- Мамочка, ничего ужасного в этом нет, ты переоцениваешь драматичность ситуации. В конце концов не ты первая, не ты последняя, кому грозит преступить порог мужского номера. Страшно бывает только в первый раз, а дальше - привыкнешь и станет легче.

Марта Матвеевна с материнской гордостью взглянула на многоопытную дочь, но, погруженная в себя, забыла поинтересоваться, откуда у кровинушки завелся опыт хождения в номера к одиноким мужчинам. Она послушно шла за Агатой в сторону гостиницы, ей предстояло выяснение отношений с амурницей супруга, и возможное космовыдирание. Результатом которого, если повезет, станет скорое водворение блудного Валерьяна в опустевшее семейное гнездо. Не для того она четверть века носилась с ним, как курица с расписным яйцом, холила, лелеяла, брюзжание его слушала, чтобы вот так, с бухты-барахты, отдать первой встречной проходимке.

- Мама, ты войдешь к нему в комнату, и, сразу, в лоб спрашивай: "Вы что, мне не рады?". Папа посторонится и скажет: "Не говорите глупостей". Ты притворишься, что теряешь сознание, и ему ничего не останется, как усадить тебя на стул и налить стакан воды.

- Боже, как это неловко!

- После этого переходи к цели своего визита, но не сразу, а для начала удиви его чем-нибудь, срази наповал.

- Чем?

- Ну, например, скажи, что ты совершенно случайно угодила в логово вурдалаков. И что один из них сделал тебе предложение лапы и сердца, или что там за конечности у нечисти. В общем, на завтра назначена свадьба. Неважно, что ты придумаешь, твоя основная задача на этом этапе - ошарашить его, лишить способности связно думать...

Дамы подошли к гостиничному номеру, где нагуливал жирок свободы Валерьян Ильич в компании профурсетки. Мадам, робко переминаясь с ноги на ногу, расстегнула верхнюю одежду, мадемуазель приняла пальто, расправила крылья, рюши и банты у материнского наряда цвета лукавого баклажана и напутствовала её:

- Ни пуха, ни пера!

- Дождись меня, постараюсь не задерживаться.

Агата кивнула, обещая, что без матери и шагу не сделает из гостиницы, а если повезет, то и без отца. Тем более, что пальто Марты Матвеевны осталось у неё. Затем дочь самоуверенно, явно не впервые, постучала в дверь, и когда женщины услышали: "Войдите", подтолкнула спутницу внутрь комнаты.

Марта Матвеевна, оказавшись после коридорного мрака в ярко освещенном номере, слепо щурилась, пытаясь угадать местоположение супруга, но вместо Валерьяна увидела ЕЁ!

Содержанка её мужа, а теперь и лишний ручеек, по которому утекали, весело журча, средства из семейного бюджета, совершенно наглым образом развалилась на кровати, разметав вокруг себя рыжие лохмы. Кокотка, уверенная в своей неотразимости, лениво оторвала голову от подушки и пренебрежительно обвела взглядом зеленых наглых глаз гостью. Видно, не сочла ту достойной внимания, поэтому решив сразу же расставить все точки над " i ": неприлично задрала ногу и закинула себе за ухо, хвастаясь молодостью, ловкостью и грацией и, с невыразимым презрением к Марте Матвеевне, лизнула то место, о коем добропорядочным дамам и думать-то стыдно.

Марту Матвеевну от вида растопыренной соперницы настигло состояние бескрайнего изумления. Ноги подогнулись сразу во всех сгибах, она, как слепая, шарила в воздухе руками, ища опору и поддержку, коей в прошлой жизни был насмехающийся над её контузией Валерьян Ильич.

Совсем по-рыбьи открывая и закрывая рот, бедная женщина не могла вымолвить и слова. Она смотрела на ту, которая разрушила её брак, не веря собственным глазам.

- Вижу, любезная супруга, любопытство-таки возобладало над тобой? Знакомься, это Гортензия, - Валерьян Ильич, недавно принимавший водные процедуры, выглянул из-под полотенца, коим вытирал голову

Нахалка, услышав свое имя, нехотя поднялась с кровати и, позвякивая золотым колокольчиком на кружевном воротничке, что украшал упитанную шею, подошла к их общему мужчине.

-Ты променял меня на неё? - Марте Матвеевне за двадцать пять лет брака уже стало казаться, что в душе супруга не осталось ни одного тёмного закоулка, куда бы ни ступала её нога. Как же слепа она была! - Разрушить наш многолетний счастливый брак ради этой особы?

- Ты правильно заметила - долгий брак! Все двадцать пять лет которого я.. вернее, мы с Павлом умоляли тебя разрешить нам завести кошку! Так нет же! Для тебя чистота в доме и отсутствие шерсти на одежде оказались дороже нашего здоровья! Ты такая же бессердечная, как наша мать. Она отвергала у нас наличие котозависимости, как болезни, считала это блажью. А современным ученым, дорогая моя, удалось доподлинно установить, что это - заболевание! Мы с братом до ужаса недужны. Оба буквально на грани вымирания, Марта, и наше спасение — вот оно, перед тобой!

