От автора:
При написании сего произведения ни один персонаж не пострадал.
P.S. часть гонорара с удовольствием передадим родственникам Марь Тимофеевны. Обращаться в личку.
Круэлла
Двое мужчин в открытом экипаже ехали за город. Одному из них сегодня предстояло умереть. Он сам так решил. И даже увеличил шансы своего духа расстаться с телом.
Сентябрьское утро неприветливо хмурилось, что было вполне сообразно общему жизнеощущению этих людей. Низко нависшие облака мрачнели и пыжились, жадно выдавливая из себя содержимое по капле, как скаредная купчиха подаяние нищим. Но что это? Вон та мясистая, набрякшая туча, напоминающая нетрезвого купца, обещает, что, возможно, страждущим повезет, и на них-таки от всей души прольётся расточительный ливень.
- Как вы полагаете, небесные хляби разверзнутся? - спросил тот, что моложе своего спутника. Второй, придерживая шляпу, задрал голову, оценил ситуацию и поставил диагноз:
- Безусловно. Можете на это рассчитывать. Грибов будет много. И жениться в дождь - добрая примета, он приносит удачу. Да, и по народным приметам любое свершившееся в дождливый день событие непременно приведет к радости и счастью.
- Доктор, вы куда-то не туда поворачиваете. Мы не за грибами собрались, а по иному поводу, который счастья и радости не сулит. Да и с женитьбами мне в последнее время не везёт.
- Да, простите. Мало спал.
Бессонная ночь и Порфирию не добавила душевного здоровья, а заодно уж, чтоб два раза не приходить - внесла сумятицу в телесное. Он шмыгал и клевал носом, а от невозможности сосредоточиться на предстоящем - нервно почесывал запястья.
Даже в такой серый, хнычущий от тоски день умирать не хотелось, но иного выхода он не видел. Положение, в котором он очутился, опутанный роковыми оковами по рукам и ногам, пятнало репутацию любимой. Поэтому он принял непростое решение ценой собственной жизнь оттереть её начисто, до первозданного вида.
Именно к ней, в её задорные объятия, а не в потусторонний мир неудержимо тянуло Порфирия. И в те места, которые озаряла своим наличием она, его сердца чемпион - Агата Валерьяновна. Но обстоятельства складывались так, что только старуха с косой могла своим рабочим инструментом разрубить цепи, которыми он оказался прикован к ненавистному и безбожно коптящему семейному очагу. Думая об этом месте, он представлялся себе грустным поросёнком на вертеле, которого подвесили над очагом, поливают маслом для сочности и переворачивают для равномерной хрустящей корочки. Издёвка судьбы. Се ля ви... Сет ан дестан фаталь...
Внутренний мир Порфирия, где много лет устанавливала свои порядки Агата, протестовал против его решения отправиться в царство теней. Номинальный хозяин этого места, давно осознавший, что напрочь лишён органа, отвечающего за счастье, как мог заглушал глас недовольства, клялся и гарантировал, что, даже потеряв материальную оболочку, он не расстанется со своей владычицей.
А как было бы великолепно вместо этой несовместимой с жизнью поездки отправиться в другую...
В Париж, Рим, Лондон, куда угодно, лишь бы рядом в подвенечном платье восседала она, Агата Валерьяновна, бесповоротно окольцованная. А потом возлежала в пене кружев на горе шелковых подушек, стыдливо прикрытая балдахином от взоров её бестелесных визитёров. Которые, без толики сомнения, последуют за ними в свадебное путешествие. Да бог с ними, Порфирий соглашался на всё, пусть тоже едут, раз его избраннице они так необходимы. Он уже давно смирился с тем, что долгожданная семейная жизнь с Агатой будет многолюдной.
Нет, об этом мечтать нельзя! Иначе с прозябанием на этом свете покончить будет ещё труднее. Надо думать о чем-то нейтральном, не пробуждающем романтических химер.
О жареных в сметане грибах, например. В последние дни их хотелось невыносимо, до боли, до вкусовых миражей.
Ничего не скажешь, Минхерц - доктор от бога! Не глядя, наугад нашёл зудящую рану, прямым попаданием ткнул и разбередил её.
Ехать было ещё прилично, и Порфирий позволил себе прикрыть на секундочку воспаленные глаза. Агата только этого и ждала. Моментально облачилась в костюм альпийской пастушки с Пасхальной открытки, натянула красный беретик и полезла в его черепную коробку...
