Дверь со стуком распахнулась, мужчина решительно ворвался в прозекторскую, опытным глазом отчленил от окна стройную девичью фигуру и, круша препятствия, выскакивающие на пути, как грибы после дождя, ринулся вперед, вытянувшись устами во фрунт, навстречу властительнице греховных дум.

Девушка с трудолюбием оголодавшей пчелы собрала губами нектар поцелуя, удовлетворенно пискнула и возвернула дары мужчине. Через некоторое время, придя в себя, она довольно живо поинтересовалась причинами нетерпеливости супруга:

- Отчего в вас сформировалась пылкость чувств во внеурочное время? Что гнетет вас, Порфирий Платоныч?

Порфирий безнадежно выдохнул, и вновь устремился мужественными губами к медицинским для продолжения сеансов терапии.

- У вас неприятности? - мудро догадалась Агата. В данный момент её всесторонне изученный мужчина вид имел неоднозначный - одновременно встревоженный и поникший мыслями.

Штольц, так удачно на время отрешившийся от проблем сыска, кивнул, явно размышляя о чем-то своем, и опять ринулся в атаку на штурм улья, желая приобщиться к новой порции густого меда.

Пока мужчина терзал её уста, она, не теряя даром времени, приникла к нему лучезарным взором, пробираясь в глубину терзающих любимого дум. "Кушетка?" - прочла она в недрах задремавшего мужского здравого смысла. Правильно понятый смысл оживился и попытался затолкнуть барышню в укромное место.

- Мня-мм-мны...- пыталась достучаться до чертогов порфирьева разума Агата. Безуспешно. В данный момент там главенствовал не хозяин недр, а его вечный антагонист - неудовлетворенное желание.

- Что? - неохотно оторвавшись от своего занятия, больше из вежливости спросил Штольц.

- Порфирий Платоныч, все кушетки будут вечером, дома. Сейчас нельзя, это прозекторская! - Агата поднатужилась и, скрипя сердцем, отлепилась от мужчины, - Что у вас стряслось? Неприятности?  Опять Рубиновая Крошка?

Угрюмый вид мужчины подтвердил поразительную грациозность полета её мысли.

- Как некстати. Кто на этот раз?

- Судья Кудрявцев. Хорошо, что семья была в отъезде, пострадал лишь он. Горничная определила, что исчезла шкатулка с драгоценностями его супруги.

- Как это произошло?

- За оригинальностью Рубиновая Крошка в карманы не лезет. Как и в прошлые разы: полено, пропитанное галлюциногеном, в дымоходе, морок, грёзы и кража... Кудрявцеву не повезло, он с вечера выпил лишнего, прикорнул подле камина и впитал фантомные видения всем своим организмом.

- К сожалению, лето холодное и сырое, приходится топить камины и печи.

- Агашенька, погода тут ни при чем. Если бы она была замечательной, то злоумышленник, будь уверена, изыскал бы другой способ для ограбления. Он одержим драгоценностями и ничто, даже климатические условия, не встанет на его пути.

- Как судья себя чувствует?

- Неважно. Пришел в себя, если это можно так назвать, но галлюцинации столь глубоко проникли в сознание, что утянули беднягу за собой в нереальный мир.

- Какое несчастье...

- Он вообразил себя оперным певцом. К сожалению, природа приятным тембром его не наделила. Голосит, как взволнованный павлин.

- Надо уповать на то, что столичные доктора ему смогут помочь. Доктору Лангетти уже дали телеграмму?

- Сразу же. Он готов принять Кудрявцева. Опасаюсь, если Рубиновая Крошка в ближайшее время не насытится, то подобными темпами в клинике Лангетти скоро настанет аншлаг. Пятый случай за две недели. И самый тяжелый. Клювейру, можно сказать, счастливчик, отделался испугом. Лишился драгоценностей, но сохранил свободомыслие. Вертерам повезло меньше. Купцу Рукавичкину тоже изрядно досталось.

- Бедный, бедный судья, сойти с ума в самом расцвете карьеры... Может это не окончательно?

- Юстас Алексович пока не дает прогнозов.

- Порфирий Платоныч, надо найти злоумышленника! Нельзя допускать, чтобы он беспрепятственно лишал обывателей самого дорогого, что у них есть.

Штольц ничего не ответил, лишь тяжелым, приглаживающим взглядом обнял свою драгоценность. Всю сразу, от лохматой макушки до носков ботинок, что выглядывали из-под юбки.

Вечером того же дня на квартире Штольцев состоялся совершенно тайный и весьма секретный совет. Дездемона накрывала на стол. Порфирий, с грацией слона в посудной лавке, топтался из угла в угол, цепляясь за мебель. Агата по пятам курсировала за ним, ограждая от болезненных столкновений и придавая некий смысл его хаотичной траектории движения. Только он навострился опрокинуть этажерку - Агата возникла на его пути, легонько подтолкнула и направила к столу, где Рукобейников любовался пирожками.

- Выберите уже себе по вкусу и займитесь делом, Артамон Адамыч, хватит их гипнотизировать, - более резко, чем полагается, попотчевал гостя Порфирий.

