказочного облачения. Начавшийся утром снегопад внезапно изменил маршрут, и снежинки его устремились к небесам от земли. А белые мягкие сугробы, кои успели сформироваться с начала зимы, истаяли, обернувшись унылой темной жижей и грязной водой. Плач и стон стоит над городом, ибо не было еще никогда подобного Рождества, лишенного снежной светозарности и одухотворённости! Невозможно возвести ледовые чертоги для ожидаемого невинной детворой Дедушки Января. Несбыточны стали санные катания на Главной площади. Нельзя устроить битву на снежках, отпугивая зло… Все пропало, но ведь ничто не предвещало! Никакие теплые ветра не должны были залететь к нам, никакая оттепель не грозила таким нарушением графика времен года! Это умысле неких сил, возможно, что и потусторонних!

Молитвенно сложив вздрагивающие руки, Мэр обратился к княгине:

- О, светлейшая госпожа фон Штофф, ваши несусветные дары и таланты, укрепив непревзойденные способности вашего супруга, наверняка смогут побеседовать с порождениями белого и черного волшебства, и спасти праздник!

Изумлённая до самых глубин трепетного сердца, Аврора Романовна машинально принялась крутить пушистый локон у виска тонким изящным пальцем. Что как всегда, выражало крайнюю степень волнения ее сострадательной души.

- Я думаю, что сумею побеседовать со снегом вашего города… - задумчиво произнесли ее уста, - ведь так, или иначе, но сей белый покров был злостно умерщвлён – по злому умыслу, либо трагической случайности. Значит, можно вызвать его дух!

В глазах Якоба фон Штоффа явственно проносились идеи и мысли, весьма далекие от классического порядка и стройности. Ибо расследовать похищение природного явления ему еще не доводилось…»

Но, в конце концов сиятельный сыщик решил, что разница между пропажей бриллиантов и снега невелика. Значит, необходимо уточнить место, время, мотив, а также выявить подозреваемых.

- Господин Мэр, падение снежинок вверх и таяние сугробов началось одновременно во всем городе, или где-то был первый очаг потепления? – спросил фон Штофф.

Правитель города всхлипнул и осушил еще один бокал глинтвейна, заботливо протянутый Авророй Романовной.

- Все произошло так быстро, - ответил Мэр, - но осмелюсь донести до вас свое наблюдение. Кошмар исчезновения начался на Главной площади, и уже оттуда, со скоростью эпидемии, распространился по всем улицам города.

« - Что же послужило началом сей драмы? Что не вписалось в ход событий и насторожило вас? – чутким бульдогом уцепился за показания свидетеля сыщик.

Мэр испустил глубочайший вздох, от которого печально зазвенели металлические подвески на индустриальной елочке Вероники. Вздрогнув от сих мелодичных звуков, он словно подстегнул свои память и соображение:

- Мы готовились к украшению нашей ели, любимой и живой, коя растет на площади словно бы специально для целей Рождества! Вокруг уже стояли палатки, прилавки и всевозможные ассортименты торговцев, трещали фейерверки, звучала шарманка... Да так чисто и звонко, словно восхваляя прогресс, не хуже вот этого древа вашей сиятельной дочери!

- Какой внешностью обладал шарманщик? – быстро и метко выпустил в цель очередной вопрос фон Штофф.

Его лицо окончательно пришло в себя, вернувшись на тропу знакомой процедуры допросов и на дорогу логических выводов. А оные выводы гласили, что ни одна конструкция самой современной шарманки не несет звона столь же чистого, как творение девичьих пальчиков Вероники фон Штофф».

- Он был лысым… И с зонтиком! – вспомнил Мэр, - я подумал еще, странно, что свою сияющую голову он не прикрыл шляпой, если уж опасался простуд. Зонтик очень мешает на праздничной площади, особенно, если тебе нужно еще и крутить шарманку.

- Вполне возможно, он знал, что праздник завершится грандиозной слякотью, - пробормотал сыщик, - и на случай дождя, в который мог превратится снег, запасся зонтом.

- Но многие заслоняются зонтом и от снегопада, - вмешалась Аврора Романовна, - необязательно это говорит о преступных намерениях.