Раздался стук в дверь и не дожидаясь приглашения в номер вошел младший Морошкин. Оценил состояние Марты Матвеевны, приложился к её безвольной ручке и возвестил:

- Полдень. Зизи до завтра переезжает ко мне. - Павел перехватил у брата толстую рыжую кошку и направился к выходу. - Иди к папочке, моя прелесть, помаши дяде Валерьяну лапкой.

- Не называй её этим дурацким именем. Исключительно Гортензия! - на прощание, будучи не в силах расстаться, Валерьян склонился к лапке Зизи и поцеловал её. - До скорой встречи, любовь моя! У дядюшки веди себя хорошо, будь умницей!

Марта Матвеевна, совершенно сбитая с толку, повернулась к мужу за разъяснениями. Он перебросил полотенце, которым вытирал волосы, со своей шеи на её, и за концы притянул супругу к себе:

- Хочешь знать, что произошло? До завтрашнего полудня у нас есть время...

Агата побродила взад-вперед по коридору, хотела спуститься в фойе и выпить чашечку кофе в ресторанчике, но, боясь подвести мать, пост не покидала. После ночного дежурства организм требовал подушку и одеяло и никакой, даже самой огромной чашкой кофе откупиться от его желаний не было никакой возможности. Но больше её смущал тот факт, что криков не было, звуков борьбы тоже и папина фаворитка комнаты не покидала. Неужто сумели договориться? Зашел и вскоре вышел дядюшка, пряча что-то под сюртуком. Агата отступила в угол, под прикрытие фикуса. 

Почему никто не догадался поставить хотя бы неудобный стул в коридоре? Лучше бы, конечно, диванчик, но выбирать не приходится. Агата прижала к себе материнское пальто, сползла по стене, и, сидя на корточках, устало прикрыла глаза. Когда слышала шаги на лестнице, пыталась угадать, куда идут ноги, если в её сторону - кряхтя выпрямлялась, если вверх или вниз, то оставалась сидеть.

Окончательно измучившись за полтора часа ожидания, девушка подошла к номеру Порфирия, вынула шпильку и довольно умело поковыряла в замке. Дверь открылась, и она перешагнула порог пустой комнаты.

Девушка по-хозяйски осмотрела жилище Порфирия, перевесила на плечики оставленный на стуле сюртук и устало опустилась на его место. Стараясь не смотреть в сторону кровати, она из последних сил отворачивалась от неё, но подушка, искушая её всеми четырьмя пухлыми углами, приманивала гостью к себе, прельщая занимательными видениями.

"Интересно, какие сны видятся Порфирию Платонычу? Только ради научного интереса прилягу и посмотрю, чем мужские сны отличаются от женских, и тут же пересяду обратно", - решила Агата опуская голову на подушку...

1124-ый сон Агаты от НИПП (доверху набитый щекотными мурашками)

- К нашему возвращению начистишь котлы, выкопаешь розы и выбросишь все грибы, которые соберешь в лесу, наловишь зеркальных карпов в пруду у китайского ампиратора, а из их чешуек сотворишь мне шляпу с большой звездой на макушке...

- Но, матушка Гортензия, сейчас декабрь, какие могут быть грибы?

- Ты ещё спорить будешь со мной, мерзавка? Забыла, чей хлеб ешь, чей кисель пьёшь, чьи полы моешь? Чечевицу переберешь и горох, потом всё перемешаешь сваришь и отдашь поросятам. Платья сошьешь мне и дочкам. Всё запомнила?

- Да, чечевицу - вам, горох - дочкам, платья - поросятам.

- Побелишь наружные стены дома, а потом отмоешь дочерна...

- Матушка Гортензия, а когда я всё закончу, можно мне хоть одним глазочком взглянуть на бал?

- Можно... Ох, чую, сгубит меня доброта. – мачеха совсем по-кошачьи потянулась в дверях. - Только прежде сбегай в лес, набери подснежников и расставь вазы с ними по всему дому. Желаю по возвращении созерцать прекрасное, а не твою замурзанную физиономию...

Золушка в четырнадцатый раз отскребала от черноты самый большой котел и снова мазала его сажей, когда услышала чиханье из угла:

- Апчхи!.. чхи... хи... хи...  Апчхи! Дорогая моя, кастрюли надо тереть песком, а потом мелом, чтоб блестели, как у кота глаза!

- Крестная! - обрадовалась Золушка. - Как же я по тебе соскучилась, два года тебя не видела!

- Крылья не несут в ваш дом. С тех пор, как папенька твой, донжуан дремучий, подженился на этой Горгоне. Где только такую умудрился сыскать в своем лесу? Не иначе, как из змеиного клубка вынул, разлучил с семейством...