Агата укоризненно, как классная дама, наградила тяжелым взглядом плохо прирученного супруга. В тёмное время суток его первобытная дикость была вполне уместна, но не сейчас. Мужчина смутился и перестал шататься по комнате.

- А что вы предлагаете, Рукобейников? Вы же у нас глава сыскного отделения.

- Надо изыскать хитроумные методы, дабы выследить и арестовать преступника.

- Свежая мысль, - похвалил Порфирий бывшего ученика. Агата вступилась за Артамона:

- Самый лучший способ - ловить Рубиновую Крошку на живца.

- И роль приманки, я полагаю, вы отводите себе? - разъярился Штольц. - Нет! Это абсолютно невозможно. Только через мой труп.

- Порфирий Платоныч, не горячитесь! Вполне вероятно, что мне ничего не угрожает и мы вполне обойдемся без трупов.

- Но вероятность эта крайне мала. Как показывает мой опыт, от коварства галлюциногенного полена никто не застрахован. А мне что прикажете делать, если произойдет страшное? Как мне жить с утратившей разум супругой?

- Вы сможете навещать меня в клинике Лангетти. А я вам там спою, или станцую, или удивлю чем-нибудь феерическим. Фокусами! - нашлась девушка.

- Агата, у вас нет необходимости сходить с ума, и ехать куда бы то ни было, чтобы поразить меня своими фокусами. От диких фантазий, что вам приходят в голову, я сам могу оказаться в клинике Лангетти.

- Вот и отправимся туда вместе. Интересно, для больных там предусмотрены супружеские палаты?

- В этом нет ничего смешного.

- Значит, разведетесь со мной. И найдете себе другую жену, более покладистую, которая будет слушаться вас с полумысли, и с утра до вечера печь блины.

- Агата Валерьяновна, дались вам эти блины, - собственнически приподнял голос на жену Штольц, - видеть их не могу. И, вообще, прекращайте нести чушь.

Дездемона внесла самовар и принялась разливать чай в четыре чашки. У Штольцев её принимали на равных, как гостью, и усаживали за стол вместе с собой.

- Почему вы думаете, что преступник один? Может, их целая банда?

- Очевидцы, Дездемона Гавриловна, показывают, что видели одинокую, щуплую фигуру на крышах. Весьма небольшого роста, - Артамон с трудом оторвался от пирога, - из-за этого и из-за любви к драгоценностям вор получил такое имя.

- Чей он, нашенский или из иных местностéй?

- Не наш, гастролер. До нас он довольно продолжительное время промышлял в Петербурге и окрестностях, а теперь перебрался к нам. Из управления мы, как и все участки в губернии, получили предостережение, но и представить не могли, что Крошка выберет наш скромный провинциальный город.

- И нет никакой возможности заглянуть в его личину?

- О, он довольно опытен и хитёр. Производит две-три кражи и меняет дислокацию.

- Чего меняет?

- Перебирается в другой город.

- Так почему он задержался у нас? - поинтересовалась Агата, - везде две-три кражи, а у нас уже пять, и, возможно, это не окончательная цифра.

- Хороший вопрос, Агата Валерьяновна, - похвалил девушку Порфирий, - остается понять, чем, помимо драгоценностей, Рубиновую Крошку прельстил Заводск, и тогда сможем попытаться вычислить дерзкого преступника. Но пока зацепок у нас нет, только потерпевшие с поврежденным рассудком и пачка заявлений о кражах.

- В таком случае, АгатВалерьянна права, иного способа, кроме как устроить на него охоту и схватить его с наживкой в зубах, у нас нет, - внесла предложение Дездемона.

- Нет! Я против опасных экспериментов, - возмутился Штольц, - я не позволю ей расшатывать мою и без того нервную систему.

- Я могу быть приманкой.

- И вам тоже, добросердечная Дездемона Гавриловна, не дам рисковать собой.

- Порфирий Платоныч, у нас нет иного выхода. Либо мы устроим засаду, либо вор и дальше будет продолжать грабить. Вы представляете, сколько невинных людей еще может пострадать? - Агата интуитивно поняла, на какую клавишу надо нажать, чтобы поколебать уверенность Штольца.

- Нет! Агата, это дело рук полиции. Да у вас и нечем прельстить Рубиновую Крошку.

- Есть! Фамильные жемчуга, которые дядюшка выиграл в карты. Может их наконец-то украдут. Хотя, зная их живучесть, надеяться на это особенно не стоит. А потом, вы же сумете их отстоять для наших детей?

- Агаша, это безобразное, просто из рук вон плохое предложение! В этом случае мне придется быть все время рядом, а это, как вы понимаете, невозможно.

- Пусть Артамон Адамыч сопровождает меня, - быстро нашлась девушка. И пока мужчины не сообразили, что их единственная сила против женской находчивости в единстве взглядов и действий, обратила внимание на более сговорчивое звено в их совокупности:

- Вы согласны отобедать со мной и жемчугами  в "Пяти специях"? Один-единственный раз, - Агата привычным образом жалобно округлила глаза и сложила губы клубничкой, направляя Рукобейникова к принятию правильного решения, - мы рисковать не будем, только появимся в людном месте, где Рубиновая Крошка наверняка сможет узреть и оценить фамильные жемчуга.

