Сон разума

Боль и пустота. Только это и ощущала душа. Ничего больше. Тянущая, сосущая силы боль и серая зыбкая пустота. Свет солнца погас в то декабрьское утро, когда она проснулась и поняла, что она одна. В номере, в гостинице, в городе, в мире. Одна. Кровь на полу коридора. Кровь на стенах. Господи, как много крови... Где ты? Что с тобой? И спросить не у кого. Она оглохла. Она больше не слышала и не видела голосов оттуда, из за черты. Иезуитская "шутка" князя оказалась единичным всплеском. Больше она никого не смогла вызвать.
И так проходили дни, недели, месяцы, годы... Боль она загнала глубоко внутрь. Просто однажды вдруг увидела как беззвучно плачет в гостинной мама. А потом поняла, что отец совсем поседел и всё чаще его беспокоит сердце. И ей стало нестерпимо жаль их и совестно за себя. Как она могла забыть о том, что они любят её. Не всегда понимают, но любят и переживают. Нужно было жить. Нужно было заново научиться жить... Без него. Год она обивала пороги разных ведомств в Петербурге. Ни слова, ни намёка, ни крохотной надежды. Нет, она не смирилась. Не могла смириться. Но близкие не виноваты в том, что часть её души замерла, замёрзла, заледенела. И отогреть её могло только одно. Возвращение Якова. Измученное сердце говорило, что он жив. Значит нужно ждать. Просто ждать. И верить. Он обещал вернуться. А он никогда, ни разу не обманул её. Недоговаривал, молчал о страшном или опасном с его точки зрения. Но не обманывал. Она дождётся. Неважно сколько придётся ждать, но она обязательно дождётся.
Она поехала в Париж с баронессой фон Берг. Поступила на медицинские курсы и закончила их. И теперь была правой рукой Александра Францевича. Доктор хвалил её и старался не сильно нагружать. Пока не понял, что работа для неё сродни лекарству. Только помогая другим, она забывала о том, что болит внутри. Нет, не совсем забывала, но работа заглушала эту постоянную боль.
Четыре года.. Сколько ещё ждать? Иногда эта мысль осторожно закрадывалась в голову. Но Анна ее гнала от себя. Сколько понадобится, столько и будет ждать. Мама одно время настойчиво и много рассказывала про разных "интересных молодых людей". Но в конце концов и она поняла, что эти разговоры дочь даже не пытается слышать. Анна могла улыбаться, кивать в продолжении монолога Марии Тимофеевны, но в глазах была стена. Ей ничем не интересны были эти молодые люди. И Мария Тимофеевна отступилась. То ли действительно что-то поняла, то ли Виктор Иванович вмешался, то ли просто выбилась из сил.
Анна стояла у окна своей комнаты и как будто смотрела в это окно. На самом деле она не видела ни угасающего заката, ни силуэтов едва зазеленевших деревьев в саду. Она перебирала в мыслях сегодняшний день в больнице и прикидывала что необходимо сделать завтра. В дверь тихонько постучали. "Входи, папа" откликнулась на стук Анна и повернулась к двери. Виктор Иванович зашёл в комнату и смущённо кашлянул. "Анюта, я поговорить хотел". "Да, папа, конечно" Анна присела к столу и посмотрела на отца. Какой у него усталый вид. Надо обязательно уговорить его показаться Александру Францевичу.
   Виктор Иванович сел напротив дочери и задумался. "Аня... Ты очень много работаешь. Может быть хоть иногда отдыхать надо? Погоди, не возражай. Послушай. Мама хочет гостей пригласить. Новый сосед вот... Надо бы познакомиться..." Миронов смешался и замолчал. Анна вздохнула. "Папа, я понимаю, что вы с мамой переживаете. Не нужно. Со мной всё в порядке. Погоди! Теперь ты послушай. Мне нужно быть занятой, нужно помогать кому-то, работа мне в радость. Иначе ... " Она запнулась и отец накрыл её руку своей. " Я понимаю, Анечка, понимаю... Просто мама надеется..." Анна встала, обошла стол и обняла отца. "Папа, я верю, что всё будет хорошо..." Миронов посмотрел ей в глаза и вздохнул. Потом встал, тихо поцеловал ее в лоб и вышел, аккуратно прикрыв дверь. Анна какое-то время смотрела на эту дверь, потом перевела взгляд на туалетный столик с зеркалом. И внезапно увидела как задрожало пламя свечи, стоящей возле этого зеркала. Не отрывая взгляда от этого дрожащего огонька, она подошла к туалетному столику и присела на пуф рядом. Сама не понимая зачем, придвинула подсвечник ближе к посеребренному стеклу и зашептала "Суженый мой, ряженый, явись!.. Суженый мой, ряженый, явись мне!.." Несколько секунд ничего не происходило. Конечно, не Рождество... Но вдруг поверхность зеркала пошла волнами, изображение задрожало и вместо своих грустных глаз она увидела дорогу в темной степи и одинокую пролетку. Лошадь шла хорошей рысью. Анна не видела ни кучера, ни седоков, но голос... Голос, который раздался у неё в ушах, она узнала бы из тысяч. "Скоро ли? Сколько нам ещё ехать?" И ответ кучера "Скоро, барин! К полуночи на месте будем!"