Танцующей походкой она бежала по лесной тропинке навстречу ему. Напевала что-то французское, подпрыгивала в такт и энергично размахивала корзинкой. Ни дать ни взять безмятежная Красная шапочка, несущая бабушке пирожки.
Эта барышня повседневные сны своим появлением не баловала, являясь в его голову только по делу, предупредить о чем-то или сообщить иную, важную информацию. Оставалось только понять, что она имеет в виду, так как во снах она была ещё загадочней и непредсказуемей, чем наяву.
Уголки губ задремавшего мужчины непроизвольно поползли вверх. Многострадальная голова, которую Агата безбожно раскачивала своими выкрутасами, болталась из стороны в сторону, и на очередной дорожной выбоине склонилась на плечо спутника. Измученный Порфирий блаженно застонал, благодаря за предоставленный комфорт. Доктор Минхерц удивился, покосился на соседа и понимающе-ободрительно похлопал того по рукаву пальто.
Тем временем Агата доскакала до него, поправила берет, сползший на глаза, и самым возмутительным образом ослепила его своим взглядом и улыбкой. Порфирий всем своим существом потянулся к любимой, намереваясь поймать и зацеловать её до полного обессиливания дамского организма и затискать до изнеможения, а напоследок почмокать ей в розовое ухо, чтобы она корчилась от смеха и щекотки. Агата, за пять лет изучившая все его ночные хитрости, вывернулась, многозначительно поиграла бровями и протянула ему лукошко.
Он заглянул в корзинку с дарами и обомлел - мухоморы?! Открыл рот, чтобы поинтересоваться, кто допустил эту чудовищную прореху в образовании Агаты и не обучил важнейшей из наук - микологии, но вместо лучезарного аквамаринного взгляда его встретил острый шоколадный.
Догадываясь, кого увидит, Порфирий обозрел объект полностью: перед ним стояла ОНА, его законно-незаконная жена, и укоризненно качала головой "Эх, Порфирий, Порфирий...". Затем супружница порылась в корзинке, выбирая мухомор пожирнее, обтёрла его о рукав бархатного платья, смачно, хряск-хряск, откусила несколько раз и впилась в его уста глубоким, как омут, поцелуем.
С трудом оторвав от своего туловища клещеподобную супругу, он рефлекторно сглотнул и понял, что его организм обогатился куском ядовитого гриба...
От противности увиденного мурашки в панике забегали по телу мужчины, он вздрогнул, почесал запястья и стряхнул с себя остатки кошмарного сна.
- Юстас Алексович, к чему снятся грибы?
- К нездоровым желаниям и обманчивым удовольствиям. А если вкушать их, то вам грозит испытать либо унижение, либо постыдную любовь. В зависимости от обстоятельств.
- А поганки?
- Нуу, ПорфирьПлатоныч! Поганка она и во сне поганка, отведаешь её и всё - прости-прощай белый свет.
Мужчина задумчиво почесал пульсирующий затылок. Нет, тут доктор заблуждается. Агата хоть и зла на него, как тысяча шершней, но не стала бы желать ему унижения и смерти.
Надо искать иное решение.
Так, что мы имеем? Мухомор - отрава, но может быть лекарством и вызывать галлюцинации. Их едят животные. Лоси ими лечатся. Они рогаты, но поздней осенью или в начале зимы рога сбрасывают... Что она хотела этим сказать? Я - лось? Агата- рогата? Или я? Ближе к зиме кто-то из нас скинет рога? Или откинет копыта? Неужели Нинель... Вон, как мухомором хрустела. Каждая клеточка Порфирия желала избавления от брака, но не таким путём.
Ну почему с дамами так сложно? Вопросительные создания эти особы деликатного пола, и ответов не дающие. Нет бы, раз уж пришла, всё по полочкам разложила, так, мол, и так, Порфирий, жди беды от черноволосого субъекта. И фамилию где-нибудь нацарапала. И ей проще, информацию донесла, и ему голову не ломать...
Беседа мужчин снова сникла. Состояние духа к пустой болтовне не располагало, а обсуждать текущие события... А что о них говорить? И так весь город в курсе.
За последние полгода они стали притчей во языцех. Хорошо ещё, что предмет его сердечной зависимости сплетнями не интересовался, на досужие разговоры внимания не обращал, и вообще, от рождения страдал нонконформизмом и плевать хотел на чужое мнение с высокой колокольни.