Порфирий смотрел на сконфуженно покрасневшего молодого человека без крупинки ревности. Забавная мысль посетила мужчину. Неужели и он, опутанный по рукам и ногам чарами барышни Морошкиной, со стороны выглядел таким же одурманенным болваном, как Рукобейников сейчас? С таким даром убеждения Агаше никакое галлюциногенное полено не нужно, мужчины от её воздействия сходят с ума добровольно и весьма охотно. Да что там сходят – спрыгивают и в беспамятстве падают к её ногам.

Но всё это осталось в прошлом, сейчас он научился держать её чары в ежовых рукавицах. Вот, где они у него. Штольц мысленно сжал руки, довольно хмыкнул и уголок рта непроизвольно пополз вверх. Тем временем жертва чар духовидицы скрюченными мыслями из последних сил цеплялась за рассудительность. Секунды Рукобейникова были сочтены.

Когда же Агаша сложила руки в умоляющий замочек, Артамон, почти сраженный произведенным девушкой впечатлением, сдаваясь на милость победительницы, слабо трепыхнулся:

- Агата Валерьяновна, я бы с радостью, но не могу. У меня же Софочка Казимировна, и дело о вурдалаках еще не раскрыто.

- Никуда не денутся ваши вурдалаки, потерпят без вас неделю-другую, а Софья Казимировна уже не ребенок, должна понимать, что вам, помимо собственных, надо соблюдать и государственные интересы.

- Порфирий Платоныч... - жалобно простонал Рукобейников, взглядом заканчивая фразу: "Уймите, наконец, жену".

"Сам-сам, Артамон Адамыч", - был послан ответный взгляд.

- А в ресторане мы сможем заказать самые экзотические блюда... да-да, вы, ручаюсь, такого не пробовали.

Артамон поперхнулся под иронично приподнятой бровью Штольца, с трудом проглотил ставшую в момент сухой, как опавшие листья, капусту из пирожка, покраснел, кивнул и, униженно поверженный, брякнулся к ногам победительницы...

Неделю спустя

- Порфирий Платоныч, у меня для вас пренеприятные известия, - господин полицмейстер на стал дожидаться пока Штольц пристроит шляпу на вешалку, а огорошил его с ходу, в дверях сыскного отделения.

- К нам едет ревизор?

- Рад, что вы ухитряетесь сохранять чувство юмора в нашей ситуации.

- Что случилось? - мигом посерьезнел Порфирий.

С некоторых пор полицмейстер перестал воспринимать шутки. Впрочем, понять его было можно. Выходка Рубиновой Крошки неожиданным рикошетом отскочила от камина Вертеров и ударила прямиком в Николая Васильича, что начисто лишило его чувства юмора и давнего приятеля, но наградило воздыхательницей и кучей проблем.

Ольга Макаровна Вертер, супруга прокурора, очнувшись от галлюциногенных грёз, сопровождавших кражу её шкатулки, без внимания оставила пропажу, но воспылала романтическим интересом к первому, на кого пал её взгляд после пробуждения - к Трезубову.

Прокуроршу преступным поленом ошарашило хитроумно и с фантазией.

Глубоко замужняя дама поначалу преследовала Трезубова многозначительными, но безвредными взмахами ресниц, доводя старого холостяка до неловкого ерзания и желания смахнуть выскакивающую испарину. Бедняга и в самые свои ядрёные годы не считал себя способным пробудить в даме загадочность и томление, тут и вовсе раскис и потерялся от свалившегося на него настойчивого внимания прокурорши.

Дама улучила момент, затолкнула полицмейстера в его кабинет и с придыханием пустилась во все тяжкие: намекала на родившиеся меж ними в Ялте тринадцать лет назад интимные подробности, а, также возможность их воскрешения и последующего воспламенения.

Николай Васильич отчаянно конфузился, протестовал и убеждал, что сроду не встречался с этой уважаемой, но поврежденной памятью дамой наедине в отсутствие прокурора. А уж тем более в Ялте. Внезапно открывшейся с сюрпризной стороны Ольге Макаровне он всей заскорузлой в холостячестве душой сочувствовал и деликатно, но настойчиво предлагал препроводить её до клиники, где доктор Минхерц накапает ей бромиду, для обуздания ложных воспоминаний.

Но прокурорша, направленная поленом по кривой и трагикомичной дорожке, как видно, была не так проста, и имела в рукаве туз. Дама выскочила из кабинета и тут же вернулась, выставив перед собой, как щит, кареглазого и востроносого подростка лет двенадцати в гимназической фуражке. Дама столь яростно подмигивала у мальчика за спиной, стараясь пробудить в Трезубове зов крови, и полицмейстеру ничего не оставалось, как улечься в спасительный обморок. С трудом его привели в чувство, и под охраной городовых отправили домой.

Самое страшное, что прокурорша обладала завидным упрямством и тайны из возникших идей делать не собиралась. Об этом ему поведал Вертер, когда вечером явился восстанавливать справедливость с перчаткой, полной сатисфакций. Как оказалось - справедливость, как башня из детских кубиков, рушится легко, а восстановлению поддается плохо. Потребовалась не единственная бутылка французского коньяка, чтобы кое-как придать её вертикальное положение и вернуть на прежнее место. Полицмейстеру с трудом, и, похоже, не до конца, удалось уверить в своей невиновности ревнивого прокурора. К Рубиновому Крошке у него отныне были свои счеты.

