Порфирий, прежде чем водрузиться на свободную половину кровати, обошёл её, и со всей умильностью, на которую был рассчитан, восхитился спящей  Агатой.

Барышня сложила губы пухлой беззащитной клубничкой, вспорхнула влажными, слипшимися ресничками, горестно вздохнула и неразборчиво пробормотала:

-Мня мненарочно жы-ы-ы-ы... - Агаша столь трогательно пожаловалась на доставшуюся ей главную роль в разыгравшейся ранее драме, что кошки в Порфирьевой душе саблезубо осклабились: "Из-за тебя, изверг, мается такая прелестная барышня, а тебе и дела нету".

Да есть ему дело! Ещё как есть! Он, конечно, бесчувственный фараон и невежа, но все же не настолько, чтобы не понимать, кто главный творец постигшего Агату расстройства. И это не Морошкины, которых он когда-то смел укорять (из глубин воображения, конечно) за легкомысленное отношение к воспитанию собственной дочери, для которой, при их попустительстве, границы дозволенного оказались чем-то призрачным, вроде миража в пустыне. Только один человек виновен в содеянном и имя ему - Штольц Порфирий Платоныч.

Агашины жалобы несведущему человеку показались бы маловразумительными, но он-то прекрасно понимал откуда дует ветер, на сон грядущий щедро одаривший его вагоном и маленькой тележкой махровых и развесистых фрустраций. Впрочем, так ему и надо, впредь не будет занудствовать.

Всё-таки, как ни крути, а неприятный он персонаж, нудный и брюзгливый. Сколько раз он давал себе слово отстать от неё с нравоучениями, перестать себя вести с барышней, как с фельдфебелем, а потом вновь срывался. Странно, но Агате его брюзжание будто бы даже нравилось, раз почему-то до сих пор девушка его терпит...

За какие заслуги ему досталась эта необыкновенная барышня? Что она смогла разглядеть в нем эдакого, если сам себе он кажется препротивным, скучным типом. Мужчина поймал в окне свой взгляд и недовольно скривился. Даже ему, давно привыкшему к себе, отражение показалось на редкость хмурым и кислым, взгромоздившим на себя печать докуки. Ни радостей, ни восторгов от увиденного. Сплошной лимонный уксус.

Как бедняжке Агаше на него не обижаться? Если он занудством, косноязычием и переменчивостью настроя едва не свёл с ума самое дорогое, что у него есть, заставив её испытать весь ассортимент заложенных природой эмоций.

И поделом ему, теперь он всю ночь будет мучиться, донельзя раздутый несбыточными мечтами и желаниями. Пусть таковой будет кара за его унылые, серые делишки. Он примет наказание с достоинством и выдержкой.

Мужчина разместился на своей подушке, покрутился, выискивая наиболее выигрышную позицию, поохал, перевернулся на спину, потом на другой бок. Проделал эти манипуляции еще раз, потом ещё с десяток раз. Наконец, проиграв сражение с самим собой за титул мученика, он протянул руку, обнял Агашу за талию, подтащил к себе и уткнулся носом в пушистую макушку.

День, начавшийся столь превосходно, на который он возложил огромное количество надежд и чаяний, закончился бесславными для его самолюбия, рыданиями Агаты. В какой момент из него полез тот невидимый, серый, склизкий сожитель с длинным крючковатым носом, которому не терпелось сунуться во все дела Штольца, сейчас он уже вспомнить не мог, да и не хотел. Противно было ужасно. Казалось бы, и надо бы быть ещё зануднее, да уже некуда. Он чемпион!

Утром он доделал свои дела, которые привели его в Ярославль, и принялся ожидать Агату. Её поезд должен был прибыть в час пополудни, но запаздывал. Штольц мерил шагам платформу и поглядывал на часы. Две с половиной минуты задержки... Пять... Десять...

Само по себе, опоздание локомотива ничего не значило, и могло бы стать вполне рядовым событием, если бы не его для путешествия избрала Агата. Теперь, от, казалось бы, обыденного происшествия, можно было ожидать чего угодно, вплоть до нападения на поезд заблудившихся в веках крестоносцев или стаи кашляющих птеродактилей, умудрившихся с высоты птичьего полета разглядеть в докторе Морошкиной надежду на излечение и возрождение.

