Круэлла подала мне идею драббла, которую я осуществила. Но попутно мне захотелось добавить кое-что от себя.  И поговорить о любви.

Драббл получился из трех частей. Я буду выкладывать по одной. В конце каждой части вопрос: как вы думаете, что могло произойти дальше?

Сон, как и все ее видения, был столь реальным, что казалось, еще шаг – и она встанет между дуэлянтами, поймает сердцем предназначенную для другого вспышку и наконец-то погрузится в спасительное бесчувствие. Но, как и раньше, понять, что произошло, было невозможно. Мелькнули ветки, крест, земля бросилась в лицо, и Анна очнулась. Сердце болело и колотилось по-прежнему, ничего не подсказывая. Значит, придется просто-напросто пойти к тому, кому она еще может доверять, и расспросить его обо всем, если… Если он еще жив. Наверное, лучше начать с больницы. Она глянула за окно. Рассвет едва брезжил, было еще довольно рано. Не в силах ждать, Анна все же принялась одеваться, почти машинально, едва обращая внимания на то, что и как делает.

Из столовой доносились приглушенные голоса. Что ж, к лучшему, значит, стол уже накрыт, и она сможет выпить кофе. Она открыла дверь. Марья Тимофеевна смолкла на полуслове, глядя на дочь с испуганным ожиданием. Домна тут же захлопотала, взглядывая с жалостью. Как же раздражали ее ненужное сочувствие и вся эта суета. Анна почти вырвала у Домны чашку кофе, в несколько торопливых глотков одолела напиток и со стуком поставила блюдце на стол. Развернулась и ушла, не сказав ни слова.

На улице было довольно пустынно, и Анна вздохнула с облегчением. Меньше всего ей сейчас хотелось быть в центре внимания. Однако совсем избежать любопытных глаз не удалось. Редкие прохожие засматривались на нее, переглядывались и перешептывались у нее за спиной. Нет, им не удастся вывести ее из себя! Анна выпрямилась и продолжила путь с гордо вскинутой головой. В конце концов, общественное мнение никогда ее не волновало.

Переступив порог больницы, Анна вновь ощутила некую смуту вокруг себя: сестры милосердия смущенно отворачивались или опускали глаза, непривычно неряшливый доктор Милц мелькнул в конце коридора и пропал в своем кабинете. Она услышала, как щелкнул ключ в замке. Однако в палатах никого не было.

- Скажи-ка, любезная, а господин Клюев не заходил? – спросила она у одной из сестер.

- Они дома лечутся, - был ответ.

Это было отрадно слышать, но все же Анну не покидало беспокойство. И она поехала в хорошо знакомый дом.

Клюев встретил ее с обычной приветливостью, в которой, тем не менее, ощущался намек на удивление и тревогу. Анна едва обратила на это внимание, ее больше волновала его рука на перевязи.

- Как вы себя чувствуете?

- Пустяки, право, ничего серьезного, - поспешил заверить ее Андрей Петрович.

- Хотите, я поменяю вам повязку?

- Благодарю, я не позволю вам стать моей сиделкой.

Собравшись с силами, Анна произнесла:

- Благодарю вас, Андрей Петрович, за то, что вы, рискуя своей жизнью, защищали мою честь.

Глядя ей в глаза, Клюев произнес:

- Я только сделал то, что должен был. Хотя признаться, мне не приходилось раньше наносить смертельную рану.

Анне показалось, что она ослышалась. Перед мысленным взором замелькали выцветшие воспоминания, она покачнулась. Клюев бросился к ней.

- Как, вы не знали?!