...Трезубов протянул Штольцу телеграмму. Сыщик пробежал по ней глазами. Раз, другой - не может этого быть! Прочел третий раз, надеясь, что глумливый смысл присланного, вихляясь, ускользает от него...

- Это абракадабра!

- Это уж как водится, - недоуменно развел руками Трезубов.

- Полиция Петербурга требует задержать Агату Валерьяновну? Ерунда какая-то. Что они там все с ума посходили?

- Наверняка знать не могу, - сознался полицмейстер, - но подобного пердимонокля не исключаю.

- Зачем она полицейскому департаменту?

- Вот же писано - её подозревают в многочисленных кражах драгоценностей.

- Полная чушь. На каком основании? Всем достоверно известно, что кражи - дело рук Рубиновой Крошки.

- Порфирий Платоныч, надо что-то делать! Если не ошибаюсь, то госпожа Морошкина была вам когда-то дорога, а теперь и вовсе - приходится невестой нашему добру молодцу Артамону Адамычу...

- Это недоразумение!

- ...Я, конечно, не верю в её виновность и во имя былого и настоящего прошу вас придумать что-то неординарное, но сообразное моменту, пока её отец, адвокат Морошкин, найдет способ не допустить её увоза.

После неуместного напоминания Трезубова о богатой чудесами личной жизни Агаши сыщик недовольно скривился. Эти слова в который уже раз повисли тяжким грузом на штольцевой шее. В такие моменты он представлял пьянчужек петровской эпохи, увешенных полупудовыми медалями "За пьянство". Эх, кто бы и его наградил подобной, только за иные достижения. За глупость.

Подумать только, в глазах общественности его собственная Агата Валерьяновна- невеста Рукобейникова! Общественность ещё ни разу не окинула Штольца завистливым взглядом, как жениха или мужа Агаты, а Рукобейников... Впрочем, поздно быть бережливым, когда всё растрачено. Надо было ревновать раньше и идти в ресторан с ней самому, а не ставить эксперименты над наивным Артамоном.

- Подозреваю, что это Клювейру воду мутит, - хмуро догадался Штольц, - нашли же его рубин, и остальное сыщем.

- Нашелся, при весьма неоднозначных обстоятельствах!

- Именно поэтому он и отправился в Петербург. Португалец знал, что тут мы не дадим хода его инсинуациям.

- Подозревал, - поправил Порфирия полицмейстер, - поскольку Агата Валерьяновна приходится невестой нашему коллеге...

- Мммм, - зловеще промычал Порфирий, - я вырву мелкому пасквилянту Хлебушинскому всё его неуемное любопытство с корнем, и заверну в его лживую газетенку.

- Порфирий Платоныч, голубчик, не стоит возвещать так громко о своих намерениях. У газетчиков длинные уши и склочные манеры. Эти господа умеют даже удручающие моменты обратить себе на пользу. Лучше всего с ним по душам побеседовать в укромном месте...

- Я давно бы это сделал, но он умудряется прятаться от правосудия, меня и Рукобейникова.

- ...но не сей момент. Наша первоочередная задача - разобраться в этой темной истории и защитить светлый образ Агаты нашей Валерьяновны. Господин Штольц, полностью вверяю ситуацию в ваши честные и благородные руки. При необходимости - обращайтесь, чем смогу - помогу, но, умоляю, соблюдайте осторожность.

Тук. Тук. Тук-тук-тук. Полицмейстер постучал ручкой ножа для бумаг по столу.

- Запомнили? - Штольц кивнул, - Два длинных, три коротких. Это ради моей безопасности. Госпожа Вертер, знаете ли...

В Заводске творилось нечто невообразимое, непостижимое уму судебного следователя. Все семь пядей его лба морщинились, придавая хозяину остроглазый, тревожный и на редкость глубокомысленный вид.

После того, как на тайном совете было постановлено ловить Рубинового Крошку на живца, весь так тщательно устроенный мир Штольца встал с ног на уши. А ведь он изначально был против этой затеи, считая её дурацкой и опасной! И, как всегда, оказался прав. Только эта правота духовных терзаний не облегчала, скорее наоборот, принесла опустошенность и разочарование.

Через пару дней после самого секретного совета на квартире Штольца принаряженный Рукобейников с по-кошачьи навостренными ушами и Агата в странном сине-зелёном платье, в котором была на аукционе, и жемчугах отправились в "Пять специй".

Штольцу пришлось-таки подчиниться прихоти супруги и, воспользовавшись знакомством с хозяевами, выпросить столик для Агаши и её спутника.

Только ради государственной необходимости!

Сам он, конечно, дома не усидел. Пришел следом, и затаился в углу за шторой, возле кадки с экзотично кривым, но разлапистым деревом. Из его укрытия столик сыщиков просматривался исключительно хорошо.

Ресторан был переполнен, но никто из многочисленных посетителей не проявлял к остальным гостям навязчивого интереса. Агаша в ипостаси сыщика чувствовала себя, как рыба в воде, и нарочито громко щебетала, изо всех сил демонстрируя увесистое жемчужное ожерелье. Рукобейников сконфуженно ерзал и смущенно теребил удушливый галстук.