- Гортензии, - поправила Золушка крестную. На секунду осмелев от её присутствия, хихикнула, и в страхе - вдруг мачеха прознает, прикрыла рот ладошкой.

- Без разницы. ...мне приходится выбирать время чтобы увидеть тебя, дитя мое. Где эта ползучая калоша? Вижу, шкуру уже сбросила, - крестная брезгливо, двумя пальцами, подняла пояс от пеньюара мачехи.

- Уехала с сестрицами на бал. Матушка Гортензия была столь добра, что разрешила мне взглянуть через окно дворца на то, как они там веселятся. Вот только переделаю все дела и тут же...

- Тебе и года не хватит для этого.

- Вы так считаете?

Скептический взгляд крестной уверил Золушку в том, что она и сама начала подозревать.

- Даю честное слово феи Габриэллы - ты отправишься туда! - обнадежила фея приунывшую любимую крестницу. - Очень вредно не ездить на бал, особенно когда ты этого заслуживаешь.

Золушка оттянула подол старого синего платья с пуговицами в два ряда:

- Боюсь, ничего не получится. Мне не в чем ехать.

- Мою науку о платьях, я смотрю, ты пропустила мимо ушей. Ох, и повезло же тебе, что в крестные досталась я, распрекрасная феюшка - Габриэлла Пираньи, а не какая-нибудь Дольче Банана.

Фея огляделась по сторонам, выбрала кочан капусты помассивнее. Из решета, куда после ощипывания складывали гусиные пух и перья, щедрой рукой зачерпнула пригоршню и присовокупила к овощу. Открыла окно и наломала сосулек, они тоже пошли в дело.

- Трррррыыысь! -  фея взмахнула волшебной палочкой, снопом искр опутала добычу и перед Золушкой появилось прекрасное молочно-белое платье с пуховой отделкой и блестящими висючками вокруг линии декольте. - Одевайся.

- Бляаамкс! - крестная от души треснула Золушку по затылку магическим устройством и волосы, извиваясь ужами, сплелись в замысловатую прическу.

- Восхитительность, обольстительность и пригожесть! - похвалила фея своё мастерство. - Но чего-то не хватает. Начёс маловат и локонов не мешает добавить и цветочков пару десятков, по всей голове...

Она размахнулась, намереваясь ещё раз облагодетельствовать крестницу новой прической, но та предусмотрительно прикрыла макушку руками. После прошлого преображения в голове девушки ещё искрилось и позвякивало.

- Будь по-твоему, - разрешила Габриэлла.

Золушка с сомнением поймала в начищенном котле свое отражение и повиляла огромным бантом пониже спины:

- По-моему, это чересчур. В таком наряде меня и мачеха не узнает. Я безнадежно распавлинилась.

- В самый раз. И перья, и блеск, и банты, все как я люблю! А вот тебе от меня ещё подарочек. - крестная покопалась в складках юбки выудила нечто ослепительно блестящее и вручила Золушке.

- Хрустальные туфельки? Для меня? Крестная, у меня от счастья пропали все слова. Ты настоящая волшебница!

- Туфли непростые - самоплясы. Береги их, а они сберегут твою честь. Никому не позволяй не то, чтобы дотрагиваться, даже смотреть на них. Кавалеры, они, знаешь, бывают такие окаянные бестии: сначала ласково подбираются к туфельке, покажите честь, мол, потанцуйте со мной, а когда сомлеешь - хвать за коленку! И начнет обескураживать тебя так, что света белого без него не взвидишь, со слезами под венец запросишься.

- Какой кошмар! Должно быть это невероятно щекотно, когда тебя хватают за коленки.

- Милая моя, не о том думаешь! Какая же ты ещё наивная... Не приведи господь прознать этого до свадьбы.

- Неужели все кавалеры такие бесстыдники?

- Есть исключения, но с ними совсем дурственно и невыразительно. - фея последовательностью мышления явно не отличалась.

- А как же я доберусь до дворца? Мы будем творить карету из тыквы и коней из мышей?

Грызуны, услышав об этом, разбежались по углам. Перспектива стать лошадью, даже на время, представлялась им незавидной. Одно дело, когда ты мелкий бездельник, малюсенький зверёк, рыщущий по кухне, а другое - огромный конь, которому пропитание в виде пучка сена надо еще заработать.

- Карета из тыквы - пережиток первобытного строя, выгляни в окно. Видишь самоходный экипаж фирмы "Мерседес-Бенц" с двухцилиндровым мотором и блестящим клаксончиком?

- Потрясающе! Только смогу ли я управлять этим агрегатом?

- Ничего сложного. Садись на сиденье да поворачивай ручку вправо-влево, он сам тебе привезет.

- Ах, крестная, какая же ты у меня прелесть!

- Ну, будет. Ты меня смущаешь. Езжай, и ни о чем не думай.

- Как же мне не думать, когда поручения матушки не выполнены.