Удивительно - самое драгоценное, что было в жизни Штольца, привлекало не только его, но и на витающие вокруг неприятности действовало гипнотически маняще. Мужчина не мог не проводить параллелей между собой и иными претендентами на барышню Морошкину. По чести сказать, сравнение для него было нелестным, но всё же, обладая достаточной долей самокритичности, Порфирий признавал, что не так уж он отличается от конкурентов, в плане придания смысла Агатиной жизни. 

И вот, спустя четверть часа, когда он совсем уж было собрался идти к начальнику станции, стукнуть там кулаком по столу, потребовать изъять у летающих ящеров и сей же миг вручить ему Агату Валерьяновну, в количестве одной штуки, согласно купленному билету, раздался долгожданный гудок и поезд, шипя и отфыркиваясь, остановился напротив истомившегося в нетерпении Штольца.

Из вагона, размашисто хлопая полами расстегнутого пальто, оттеснив немногочисленных пассажиров, выпорхнула Агата. Огляделась по сторонам, поправила шляпу, отыскала нужный ей силуэт и направилась в его сторону, набирая скорость. На последних метрах она уже бежала навстречу мужчине, отчаянно растопырив руки, словно давешний птеродактиль. Вместо последнего шага она подпрыгнула и повисла на шее Порфирия.

Лишь в последний момент он успел её подхватить. От неожиданности мужчина покачнулся, но на ногах устоял. Затолкав поглубже своего занудного подселенца, нашептывающего ему о правилах приличия, размякший Штольц прижал к себе Агату, легко оторвал её от земли и потряс барышней в воздухе. Она захихикала и довольно-таки моветонисто потянулась к нему губами.

Прохожие оглядывались, неодобрительно качая головами, и поражаясь неуместной страсти. Высокий мужчина, вышедший из вагона вслед за Агатой, недоброжелательно посмотрел на них и неохотно прошел мимо. Он ещё долго оглядывался, но под колючим взглядом Штольца присмирел и отправился восвояси.

"Долой приличия!" - расхрабрился Порфирий и, забыв о замерзшем носе, протянул губы навстречу моветону. В конце концов, в Ярославле для всех они господин и госпожа Штольц, и он с полным временным основанием имеет право обрадоваться супруге.

- Вас не было почти целую неделю, - пожаловалась на долгую разлуку Агата.

- Мы не виделись три дня, шесть часов и пятнадцать минут. - привычно поправил он девушку.

- Двести восемьдесят одна тысяча и ещё семьсот тянучих секунд. А это намного больше, чем одна неделя.

Мужчина покосился в её сторону, проверяя, уж не смеется ли она над ним. Да нет, вроде ничего такого.

"Занудствуйте и дальше, Порфирий Платоныч," - позволил ему безмятежный вид Агаты.

Они пообедали в гостиничном ресторане. Евгения Филимонова обрадовалась ей, как давно утерянной родственнице. Порывисто обняла гостью и вручила письмо, недавно пришедшее на адрес гостиницы. Агата покрутила послание, всем видом давая понять, что корреспонденции не ждет, а тем более сюда.

В номере она быстро пробежала глазами единственный лист, исписанный корявыми буквами. Видно, что рука автора большую часть жизни постигала не каллиграфию, а искусство чистить сапоги.

- Порфирий Платоныч, это от Филимошки! Он пишет, что у него все превосходно, он занимается с учителем и хочет держать экзамен в гимназию. Думает стать ветеринаром, как его отец...

На последних словах лучезарные глаза Агаты увлажнились, верхняя губа изогнулась, нижняя выпятилась и затряслась мелкой дрожью в такт быстро моргающим ресницам. Предчувствуя скорый и безудержный поток счастливых, но всё же слез, с которыми он едва-едва научился справляться, Порфирий успел раньше, чем разверзся слезопад - указательным пальцем он вернул её губам родное положение и легонько прижал. Через пару секунд Агата благодарно хлюпнула носом и уже спокойно продолжила:

- Я напишу ему, тут есть адрес.

- Да, напишите обязательно, только позже, а сейчас вам с дороги необходимо отдохнуть.

- Но я совсем не устала! - заупрямилась девушка.

- Я лучше знаю, что вам надо, - авторитетно пресек возражения Штольц.

"Какое раздутое самомнение, не каждый индюк может похвастаться столь роскошным!" - Агата едва не задохнулась от возмущения.

