Домоведство и эльфоводство
Урок первый. Не юли!

Люциус Малфой всегда старался жить честно. Да, да, с раннего детства. Лет до семи старался главным образом потому, что мама доходчиво и многократно объяснила сыну смысл заповедей «Не укради», «Не лжесвидетельствуй» и «Не пожелай ничего из того, что у ближнего твоего», а также рассказала о возможных последствиях их неисполнения, ссылаясь на Библию, Уголовный Кодекс и папин ремень. Впрочем, папин ремень так и остался страшной сказкой, сам же папа, Абраксас Малфой, умел преподать наследнику незабываемые уроки честной жизни, не прибегая к телесным наказаниям. Однажды, в ответ на попытки семилетнего хитрюги-сына стребовать больше карманных денег, на целых два галлеона, якобы с учётом инфляции, лорд Абраксас сказал: «Запомни, Люциус, на всю жизнь запомни: нечестно жить – себе дороже». А после конфисковал у юного вымогателя ещё пару монет. И с тех самых пор Люциус старался изо всех сил. Получалось не всегда. Правда, иногда он забывал стараться. И после приступов забывчивости не раз имел возможность убедиться в папиной правоте. Вот, как сегодня…
Люциус вздохнул, бросил унылый взгляд в сторону внушительного мешочка с подсушенными сальвиями, всыпал в ступку очередную порцию трав и принялся толочь дальше.
– Нечестно жить – себе дороже, – пробормотал он по-английски.
– Золотые слова, – по-русски проворчал Кузя, занятый тем же, чем и Люциус – растиранием высушенных растений в порошок.
– Насколько я успел заметить, ты хорошо понимаешь английскую речь, – сказал лорд Малфой, глядя на домовёнка с неподдельной симпатией.
– Понимать-то понимаю, говорить – не говорю, – с сожалением признался Кузьма, – а вообще, мы, домовые, народец сообразительный и к разного рода наукам способный.
– Это я тоже успел заметить, – Люциус невольно залюбовался точными, выверенными движениями домового, перетиравшего травы своими маленькими ручонками явно быстрее чем он, крупный мужчина, потомственный маг, успешно окончивший Хогвардс и по зельям почти всегда получавший оценку «очень хорошо». 
Мысль, не дававшая волшебнику покоя с тех пор, как он впервые восхитился способностями Кузьмы, опять принялась жужжать где-то у виска, отвлекая от работы. А работать было нужно, чтобы хоть как-то искупить вину перед пани Ядвигой.
Перед бабушкой Долохова сиятельному лорду было мучительно стыдно. Ещё бы!  Два взрослых мага повели себя, как малолетние сорванцы: прокрались ночью к волшебному котлу, без разрешения добавили в зелье ингредиенты, опять-таки без разрешения взятые в кладовой, потом не уследили за куролиском… В итоге – взрыв, разгром, справедливый гнев хозяйки, вылившийся, правда, на Антонина. Зато Люциус возмечтал провалиться сквозь Землю, а ещё лучше – оказаться на обратной стороне Луны, когда в его присутствии пани Ядвига принялась отчитывать своего внука. Долохов же выслушал Бабу Ягу, виновато потупив взор, потом мило улыбнулся и уверенно сказал: «Бабулечка, но мы же всё исправим!» И вот они уже третью неделю исправляют. На генеральную уборку (без использования магии!) потратили целый день, потом два дня сами собирали в лесу нужные травы, хорошо ещё, что Кузя список составил, затем варили новое зелье для котла, потом ждали, когда настоится. Теперь вот на просмотр им даётся только час в день, а всё остальное время они перетирают травы – в качестве моральной компенсации пани Ядвига потребовала годовой запас ингредиентов. Самое интересное, что домовёнок помогает им сам, по собственному желанию.