Видение исчезло как не было. Анна сидела, боясь вздохнуть. Что это было? Уже пять с лишним лет её не посещали ни духи, ни видения. Возможно ей это померещилось? А голос ... Она вскочила и снова подошла к окну. А потом неосознанно повернула голову к часам. Четверть двенадцатого. Значит ... Она прикрыла глаза. Ничего это не значит. Ложитесь спать, Анна Викторовна. Утро вечера мудренее. И снова услышала знакомый до мурашек хрипловатый голос "Отдохнуть Вам надо..." Анна помотала головой и нервно хихикнула. Нет, нет. Дальше вспоминать она не станет. И вправду, нужно ложиться спать.
***
Под утро Виктор Иванович и Мария Тимофеевна были разбужены громкими криками Анны. Не попадая руками в рукава халата, Миронов лихорадочно одевался. Рядом жена судорожно застегивала утреннее лёгкое платье дрожащими пальцами. За окнами было ещё темно, поэтому Виктор Иванович схватил канделябр с зажженными свечами и ринулся из спальни. За дверью комнаты Анны было тихо, но как только он взялся за ручку двери, снова послышался голос дочери. Она что-то быстро неразборчиво говорила. Миронов открыл дверь и замер на пороге. Никого чужого в комнате не было. Анна металась на кровати и отчаянным голосом кому-то говорила "Нет! Нет!! Это не я, слышишь?!! Это не я!!! Не верь!!!"
Мария Тимофеевна кинулась к кровати дочери. "Аннушка! Аня, проснись!" она схватила Анну за плечи и тряхнула её. "Не стреляйте!!! Нет!!!!" вдруг совершенно отчаянным голосом выкрикнула Анна в лицо матери и крупные слёзы покатились из под её ресниц. Мария Тимофеевна заплакала и беспомощно оглянулась на мужа. Анна не просыпалась, но снилось ей что-то запредельно страшное. "Маша .. Надо послать за Милцем .." с трудом выговорил Виктор Иванович. И Мария Тимофеевна тут же с готовностью подхватилась, закивала и, всхлипывая, выбежала из комнаты. Миронов присел на краешек кровати и взял дочь за руку. Пальцы её были ледяными и беспокойно сжимались и разжимались. "Яша..." вдруг тихо и нежно выдохнула Анна. "Яша, не умирай... Милый, пожалуйста, вернись ко мне..." Миронов судорожно вздохнул и попытался согреть руки дочери. "Я люблю тебя... Я не смогу без тебя... Я умру без тебя..." еле слышно прошептала Анна. От порога послышался звук падающего тела. Виктор Иванович быстро обернулся и бросился поднимать потерявшую сознание жену.
   Приехавшему доктору Милцу пришлось сначала дать капли Марии Тимофеевне, потом посчитать пульс у Виктора Ивановича и дать ему лекарство тоже. И, выпроводив родителей из комнаты дочери, заняться Анной Викторовной. К приезду доктора, она перестала кричать и говорить, только ресницы были мокрые и лицо сравнялось цветом с белоснежной наволочкой. Временами она всхлипывала, но через какое-то время успокоилась и задышала ровнее. Александр Францевич посидел возле неё минут десять и, удостоверившись, что краски потихоньку возвращаются на её лицо, выписал лекарство и вышел из комнаты.