Только она собралась возвестить об этом Порфирию, но увидела его многозначительно изогнутую бровь и темпераментно потяжелевший взгляд. В ответ на его флирт она кокетливо покрылась бархатным, зефирным румянцем и скрыла под стыдливо опущенными ресницами томную улыбку, чем напустила на мужской организм полчища мурашек. Затем деланно покорно распустила волосы, наэлектризовав воздух в комнате до критических величин, перекинула их через плечо и повернулась к нему длинным рядом мелких крючочков на спинке платья. Порфирий сладострастно попыхтел в распахнувшееся от его страсти трепещущее розовое девичье ушко, делясь с ней мурашками...

После пробуждения её ждал, как Дездемона назвала бы, "сурприз". Порфирий Платоныч, как видно, решил окончательно сокрушить её фантазию, вывернувшись романтической стороной наружу.

- Шампанское? - удивилась Агата, увидев тоненькое горлышко, выглядывающее из ведерка со льдом. - К тому есть повод?

Мужчина, занимаясь напитком, заодно опутывал её мечтательными флюидами и порочно влиял на её мироощущение. Он ничего не ответил, но по-хозяйски основательно осмотрел Агашу, рассеянную после сна. Она спустила ноги с кровати:

- Одну минуточку, я только оденусь.

- Не стоит, мне так нравится. - Порфирий протянул ей бокал и неловко расправил кружевную ленточку на вороте её рубашки.

Агата напряглась. По всем признакам, его неуверенная романтичность сегодня очнулась после спячки, взбурлила и забила ключом, что было ему несвойственно. Предстоящее смущало девушку и наводило на малодушные мысли.

"Вот это да!" - удивилась Агата, когда он сунул ей в рот огромную виноградину, сурпризы Штольца не кончаются. Она настороженно отхлебнула прохладного живительного напитка. Дала виноградинке познакомиться с развеселыми пузырьками. Потом отпила ещё. Глядя в её раскрасневшееся лицо, Порфирий сказал:

- Я хотел вам сказать, Агата Валерьяновна... Боже, как это трудно... Не нахожу подходящих слов... - мямлил он.

- Вы пугаете меня! Скажите уж, наконец, всё, как есть.

Он протянул ей пухлый конверт, она взяла его, на одеяло посыпались сложенные листы бумаги.

- Ещё письмо? Мне?

- Я вновь подвел вас... Случилось непоправимое...

- Что это? Объясните толком, - она дрожащими пальцами разворачивала листы и, будучи не в силах прочесть, откладывала в сторону, - голова идёт кругом от ваших слов, и мне становится страшно.

- Да, вы правы, надо бояться! Агаша, Снежинская нашла способ добиться своего, а значит, Крюгер вскоре узнает об этом и перейдет к решительным действиям. У нас мало времени...

- Ничего не понимаю, - нервно сглотнула оглушенная новостью и придавленная пафосностью момента Агата.

- Я и сам сначала мало, что понял. Моя суп... Нинель Арнольдовна, как видно, отчаявшись убедить меня, прибегла к крайним мерам. Задумав убить двух зайцев, то есть избавиться от всех мужей сразу, она запросила развод у своего первого, истинного супруга.

- Порфирий Платоныч, мне не по себе оттого, что я не могу ухватить вашу вёрткую мысль. Она хочет убить вас и вашу супругу? У вас есть ещё одна?

- Оказывается, наш брак со Снежинской не имеет законной силы, поскольку она однажды уже вышла замуж за польского шляхтича Бобр-Струйского. Именно с ним в юном возрасте она изволила быть венчанной. Вскоре, обобрав бедолагу до критического состояния, она бросила мужа и предпочла позабыть, что клялась любить оного в богатстве и бедности. А потом, умолчав о и ныне здравствующем и прозябающем в нищете супруге, Снежинская прибилась к императорскому двору, где вскоре получила фрейлинский шифр. Дальнейшая её судьба вам известна: игры в шпионство, разоблачение и следующие за этим события...  И вновь обманув всех вокруг, она сочеталась браком со мной...

- Вы больше не женаты на ней?

- И никогда не был! Она - мошенница. Даже в этом вопросе ей нельзя доверять.

- Не укладывается в голове. А зачем ей нужен был брак с вами?

- Предполагаю, что таким образом хотела сохранить себе жизнь.

- Значит, Нинель Арнольдовна не имеет право носить вашу фамилию?

- Нет. Она никогда ей не принадлежала. Это было моим условием при заключении брака. Она даже не Снежинская, а Бобр-Струйская.

- Сколько новостей сразу... И все так суетливо шмыгают туда-сюда, что трудно их обдумать. Налейте-ка мне ещё шампанского, может в голове прояснится.