- Вкупе с нетипичным звуком шарманки, и тем, что за ним последовало – это все-таки подозрительно! – объявил фон Штофф, - но вы правы, моя дорогая, сплетать версии пока не из чего. Необходимо отправится на место преступления и оттуда уже сматывать клубок из фактов и доказательств. Так что, я удаляюсь с господином Мэром, а вы и дети можете спокойно продолжить подготовку к празднику. Ручаюсь, что вернусь к вам задолго до полуночи.

«Весело-изумленный взгляд супруги был ему ответом, а также знакомо вздернутые брови и улыбки детей. Причем, даже приемный Жанно улыбался и выкручивал пшеничную бровь так, словно бы Якоб фон Штофф смотрел на самое себя в зеркало.

- Мой героический сыщик, вы забыли, что побеседовать с духом снега могу только я! И делать это лучше именно там, где несчастный был убит, то есть растоплен и похищен, - заявила неизлечимо отчаянная Аврора Романовна, - а кроме того, как я, почетный педагог и воспитатель многих детей этого города могу спокойно отмечать праздник, зная, что мои питомцы его злостно лишены?

- Отец, я думаю лишний храбрый воин в войске наведения порядка и справедливости никак не будет лишним! – отчеканил Деметр, поправляя висящую на боку саблю и три револьвера.

- Папа, дабы не проиграть схватку со временем, лучше всего использовать мой чудесный автомобиль новой конструкции, коий не зря зовется Керинейской Ланью! Но править ею и заводить мотор могу только я сама! – обворожительно и прямодушно улыбнулась Вероника, уже надевшая поверх кисейного платья рабочую безрукавку с сотней карманов.

- Мой опыт будущего врача требует побольше практики! – заявил Жанно, звеня ланцетами и склянками в глубинах объемистого рюкзака с красным крестом, - нас ждет приключение, полно холодной слякоти, живого и мертвого снега, нервически расстроенных и простуженных жителей. Я сумею причинить здоровье всем! Хотя бы попытаюсь.

- И лучше всего, если все это будет твориться под вашим соколиным присмотром, - Аврора Романовна положила руки на широкие плечи супруга, и заледеневший было сугроб его решимости тут же начал таять, словно ежевичное мороженное под солнцем.
Все доводы были бессильны. Ибо какой конкурс елок мог сравниться для семейства фон Штофф с возможностью принести на благородных крыльях истинные Добро и Справедливость, да еще и в светлый праздник Рождества?»

И вот вниз с горы, прямо от Орлиного гнезда поскакала на полном ходу Керинейская лань, то есть золотисто-алая машина авторства мудрейшей Вероники. Транспортное средство вместило всю семью, вместе с лупами, фотографическим аппаратом, спиритической доской, оружием и медикаментами. Одна беда – обсудить версии прямо на ходу не предстояло возможным. Слишком резко свистел ветер в ушах, и слишком громко эхо вторило воплю господина Мэра, несколько непривычного к скоростной поступи прогресса.

Однако, острые глаза сыщика даже в такой обстановке отметили вопиющую странность. На склонах гор, в самом низу, словно была проведена некая четкая граница, которая отделяла от белоснежного зимнего сияния возвышенностей черную и мокрую долину, в которой и располагался город. Господин Мэр ничуть не преувеличил беду, грозившуюся испортить праздник Рождества. Вот только по силам ли ему, сыщику, а не метеорологу, найти выход и отвратить опасность.

«Но один только взгляд, брошенный на собственное семейство, исцелил сии отступнические мысли. Ибо супруга его полыхала бездонными очами, готовая вызывать духов чего угодно, и сражаться с кем угодно во имя добра. Юная дочь твердо удерживала руль Керинейской лани, способная изобрести из сломанной авторучки и палочки из-под эскимо любой потребный прибор – возможно, даже метеорологический. Старший сын не хуже отца мог распоряжаться несколькими револьверами, не единым движением организма не показывая, что они у него вообще имеются. Ну а в прищуренных глазах Жанно плескались варианты самых разнообразных эликсиров и народных средств, способных залечить любые раны и ушибы, как телесные, так и душевные.

Такая команда расследует и вернет что угодно! Даже похищенный снег!

- О нет!!! – застонал внезапно Мэр, с трудом приподнимаясь на остановившемся сиденье, - злодеям оказалось мало! Они… Они украли нашу елку!»

И правда. На месте красы и гордости города, огромной пышной ели в центре площади ныне виднелся только широкий и одинокий пень, способный заменить стол, но увы, никак не годящийся на роль главного символа праздника.
Дело становилось все мрачнее и интереснее…