За медицинскую консультацию спасибо Sowyatschok.

«Кто роет яму…»*

«Возьмём высокие идеи,
Прекрасных слов хоть целый пуд -
Они в ходу у прохиндееев,
Товар с руками оторвут…»
(Из сценария мюзикла «Тень». Песня людоедов «В ломбард спешите поскорее…».
Автор сценария и песен - Ирина Югансон)

- Как звали господина, который принес вам те снимки? - спросил у Анны Штольман, когда они вышли из больничных ворот, - где проявился дух Елены?

- Беляев, - ответила она, - Егор Кузьмич.

- Вероятно, до появления Тимофеева, он был самым востребованным фотографом в городе?

- Единственным! – уточнил Коробейников, и тут же нахмурился, - вы думаете, это он украл камеру, и запер дверь в лаборатории, когда начался пожар? Подумал, что внутри – сам Тимофеев, и хотел под шумок устранить конкурента?

- Пока утверждать не берусь, - пожал плечами Штольман, - но очень сомневаюсь, что обыкновенный вор заинтересовался бы именно фотокамерой. Она лежала не на виду, к тому же – каким образом неспециалист может на ней заработать? Ее здесь и продать некому, если только тому же Беляеву.

… Появление сыщиков, Анны и городовых в ателье прервало съемку. Средних лет дама, успевшая принять нужную позу в кресле, вздрогнула, и удивленно посмотрела на вошедших.

- Прошу прощения, сударыня, - обратился к ней Коробейников, - ваш портрет непременно будет сделан, но позже. А сейчас вам лучше уйти. У нас к господину Беляеву очень важное дело.

Так и не успев сделать снимок, фотограф вынырнул из-под черного покрывала.

- Господа, что происходит? – с легким раздражением поинтересовался он.

Дождавшись, когда дама пройдет мимо и скроется в дверях, Антон Андреевич пояснил:

- Нам необходимо осмотреть ваше ателье.

- В городе пропала ценная вещь – фотографический аппарат, - вступил в разговор Штольман, -  интерес она могла представлять только для вас.

Беляев остолбенел, лишившись дара речи. Недовольство на его лице сменилось искренним возмущением. Между тем ассистент фотографа – щуплый, невысокий юноша, робко, по стеночке, отступил к дверям и попытался выскользнуть наружу.

- А вы останьтесь, - строго окликнул его Коробейников.

Тот обернулся, торопливо закивал, и даже выдавил какую-то виноватую улыбку.

- Приступайте, - кивнул Штольман городовым.

Те, сноровисто и неторопливо занялись обыском.

Беляев, видимо, взял себя в руки – а может быть, заметил Анну, замершую позади сыщиков.

- Господа, это какое-то недоразумение, - почти спокойно сказал он, - Антон Андреевич, ведь вы мне так всех клиентов отпугнете!

- Мы, Егор Кузьмич, жестокое убийство расследуем, - веско произнес начальник сыскного отделения.

Именно в этот момент один из городовых шагнул из-за ширмы, держа в руках небольшой сверток. Аккуратно распеленал мягкую белую ткань, и перед собравшимися явилась камера, обтянутая черной кожей. Судя по всему, это было еще одно изделие фирмы «Кодак» …

Штольман внимательно осмотрел находку, а затем перевел острый взгляд на Беляева:

- Извольте объяснить, откуда у вас в доме этот фотоаппарат?

Хозяин ателье решительно покачал головой:

- Не знаю. Впервые вижу.

- А где вы были в четверг, около десяти часов вечера? – задал вопрос Антон Андреевич.

- Здесь, - нахмурился, припоминая, Беляев, - я работал. У меня был срочный заказ, я даже Юрку, ассистента моего, ко мне домой отправил. Предупредить, чтобы к ужину не ждали…

Анна отчетливо услышала громкий, судорожный вздох, похожий на всхлип, который издал помощник фотографа. Обернувшись, она увидела, что совершенно мальчишеское, круглое лицо его побелело, как мел, а губы мелко задрожали. От остальных эти метаморфозы тоже не ускользнули.

- Юрка, ты? – изумленно уставился на парня Беляев, - ты камеру украл?!

- П-простите, Егор Кузьмич, - заикаясь, ответил тот.

- Ой, дурак… - с отчетливой жалостью проговорил фотограф, - ты что же, думал, мне этим помочь, что ли? Я же говорил, что нечего беспокоиться, не конкурент нам Тимофеев! Эх…
Не находя слов, он только махнул рукой.