- Недели тебе на это хватит?

- Вполне.

- Оставлю тебе чудо-снадобье. По возвращении плеснешь мачехе и дочкам её в шампанское. Неделю проспят, как миленькие, ты всё успеешь доделать.

Полчаса спустя Золушка поднималась по ступеням великолепного дворца. Высокая лестница вела вверх, казалось, что к самому небу. Окна были ярко освещены, музыка разносилась на три мили вокруг.

Золушка шла, оглядываясь по сторонам, и щедро рассыпая книксены перед каждым слугой. Перед входом в зал к ней подошел пышно разодетый мажордом:

- Как вас представить? - осведомился он.

- Зо...- присела перед ним девушка в оробелом реверансе. - Зол...

- Зозола? А фамилия? Как изволит именоваться ваш батюшка?

- Лесничий. - невнятно, себе под нос, произнесла девушка.

- Откуда вы родом, госпожа Лисичкина? Как называется ваше королевство?

Обретя новое имя, Золушка решила: врать - так врать, ей уже ничто не страшно. Она назвала первое, что пришло ей в голову.

То, что пред ним особа иностранной масти мажордом не сомневался. На своём веку он немало повидал разнообразных дамочек, переступающих порог их дворца.

- Госпожа Зозола Лисичкина. - оповестил присутствующих о новой гостье распорядитель бала. - Из королевства Сандиния - Сардиния, что по левую сторону от горы Эверест, трёх верст не доезжая до китайской границы.

Смущенная Золушка вошла в роскошный зал, все присутствующие обернулись, разглядывая её, как диковинку, и в восхищении заахали и завистливо замахали веерами. Преодолевая желание тотчас сбежать обратно на кухню, к дружелюбным щеткам и котлам, она несмело сделала шаг назад, но, опутанная паутиной веселья и праздности, не смогла сдвинуться с места.

"Настоящая принцесса! Ах, какая прелесть! Красавица. Как же, как же... Сандиния... довелось мне как-то бывать в тех краях... слоны... облизьяны..."  - доносилось со всех сторон.

"Неужели это обо мне?" - удивлялась Золушка. Она, привыкшая к комплиментам совершенно иного рода, подчас далеко не лестным, не могла поверить собственным пылающим от приятного смущения ушам.

Музыка играла, пары кружились, шампанское лилось рекой, гости веселились...

Мужчина с невыразимой скукой в небесно-голубом взоре обозрел бальную залу. Одни и те же лица...  Надоели... Все до одного... Из года в год ничего не меняется, кроме...

Появление незнакомой барышни в замысловато-вычурном платье внесло разнообразие в его хандру.

Он, оставаясь невидимым для гостей, притаился за колонной, разглядывая гостью. Девица поначалу явно чувствовала себя не в своей тарелке, но на удивление быстро освоилась, чему, по его наблюдению, способствовало шампанское, которое португальский посол без устали подносил ей. После второго бокала лучезарные глазки гостьи мило взглянули друг на друга и замерли, любуясь веснушками на собственном носу.

Девица неуклюже увернулась от вновь предложенного напитка и расползающейся походкой направилась в его сторону. Он отступил в тень. Барышня его забавляла, мужчине хотелось поближе рассмотреть её, прежде чем она его увидит.

- Ой, простите, я вас не заметила, - вежливо пискнула гостья, обнаружив его укрытие.

- Прощаю. Вы здесь впервые? Не видел вас раньше.

- Да. Великолепный бал, вы не находите?

- Не нахожу. Обычный, каких десяток на году.

- Вы счастливчик, раз может бывать на всех... 

Счастливчиком он себя не считал, скорее, отбывал докучливую повинность, но распространяться об этом он не хотел и перевел разговор: 

- Окажите честь, - незнакомец протянул Золушке руку, приглашая на танец.

При слове "честь" она насторожилась, мысль о щекотных хватаниях мурашила её коленки до самых пальчиков на ногах, и атмосфера в темном углу вполне соответствовала её страшным ожиданиям. Но желание испытать самоплясы в деле туманило разум и лишало чувства самосохранения.

Взяв предложенную руку, она выволокла мужчину из тени в центр зала:

- С удовольствием окажу, но только в людном месте.

"Его величество!" - пронесся шепот по залу. Гости, с детства знакомые с придворным этикетом, гармонично и волнообразно пали ниц. Остались стоять лишь Золушка и ее кавалер.

- Где? - оглядываясь по сторонам поверх спин и затылков искала короля Золушка.

- Прямо перед вами, - пояснил мужчина. - Я здешний король. Позвольте представиться: моё величество Порфирий XVII.

Золушка охнула от неожиданности и попыталась присоединиться к остальным гостям в обморочном реверансе, но хрустальные туфельки скользнули по полу, ноги девушки разъехались в стороны, и она начала падать. В надежде удержаться, она ухватилась за его величество и опрокинула на спину. Оказавшись лежащей на короле, она застенчиво улыбнулась и извинилась:

- Простите, пожалуйста. Я вас случайно уронила. Крестная не предупредила, что в хрустальных туфельках перемещаться по мраморному полу весьма затруднительно.