На лице девушки не проявилось ни единой эмоции, что настораживало Штольца. Поняла ли она того, что он пытается ей сказать?  Оценила ли масштаб бедствия? Он подошел ближе, заглянул в лучезарные глубины её сознания и замер, завороженный беспорядочной циркуляцией её мыслительных процессов.

Агата одним глотком осушила протянутый ей бокал, потрясла головой, разгоняя процессы до максимума, и протянула бокал за следующей порцией. Когда она взглянула на Штольца, то её глаза покинули лучезарные орбиты и одухотворенно пересчитывали веснушки на носу.

- Я так понимаю, что отныне вы свободный человек? - настороженно спросила она у него.

- Да. И это очень опасно для вас. Крюгер...

- Отстаньте от меня с вашим Крюгером! Какое мне дело до него.

- Агашенька, я испытываю душевные и физические муки, заставляя себя произнести это, но мы должны расстаться...

- Вы больше не любите меня? А может никогда и не любили? - Агата прошлепала по холодному полу и подозрительно вгляделась в его лицо.

- Не говорите глупостей. Люблю и всегда любил!

- Так почему мне кажется, что вы жалеете о том, что упустили Снежинскую?

- Бобр-Струйскую. - поправил девушку Штольц, - Агаша, жалеть об этом - все равно что переживать, что удав предпочел к ужину кролика, а не меня. О, я понял, к чему вы клоните! И вернитесь на место, пол ледяной.

Порфирий взял её под мышки и перенёс на прикроватный коврик:

- Как вы можете относиться к моим словам столь легкомысленно? Это очень опасно!

Девушка вскарабкалась на кровать:

- Это вы не понимаете. Теперь мне плевать на Крюгера, потому что я избавилась от страхов. Я устала бояться всего вокруг. Сначала я опасалась, что вы не сможете меня полюбить, потом - что никогда не вернетесь, что Снежинская откажется от развода, а теперь ещё надо бояться и того, не знаю чего. Да ну его, пусть он отправляется к... - Агата сморщила нос думая, куда бы послать несчастного Крюгера и отважно, но неумело продолжила, -... к уткам!

- Зачем он птицам? - удивился Порфирий.

- А ни за чем...- Агата выпрямилась во весь рост и для пробы подпрыгнула на пружинном матрасе. Ощущение было столь приятным, что остановиться она уже не могла. - Ни... за... чем... и никому... он... не...  нужен... и не... страшен...

Штольц нахмурился глядя, на скачущую по кровати Агату. Голые лодыжки, коленки, локти, пушистые волосы слились в один вихрь с кружевом белья.

- Агата, слезайте немедленно! Вы упадете! Или ударитесь головой о балдахин.

- Хватит причитать, Порфирий Платоныч, такое счастье снисходит только раз в жизни. - прыг-прыг. - Или вы планируете мне регулярно устраивать такие встряски? Нет? Так не мешайте наслаждаться моментом.

Штольц успел подхватить важные бумаги за секунду до того, как по ним пропрыгало бы самое драгоценное и неугомонное, что у него есть.

- Лезьте сюда, - запыхавшись пригласила его Агата, - порадуемся вместе.

Непередаваемое ощущение свободы толкало её на безумства:

- Вы должны познать это чувство. Оно невероятное, окрыляющее и ломающее устои...

- Насчет устоев не знаю, но кровать вы точно сломаете.

- ... это также прекрасно, как не быть женатым на Снежинской!

Порфирий попытался поймать её, но она дрыгнула ногой и убежала к подушкам. Он медленно обошёл королевское ложе, она - переместилась к другому углу.

- Агата, прекращайте!

- Ни... за... что... Я... так... счастлива... - в такт словам подскакивала она.

Порфирий смотрел на её веселье и потихоньку раздувался от гордости. Нет, не от того, что она скакала лучше всех, хотя и от этого тоже, впрочем, сравнить дикие пляски Агаты ему было не с кем.

Он удивлялся дамскому менталитету. Неужели оказавшись не женатым на одной, он сумел привести другую женщину в такой экстаз? Нет, не любую, только Агашу. Мало найдется таких, которые столь искренне стали радоваться сомнительному счастью связать свою судьбу с его.

Он исхитрился, схватил её за лодыжку и дёрнул на себя. Девушка со смехом повалилась в ворох перекрученных одеял и подушек.

- Теперь вы начнете обескураживать меня за коленки? - поинтересовалась она. И коварно добавила ему на ухо, - Пуффель.