А городские кумушки старались под всеми соусами преподнести товаркам дрязги и пересуды. Оживленно оглядываясь, они пересказывали друг другу забытые сплетни, приправляя их новыми подробностями.
Из их лишенной логики болтовни выходило, что Порфирий, разглядев на телесах возлюбленной бесовскую отметку, среди ночи исчез из гостиничного номера сломя голову, в одном исподнем. Пять лет где-то обретался в ус не дуя, да в потолок поплёвывая. Небось смекнул, что Агатка затяжелела, вот и убёг, чтобы стряпчий с братцем не заставили жениться на их сокровище. А как прослышал, что вокруг Агатки многообещающий франт увивается, возвернулся ей голову морочить. Собака на сене, ни себе, ни людям. Принесла его нелёгкая. Она, дурёха, подулась, для приличия, но от поцелуев сомлела, протянула ему душу и распахнула драгоценные объятия. Только оклемалась от радости и ну, вдругорядь, за ним опять по гостиницам шастать. А теперь, так некстати, выяснилось, что, будучи в несознательном состоянии, где-то на чужбине он подженился на неизвестной, но, наверняка, благонравной, участливой и воспитанной дамочке. Раз она даже приветы разлучнице передает...
Ох, не на той даме сплетницы узрели клеймо лукавого. Ни благонравной, ни участливой его супруга ни была. Коварная и расчётливая особа его благоневерная.
И привет этот передала только ради того, чтобы напомнить о своём существовании. Часа не проходит, чтобы он не вспоминал об этом...
...Третьего дня в полицейском участке, совершенно не ко времени, собрались все действующие лица будущей драмы.
Он, Порфирий, блаженно улыбаясь, прихлебывал горячий чай, собственноручно принесенный Агатой. Рукой, ещё хранящей тепло подстаканника, она утюжила невидимые складки на спине его сюртука. Рукобейников, получивший свою порцию чая, был полностью сосредоточен на уничтожении пирожков, таивших в своем упитанном нутре капустные тайны.
В тот момент, когда Порфирий слегка повернулся, подставив девушке затылок для почёсывания, и уже был готов заурчать от удовольствия, случилось страшное - бдительность, усмиренная женской ручкой, сладко засопела и погрузилась в анабиоз.
Идиллию нарушил сосед Агаты, иностранец туманного происхождения Адриану-Педру Клювейру.
Какими ветрами занесло этого бездельника, скрывающегося под видом безвредного агрария и реформатора, в их провинциальный городок, осталось загадкой для всех. Прямых вопросов о выборе места обитания он не понимал, а на намёки отвечал прибаутками: “Кто ф Заводске не живаль, пусть того пчела ужаль”. И по-детски радовался своей находчивости.
Винегрет из русского и европейских языков, на котором общался сей господин, к пониманию и заведению дружеский связей не располагал. Зато он имел кучу свободного времени, чтобы таскаться по городу за Агатой, ежечасно делать ей различные комплименты, предложения и искушать барышню заморскими странами в своей компании. Всем этим он невероятно раздражал весь полицейский участок, который считал Агату своей собственностью и даже талисманом.
Судя по тому, что он купил особняк князя Рассудовского и заплатил наличностью, денежки у него водились. Поначалу обыватели бились о ворота имения, как рыбы об лёд, в надежде взглянуть на жилище иностранца хоть кусочком глаза и утолить свое любопытство, но потом даже самые махровые сплетники махнули на него рукой, решив принять как данность его существование рядом с ними.
-Синьорита Агатинья, я ожидать, что встретить вас в этом вертепе поимки прештупник!
Агата пробежалась пальцами по Порфирьевой спине до воротничка сорочки, приготовилась по шее добраться до затылка, пощекотать его и, возможно, осмелиться и поцеловать макушку. Остановленная на полпути к цели девушка недовольно поморщилась и прохладно приветствовала соседа
-Добрый день синьор Клювейру! Я тоже рада вас видеть. Третий раз за сегодняшний день. Зачем вы разыскиваете меня?
Сосед ревниво следил за манипуляциями Агаты и пыхтел от недовольства.
-Меу керида, не надо сеять официоз! Он не пшеницц! Просто ласково говорите мне- Адру-Педру! Я приносить вам письмо счастья! Почтальон быть глюпый идиотто, перепутать ваш дом и мой!
Порфирий, насыщенный превосходством по самую макушку, которую чуть не поцеловали, посмеивался над притязаниями соседа на чужую собственность, ловкими ударами зрачков отражал горячие иноземные взгляды, метавшие громы и молнии, и восхищался ловкостью Рукобейникова, который уворачивался от этих проявлений неукротимых европейских чувств.