Поначалу Люциусу показалось странным, что Баба Яга никак не наказала Кузю, хотя знала — это он той ночью отыскал в кладовке мешочек с засушенными лепестками сальвии. Если бы подобным образом в Малфой-меноре проштрафился домовой эльф, он бы не избежал заслуженной кары. Но в избушке Бабы Яги царили иные порядки, и Кузьма, хоть и называл себя служивым, был здесь на особом счету. Впрочем, за время своей затянувшейся командировки, лорд Малфой уже имел возможность познакомиться с некоторыми сородичами Кузи и убедиться в несомненных преимуществах российских домовых перед британскими эльфами-домовиками. Взять хотя бы Кузю: все поручения и просьбы он исполнял в точности, иногда сам проявлял инициативу, но никогда не раболепствовал; был, несомненно, умён и обо всём имел собственное мнение, которое не боялся высказывать, порой не к месту, вызывая недовольство пани Ядвиги. Гнева хозяйки Кузя тоже не боялся, случалось, спорил с ней, но всегда почтительно и с любовью. И Баба Яга тоже любила своего помощника и никогда его не обижала, даже если сердилась. Люциус прекрасно понимал её, он и сам проникся симпатией к деятельному, неунывающему домовёнку. Это не какой-нибудь бестолковый эльф, вроде Добби, который слепо подчиняется приказаниям и испуганно прикрывается ушами при одном только грозном взгляде господина.
Назойливая мыслишка опять начала докучать лорду Малфою. Но задать мучивший его вопрос он пока не решался – снова стало стыдно перед хозяйкой избушки-на-курьих-ножках. Немного поспорив с собственной совестью, вспомнив матушкины и папенькины наставления, Люциус положил на другую чашу весов личную выгоду и несомненную пользу для грядущих поколений Малфоев, убедил себя в том, что он на чужое не зарится, и начал издалека:
– Кузьма, прости, а как тебя по батюшке величать?
– Глебовичи мы с братом. Стало быть, я – Кузьма Глебович, братец мой – Матвей Глебович. А матушка наша, Серафима, Пафнутия Аристарховича дочь. Доводилось вам о дедушке нашем Пафнутии слышать? Антонин Антонович ничего не рассказывал ли?
– Так, кое-что слышал, – неохотно произнёс Люциус. Не то, чтобы его совсем не интересовала многовековая история Кузиных предков, однако гораздо охотнее лорд Малфой послушал бы о молодых родственниках домовёнка.
– Дедушка Пафнутий – он не здесь родился, не на затонской земле, – тем временем начал своё повествование домовёнок. – И даже не в России-матушке, а в далёком Константинополе…
– То есть, домовые могут переехать из одной страны в другую? – спросил Люциус, радуясь, что разговор можно направить в нужную сторону. – Навсегда?
– Могут, конечно, – с достоинством ответил Кузьма, – Но для переезда должны быть веские основания. А ежели ненадолго, в гости, там, к родне, то каждый может съездить.  Отчего бы не съездить? Или по долгу службы. Или по важным семейным делам. Жениться, к примеру. Вот, как дед Пафнутий…
– А по долгу службы, – лорд Малфой поспешил вернуть ход беседы в правильное русло, – имеется в виду сопровождение… начальства или переезд на новое место работы?
– И то, и другое. Только вот с людьми путешествовать – дело хлопотное. Ну, конечно, ежели хозяева недалеко переезжают, тогда можно в корзинку какую или узел с одёжей пристроится. В коробке с посудой неудобно – жёстко. Хотя, если на соседнюю улицу едут или в соседний дом, можно и потерпеть. Эх… Раньше-то, бывало, если построили новую избу и скарб начинали переносить, лапоть с веревочкой у печки ставили и домового звали с собой. Вот сядет такой домовой в лапоть, а хозяин или хозяйка тянут лапоть за собой на веревочке, как салазки. И домовой въезжает в новую избу, ну чисто царь! Вот, какое почтение было к нам. Верили люди, знали, что домовой вежливого приглашения не отвергнет, не оставит хозяев без своей помощи. А ведь для людей-то мы невидимы, редко кому показываемся. 
Люциус представил себя, тянущего за верёвочку лапоть вдоль Диагон-аллеи, лица знакомых, взгляды, перешёптывания, постепенно собирающуюся толпу, потом обязательно кто-нибудь крикнет: «Что вы стоите? Срочно зовите колдомедика!..»
– Люциус Абраксасович, ты меня слышишь?