- Агата, ну я же просил! - взорвался он и растопыренными руками потянулся к её бокам. - Помните? Под страхом беспощадной щекотки я никогда не произнесу...

Приговор был вынесен и наказание озвучено.

Она извивалась, заходилась в приступах хохота, дрыгалась, изворачивалась, но в какой-то момент исхитрилась уползти от палача. Отсмеявшись, она разбежалась, желая запрыгнуть к нему на руки, на зацепилась ногой и кулем свалилась вниз, увлекая за собой Порфирия.

- Это шампанское или новость о моей свободе заставляют вас творить безумные поступки? - поинтересовался он придавленный Агатой к тому, что раньше именовалось кроватью.

- Точно не знаю. Возможно и то и другое. Допускаю, это всегда дремало во мне. А может, это есть во всех дамах, но проявляется только после свадьбы, чтобы не дать кавалерам шанса передумать?  Вы не знаете?

- Не знаю. Нинель Арнольдовна после бракосочетания так себя не вела.

- Это не показатель. Велика вероятность, что она растратила весь потенциал на Бобр-Струйского, а вам ничего не досталось. Или досталось?

- Агаша, помилосердствуйте! - взмолился Штольц.

- Да пожалуйста. Что вы предпочитаете? - пальцы Агата пробежались по его ребрам, - Моцарт? Бетховен? Нет? Для вас это слишком? Ну тогда, у меня осталось для вас только одно безотказное средство - Шопен!

Под вечер он, порядком устав от её мельтешения, вывел на прогулку всё ещё возбужденную Агату. Перевернув в их номере всё вверх тормашками и вытряхнув из подушек всё, до последнего перышка, она рвалась покорять коридор. Ветеринары, в прошлый раз по-отечески снисходительно смотревшие на её чудачества, съехали, их места были заняты обыкновенными постояльцами, а им вряд ли бы пришлись по нраву авантюры, к которым так и примагничивало Агашу.

Но и чинно, под руку с кавалером, как иным благовоспитанным барышням, расхаживать по улице у неё не получалось. Она забегала вперед, возвращалась, то и дело отклонялась с прогулочного пути. Ему приходилось вынимать её из сугробов, где она дурачилась и оставляла ангельские силуэты. Он, стараясь не распугать лихой удалью малочисленных прохожих, крепко держал её за руку и вёл за собой, как маленькую.

Но даже в таком положении она не могла найти себе места. Агата вырвала свою руку, наклонилась, слепила увесистый снежок из подтаявшего снега и запустила им в Порфирия. Его внутренний зануда высунул длинный нос, мученически застонал, огляделся по сторонам, не видит ли кто, но слава всему тому, что может удержать его барышню в границах дозволенного - на улице было пусто.

- Агата, придите в себя. Уровень ваших восторгов не соответствует постигшей нас оказии.

-Порфирий Платоныч, не будьте занудой, не портите мне радостный момент.

Вот это да! Она тоже считает его занудой. Слова Агаши, подтверждающие его нелестные мысли о себе вызвали в Порфирии скрипучее раздражение. И вместо того, чтобы вытянуться во фрунт и торжественно принять весьма ощутимый выстрел очередным снежком по мужскому достоинству, он надулся и отклонился в сторону.

И когда услышал за спиной звук удара и последовавший за ним болезненный вскрик, понял, что снаряд достиг цели и нанёс кому-то повреждающее действие.

Штольц обернулся, посмотрел на высокого, смутно знакомого мужчину, закрывающего ладонью лицо, повернулся к растерянной барышне. Он укоризненно покачал головой, вытряхнув скопившиеся за день в ней громы и молнии, и обещая позднее разобрать Агашино поведение по косточкам и аккуратно разложить по ящичкам, и пошел извиняться и оказывать помощь пострадавшему.

Незнакомец увидел направляющегося в его сторону Штольца схватился за лицо и бросился бежать. Агата припустила за ним:

- Простите меня, пожалуйста! Постойте, я врач! Я могу вам помочь, - доктор Морошкина вложила в погоню за потерпевшим всю профессиональную прыть.

Мужчина мчался не разбирая дороги, как разбуженный медведь через бурелом.

Она не видела, как Штольц подобрал что-то с утоптанного снежного тротуара.

- Не смогла его догнать, - пожаловалась она мужчине и доложила о результате погони, - я всего лишь хотела извиниться и помочь ему. Боюсь, как бы моей дурацкой выходкой не скомпрометировать всё медицинское сообщество в его глазах.