- Ничего страшного. Можете падать на меня, когда пожелаете. - милостиво позволил король.

- Ваше величество, почему вы лежите среди зала? - к ним почти бегом устремились две на удивление неприятные дамы. Одна высокая, загадочная, другая - ниже ростом, но с хозяйским огоньком в цепких пальцах. Вторая собственническим жестом взяла короля под руку и повела на рабочее место, к трону.

- Кто эти дамы? - неожиданно ревниво поинтересовалась Золушка у молниеносно возникшего рядом португальского посла.

- Слева от король - главный фрейлин Его величестффо - Нинель Арнольдовна, справа от король - главная королевский чудоделка - Пульхерия Ивановна. Она сестра вон тот господин в жилет из рытый бархат, с дффе бутыль шампанский.

Изо всех сил исполняя королевские обязанности с высоты золотого трона, Порфирий XVII угрюмо посматривал в сторону незнакомки, голубоглазо обещая добраться и пригвоздить острым углом зрения португальского пройдоху к ближайшей колонне, как несчастную бабочку.

Идальго, затылком почувствовав неладное, отвел барышню в сторону и вручил очередной бокал. Король нахмурился, ему намерения иностранца казались ясны и прозрачны: если иностранного ухаря тотчас не остановить, то честь девицы уже ничто не спасет от его посягательств.

Дамы, плотоядным кольцом окружавшие короля, насторожились и теснее придвинулись к трону. Порядком устав от их назойливого внимания и опеки, Порфирий XVII объявил:

- Господа, почему скучают первые дамы королевства? Извольте приглашать их танцевать. Королевская милость не знает границ, - находчиво посулил он.

Одинокие мужчины охотно расхватали первых дам. Фрейлина и чародейка, насильно отправленные вальсировать, переходили из одних рук в другие, нетерпеливые, которые освободившиеся после танца кавалеры жадненько потирали и тут же бестрепетно направлялись к казначею, гонимые потребностью конвертировать королевскую милость в золотую монету.

Золушка улучила момент и, словно на катке, держась за стены и колонны, заскользила в знакомый угол, устало присела на скамью подле окна и блаженно застонала.

- Сударыня, ещё раз прошу: окажите честь, - раздался в правом ухе голос короля. Она обернулась и невероятно вежливо отказалась:

- Я бы с удовольствием, но в этом... - она высунула из-под платья искрящиеся носочки туфелек, - ...не то, что танцевать - ходить невозможно.

Она и охнуть не успела, как Порфирий XVII решил возникшую проблему - наклонился, стащил с неё туфли и рассовал по своим карманам:

- Так лучше?

" Много лучше!" - с небывалым облегчением она подрыгала большими пальцами ног, освободившимися от хрустальных оков.

- В нашем королевстве танцуют иначе, поэтому у меня может не получиться, - робко отказалась Золушка. С танцами у неё с детства было печально, маменька всегда её предупреждала, что надо быть осторожнее, когда у тебя всего лишь две ноги и обе левые.

- Двигайтесь вместе со мной и не отставайте, тогда все получится, - обнадежил её король.

И они захромали в вальсе. Золушкины стертые пятки умудрились-таки отдавить королевские ноги. В её голове прыгающим вихрем вращались стены зала, скульптуры, нарядные гости, начищенные котлы и страдающие светлые глаза Порфирия XVII.

- Я должна была вам сразу признаться, что неважно танцую, - очаровательно улыбаясь извинилась Золушка. - Но мы можем сыграть в уголки. Я чемпион нашего королевства!

Она наскоро объяснила правила, рассредоточила гостей по пять человек, а сложившиеся команды оправила по свободным помещениям, и распорядилась:

- Музыку!

Музыканты азартно дудели и скрипели, исторгая из своих инструментов максимально громкие звуки, дабы внести свою лепту и какофонию в общее веселье. Гости, как безумные, носились по залам. Золушка недаром имела чемпионский титул, ей не было равных. Она, петляя и путая соперников хитрыми маневрами, первой занимала свободные углы. Король, хандривший уже пять лет, четыре месяца и сколько-то дней развеселился настолько, что безудержной улыбкой наводил ужас на подданных, давно освоившихся с его мрачным видом.

Порфирий XVII хаотично бегал по залу, нарочно возникая на пути барышни, сталкиваясь и ловя её в объятия. Остальные члены их команды прижались к стенам, деликатно оставив их играть вдвоем, разумно решив не мешать королевской забаве.

Когда музыканты сделали передышку, шампанское внутри девушки взбурлило и запросилось на выход, как видно, захотело своими пузырьками узреть происходящее. Золушка конфузливо озиралась в поисках тайной комнаты:

- Я... мне надо попудрить носик...

