Утро не задалось. Не успел Штольман переступить порог участка, как сообщили о новом убийстве. Когда дежурный вкратце рассказал подробности, Якову стало не по себе. Этот маньяк продолжал дотошно повторять все его Затонские расследования шестилетней давности. В заброшенном доме купца Курёхина было найдено тело девочки подростка. Заявление о пропаже поступило ещё поздним вечером. Бледная, задыхающаяся женщина умоляла найти дочь. Девочка пошла за лекарственным отваром к местной знахарке, живущей на соседней улице. И не вернулась. Через час мать, невзирая на своё плохое самочувствие, пошла её искать. Думала, что девочка задержалась у знахарки. Но у той дочери не было. Она вообще к ней не приходила. Обезумевшая от беспокойства мать пришла в полицию. Дежурный принял заявление и городовые прочесали весь район. Девочки не было. Но в одном месте, за три дома от жилья знахарки, были обнаружены пятна крови и туфелька небольшого размера с лопнувшим ремешком.
Марии Лыковой, матери пропавшей Лизоньки, от этого известия стало совсем плохо. Её отвезли в больницу. У женщины был тяжёлый приступ астмы. Муж её, Егор Матвеевич Лыков, был в отъезде. Купец средней руки, он сам ездил в соседнюю губернию за товаром. Вернуться должен был через три дня.
Около шести часов утра нашли тело девочки. Она была убита ножом.
Штольман зашёл к Александру Францевичу в мертвецкую. Доктор был мрачен.
- Заключение будет чуть позже. Пока же, Яков Платонович, могу сказать, что у меня дежавю. У девочки перерезано горло. Как у той несчастной, которую в том же доме убил нелюдь шесть лет назад. Да Вы и сами помните. И наверняка о том же подумали.
- Да, Вы правы доктор. Что-то ещё можете сказать?
- Представьте себе могу. Сначала её оглушили ударом по голове сзади. Удар был сильный, но она была жива, когда ей...
- Понятно. Спасибо, доктор.
Штольман вышел из мертвецкой и на секунду притормозил. Он хотел увидеть Анну. Убедиться, что с ней всё в порядке. И он повернул в сторону больницы.
Анну он застал во дворике на лавочке. И она разве что искры не испускала.
- День добрый, Анна Викторовна. Что случилось? Вы так взволнованы...
Анна вскочила, увидев его, и бросилась к нему навстречу.
- Яша... Яков Платонович! Как я рада Вас видеть!
Яков забрал в ладони обе её руки и начал целовать тонкие пальцы. Потом поднял голову.
- Так что случилось?
- Этот новый доктор... Он такой хам... Представьте, он не верит, что женщина тоже может быть врачом! Послал меня.... Утки выносить!!
Штольман постарался не улыбнуться. Анна была искренне возмущена. А он вместо того, чтобы поддержать и утешить, любовался её разрумянившимся личиком и сверкающими глазами. Оглянувшись и не заметив никого, он прижал её к себе. Анна положила голову ему на плечо и вздохнула.
- Яша... Как я хочу, чтобы это закончилось...
- Что именно?
- Вот это...притворство... Как будто мы просто знакомые...
- Мы никогда не были просто знакомыми. Никогда.
Анна подняла голову и заглянула ему в глаза.
- Правда? Ты понимаешь это?
- Конечно, Анечка... Я всегда знал, что ты необыкновенная... И не просто так появилась в моей жизни... Только долго сам себя обманывал...
Анна улыбнулась и потянулась к нему губами, но в этот момент позади хлопнула дверь и она отстранилась. На крыльце черного хода появилась высокая фигура в белом халате.
- Барышня, там Ваша помощь требуется. Больной из пятой палаты чай на себя перевернул. Надо бы бельё сменить.
Голос был не громкий, но сарказма в нём ощущалось на десятерых. Анна, уже успокоившаяся было, вновь вспыхнула. Штольман слегка сжал её руку. Она подышал несколько секунд и обернулась к стоящему на крыльце.
- Попросите кого-то из сестёр. Они поменяют.
- Кого-то из сестёр? А Вы здесь что делаете?
- А я здесь помощник доктора Милца. И диплом мой ничем не хуже Вашего.
Мужчина на крыльце удивлённо вскинул брови. Затем шагнул вниз и подошёл к Анне и Штольману.
- Простите, но доктор Милц мне ничего не сказал. Прошу прощения. А Вы кто? Тоже врач? Не похоже - обратился он к Штольману.
Тот нахмурился, но ответил ровным тоном.
- Следователь Штольман Яков Платонович. А Вы, простите?
- Скрябин Иван Евгеньевич. Новый врач. Вы по делу? Доктор Милц ушел на вскрытие.
- Я в курсе. Только от него. Честь имею.
Яков подчёркнуто почтительно поцеловал руку Анне и повернулся к тропинке, ведущей к калитке.
- Яков Платонович!
Анна взяла его под руку.