– Ч-что? – Люциус моментально вынырнул из фантазий.  – Кузьма Глебович, а не проще ли трансгрессировать в пункт назначения?
– Может, кому и проще. Да только мы, домовые, трансгрессировать не умеем.
– А если в паре с опытным волшебником?
– Ну, не знаю, не пробовал. А дядька мой, Нафанаил, как-то с Антонином Антоновичем нашим прокатился, давно ещё… Укачало Нафаню тогда от той трансгрессии. Ох, укачало! Сказал, что больше ни за какие коврижки не согласится. А я вот с бабулей в ступе летаю частенько. В ступе оно как-то надёжнее, и не укачивает. А вот дед мой Пафнутий…
– Кузьма, бабуля тебя на кухне ждёт, - громко сказал вошедший Долохов. Домовёнок тут же сорвался с места и убежал, избавив Люциуса от рассказа о подвигах своего дедушки. 
– Скоро обед? – поинтересовался лорд Малфой. В первые три дня после ночного взрыва магам подавали только борщ, кашу, чёрный хлеб и квас, но потом Баба Яга сменила гнев на милость и снова начала кормить внучека с Люцеком котлетами, пирогами и прочими вкусностями. 
– Через час примерно, – Долохов сел к столу, придвинул к себе ступку и тоже начал толочь травы. – О чём вы тут беседовали с Кузьмой?
– Да так… О способах передвижения в современном магическом мире.
– Просто так Кузя своих бабушек-дедушек не поминает, особенно старого Пафнутия.
– Вот как? – Люциус прервал работу и вопросительно посмотрел на друга.
– Ты ведь какую-то сделку хотел с ним заключить, – с лёгкой насмешкой предположил Антонин.
– С чего ты взял? – запротестовал лорд Малфой.
– Друг мой, я слишком хорошо тебя знаю.
– Допустим, хотел, – хмуро признался Люциус. – Причём здесь родословная Кузьмы?
– Родословная как таковая ни при чём, но, слушая рассказ Кузи, ты бы получил ответ на своё предложение. 
– Тони, я ещё ничего не успел ему предложить.
– Люц, а ты ещё не понял, что домовые умеют читать мысли?
Лорд Малфой почувствовал одновременно смущение, возмущение и восторг – эти замечательные существа ещё и мысли читать умеют!
– Не поедет с тобой никто из сородичей Кузьмы в Малфой-мэнор, – грустно констатировал Долохов, испытывая всё же гордость за российских домовых.
– Это ещё почему? – обиделся Люциус.
– Вот если бы ты напрямую задал этот вопрос Кузе, получил бы ясный и исчерпывающий ответ. А для тех, кто ходит вокруг да около, ответы только в байках, иносказательно.
– И всё-таки, почему нет? – лорд Малфой сердился. – Разве им в моём мэноре было бы хуже, чем в Затонске? Можно же как-то договориться, обсудить все условия.
– Люц, – Антонин снисходительно смотрел на друга, – а ты хорошо подумал? Если честно? Ты сам готов к тому, что в твоём доме появится своенравное, умное существо, которое делает то, что считает важным и нужным, а не то, что тебе в голову взбредёт? Он будет с тобой спорить, он будет указывать на твои ошибки. Он, в конце концов, не станет выполнять за тебя твою работу, а только поможет тебе, и только тогда, когда будет уверен, что эта помощь пойдёт тебе на пользу. Это Добби готов в лепёшку расшибиться, только бы тебя не прогневать или Драко не расстроить. Домовой этого делать не будет.
Люциус молчал. Слова Долохова задевали за живое, но он был прав: лорд Малфой не готов поселить в мэноре свободолюбивое создание, которое выполняет свои обязанности на совесть, но не из страха перед хозяевами и не ради похвалы. Да, лорд Малфой не готов. Пока не готов. И признаваться в этом самому себе было неприятно.
А вечером в комнату к нему постучался Кузя и сказал из-за двери:
– Люциус Абраксасович, а хочешь, я тебе сказку расскажу? Просто так!

Отредактировано Jelizawieta (23.01.2023 16:46)