- Я… да, я хотел, чтобы… - невразумительно продолжал Юра, - Т-тимофееву труднее пришлось… А еще… Когда новинка какая-то выходит, техническая… Так и хочется увидеть, потрогать…

- Себе забрать, - закончил Штольман.

Юрка отчаянно замотал головой:

- Не хотел я ее забирать! Не хотел! Оно само…

- Господа, прошу вас, - снова вступил в разговор Беляев, - я понимаю, он нарушил закон, но… Возможно ли как-то… смягчить? Мальчишка, дурак… Но не вор! Первый раз такое. Я поручиться за него могу, если надо.

- Посмотрим, - после паузы ответил Штольман, - пусть расскажет сначала, как все произошло.

- Слышал? – спросил фотограф помощника, - говори!

Но у того, кажется, все слова окончательно перепутались. Он стоял, опустив голову, стискивал в замок пальцы, и молчал.

Вдруг прямо к нему шагнула Анна. Положила руку на плечо, и сказала – очень мягко и тихо:

- Юра, нам очень важно знать, что вы видели в тот вечер. Ведь в лаборатории погибла женщина.

- Это точно не я! – парень быстро вскинул на нее умоляющий взгляд, - там еще ничего не горело! И женщина была жива…

- Давайте-ка поподробнее, - обратился к помощнику фотографа Штольман.

- Я… уже возвращался обратно, - заговори Юрка, - вижу – господин Тимофеев вышел из лаборатории, и не домой отправился, а куда-то… по улице… За угол свернул… Меня как толкнуло, что камера-то новая у него в квартире, хоть посмотреть можно, в руки взять!

Он вздохнул, нервно пригладил взмокшие волосы, и продолжил:

- Я сперва в окошко лаборатории заглянул. Смотрю - жена Тимофеева с реактивами возится. А затем на табуретку встала, и давай на полках в шкафу что-то искать. Я и подумал, что раз она так занята, у меня время есть. Дом не запертым оказался, я в ателье забежал, темно, видно плохо… Шкаф открыл наугад, а там – камера. Схватил, и побежал. Вот и все…

- А дверь лаборатории ты ничем снаружи не подпирал? – спросил Коробейников, - чтобы женщина не вышла раньше времени.

- Н-нет! Я же говорю, она вся в работе была… А я и правда – успел…

- Значит, говоришь, на табуретку встала, - медленно проговорил Штольман, - Антон Андреевич, доктор Милц подробный отчет о вскрытии передавал?

- Только предварительный, - ответил Коробейников.

- Думаю, он только сегодня смог его сделать, - объяснила Анна, - эти дни было очень много работы.

Штольман кивнул.

- В таком случае – возвращаемся в больницу. А вашего ассистента, господин Беляев мы все-таки вынуждены задержать…

***

- Между этими трупами, Яков Платонович, - озвучил результаты вскрытия доктор Милц, - куда больше сходства, чем можно было предположить. Об принадлежат молодым женщинам, оба сильно обгорели, но… Причиной смерти является перелом шейных позвонков.

- И у той, и у другой? – переспросил Штольман.

- Именно, - ответил доктор, - то есть, в огне наши дамы оказались, будучи уже мертвыми.

- Слава Богу, - пробормотал Коробейников.

- Получается, что никто никого не убивал, - задумчиво произнесла Анна.

- Если верить Тимофееву, Елена Ильинична сама упала со стула, - подтвердил Штольман, - а помощник Беляева видел, как Виктория Свечкина забирается на табурет, уже смешав какие-то реактивы. Судя по всему, она тоже оступилась… Ну а необходимые для пожара реакции уже были запущены.

- «Не рой яму другому…» - вздохнул Антон Андреевич.

- Строго говоря, Виктория, и ее любовники только воспользовались смертью Елены Ильиничны, - уточнил следователь, - но весьма изобретательно.

На фоне белой стены прозекторской Анна снова увидела двух женщин Ивана Андреевича Тимофеева. Свечкина все так же пыталась отпихнуть в сторону Елену, но та не обращала на нее никакого внимания. Внимательно и серьезно посмотрела Анне в глаза, впервые улыбнулась – и тихо растаяла. Отправившись, вероятно, в тот мир, который положен последователям госпожи Блаватской. Виктория, окончательно лишившись соперницы, не обрадовалась. Погрозила в пространство кулаком, и нарочито бесстыдно исполнив танцевальное па, тоже исчезла.