- В его глазу, - опять поправил барышню Порфирий. Он разжал перед её носом кулак и укоризненно посмотрел оттуда на её реакцию круглым чужим глазом.

- Что это? Я выбила человеку глаз? - шарахнулась от него Агата.

- Это стеклянный глаз, - поделился находкой Порфирий, и вдохновенно, с огромным удовольствием, выпустил на волю зануду, уже почти потерявшего надежду на возвращение:

- Агата, теперь вы видите, до чего доводят ваши безрассудные поступки? Возможно, сей глаз был единственным смыслом в его жизни! Он любил его, холил и лелеял... А теперь он остался без цели бытия... Однажды меня спросили, что сделал бы я, если бы кто-то покусился на самое дорогое, что есть в моей жизни, а это, безусловно, вы, Агата. Вот только представьте, каково этому несчастному жить без вас.

- Совсем плохо, да?

Губы Агаты вновь скривились, но теперь их выражение прежнего радостного уже не напоминало. А Штольц, проникнутый возвышенными стремлениями, одухотворенно и торжественно гнул свою, занудную линию:

- Хочется верить, что впредь, Агата, вы станете обдумывать возможные финалы ваших неугомонных экзерсисов. Вы уже взрослая барышня, доктор, а ведете себя как...- он покопался в памяти отыскивая подходящее, но не очень обидное сравнение, - ...как дикая мартышка.

Это стало последней каплей, слезы из Агаты брызнули в стороны, оставляя на грязном снегу лучезарные брызги прежней эйфории.

Он уже не рад был, что опять полез с нравоучениями. Так же бурно, как час назад она радовалась его свободе, теперь она рыдала. Горько и безутешно. Её всхлипы гулким эхо разносились по пустынной улице и отскакивали от заледеневших стен и окон домов, а потом возвращались и острыми осколками ледышек вонзались в его сердце.

Порфирий пытался её уговорить, обнять и утешить ещё как-нибудь, но она уже не слышала его, погрузившись в своё горе и того несчастного, которого лишила самого драгоценного.

- Агашенька, пойдемте. - настолько ласково, как только мог, проворковал он.

Мужчина взял её за холодную руку, перчатка была утеряна во время погони. Он подышал в покрасневшую ледяную и мокрую ладошку барышни, которой она размазывала горе по щекам, и вместе со своей горячей, крепкой рукой засунул в карман своего пальто.

В номере он пытался ещё раз уговорить её:

- Мы завтра, как проснемся, пойдем в городскую больницу. Уж там наверняка должны быть сведения о людях с.. такой проблемой.

Агата безжизненно кивала, соглашаясь на всё. Предложи он сейчас покататься на слонах, она бы и это приняла с благодарностью.

Тему глаза в разговоре он старался обходить, иначе она моментально принималась жалеть неизвестного мужчину, себя, всех вокруг и даже назойливую мадам Фасолькину, которая в преклонные годы вдруг поняла, что в ней проснулась великая актриса, а вместе с нею и потребность быть в центре внимания. Каждый день Агнесса Карловна, вооружившись букетом мифических болезней, давала бенефисы в Заводской клинике, порядком утомив весь персонал...

Про одноглазого мужчину им в местной больнице ничего полезного не сказали, но дали адрес умельца, изготавливающего глазные протезы. Мастер Глюк встретил глаз, как старого знакомца, тут же признал свою работу, полистал записи и сообщил, что изготовил сей предмет в прошлом году для весьма нетерпеливого клиента, готового заплатить двойную цену. Вот и адресок имеется, и фамилия - Солянкин Глеб Петрович.

Через полчаса они уже поворачивали ручку звонка у крепкой двери в районе богатых особняков.

Дверь открыла служанка.

- Здесь проживает Солянкин Глеб Петрович?

- Туточки.

- Дома ли он?

- Нет, дома одна хозяйка.

- Узнай, сможет ли она принять нас по важному делу.

- Проходите. Наталья Николаевна сейчас спустится. - быстро вернувшись доложила горничная и провела их в гостиную, увешанную творениями живописцев.

Порфирий присел на краешек дивана, Агата бродила по комнате, разглядывая художественные полотна. Двойные двери яростно распахнулись, стукнув ручками по стенам так, что картины закачались и гости услышали:

- Собственноручно явилась, выдра голозадая? Мало тебе того, что ты уже натворила?