У ближайшей к укрытию Штольца стены с живописными драконами и летучими рыбами расположился фотограф. Он запечатлевал на исключительно добрую память всех желающих, в китайском антураже. Гости у фотографа то и дело менялись, напуская на зрительные органы Штольца рябь и мельтешение.

Порфирий видел, как Артамон что-то сказал Агате, та засмеялась и, оглядываясь по сторонам, возвестила о невероятной стоимости жемчугов. По ценности сравнимой с замком на юге Франции. Порфирий закатил глаза и недовольно покачал головой: переигрывает. Но гости ресторана все были заняты своим делом и на сыщиков внимания на обращали. Штольц вглядывался в лица посетителей, пытаясь вычислить среди них Рубинового Крошку. Официанты сновали мимо, время от времени толкая его. Мимо проплыла По Лин и незаметно вручила Штольцу чашку кофе.

Сыщикам принесли заказанные яства. Порфирий вытянул шею, заглядывая в их тарелки. Похоже на рыбу. Удовлетворенно отметил, что к блюду Рукобейников проявил большую заинтересованность, чем к барышне напротив. Значит, ревность оказалась мудрее Штольца, раз перестала реагировать на коллегу.

Агата ковырнула рыбину ножом и излишне громко, привлекая внимание, вскрикнула:

- Артамон Адамыч, внутри что-то есть!

"Что она задумала? Я же ей строго настрого наказал не выпячиваться и придерживаться плана", - за занавеской хмуро вытягивал шею Штольц, пытаясь рассмотреть, что же там происходит.

Девушка вынула из тарелки нечто блестящее, показала Рукобейникову, вытерла салфеткой. Далее разглядеть Порфирию не удалось, так как фотограф повернул камеру к столику сыщиков, заслонил обзор и ослепил сыщика вспышкой...

На следующий день в "Заводском телеграфе" увидел свет богопротивный пасквиль, с не менее ужасным портретом, на котором Артамон и Агата через тарелку с рыбиной тянулись навстречу друг другу выпученными глазами. Хлебушинский поднатужился и исторг из себя:

"Воистину, есть смельчаки и в своем Отечестве!

Не где-нибудь в равнинных закоулках Франции, вскормленный альпийскими бурёнками и вспоенный рубиновым Бордо дал всходы и потянулся к солнцу наш сегодняшний герой. Отнюдь!

Наша болотистая почва (мы всегда в это верили) умеет произрастить не только развесистую клюкву, но и подлинно былинных богатырей, готовых в трудный момент обнажить свои сердца и руки, дабы охранить невинный люд от разгула теней отца Гамлета и иных, некогда живых, а теперь тянущихся вереницей к вотчине спиритов по неестественным надобностям.

Повергла редакцию в ликующее настроение животрепещущая новость!

Не далее, как вчера, безнадежный поклонник духовидицы М., господин Р., не под покровом ночи увлек оную в гостиный дом, дабы там обоюдно пасть в объятия греха, а на глазах вашего покорного слуги и ещё доброй половины города сделал ей недвусмысленное, однозначно матримониальное предложение, и как символ горизонтальности чувств и вертикальности намерений, преподнес в дар перстень с огромным рубином. Стоимостью в двадцать пять годовых жалований начальника сыскного отделения.

Вкупе с фамильным жемчужным ожерельем, о баснословной цене коего возвестила обрадованная невеста, состояние новобрачных можно оценить, как вполне достаточное для жизни в ином, более пригодном для духовидимости месте, например, в столице или ином европейском городе.

Редакция газеты поздравляет заждавшуюся у моря погоду невесту, а жениху желает набраться терпения и не забывать, древнюю французскую мудрость "Si tu veux vivre sans chagrin, trouve l'avenir comme le passé". Что означает: если хочешь жить счастливо, не зная печали с наделённой астральным даром барышней - то считай будущее прошедшим".

Порфирий рвал и метал, рвал и метал.

Рвал на мелкие клочки поганую газетёнку и метал её вокруг себя. Надо же такое удумать - его собственная, со всех сторон законная супруга оказалась в глазах общества невестой Рукобейникова!

Ему, нелегальному супругу, приходится таить ото всех их брак и числиться в мужьях у Нинель Арнольдовны. Он и сам еще не произвел должного удивления на обывателей и не насладился их завистью, а тут это! Тьфу, пропасть! Ну почему в их жизни всё идёт кувырком?

Агата, как ни странно, была вполне спокойна. Не знающий её человек мог подумать, что ей было не привыкать ходить в невестах у первого встречного. Её хладнокровие, казалось бы, должно было успокаивать, но отчего-то ещё пуще нервировало Порфирия.

Не удержал себя в руках Штольц, решил подкараулить Хлебушинского. Но репортер, словно предчувствуя расправу, растворился в неизвестном направлении. Но ничего, не будь он Порфирием Штольцем, если спустит писаке с рук эту пакость.

Статья произвела разрушительный эффект, похлеще разорвавшейся бомбы..