Принц понимающе улыбнулся:

- Выйдете в эту дверь, пройдете по коридору вперед до большой вазы и свернете направо.

Золушка едва не бегом помчалась по указанному адресу. Добежала до вазы и свернула влево. Она в отчаянии носилась по коридорам в поисках заветной комнаты. Отчаявшись попасть в нужное помещение, и боясь помимо воли сию секунду нарушить все существующие приличия, она открыла первую попавшуюся дверь и, шлепая босыми ногами, побежала по лестнице вниз.

Темная лестница привела её к входу в освещенное факелами помещение, из которого раздавались гулкие голоса. Девушка неудовлетворенно сокрушилась, скрестила многострадальные коленки, уговаривая шампанское потерпеть, и уже готова была вернуться наверх, к исходной точке своего пути, но насторожилась, услышав нелестное о себе, и, на всякий случай, притаилась у выхода, желая добыть подробности.

- Эта нахальная девица совсем заворожила короля! - чародейка, одной рукой мешая в котле что-то булькающее, другой достала из банки щепотку пиявок и высыпала их в котел. Оценила готовность блюда, не удовлетворилась увиденным, и стряхнула с пальца ещё парочку, успевших присосаться к ней. - И платье у неё безвкусное, сразу видно - деревенщина.

- Бери, Пульхерька, с неё пример. Твоё варево оказалось бессильным перед лучезарным хлопаньем ресниц, - братец чародейки развалился в кресле, прихлебывая шампанское прямо из бутылки, и поглаживая черного кота. - Весь вечер ваш Порфирий XVII не может отвести от неё глаз. Скачет по залу, как обезумевший заяц, и чирикает: "Моего сердца чемпион!"

- Как же я это пропустила? Видно, в тот момент отлучалась покормить деточку, - в разговор вступила фрейлина.

- Твоё счастье. Тьфу! Было противно смотреть, как он егозил вокруг неё. - Пульхерия бросила в котел мухоморного порошка, зелье загустело, оживилось, заклокотало и полезло на свободу. - Ради нас он так ни разу не позорился.

- Цыц! - успокоила ведьма зелье и через плечо обернулась в подружке. - Срамота, да и только. Испанский стыд во всем великолепии. Увидев однажды, захочешь - не забудешь.

- Нинелька, а ты видела, как он смеялся? Все ваши труды коту под хвост, - чародейкин брат оттянул черный хвост питомца и издевательски потряс им, наглядно демонстрируя, куда отправились планы этих дам. - Сколько времени вы дурманили короля и всё напрасно.

- Эженчик, постарайся обойтись без фамильярностей. Видела. Надо девицу извести, а короля вновь опоить. Когда будет готова новая партия зелья?

Золушка осторожно, одним глазом выглянула из-за угла. Перед огромным бурлящим котлом собрались уже известные ей неприятные особы.

- Может статься так, что король не выберет ни одну из вас, - не удержался и поддразнил брат колдунью и её подельницу.

- У меня есть секретное оружие, - с апломбом заявила фрейлина.

- В очередной раз решила Порфирия XVII ребеночком в супружество заманить? Не выйдет, он не совсем дурак. Ты у нас пять лет, а ребенку не меньше восемнадцати, - чародейка тоже имела матримониальные виды на короля.

- Девочки, не ссорьтесь. Нам надо действовать сообща. Изведем заморскую девицу, это наша первоочередная задача, и потом будем делить наш пирог. Вам короля, а мне казну.

- Прочитай в волшебной книге, как отвернуть самозачаровававшегося от объекта страсти.

- Я уже нашла нужное заклинание. - Пульхерия триумфально потрясла толстой книгой. - Мы создадим Чёрного Ловеласа! Он прилюдно очарует нахалку, бесстыдно схватит за коленку и обесчестит, что навсегда отвернет от неё короля.

- Созидать будем, как всегда, из паука?

- Жалко зверюшку, он у нас последний. Сотворим из Женьки, - решилась на жертву трепетная сестра.

- Эээ! - возмутился Эжен. - Я в ваши игры не играю! Метаморфозтесь сами.

Фрейлина недоверчиво оглядела объект колдунства и вынесла приговор:

- Жидковат. Эту девицу очаровать не сможет. На твоего братца разве что моль можно поймать. Ни шарма, ни привлекательности. Да и пьян к тому же.

- Не клевещи на меня! Я вовсе не пьян! Это всего-то пятая бутылка. - Эжен обиделся на дам. - Давай, Пуля, колдуй, лепи из меня Ловеласа. Эх, Нинелька, спасайся бегством, покупай скорей билет на пароход и плыви за океан, иначе тебя от меня клещами за уши не оттянешь.

- Пора, братец, тебе внести свою лепту в общее дело. Сам по себе ты примитивный и заурядный, поэтому добавим тебе чужого шарма. Против котячьего обаяния ещё никто не устоял, - чародейка вырвала клок шерсти у черного кота и бросила в котёл...