Агата огляделась по сторонам, отыскивая презренную особу. Порфирий поднялся и сосредоточился на воинственно настроенной хозяйке. По его опыту, подобное приветствие не предполагало теплого приёма, и он оказался прав. Хозяйка дома решительно и напористо двигалась в сторону его спутницы:

- Отвечай, выдра, куда мужа моего подевала? - Наталья Николаевна, как видно, была полна решимости стребовать мужа с Агаты.

- Послушайте, - вполне миролюбиво гостья отступала к окну. - Я понятия не имею, о чем вы говорите. И мужа вашего в глаза не видела.

На полном трагических воспоминаний слове "глаз" девушка наскоро всхлипнула, чем царапнула за сердце Порфирия Платоныча.

- И ты думаешь я тебе поверю? Отвечай, где мой Глебушка?

- Я же вам говорю, что ни разу не встречалась с ним, и знать не знаю, как он выглядит.

- Ах, не видела? Зато он тебя хорошо рассмотрел! Во всех подробностях. Ты, бесстыжая голозадница, так была увлечена, экспонируя свои прелести, что даже разглядеть не удосужилась, кому они предназначены?

Порфирий подошел к дамам и встал между ними, пряча Агату за спиной.

- Сударыня, - начал Порфирий, - Агата Валерьяновна честнейший человек, ей чужда ложь. Если она говорит, что не знает, где ваш муж, то значит, так оно и есть.

- Девицам, размахивающим неприкрытыми ягодицами перед чужими мужьями, веры нет! - веско заключила хозяйка дома.

Но и Порфирий сдаваться не собирался:

- Объясните, при каких обстоятельствах вы утратили мужа? И причем тут мы?

- Вы... - она сделала ударение на множественном местоимении, - тут ни при чем. А вот эта нахалка...

- Перестаньте меня оскорблять подозрениями и словами! - возмутилась Агата. Выглядывая из-за плеча Порфирия, она почувствовала себя уверенней и, временно, конечно, забыла все его наставления и предостережения.

- Я сейчас полицию вызову! - хозяйка от наглости гостьи взвилась чуть не под потолок.

- Мы сами – полиция, - храбро пискнула Агата из-за спины Штольца и не удержалась, совершенно случайно высунула самый кончик языка. Это стало последней каплей. Солянкина бросилась на разлучницу, намереваясь ущипнуть её за то место, коим она увлекла чужого мужа.

Порфирий перехватил Наталью и крепко прижал к себе, зафиксировав по рукам. Свободными ногами она лягалась, стараясь дотянуться до Агаты. Та бегала вокруг обнимающейся парочки и громко вещала о возмутительном поведении ярославских дам, обвиняющих честных барышень, будучи не прочь повиснуть на чужих мужьях.

- Агата, - пресек её попытки отстоять свою честь Штольц, - если не прекратите, мне опять придется применить...

- Что сразу "Агата"? Я вообще ничего не делала. Я пришла в гости, по делу! Я - жертва! Это меня чуть не насмерть заклеветали, обвинив в похищении чужого мужа. А я его ни разу не видела! Ни одним глазиком.

Споткнувшись о злополучное слово, её собственные, лучезарные, наполнились слезами и выпустили их на свободу. Она так искренне расстроилась, что даже хозяйка моментально успокоилась и раскаялась. Порфирий выпустил её из рук, но продолжал следить, чтобы она не кинулась на его драгоценность.

- Сударыня, возьмите себя в руки и потрудитесь объяснить, что у вас произошло, и при чем тут Агата Валерьяновна.

- Пойдемте за мной, сами все увидите. - Наталья повела гостей по темному коридору до огромной светлой комнаты. Остановилась в дверях, не пропуская их дальше, и сказала:

- Это мастерская моего мужа, он - знаменитый художник. Его творческое имя - Глеб Солье. Год назад он вышел из дома, сказал, что буквально на полчаса и бесследно исчез. Я подозреваю, что отправился к ней. - Солянкина кивнула в сторону Агаты.

- Гнусная клевета. У есть меня алиби! Год назад я была в Париже. И поспешу вас разочаровать - ваш муж мне не нужен, у меня свой есть, - воспротивилась безвинно оклеветанная, и, подтверждая звание честнейшей барышни, буркнула себе под нос, - почти есть. Вернее, скоро будет.

- Чем, в таком случае, вы может объяснить все это?.. - Солянкина пропустила гостей внутрь комнаты и приглашая разделить с ней праведный гнев, махнула рукой.

