Лицо Штольмана при упоминании злополучной папки стало совершенно непроницаемым. Но глаза наполнились такой степенью вины, что Анна придвинулась ещё ближе и стала легонько поглаживать его руку. Скрябин удивлённо приподнял брови, но промолчал. Если следователь сочтёт нужным, он сам скажет что это за папка. Доктор и от своих то семейных проблем опомниться не мог, а уж в дела полиции или ещё какого ведомства, погружаться не хотелось. Хотя предчувствия его одолевали разные. Да и пара эта была ему симпатична. Вдобавок его удручало то обстоятельство, что его родной брат добавил сыщику и его невесте новых забот.
   Штольман внезапно вскочил и подошёл к стене, где замер на какое-то время, незряче глядя на светлые обои, с любовью выбранные Марией Тимофеевной. Анна взволнованно смотрела ему в спину и уже собралась встать и подойти, как он отмер и с силой ударил кулаком по стене. Анна ахнула и вскочила с дивана, но Скрябин оказался проворнее. Он метнулся через комнату и успел подхватить побледневшего Якова, который после выплеска эмоций начал оседать на ковёр.
   - Анна Викторовна, Вы бы не могли принести стакан воды? Впрочем... Погодите. Вон там на столике чашка с чаем. Наверняка уже остывшим. Подайте, будьте добры
    Анна подхватила чашку с действительно уже холодным чаем и, присев рядом с лежащим на ковре Яковом, протянула чашку Скрябину. Тот вынул из кармана платок и, обмакнув его в чай, протер лицо Штольману. Через пару секунд тот открыл глаза. Взгляд был затуманенный, но мутная пелена ушла из глаз как только он увидел бледное лицо Анны. Штольман сделал движение в попытке встать, но рука доктора легла ему на плечо, вынуждая оставаться в лежачем положении.
   - Не торопитесь, Яков Платонович. Вы же не хотите снова упасть на глазах Анны Викторовны? Анна Викторовна, а Вы подайте пожалуйста мне подушку с дивана. Надо бы под голову нашему больному положить. И, если не сложно, позовите Вашего отца.
    Анна подхватилась, схватила маленькую вышитую мамой подушечку и осторожно подсунула под голову Штольману. По лицу его было видно, что он очень хотел бы прекратить эту суету вокруг себя, но сил возмущаться не было. Он чувствовал себя как воздушный шарик, из которого вдруг выпустили воздух. Энергия, которая распирала его после укола, ушла. Плечо снова ныло, виски словно сжимал кто-то сильный и недобрый. И слабость накатила такая, что он с беспокойством подумал о том, как же он встанет.
    Анна вернулась через пять минут в сопровождении всего семейства. Виктор Иванович был озабочен. Мария Тимофеевна эйфорически взволнована. А Петр Иванович сразу кинулся к лежащему на полу Штольману.
   - Яков Платонович! Что это Вы вздумали ковры протирать? Вам это и не по чину, и неполезно.
    Миронов младший был неподдельно обеспокоен. Скрябин поднялся во весь рост и обратился к адвокату.
   - Состояние господина Штольмана таково, что его нельзя сейчас везти в больницу. У Вас найдется в доме свободная комната с кроватью?
    Штольман попытался приподняться и возразить, но от проделанных усилий, окончательно ослабел и уронил голову обратно на подушку. Анна тут же присела рядом, промокнула платочком выступившую на его лбу испарину и приложив пальцы к его запястью, стала считать пульс, поглядывая на часы на стене.
    Виктор Иванович только собрался ответить доктору, как его опередила жена.
   - Конечно! У нас прекрасные гостевые комнаты с удобными кроватями! Вы доктор тоже можете переночевать у нас!
    И только произнеся это, Мария Тимофеевна вдруг поняла, что вопрос был к мужу и она фактически решила за него. Она испуганно оглянулась на Виктора Ивановича.
   - Витенька... Ты же не возражаешь? Ведь Яков Платонович почти член семьи и он опять спас Аню...
   Миронов старший растроганно улыбнулся жене.
   - Конечно не возражаю, Маша. Я сам хотел это предложить.
    Скрябин что-то тихо сказал Анне и снова обернулся к главе семейства.
   - Спасибо за приглашение. Я пожалуй воспользуюсь им и останусь здесь на ночь. Врач может понадобиться, а Анне Викторовне нужен отдых после всех волнений.Только я бы попросил кого нибудь послать с запиской в больницу, чтобы привезли мне мой саквояж с инструментами и некоторыми препаратами. Записку я сейчас напишу. Это можно будет сделать?