Золушка, боясь, что выдаст себя громким серцебиением, не стала дослушивать, осторожно выбралась наверх, нашла нужный зал и прошмыгнула внутрь.

Принц вернулся на свой трон, поправил корону и не сводил глаз с той двери, в которую она вышла. Золушкино сердце жалостливо бякало крылышками от печального вида короля. Всего полчаса в разлуке с ней, а он снова поник, стал сер и тих. Лишь равнодушно постукивал каблучками её туфелек друг о друга. При мелодичном дзыньканье хрусталя глаза Порфирия XVII немного оживлялись...

Она осторожно, как мышка, пригибаясь и останавливаясь, кралась к нему вдоль стен. Последний этап пути она преодолела на четвереньках, скрываясь за вазами с цветами. Подобралась к трону и зашептала:

- Ваше величество, не оборачивайтесь. В вашем дворце зреет заговор...

- Вот где ты притаилась, моя радость! - к Золушке подкрался высокий мужчина в чёрном плаще и широкополой шляпе, прикрывая рукавом лицо, он наступал на девушку и ласково ворковал:

- Иди ко мне, мышонок!

Золушка отошла, отводя Чёрного Ловеласа от короля. Она пятилась, он надвигался на неё.

- Кто вы? - воскликнул Порфирий XVII, глядя на посягательства чужака на то, что уже почитай битый час считал самым драгоценным, что у него есть. - Кто бы вы ни были, негодяй, требую - оставьте эту барышню в покое, иначе дуэли вам не миновать!

- Мррр, - отмахнулся от соперника Чёрный Ловелас, грациозно расправил все мышцы длинного тела и угрожающе пошевелил в его сторону пальцами правой лапы.

- Несите мне королевскую шпагу! - затребовал оружие король.

- Какую изволите? - слуга почтительно склонился пред ним.

- Пора запомнить, что по пятницам я дуэлюсь той, что с золоченым эфесом и рубиновым дракончиком на рукояти.

- Нет, только не это! - воскликнула Золушка. - Я, как идейная противница дуэлей, запрещаю вам рисковать собой по пустякам! Я не переживу вашей гибели!

- Я не погибну теперь, когда у меня появился замечательный повод жить! - в устах Порфирияй XVII это выглядело почти как предложение разделить с Золушкой жизнь, трон, а после свадьбы отписать ей полкоролевства.

- Значит, вы убьете его, и тогда его бездыханное тело ляжет препятствием на пороге нашего счастья.

Девушка отступала к выходу и манила Ловеласа за собой: "кис-кис". Он послушно шел за объектом. С каждым шагом Золушке становилось все труднее противостоять кошачьему обаянию. Открывая спиной дверь, она уже почти была влюблена в мурчащего негодяя, но морок спал, стоило ей вдалеке, за плечом Ловеласа, увидеть мчащегося к ним Порфирия XVII со шпагой наперевес.

Золушка силой воли стряхнула остатки пушистого наваждения и опрометью бросилась бежать по лестнице вниз, в королевский сад.

- Зозола, вернитесь! - взывал король. - Я избавлю вас от этого негодяя.

- Сладкий мышоночек! - мурлыкал Чёрный Ловелас, очаровательно бередя мысли и щекоча кудри на затылке барышни.

Золушка неслась по лестнице, перескакивая через ступени. Ловелас обернулся огромным котом, догонял её, напрыгивал и повисал на её подоле. Она, преодолевая желание схватить его на ручки и уткнуться лицом в шелковистую шерстку, скрипя зубами и коря себя за жестокосердность, стряхивала его на бегу.

В королевском парке она хитроумно петляла между деревьев (вот когда пригодилось чемпионство в уголках!), преследователь не отставал.  Порфирий XVII затерялся где-то в начале пути, между сорок седьмой и сто двадцатой ступенями лестницы.

В темноте она споткнулась о корень дерева, упала, проехалась на животе, заползла под куст и свернулась там клубочком. Она дрожала от страха, и блестящие висючки вокруг декольте насмешливо позвякивали в такт прерывистому дыханию.

Ловелас, обладая нечеловеческим нюхом, быстро выследил её. Девушка сжалась в комочек, поджимая ноги и натягивая на них платье.

- Иди ко мне, мышоночек! Какая ты белая и пушистая, как первый снежок. Знаешь, как приятно на чистом холодном снегу оставлять круглые следы теплых лап?

Золушка отчаянно замотала головой. Нет, конечно, откуда ей знать? Где же Порфирий XVII, неужели он её не спасет?

- Отдай мне свою честь! - Чёрный Ловелас вытянул из-под платья девичью ногу, клацнул зубами, и высунул язык, намереваясь попробовать розовизну пальцев на вкус.

- Не отдам. Она мне самой пригодится.