Стены мастерской увешаны портретами разнообразных нимф и богинь. Все эти древние барышни ловко принимали сладострастные позы и имели очевидное сходство - отсутствие одежды и лицо Агаты.

- Вот это да! - ахнула предполагаемая Муза и вдохновительница художника Солье. - Откуда это взялось?

- Вам виднее. Это же вы умудрились так одурманить чужого мужа, что он перестал писать портреты жены.

- Я говорила и ещё раз повторю: я не имею чести знать этого господина.

- Наталья Николаевна, а портрета супруга у вас не сохранилось?

Солянкина стянула темную ткань с мольберта и явила миру молодого темноволосого мужчину.

- Я видела его! - воскликнула Агата.

- Ага, вспомнила значит? - Солянкина обрадовалась, что уличила разлучницу.

- Это не то, что вы думаете. Мы вчера ехали с ним в одном вагоне, он всю дорогу не сводил с меня глаз.

Перебираясь через трудное слово, Агата быстрее заморгала, отгоняя слезы и Порфирий постарался поскорее переключить разговор.

- Я тоже его видел, на перроне. Агата Валерьяновна не ошиблась, он вышел вслед за ней из вагона, не сводя при этом с неё гл... взгляда, - быстро поправился он и девушка благодарно махнула ему ресницами.

- А вчера вечером мы столкнулись на улице, и он потерял ... - Штольц развернул носовой платок и показал Солянкиной то, что потерял художник. - Вы узнаете этот предмет? Он принадлежит вашему мужу?

Хозяйка закачалась и сделала попытку упасть в обморок, но передумала.

- Нет. У моего мужа оба глаза были на местах, я это точно помню.

- Подумайте, может это все таки его?

-Нет. Мой муж имел оба глаза. - настаивала Солянкина, - видите портрет?

Штольц для сравнения приставил к портрету находку. Стеклянный глаз влился в компанию нарисованных собратьев, как близнец.

- Наталья Николаевна, это тот случай, когда третий не лишний. Все три глаза выглядят совершенно одинаково.

- Вы хотите сказать, что, что мой Глеб был трехглазым а я и не заметила этого? Вы считаете меня плохой женой, мало уделяющей внимания мужу? Уж не хотите ли вы сказать, что мой супруг щеголял мятыми рубашками и прозябал без бараньих отбивных? И поэтому его оказалось так легко увлечь? То есть на всех его художествах лежит отпечаток моей бесхозяйственности?

Непостижимая горизонтальному уму Штольца извилистая дамская логика сбивала его с толку. Агата, тем временем, ходила вокруг него, стыдливо разглядывая свои изображения. Где бы Солянкин не вдохновился ею, сделал он это весьма подробно и искусно. А ещё стало очевидным, где родина "срамной нимфы", похищенной из дома Клювейру. Концы этой запутанной истории ведут в этот дом, вернее, к художнику Солье. Остается только найти его и допросить...

Порфирию её карусельные вращения думать не помогали, а только мешали. Когда она в очередной раз проходила мимо, он поймал её за руку и поставил рядом с собой, не давая сорваться с места.

- Тринокулярное зрение! - распугивая повисшее молчание громко воскликнула Агата, - это когда у человека два обычных глаза, а третий - внутренний, которым он может видеть больше, чем задумано природой.

- Никогда об этом не слышал. Агата, вы уверены в том, что такое встречается?

- По чести сказать, я и сама с таким никогда не сталкивалась, но не могу отвергать возможность существования неведомого, только на основании того, что мне не довелось с ним познакомиться.

Успокоившаяся хозяйка оказалась весьма приятной дамой и пригласила их выпить чаю. Во время чаепития Агата выскользнула из гостиной, под предлогом того, что переволновалась, но вскоре вернулась и виновато отворачиваясь заторопилась домой.

Вернувшись в гостиницу, Штольц помогал ей снять пальто, когда из складок её платья высыпались неопределенной формы цветные картинки. Мужчина наклонился, чтобы подобрать их, и уже хотел вернуть владелице, но, к несчастью, рассмотрел. Он душераздирающе охнул и схватился за голову:

- Что это? Зачем ты испортила картины Солянкина?

Девушка с невинным видом разглядывала трещину на потолке, а попутно мыском сапожка обводила рисунок на ковре и отвечать на очевидные вопросы явно не собиралась.

- Агата?! - он неожиданно резко потребовал ответа.

- Это же моё лицо, а рисовать себя я ему не разрешала.

- Агаша, ты сведешь меня с ума...