Софочка Еле-еле-Онская без объяснений разорвала отношения с Рукобейниковым. Молодой человек в одночасье поник настроением. Бросив на произвол вурдалаков, Артамон теперь целыми днями метался по городу, выслеживая Хлебушинского. Логово журналиста оказалось укрыто надежней, чем государственная казна. Надежды получить опровержение у молодого человека не то чтобы не таяли, наоборот, с каждым днём набирались уверенности, силы и мощи.

После выхода статьи в участок явился Клювейру. По фотографии в газете он узнал свой перстень в руке Агаты. Кольцо португальцу вернули, но, как видно, его горячее сердце требовало отыскать мщение. Он искал его и нашел. В Петербурге, в полицейском департаменте. Откуда завтра-послезавтра явится следователь. И тогда всё, так тщательно скрываемое супружество, плюс Крюгер и плюс государственная тайна выйдут на поверхность. Что же делать? Как не допустить столичного сыщика до Агаты?

Ну почему его угораздило влюбиться в барышню, которая нужна всем сразу? Дẏхам, Крюгеру, Клювейру и вот теперь еще и Петербургской полиции. С португальцем и столичными коллегами он как-нибудь разберется, но и Крюгер не дремлет...

...Порфирий еще с пару минут постоял с поднятой к звонку рукой. Наконец, опустил затекшую в малодушной неуверенности конечность, и сделал шаг назад, выглядывая дорогу к отступлению. Может, плюнуть на всё, среди бела дня, на глазах соседей Морошкиных схватить Агашу в охапку, в чем есть, засунуть в экипаж и опрометью скрыться в неизвестном направлении? Чтобы только каблуки ботинок сверкали. Куда-нибудь в Париж, или в Китай, или в иные африканские местности, где ни одной живой душе не придет в голову мысль искать их. А дẏхи, если возникнет такая потребность, Агату хоть из Европы извлекут, хоть из австралийской деревни Нижнее Кенгурово.

Мало ему было неуловимого Крюгер, вот теперь ещё и эта напасть свалилась на многострадальную голову сыщика. Потерпели бы год-другой, а там, авось, Крюгер и прочие их искать притомятся.

Хоть он и скрытный от правосудия элемент, и вообще, с накренившимися вроде Пизанской башни моральными устоями, но должны же быть и у него свои интересы, не имеющие отношения к Агате. Матушка, например, в деревне, которой надо огород прополоть. Наверняка какая-никакая, а родительница у него существует, не из горохового же стручка он выкатился. Или супруга, беспрестанно требующая драгоценностей.

Это ему, Порфирию Платонычу, привыкшему обретаться в аскетичных условиях, для стука сердца с перебоями достаточно узреть лучезарный взгляд Агаши, а Крюгер, думается, его личной драгоценностью ограничиваться не должен. Ему, как истинному преступнику, сокровища выразительнее в натуральном эквиваленте. Не исключено, что и в рубиновом.

Нет, никуда он не побежит, да и Агашу бродяжничать не потащит. Не тот он человек, чтобы прятаться от трудностей по европейским углам. Из брака с Нинель Арнольдовной выкрутился и тут что-нибудь сфантазирует.

Но как ей преподнести сие событие? Как она примет новость? Непредсказуемо воспримет. Агашина реакция и родителей порой загоняет в тупик, что уж говорить о нём, дыхание которого заходится от одного вида супруги.

Он нажал рычажок дверного звонка, Дездемона распахнула двери, а вслед за ними - покрасневшие глаза.

- Порфирий Платоныч?

- Мне надо видеть Агату Валерьяновну. И остальных, пожалуй, тоже. Кто сейчас есть дома?

- Все, кроме гувернантки. Она с котятами на прогулке.

- Очень хорошо. Зовите всех в кабинет.

В кабинете Порфирий деловито поведал Морошкиным о телеграмме, слегка искривляя истину, упуская подробности и детали следствия. Выходило, что Клювейру, узнав о романтических отношениях Агаты и Рукобейникова, решил отомстить за отказ и сотворил подобный мерзкий финт.

- Мне он никогда не нравился, - объявила Марта Матвеевна, - уж слишком он какой-то скользкий, португальский.

- Нет, каков подлец! Сначала вызвал на дуэль вас, господин Штольц, дабы защитить честь племянницы, а теперь решил сам сгубить её, - горячился Павел Ильич.

- Надо что-то делать, - возвестил Валерьян Ильич, - я подготовлю иск в суд.

- У нас мало времени. Завтра, если повезет, то послезавтра из Петербурга приедет следователь и попытается увезти Агату Валерьяновну в столицу. Дело будут рассматривать там.

- А может, Порфирий Платоныч, вы вызовете португальца на дуэль и пристрелите проходимца раз и навсегда? Я бы мог стать вашим секундантом. Или Рукобейников пусть потребует сатисфакции, раз теперь он Агафьюшкин жених.

- Благодарю, Павел Ильич, но это чересчур, будем бороться законными методами.

- Дядя, Артамон Адамыч мне друг, а не жених. Я же объясняла - произошло недоразумение.

- Агашенька, тебе надо срочно отправиться в Париж. Там тебя не найдут. Валерьян, у нас есть наличные деньги?

- Не так много, но на первое время хватит.

- Марта Матвеевна права, это единственный выход, а я поеду с племянницей.