Мироновы ждали его за дверью. "Ну что, доктор?" с волнением спросила его Мария Тимофеевна. Адвокат молча смотрел на врача. "Насколько я могу судить, голубушка, сейчас Анна Викторовна спокойно спит. Да... И лучше её пока не будить. Пусть отдохнёт пару дней, не выходит на работу. Если я понадоблюсь, посылайте за мной незамедлительно". Миронов кивнул. А Мария Тимофеевна засыпала доктора вопросами насчёт того, нужно ли Анне оставаться в постели или можно встать. "Не только можно, Мария Тимофеевна, но и нужно. Анне Викторовне не помешает свежий воздух и необременительные прогулки".
После ухода доктора Мироновы спустились в гостинную. Мария Тимофеевна присела на диванчик, а Виктор Иванович нервно мерил шагами пространство между столом и окном.
- Витенька... Но ведь это просто кошмар... Просто плохой сон... Ведь правда? Не может же она и в самом деле... Ведь четыре года прошло...
- Маша... Неужели ты до сих пор не поняла? Она любит его. И никакие "мальчики из хороших семей" ей не нужны. И никогда не будут нужны...
Миронов присел рядом с женой и обнял её за плечи. Мария Тимофеевна всхлипнула и прижалась головой к его плечу.
- Но где же он ... Витенька, а если... Я боюсь и думать...
- Я тоже, Маша... Я тоже...

Анна проснулась едва рассвело. Ощущение было такое, словно и не спала вовсе. Но она знала, что это не так. Она помнила всё, что ей снилось этой ночью. И ей было так страшно, как никогда до этого. Даже когда обезумевший доцент Куликов надвигался на неё с "розочкой" от бутылки. Даже в бункере с не менее сумасшедшим Магистром. Тогда она знала, что придёт её Штольман и спасёт. Всегда знала. Сейчас Штольмана рядом не было. А был фантасмагоричный, нелепый, невероятный сон. Про других Анну и Штольмана. Настолько других, что ей было физически плохо. Она видела как Яков вернулся в Затонск. Как она сама, или не она... Как женщина с её именем, её лицом и фигурой не бросилась на шею вернувшемуся. Она всё время требовала от него каких-то объяснений, слов, признаний. Как будто не видела его больных глаз и совершенно измученной души. Как будто не любила, а торговалась на рынке. Как будто знать не знала ни его службы, ни его характера, ни его принципов. И он был не такой. Лицо его. Глаза его. Голос... Этот голос невозможно было не узнать. Но что он говорил ... Какие-то плоские комплименты, совершенно не свойственные Штольману. Холод. Их обоих окутывала пелена холода. Ледяная корка, стена. Женщина по имени Анна раздумывала за кого бы выйти замуж. Чтобы подальше убежать от Штольмана. Потому что он оказался женат! На Нине!! Дуэль с соседом Андреем Петровичем. Яков, вернее ТОТ Яков ранен. А женщина по имени Анна равнодушно пьет вино с другим. Невероятные люди вокруг. Люди со знакомыми лицами, но совершенно незнакомые. Папа!... Папа, который бегает налево и живёт с горничной... Анна была в ужасе. Она не понимала что это всё значит. Прежде её вещие сны всегда подсказывали о том, что может произойти. Но то, что она увидела этой ночью... Невозможно было даже представить, что это может случиться.
Анна какое-то время лежала глядя в потолок и размышляла. Ничего не надумав, встала. И сразу увидела на столе листок с рецептом. Александр Францевич был здесь? Анна снова испугалась. Неужели она могла не слышать как доктор приходил? Нужно одеться и спуститься вниз. Родители наверное волнуются.
Родители сидели в гостинной за столом, накрытым к завтраку. Мама сразу вскочила и бросилась к Анне.
- Анечка! Как ты? Зачем же ты встала так рано? Александр Францевич сказал, что тебе необходимо отдохнуть и на работу можно не идти!
- Мама, да что случилось? Я видела рецепт на столе, но ничего не помню... Что, приходил Александр Францевич? Зачем?
Мария Тимофеевна оглянулась на мужа. Виктор Иванович решительно встал и подошёл к дочери.
- Просто ты ночью так кричала, что мы испугались. Но доктор сказал, что всё в порядке, нужно просто немного отдохнуть.
- Кричала?... - Анна растерялась - Но я действительно ничего не помню... И чувствую себя нормально...
Мария Тимофеевна сразу засуетилась и позвала мужа и дочь к столу. Зашёл Григорий с почтой для Виктора Ивановича. Миронов стал перебирать конверты с письмами. Радостно выхватил одно и вскрыл его.