- К чему она тебе такая сомнительная, вся в круглых дырках, ну чисто сыр Эмменталь, - ворковал котяра, а Порфирий XVII всё не шел. - Мой мышоночек любит сыр?..

- Пусть подпорченная, пусть в круглых дырках, но иной у меня нет! Какая бы она ни была, но тебе, Чёрный Ловелас, её не видать, как своих ушей! Я окажу честь только любимому Порфирию XVII. И я не твой мышоночек!..

***

Девушка изо всех сил, насколько ей позволяла темнота, прицелилась и лягнула Чёрного Ловеласа. Он отлетел к шкафу и, чертыхаясь, потер голову:

- Агата, вы меня с ума сведёте!

Девушка схватила ботинки, которые злоумышленник умудрился стянуть с неё, прижала их к груди, как бесценное сокровище, и отползла в угол кровати.

- Учти, Чёрный Ловелас, чести моей ты не получишь! И не смей называть меня мышоночком!

- Агаша, приди в себя, это же я, Порфирий Платоныч.

- Фея Габриэлла предупреждала о богомерзких замашках некоторых кавалеров, вы можете притвориться кем угодно, лишь бы обескуражить барышню за голую коленку!

Мужчина щелкнул выключателем, и комната озарилась тусклым светом. Он подошел вплотную к дрожащей жертве. Девушка скукожилась в странной позе, обняв ноги и зажимая между коленями и подбородком уличные ботинки. Штольц придвинул лицо настолько близко, что можно было разглядеть голубую с серыми и зелеными всполохами радужку его глаз.

- Теперь узнаете? - спросил Порфирий и впился в губы.

Агата, решившая беречь неприкосновенность коленок до последнего, не сразу, но всё же признала его, с большой радостью и несказанным облегчением...

Спустя довольно продолжительное время она неохотно засобиралась домой.

- Ой, а как же мама? У меня её пальто, неужели ей пришлось идти домой раздетой?

- Когда я проходил мимо комнаты Валерьяна Ильича, видел, как официант принес шампанское. Думаю, вашу маму раньше завтрашнего полудня домой можно не ожидать, не раньше, чем ваши родственники будут меняться кошкой. Давайте сюда её пальто.

- Какой кошкой?

Штольц вышел без объяснений перипетий жизни морошкинских мужчин, завтра она сама все узнает, и вскоре вернулся.

- Надеюсь вы не потревожили родителей. Не хотелось бы, чтобы они знали, что я тут.

- Я сказал, что пальто висело на ручке двери. Вы голодны?

- Не мешало бы поесть, а то я только пила шампанское.

Порфирий удивленно приподнял бровь и покачал головой...

Они поужинали чем-то. Погруженная в себя Агаша не заметила, что именно съела. Она то и дело прокручивала в голове сон, стараясь не забыть подумать о нём позже, и принужденно поддерживала беседу. Мужчина хмурился, ему не нравилась её отстраненность. Он несколько раз принимался за расспросы:

- Агаша, что вам снилось? Давно вы тут? Как вы вообще сюда попали? Я вернулся, нашел в собственной кровати спящую в неудобной позе красавицу...

- Золушку, - поправила она его.

- ... и подумал: "что за чудное мгновенье". Хотел снять ваши башмаки, а вы стали брыкаться.

- Ерунда какая-то снилась. Про бал и коленки, - неохотно рассказала она и сделала вторую попытку уйти. - Мне, наверное, пора?

- Агаша, останьтесь, мне надо кое-то вам рассказать.

- Не хочу этого знать! Когда вы так начинаете, ничем хорошим это не заканчивается... Вот если бы, просто "останьтесь", а без "надо рассказать"...

- Агаша, просто останьтесь. Поговорить сможем, когда я вернусь. Мне надо съездить в Ярославль на пару дней.

Услышав знакомое и такое привлекательное название, девушка встрепенулась:

- А я? - несказанно возмутилась она. - Вы едете в Ярославль без меня?

- Это по службе.

- Какое великолепное совпадение! Я как раз собиралась туда же. Исключительно по делам благотворительного общества. Есть большая вероятность, что мы встретимся там.

Поздно ночью девушка, выспавшаяся за день, не могла заснуть. Она лежала, прижатая к его боку, не скакала и не ворочалась, старательно жмурилась, приманивая сон, и кончиком пальца рисовала на его груди сердечки, больше похожие на репку. Совсем тихонечко, чтобы не потревожить уставшего мужчину. Вдруг сквозь подкравшуюся дремоту услышала шёпот:

- Не спишь, мышоночек?

Агата вздрогнула, встрепенулась, приподнялась на локте, настороженно вглядываясь в лицо размеренно сопящего Порфирия. Она облегченно выдохнула: "фуух, показалось" и вернулась к нему под мышку.

Девушка не видела, как трепещут его ресницы, и как уголки мужского рта расползаются в ленивой, совсем кошачьей улыбке.