- Нет уж, дорогой деверь, за вами нужен глаз да глаз, один бог ведает, во что вы вовлечетесь сами и впутаете ребёнка.

- Мама, папа, дядюшка, - отвергла предложение Агата, - я никуда не поеду. Мне незачем спасаться бегством, поскольку я ни в чем не виновна. Рыба с кольцом Адру-Педру мне попалась случайно! Но если синьор Клювейру считает меня виновной, то он и в Париже достанет. Только там я буду совсем одна, без вас... 

"... и без Порфирия Платоныча", - последнюю часть фразы девушка договорила глазами.

Штольц одобрительно смотрел на неё поверх голов суетящихся родственников. Торжественно, будто клянясь, приложил руку к левому внутреннему карману сюртука и громко произнес:

- Госпожа Морошкина, я задерживаю вас властью судебного следователя.

- За что? На каком основании? - удивлённо округлив глаза поинтересовалась Агата. Девушка пришла в неистовый восторг, словно её ожидали не палестины забугорные, а райские кущи.

- По обвинению в лжепредсказаниях и демонстрации ложных чудес.

- Это же просто низость!

- Штольц, что вы себе позволяете?

- Да уж, Порфирий Платоныч, это уж вовсе ни в какие ворота.

Старшие Морошкины втроем галдели как сто сорок ворон. Агата с безмятежной улыбкой Моны Лизы разглядывала уставшее лицо супруга. Похудел, осунулся. Они не виделись со вчерашнего утра. Ему, определенно, надо отдохнуть:

- Порфирий Платоныч, не желаете отобедать с нами?

- В другой раз, дел много. Валерьян Ильич, нам с вами надо решить официальные вопросы.

- Агашенька, бедная моя девочка, что же это такое? Почему ты такая доверчивая? - вопрошала Марта Матвеевна, пока Штольц с отцом улаживали дела.

- Мамочка, всё будет хорошо. Порфирий Платоныч когда-то обещал, что он навсегда со мной.

- Да, но он женатый мужчина!

- Ещё как! Он очень-очень женатый мужчина, - с удовольствием подтвердила дочь. Мать непонимающе промокала платочком глаза.

- Я у него вот тут. Я для него форева! - Агата провела рукой от сердца к подмышке, - в этом месте у него надпись, что я навсегда в его сердце. Он никогда не сделает ничего мне во вред.

Материнское сердце было напрочь раздавлено возможным уголовным будущим дочери и проморгало очевидный в такой ситуации вопрос, откуда её дочери известно, что творится под рубашкой Штольца.

Мужчинам тоже было не до тонкостей.

- Да, не хочется, но я вынужден согласиться со Штольцем. В рамках закона Агату невозможно никуда увезти, если дело возбуждено ранее и в нашем городе.

Порфирий усадил Агату под домашний арест и приставил городового, больше для охраны своей драгоценности. Дважды за день он проведывал её, исключительно ради дачи показаний. Она ничего не утаивала. Показания раздавала радостно и охотно, особенно хорошо это у неё получалось в тенистой алее, скрытой от любопытных глаз, где можно было каждое показание завершать поцелуем.

Впрочем, посторонние вряд ли могли их увидеть с улицы из-за густой листвы, а почти все обитатели дома занимались своими делами и им было не до показаний. Лишь на лужайке перед домом воспитательница выгуливала котят.

После пропажи Зизи и малышей им наняли гувернантку. Дама отрекомендовалась как француженка по мужской линии в почти втором поколении. Мадемузель Луизон. А по имени - Порция-Ифигения.

- Порция чего? - встрял младший Морошкин, когда гувернантку принимали на работу.

- Мсье, это крайне неудачная шутка.

- Прошу прощения.

Мадемуазель, явно привыкшая к подобному вопросу, презрительно заправила выбившуюся рыжеватую прядь за ухо, и унизительно скользнула по нему глазами сквозь съехавшие на кончик носа круглые стекла очков. И оставила без ответа, как без надежды на сладкое.

Павел вздрогнул от непривычной дамской хладнокровности, прежде ему встречались иные мадемуазели, шустрые и живые. Строгий вид француженки соблазнительно подговаривал мужчину слегка сбить её с пути, ввести во грех и пошатнуть ледяные, словно айсберги, моральные устои.

Гувернантка строгим взглядом пришлёпнула его поползновения и потребовала предъявить воспитанников. Заглянула в копошащуюся в корзине полосатую кучу малу и осталась ими довольна.

За прошедшие две недели французского воспитания котята подросли, окрепли, обрели разноцветные ленточки на шеях и пополнили словарный запас французскими словами: "бонжур", "ле ша", "оревуар", "бон аппети", и зачитали сказку "Кот в сапогах" до дыр. На прогулках малышня расползалась по лужайке и француженке приходилось бегать за ними с корзиной и собирать котят, как грибы.

Вечером того же вытянутого дня Агата получила записку от коварного соседа. Порфирий строго-настрого наказывал ей не принимать визитёров, но все без толку.

- Адру-Педру, к чему всё это? Вы же понимаете, что я невиновна. Это ужасное стечение обстоятельств! Возможно, вы сами потеряли перстень, пока гуляли у реки, а рыба приняла его за угощение.