- Анюта, вот и хорошо, что ты останешься дома! Пётр приезжает сегодня!
Мария Тимофеевна мученически закатила глаза. Анна улыбнулась, глядя на неё и повернулась к отцу.
- Я очень рада! Так давно его не видела. И мне нужно с ним обязательно поговорить.
- Конечно, наговоритесь ещё! Главное приключений не ищите! - язвительно произнесла Мария Тимофеевна. Анна с отцом переглянулись и улыбнулись друг другу.
После завтрака мама настояла на том, чтобы Анна пошла прогулялась. Три раза напомнила "чтобы не далеко". Анна поцеловала её и пошла в парк. Но по дороге передумала и свернула в центр. Минут через десять она поняла, что ноги сами несут её к полицейскому управлению. Она замедлила шаг. Зачем она идёт туда? Ведь главного магнита, тянувшего её в участок шесть лет назад, там сейчас нет. Ей конечно всегда там рады. Но очень уж много воспоминаний наваливается на неё каждый раз, когда она переступает порог полицейского участка.
Анна завернула за угол и почувствовала, что мир замер вокруг неё, а потом завертелся с немыслимой скоростью. Впереди стояли Ребушинский и... Яков... И это была картинка из её ночного кошмара.
- Яков... Платонович... - она сама не услышала своего голоса, настолько тихо она прошептала это. Но он вздрогнул и резко обернулся. Даже с расстояния в несколько метров она видела как темнеют его глаза и бледнеет лицо. Ребушинский наоборот разрумянился и с жадным любопытством смотрел на них. Ей казалось, что время остановилось и всё вокруг замерло. Исчезли даже звуки. И Штольман вдруг оказался рядом. Он ничего не говорил, только смотрел ей в глаза. Потом осторожно взял в руку её ладошку, перевернул и склонился над ней. Тёплые губы коснулись ладони и Анна внезапно спросила "Ты...женат?" Он поднял голову, глядя на неё в совершенном изумлении. Такого выражения лица она у него не видела ни разу. "Что?.." с совершенно непередаваемой интонацией выдохнул он. И Анна счастливо засмеялась. Какое-то время он продолжал недоуменно глядеть на неё, а затем кашлянул и тихо произнёс "Пока нет. Но надеюсь вскоре изменить это обстоятельство. Вы согласны, Анна Викторовна?" Анна подняла руку и провела ладонью по его щеке. "Яков Платонович... Я ответила Вам четыре года назад... Четыре года, четыре месяца и десять дней назад"
Внезапно Штольман обернулся и сказал Ребушинскому, который так и топтался неподалеку, прислушиваясь к их разговору "Господин журналист! А Вы сейчас ничего не видели. Я ясно выразился? И меня Вы увидите только завтра!" Ребушинский закивал и бочком нырнул в переулок.
- Аня... Я всё расскажу. Что смогу. Но позже. А сейчас мне надо в управление... Передай отцу, что я прошу его принять меня в семь часов. Ты же не будешь против? - он беспокойно и как-то неуверенно смотрел ей в лицо не отрываясь.
- Я передам. И буду ждать - нежно выдохнула она в ответ.
Домой Анна летела как на крыльях. Она знала,что он действительно расскажет "что сможет". А то, что по его мнению грозит её безопасности.... Она рассмеялась вслух, озадачив этим какого-то прохожего. Ох уж эта её безопасность... Но он такой, какой есть. И служба у него не самая весёлая и приятная. Она давно это поняла. Как ей только в голову могло прийти, что этот сон может быть вещим? Это же её Штольман! И он не лжёт, не притворяется, не кланяется ни вельможам, ни пулям. Всё устроится. Она уж постарается. И никуда теперь его не отпустит одного. Даже если его переведут на Камчатку. Там тоже люди живут. Вот только кашель его нужно подлечить. Не нравится ей этот кашель.
Штольман же думал о том, что если Миронов не согласится отдать за него дочь, то он просто увезёт её в Петербург. Там и обвенчаются. Потому что жить по прежнему невозможно. И никуда он её от себя не отпустит.
А высоко над Затонском ангелы разгоняли остатки черного злого тумана, появившегося сегодня ночью неизвестно откуда. Этот туман опустился ночью на город и многим жителям из за него снились очень реалистичные кошмары. Но сейчас над городом сияло солнце. А вечер обещал быть тёплым и спокойным.