В который раз за этот вечер почва ушла из-под ног Анны.

- Как не было? - переспросила она растерянно.

Штольман облизнул пересохшие губы. Спохватившись, Анна подала ему стакан воды. Яков Платонович осушил его долгими глотками и вернул, кивнув в знак благодарности.

Продолжил:

- Настоящего венчания не было. Была инсценировка для обезумевшей женщины, которой был вынесен смертный приговор.

С трудом шевеля ставшими вдруг непослушными губами, Анна еле слышно сказала:

- Нежинская.

Штольман кивнул, не глядя на нее.

- Она попросила свидания со мной. Умоляла жениться на ней, чтобы передать состояние ее незаконному сыну.

- Сыну? - Анна подумала, что ослышалась. Штольман сцепил пальцы.

- Горячечный бред. Если бы у нее был ребенок, даже незаконный, он был бы всем обеспечен сразу после рождения. Зная Нину… - он осекся, - ну словом, только помутненный рассудок мог нарисовать подобное положение и подобный выход из него. Но она… это было ее последнее желание. Отказаться было так же невозможно, как выполнить его.

- Боже мой, - Анна была потрясена. - Какой жестокий выбор!

- Я сделал все, что мог: устроил для неё спектакль. Актер, переодетый тюремным священником, «обвенчал» нас. Она приняла все за чистую монету. Пришлось получать нужные разрешения, но мне помогли.

- Так вы все-таки не женаты?

- Нет, - его взгляд на мгновение стал ощутимо жестким. – Анна Викторовна, неужели вы думаете, что я посмел бы уединяться с вами, будучи в действительности связан брачными узами?

- Но ведь вы скрывали всю эту историю, - сказала Анна с некоторым вызовом.

- Потому что к вам это не имеет никакого отношения, - резко ответил Штольман. – В отличие от настоящего брака.

Анна вспыхнула.

- Почему же тогда вы не могли сказать мне слова, которых, по-вашему, я от вас жду? Почему приняли вызов, ведь достаточно было опровергнуть слова Ланге?

Штольман разом потерял запал.

- Тому были иные причины, не связанные с Нежинской, - и надолго замолчал, собираясь с силами. Ему, привыкшему задавать вопросы и выслушивать признания, собственная исповедь стоила неимоверных трудов. Анна не торопила его. Ей тоже нужно было время, чтобы освоиться с тем, что она только что узнала.

Короткая передышка пошла на пользу обоим. Штольман продолжил рассказ, начав издалека.

- В Петербурге я какое-то время находился в больнице, а когда выздоровел, ждал суда в своей петербургской квартире, не имея права покидать город.

- Почему же вы не написали мне о том, что живы? - перебила его Анна.

- Не хотел привлекать к вам внимание следователей, – ответил Штольман. – Ведь моя переписка перлюстрировалась. Вы и так чудом избежали привлечения к суду.

- О чем вы говорите, Яков Платоныч?!

- Синяя тетрадь, которая была у вас и исчезла. Инженер, у которого вы были незадолго до его гибели. У него тоже пропали важные бумаги. Ваше близкое знакомство с князем, знание английского языка…

- Но это… это… - у Анны не было слов.

- Этого было вполне достаточно для того, чтобы начать дознание в отношении вас.

- Но тогда почему?

- Могу с определенной долей уверенности предположить, что вас оберегал полковник Варфоломеев, - с непонятной горечью сказал Штольман. – Жаль, что я понял это слишком поздно.

Невольно Анне припомнилась последняя встреча с полковником. Она пришла к нему просить о помощи, он был любезен, но ничего не обещал. Выразил сочувствие в связи с потерей дара, посоветовал ждать известий от Якова, не предпринимая ничего самой, и все. Оберегал?!

- Приговор Нежинской был вынесен, но следствие еще не было закончено. Мне вменяли в вину попустительство. Ведь я так и «не нашёл» Элис, не арестовал Нину, хотя, строго говоря, оснований для их ареста не было. Признаться, я рассчитывал на полное оправдание, улики были косвенными. Тем более что Нежинской было даровано помилование.  Вскоре после мнимого венчания меня пригласил покровитель Нины и попросил… продолжить спектакль, уже не только для Нины.

«В конце концов, от вас многого не потребуется, я все устрою. Всего-навсего продолжать играть эту роль для нее и для окружающих в течение нескольких месяцев. От вас нигде не будут требовать документального подтверждения брака. С вашей помощью мы переведем ее в частную лечебницу, ведь в тюремной больнице она погибнет так же скоро, как если бы приговор был приведен в исполнение. А так она будет спасена.

- Боюсь, я не совсем понимаю, к чему мое участие, если можно обойтись без выписки из метрической книги.

- Условное соблюдение формальностей. Облегчение душевных страданий пациентки. Наконец, вы можете способствовать ее излечению.

- Но несколько месяцев?

- О решении суда не беспокойтесь. Против вас нет прямых доказательств, так что вы вполне сможете навещать Нежинскую хоть год».

- Я дал согласие. Нежинская оказалась в лечебнице Ланге, я приходил к ней. За день до суда у меня состоялся еще один разговор.

«Яков Платонович, хочу поблагодарить вас за уважение к моей просьбе. Доктор Ланге утверждает, что ваше присутствие благотворно действует на Нежинскую, она даже беседует с вами?

- Да, это так.

- У меня к вам просьба деликатного свойства. Мне бы хотелось, чтобы вы направляли эти беседы, так сказать, в нужное русло.

На этот раз Штольману не пришлось ничего уточнять. Ну конечно, вот для чего все и затевалось. Вот откуда взялось неожиданное покровительство и вот для чего нужно его участие. Очевидно, Ланге наблюдал за их встречами и заметил, что Нина впадает в некую эйфорию и говорит без умолку. Умело выстроенный разговор может стать кладезем информации.

Черт возьми! Очень хотелось высказать все, что он думает об этой дурно пахнущей истории, но Штольман ограничился коротким:

- Честь имею, господин полковник».

- Так это был?

Штольман кивнул.

- Полковник Варфоломеев.

Отредактировано Lada Buskie (10.05.2022 01:10)