- Синьорита Агатинья, обстоятельства скреститься в прекрасный образ. Это провидение направить мой кольцо на ваш палец. Само небо решить наш судьба. Я вам давно повелевать, что вы стать моя супруга при любой поворот дела. К счастью, теперь никто, кроме меня, не возжелать в жены преступница и воровка. Даже ваш Рукобей.

- Рукобейников, - поправила Клювейру Агаша. - Разве вы еще не утратили надежды жениться на мне? Странные у вас ухаживания. Могли бы, как принято в приличном обществе предложить мне сердце и попросить моей руки, я бы вам сразу отказала, и не пришлось бы ездить в Петербург.

- Если вы соглашаться марьяжится, то я не захотеть привлекать столичная полиция в наш мальюсеньки семейный ньедопониманий.

- Вы решили отправить меня на каторгу и называете это "мальюсеньки ньедопониманий"?

- От вас упорхнуть слово "семейный". Объяснить полиция очень просто - когда вы носить мой рубиновый колечко в прошлый раз, то привыкнуть к нему и не желать с ним расставаться.

-Синьор Клювейру, я хочу вам сообщить, что жестоко ошибалась в вас. Вы - самый бесчестный человек на свете! Никогда, ни при каких обстоятельствах я не стану марьяжится с вами. Даже если мне придется отправиться на каторгу, я сделаю это с большей охотой, чем пойду с вами под венец.

- Не стоит жить столь категоричность. Бывают такие обстоятьельства, что дама не имеет иной выход, как принять от красивый и благородный идальго предложение для свадьба.

- Никогда это не будет!..

Тем же вечером по дымоходу дома Морошкиных, царапая стены, скользнуло загадочное полено. В ещё не остывшем камине гостиной оно нагрелось, затрещало и флюиды грёз потекли по дому, демонстрируя  Морошкиным потаенные фантазии.

Марта Матвеевна, тяжело дыша бегала вокруг лужайки перед домом за девочкой с короткими косичками, торчащими в стороны из-под соломенной шляпки. Но разве сможет почтенная дама с кучей юбок угнаться за пятилетней барышней на трехколесном велосипеде? Особенно, если приходится волочить за собой двух упитанных близнецов в матросских костюмчиках, которые только прошлым летом научились ходить, а нынешним - изо всех проявляли самостоятельность.

Агата во сне пекла торт. Пожалуй, это был самый слоёный в мире Наполеон. Из ста двадцати коржей. И так это ловко и аппетитно у неё получилось, что Порфирий замер в дверях кухни, задрав голову вверх. Она спустилась со стремянки, стоя на которой украшала шедевр кулинарии, и сунула в удивленно приоткрытый рот супруга малинку. И для надежности, прижала своими губами.

У Валерьяна состоялся суд. Он исключительно блестяще ораторствовал, затмевая славу Плевако и на все лады повторял: "Лед тронулся, господа присяжные заседатели!"  Зрители аплодировали его находчивости и красноречию и на бис требовали повторить восхитительно удачную фразу.

Павлу Иванычу снилось нечто бумажное и шелестящее, в таком количестве, чтобы можно было не экономить, а еще ему виделись легкомысленные дамы и ножи в трактире Марсельского порта, которые он метал в портрет Клювейру.

Только одна Дездемона ничем не грезила, так как отличалась тяжеловесностью мысли и страдала насморком. Она в темноте кухни заваривала настой трав для изгнания хворобы, когда услышала, как таинственно скрипнула четвертая ступенька лестницы, ведущая в верхние комнаты. Осторожно высунулась в гостиную и увидела, как двое неизвестных в черных балахонах с капюшонами прокрались на второй этаж.

- Дубиновая Кдошка! - гнусавля от насморка, догадалась горничная, - пдишел-таки падазит за хозяйскими укдашениями. И не один явился, с пдиятелем.

Дездемона дернулась было бежать, звать на помощь, но передумала, всё равно не успеет. Лучше она сама их выследит и задержит.

Через несколько минут злоумышленники начали спускаться. Первый, тот, что покрупнее, тащил большой колбасообразный сверток из одеял. Подкинул его на плече и выскользнул через черный вход. Второй преступник, таинственно оглядываясь, последовал за собратом.

Дездемона внимательнее пригляделась к их добыче: "Добда-то сколько набдали! Интедесно, на что воры позарились? Отдодясь в нашем доме ценностей столько не водилось. Неужто ковды поснимали?.. Господи, пододеяльник с незабудками! Только утром в него вставила одеялко АгатВаледьянны. Неужели пдеступники похитили её самоё? Точно! Вон и знакомые пятки из сведтка высовываются."

Горничная простуженно ахнула, вооружилась скалкой и как была, в тапочках, в ночной рубашке и фланелевом пеньюаре, направилась за ними. Преступники сгрузили свою добычу в экипаж. Тот, что крупнее, уселся на козлы. Дездемона огляделась по сторонам в поисках извозчиков, и на найдя ни одного, вернулась к амбару. Взяла велосипед Агаты, засунула скалку за пояс пеньюара, неловко взгромоздилась на него и, вихляясь и чирикая ногами по земле, покатилась за преступниками.

Отредактировано Lada Buskie (12.11.2022 00:02)