***

Поздним вечером судебный следователь и барышня Миронова, производя впечатление законной и устойчивой семейной пары, медленно шли по городу. Расставаться им совершенно не хотелось, а поговорить было о чем. Пусть темы находились не слишком веселые.

- Странно, да? – Анна сбоку посмотрела на Штольмана, - убийство никто не совершал, а дело все равно очень … жуткое.

- Большинство участников в той или иной мере цинично использовали друг друга, - усмехнулся сыщик, - и все ради денег.

- Да… - она крепче взялась за его локоть, - и живых. И мертвых…

Несколько минут длилось молчание. Однако, Штольман чувствовал, что Анна хочет сказать что-то еще, но никак не решается. Наконец, она заговорила:

- Я думаю вот о чем … Тимофеев сказал, что вокруг Елены всегда было что-то мистическое, загадочное, непонятное. И что ему это быстро надоело, и захотелось… нормальной жизни. А я ведь тоже странная, и неправильная…

Он остановился. Развернул Анну к себе. Заглянул в глаза, напряженно ждущие ответа.

- Вы не странная, Анна Викторовна, - твердо произнес он, - вы необыкновенная. А без ваших духов, - на лице Штольмана появилась та самая, кривоватая улыбка, - боюсь, без них мне скорее станет скучно.

Анна вдруг рассмеялась тихонько, словно бы смутившись. Он вопросительно поднял бровь.

- Понимаете, - она снова потянула его вперед, - я однажды жаловалась Элис…

- Элис? – удивился он.

- Да, - Анна грустно улыбнулась, - у меня почему-то никогда не было подруг. Даже в гимназии. Я хорошо играла с маленькими. А с ровесницами – нет. Мы точно говорили на разных языках. И когда я пыталась с кем-то подружиться из девушек уже взрослая… Вы же помните, что получалось – Каролина, Маша Солоницына. А мне, особенно тогда, так нужно было с кем-то поговорить! И не с кем.

Анна мысленно вернулась в те сумасшедшие месяцы, полные надежд, разочарований, слез и улыбок, потерянных, невысказанных слов…

- Я совсем не понимала, что происходит, - вздохнула она, - вы все время молчали, и мне порой казалось, что я просто все придумала, и ничего нет, и я вам не нужна! И мне самой так много хотелось сказать, объяснить, но я не знала – как… А Элис меня все-таки понимала, хотя и была еще больна. По крайней мере, слушала.

«И не повторяла, что вы мне совсем не подходите» - мысленно закончила она.

- Я очень долго не мог поверить, что вы… - как и пять лет назад, говорить об этом было невероятно тяжело, - что действительно нужен вам…

Она успокаивающе погладила его руку.

- Я знаю. Сейчас – знаю. А тогда я жаловалась Элис. И спросила, что, может быть вам скучно со мной? А потом, - ее лицо приняло вдруг озорное выражение, в глазах заплясали искорки, - сама же себе и ответила – знаете, что?

Он молча покачал головой, готовый ко всему.

- Что скучать я вам точно не давала. Развлекала, как могла!

Яков смеется, неожиданно привлекает ее к себе, и Анна радостно утыкается ему в плечо. Потом поднимает голову, и касается ладонью его щеки. Он ловит ее руку, подносит к губам… А ведь сегодня можно не возвращаться домой. Анна же сказала утром, что идет на службу. За нее не будут беспокоиться.

… Рядом с гостиницей, в которой квартировал судебный следователь, почти никого не было. Один-единственный прохожий с другой стороны улицы, наблюдал, как Штольман и Анна Викторовна, остановились у входа, молча глядя друг на друга. А затем поднялись по ступеням. Вместе.

А господин Клюев остался стоять, прожигая взглядом захлопнувшуюся дверь.

_____________________________
* «Кто роет яму – тот в нее упадет»
("Библия. Ветхий Завет: Книга притчей Соломоновых: Глава 26»)

Автору стало жаль ассистента фотографа Тимофеева. Даже если пойдет под суд за воровство, не хочу, чтобы жил с мыслью, что по его вине женщина сгорела заживо. Имя ему тоже придумала я, в фильме оно не озвучено.

Продолжение следует.