   - Конечно. Я извозчика не отпустил, так что сейчас Герасим съездит в больницу и привезёт всё, что нужно.
    Виктор Иванович повернулся к жене.
   - Маша, наверное нужно комнаты подготовить?
    Мария Тимофеевна согласно наклонила голову и вышла из комнаты. Скрябин дописал записку, отдал её вошедшему Герасиму и снова обратился к Миронову.
   - Виктор Иванович, это конечно женский вопрос, но нельзя ли организовать Якову Платоновичу лёгкий ужин? Он ведь больше двух суток не ел и наверняка его слабость сейчас и с этим связана.
    Виктор Иванович растерянно молчал. Вопрос еды действительно был не в его компетенции. Зато Анна ахнула и вскочила.
   - Конечно, Иван Евгеньевич! Я сейчас Прасковье скажу! Думаю бульон? Может с сухариками?
    Скрябин слегка улыбнулся.
   - Да. Бульон будет в самый раз. А сухарики давайте уже завтра добавим.
    Анна ещё раз оглянулась на Штольмана, который прикрыл глаза, и вылетела из гостинной.
                       .          *****
    Несмотря на усталость Штольман не мог уснуть. Постель была удобная, одеяло мягкое и теплое, но сон не шел. После выпитого бульона в голове прояснилось. Он действительно был голоден, но привычно не замечал этого. Анна хлопотала вокруг него. Подбила подушку, поправила одеяло, прикрутила лампу, а потом и вовсе зажгла свечу. Она долго сидела в кресле возле его кровати, пока Мария Тимофеевна не позвала её возмущенным шепотом. Штольман слышал как за дверью маменька выговаривала Ане за "непозволительную вольность". Аня сердито возражала, что она врач и присматривает за ним с этой позиции. Спор прекратил Виктор Иванович, который подхватил жену, попрощался с дочерью и ушел с Марией Тимофеевной к себе в спальню. Аня радостно впорхнула обратно в комнату Якова, но следом зашёл Скрябин чтобы сделать свежую перевязку и попросил её выйти. А через паузу добавил "до утра". Анна вскинула на него возмущенный взгляд и собралась спорить. Скрябин устало вздохнул.
   - Анна Викторовна, Якову Платоновичу нужно восстанавливать силы и поскорее вернуться на службу. Как Вы думаете, сможет он спокойно заснуть если Вы будете сидеть рядом и нежно смотреть на него?
    Анна покраснела и опустила глаза. Потом упрямо наклонилась над Штольманом, поцеловала его и ушла к себе. Иван Евгеньевич криво усмехнулся и занялся перевязкой. Закончив, внимательно посмотрел на Якова.
   - Вам действительно нужно отдохнуть. Это я Вам как врач говорю. Как мужчина могу только позавидовать. Вас любит замечательная женщина.
   Штольман хмуро смотрел на доктора и тот поднял вверх обе руки.
   - Простите. Это и правда не мое дело. Просто хочу напомнить, чтобы Вы... С резкими движениями повременили.
   Скрябин ещё раз улыбнулся и вышел. А Штольман смотрел на закрывшуюся за ним дверь и слышал другой голос "Отдохнуть Вам надо..."

    Свеча замигала, почти погасла, но затем огонёк на фитиле снова выровнялся. Сон по прежнему не торопился прийти. И Штольман погрузился в размышления. Анна не успела рассказать всего, но и одного упоминания о злополучной папке хватило. Давно нужно было забрать её и уничтожить. Он давно это решил, да всё никак не собрался выполнить это решение. Когда он передавал бумаги Анне, он был уверен в том, что вскоре заберёт их. Но всё пошло не так. Кто мог знать о том, что папка у Анны? Сама она никому бы не сказала о ней. Он был убежден в этом. Франт? Но он не знал что передаёт. Да и не было уже в живых Франта. Через пол года после той истории он умер от банальной пневмонии. Больше о том, куда делись документы Брауна не знал никто. Или знал? Может быть кто-то видел как агент передавал Анне бумаги?
    Где-то пробили два раза часы и этот звук выдернул Штольмана из его размышлений. И в ту же секунду он услышал лёгкие шаги в коридоре. Дверь приоткрылась и в комнату вошла Анна.

Отредактировано IrisBella (26.07.2023 19:55)