Он крепко-накрепко сцепил ладони в замок, чтобы, не дай бог, собственническим образом не похлопать Агату пониже спины, и не довести разгоряченного страстью Клювейру до апоплексического удара.
Безмятежная Агата взяла конверт, покрутила его в руках и открыла.
На пол выпорхнул картонный прямоугольник. Девушка подняла его и не поверила собственным лучезарным глазам. С фотографической карточки ей улыбалась злейшая подруга - Нинель Арнольдовна Снежинская.
На фоне неизвестной Агате, но явно европейской недвижимости, эта пакостница прильнула к Порфирьеву боку, вцепилась в его плечо и издевательски откинула назад ножку в легкомысленной туфельке. И самым что ни на есть ехидным образом уперлась кружевным зонтиком в надпись "Salut de ta femme", "Жена с приветом".
Несчастная Агата повернулась за разъяснением к мужчине, за которого минуту назад намеревалась выйти замуж, но он, стыдясь своей тайны, так позорно вылезшей из конверта на поверхность, отвел глаза. В голове девушки пролетели события последнего полугодия, его таинственные намёки и обещания когда-нибудь, возможно, даже в этом столетии, осчастливить её супружеством, и всё встало на свои места. Теплое местечко у семейного очага, обещанное ей, уже занято другой дамой, прикованной её, Агатиной, так любовно выбранной цепью, к брачному ложу с балдахином...
Девушка, не дождавшись объяснений, повернулась и понуро побрела к выходу из полицейского участка.
Адру-Педру, кипевший и фырчащий, как чайник на плите, кинулся на Порфирия:
- Ффы женатый мошенник! Только бесчестный человек одновременно иметь жена и домогательства на честь Агаты! Не смотрите на меня злобный глаз! Ффы не достойны существовать на месторождения этот Белеза синьорита! Я буду сводить счеты с ваша жизнь на дуэль!
И тут же повернулся к Рукобейникову:
- У меня нет камарад и амигос в Заводск. Вы будете мой щекундант!
Артамон Адамыч, минуту назад поглощавший пироги и пропустивший трагедию, непонимающе таращил глаза. Порфирий ему одобрительно кивнул.
Когда Клювейру изволил покинуть здание участка, Рукобейников немного очухался и вернулся в себя:
- Как он смел? По какому праву? Разве ему не известно, что она вся, без остатка, до малейшей капельки жизненных сил и крупицы репутации принадлежит вам?
-Артамон Адамыч, не переживайте. Будь, что будет...
Отстой чести Агаты был назначен на раннее утро четверга, через три дня. Секунданты выбраны. Место определено...
...Экипаж подпрыгнул на ухабе, бородатый извозчик обернулся к мужчинам:
- Вашбродь, извиняйте. Рессоры ни к черту.
- Голубчик, смотри вперед, не хватало оказаться в овраге со свернутой шеей. У меня и так морг переполнен.
- Придется, доктор, вашим постояльцам потесниться. В тесноте, да не в обиде.
- Это скверная шутка!
- Согласен. Сломать шею по пути на собственную дуэль, что может быть смешнее?
- Вы, возможно, и настроились принять смерть, но я не готов разделить вашу участь. Лучше вы разделите мою - давайте жить вместе!
- Вы приглашаете меня переехать к вам?
- Вижу вы в игривом настроении, ПорфирьПлатоныч. Похвально. Но не умно. Откажитесь от дуэли, пока есть возможность. Ничего же непоправимого не случилось.
- Вы так считаете?
- Убеждён! Пять лет долгий срок. Что угодно могло произойти за это время. Вы могли полюбить достойную женщину и жениться на ней. Агате Валерьяновне вы же ничего не обещали? Она, как женщина, должна понять.
- Доктор, и вы в это верите?
- А почему нет? Вы же ничего не рассказываете... В конце концов, ради своей жены, откажитесь от дуэли. Вы же не хотите оставить её вдовой?
- Хочу! Её очень хочу! Смерть неизбежна, доктор. Какая разница, когда это случится, сегодня или через тридцать лет. Каким бы ни был исход сегодняшней встречи, Агата Валерьяновна для меня потеряна навсегда. Этой дуэли она мне не простит...
- Господа хорошие, хватит спорить, прибыли. - доложил извозчик...