- Я Вас провожу...до калитки...
И ослепительно улыбнулась доктору Скрябину. Тот виновато склонил голову и ушел обратно в больницу. Штольман тихо рассмеялся.
- Уели Вы доктора, Анна Викторовна.
- И за дело. Нельзя быть таким снобом. Раз сестра, так можно хамить? Не понимаю как можно людей обижать вот так...мимоходом...
Внезапно Анна густо покраснела и обхватила локоть Штольмана обеими руками. Он удивлённо посмотрел на неё.
- Что?
- Яша... Ты прости меня... Я как вспомню как я тебя незаслуженно столько раз обижала... Глупая какая была и ничегошеньки не понимала... Думала только о своих страданиях...
Штольман серьёзно смотрел прямо ей в глаза.
- Аня, никогда, слышишь меня? Никогда я так не думал. И от твоих страданий сам страдал. Но я не мог тебе ничего тогда объяснить... Не думай об этом. Это всё в прошлом.
Анна облегчённо вздохнула и переспросила "Точно не думал?" Штольман поцеловал её в висок. "Точно".
В управление он вернулся относительно успокоенным. В кабинете никого не было. И он, сев за стол, задумался о том, что происходило вокруг. Стремительно происходило. И он не успевал за преступником. Он очень надеялся на то, что Евграшин привезёт хоть какие-то новые сведения из Петербурга. Беспокоил его тот давний эпизод в начале его карьеры в сыскной полиции. Чарский. Иван Ефимович Чарский. Так звали убийцу. То, что он убийца, доказывать пришлось с большим трудом. Чарский был ловеласом, игроком, завсегдатаем светских салонов и непревзойденным рассказчиком. Он был обаятелен и имел очень неплохие связи. И никто из его многочисленных приятелей и любовниц не подозревал, что Чарский довёл жену до состояния забитого животного. Что его престарелый отец умер в своей роскошной спальне от голода. Потому что любимый сын не посчитал нужным тратиться на докторов, когда отца разбил паралич. Он просто запер двери комнаты. И открыл их через две недели. Немалое приданное жены Чарский спустил за несколько лет. Отцовского наследства хватило ещё лет на пять- шесть. И возникла постоянная нехватка денег. Чарский решил эту проблему просто и страшно. Он занялся разбоем. Жертвами были его же знакомые, которые принимали его у себя, кормили, поили, приглашали на семейные торжества. Их Чарский отбирал очень тщательно. Все были весьма зажиточны. Во всех пострадавших домах было чем поживиться. И он никогда не оставлял свидетелей. Все обитатели выбранных убийцей домов были мертвы. Помогал Чарскому его глухонемой слуга. Здоровенный малый, обладавший огромной силой. Взяли Чарского на сбыте добра из дома убитых. Но вот доказать его причастность к убийствам никак не получалось. Ко всем своим талантам, Чарский был ещё и гениальным лицедеем. Он играл обманутого хозяина, взявшегося помочь своему калеке слуге продать барахло, оставленное родственником в наследство. И смеялся в лицо молодому следователю на обвинения в разбое с убийствами.
И Штольман пошел к своему начальнику и учителю Ивану Дмитриевичу. Путилин выслушал его внимательно. Задумался на какое-то время, а потом сказал "Вы, батенька, подумайте ещё раз о свидетелях. Не упомню я ни одного дела, чтобы не нашлось человечка видевшего или слышавшего что нибудь полезное . Сыск требует терпения и внимания. Не жалейте своих ног и примечайте любую мелочь". С тем и отправился Яков заново обходить по списку всех причастных.
Очень тяжёлое впечатление осталось от разговора с женой Чарского. От некогда цветущей красавицы, тому свидетелем был портрет на стене, осталась бледная тень. Невыразительным шелестящим голосом она рассказывала страшные вещи. И казалось, что она не очень понимает того, что случилось. Дочь подросток вообще отказывалась говорить.
Только бросала ненавидящие взгляды на полицейских. Но именно в её комнате были найдены под половицей драгоценности из одного из домов, подвергшихся разбою. А вместе с драгоценностями хранился дневник. Обычный девичий дневник. И в нём было много всякого отнюдь не девичьего. Отец дочь по своему любил. Баловал и не скрывал от неё источников своего дохода.
Чарский отправился на каторгу. А потом и на виселицу. Дочь попала в казённый интернат. А жена в сумасшедший дом. Путилин Штольмана сдержанно похвалил и через месяц Яков получил повышение по службе.
И вот теперь одно слово в записке маньяка, всколыхнуло эти воспоминания. Интуиция говорила о том, что есть какая-то связь между тем, что случилось в Петербурге в далеком 1876 году, и событиями, происходящими сегодня в Затонске. И посоветоваться уже было не с кем. Иван Дмитриевич умер год назад, пока Штольман сидел в тюрьме.
Отредактировано IrisBella (26.07.2023 19:05)
