Штольман помолчал минуту, но потом всё таки решил перебить рассказ полковника.
- Петр Александрович, если Лариса Ефимовна тесно общается с Вашей женой, почему же она не обратилась к Вам? И почему Вы только сейчас решили вмешаться? А Вы ведь решили? Я не ошибаюсь?
Варфоломеев удовлетворённо качнул головой.
- Всегда с уважением относился к Вашей способности быстро анализировать. Я неправильно выразился. Графиня Берсенева тесно общалась с моей женой до того, как произошло несчастье в их семье. После этого она замкнулась и почти прекратила появляться в свете. Екатерина Федоровна, супруга моя, очень беспокоилась о ней. Пыталась вновь наладить близкие отношения. Но Лариса Ефимовна вежливо прерывала любые попытки поговорить об этом. Что касается моей помощи с бумагами... Вы знаете какой у меня график работы. Поесть не всегда удаётся. С Дмитрием мы встречались после его второго брака разве что на каких-то мероприятиях во дворце. Но всегда были рады этим встречам. И когда он обратился за помощью, я не стал задавать лишних вопросов. Было видно, что для него это очень болезненно. Он был сильно удручен смертью младшего сына, расстроен тем, что случилось с дочерью. Я знал, что он честный человек. И его просьба была выполнима. Так что некоторые подробности этого неприятного дела мне стали известны лишь день назад. Можно сказать, что совершенно случайно. Но случайности, как правило, случаются, уж простите за тавтологию, исключительно вовремя. Я сопоставил факты, что были известны и решил, что именно Вы, возможно сможете дополнить некоторые дыры в этом деле.
Варфоломеев замолчал, обдумывая дальнейшее своё повествование. Штольман ждал. Просто так полковник не сорвался бы из столицы. Значит причина была весомой. Про вольное или невольное вмешательство младшего Берсенева в шпионские интриги он решил пока промолчать. Подождать что расскажет полковник дальше.
Варфоломеев наконец прервал молчание и заговорил.
- Третьего дня, выходя из министерства, я столкнулся с Кириллом Николаевичем Ушаковым. Он стоял возле здания и видно было, что никак не решится зайти. Мы знакомы шапочно, как и все, кто бывает на светских мероприятиях. Но, увидев меня, Ушаков буквально кинулся ко мне. Потом он сказал, что ждал знака свыше.
Штольман поднял бровь. Никак Варфоломеев не походил на вестника Божьего. Полковник усмехнулся.
- Я тоже был удивлён. Но Кирилл Николаевич сказал, что если бы вышел человек ему незнакомый, он бы уехал домой и сжёг бумаги.
Штольман снова приподнял бровь. Полковник снова усмехнулся.
- Всему своё время. Дойдём и до бумаг. Вы наверное знаете, что первой женой Дмитрия Берсенева была Наталья Николаевна Ушакова, сестра Кирилла Николаевича. И в этой семье тоже вскрылась неприглядная тайна. У Кирилла Николаевича в молодости был друг Сергей Вяземский. Ветвь известной фамилии, но обедневшая. Они вместе учились в корпусе, вместе служили. И Вяземский полюбил сестру друга. Таша ответила ему взаимностью. Они открылись Кириллу Николаевичу и просили его убедить отца дать согласие на брак. Кирилл Николаевич любил сестру и друга. Он согласился поговорить с отцом, хоть и сомневался в успехе. Старый граф был бешенного нрава и отдавать дочь пусть даже за дворянина из хорошей семьи, но без гроша за душой, категорически не соглашался. Вяземского он практически выставил вон и запретил ему видеться с дочерью. Мало того, нажал на все свои связи и Вяземского отправили на Кавказ. Ни заступничество сына, ни слёзы дочери на него не произвели никакого впечатления. Через месяц после отбытия Вяземского к месту службы, обнаружилось, что Таша беременна.
Бровь Штольмана поднялась и уже не опускалась. Варфоломеев снова задумался, но через минуту встрепенулся и продолжил говорить.
- Ушаков старший был в ярости. Такой удар по репутации. И тут он вспомнил, что лет за десять до этого у него был разговор со старшим графом Берсеневым о том, что неплохо бы породниться. И он поехал к Берсеневу, отцу Дмитрия. Разговор повёл так, что тот практически с радостью согласился. Ушаков напирал на болезнь жены и её желание увидеть дочь замужем за хорошим человеком. Надо сказать, что графиня Ушакова действительно была больна. Чахотка. И дочь видимо от неё получила предрасположенность к этой болезни. Берсеневу же было лестно, что Ушаков серьёзно решил породниться. Дмитрия никто не спрашивал. Да он и не стал возражать. Он был молод, сердце его было свободно и Таша Ушакова была достаточно миловидна и достаточно богата. Само собой невесту тоже никто не спросил хочет ли она идти под венец с малознакомым человеком, нося под сердцем чужого ребенка. Ребенок родился через семь месяцев после свадьбы. Дмитрий помнится говорил, что жена упала споткнувшись в саду и у неё начались преждевременные роды. Произошло это когда она навещала родителей. И рожала она в особняке Ушаковых под присмотром семейного врача. Сына ему не показывали месяц. Оговаривались тем, что ребенок недоношенный и слабенький. Нельзя к нему никого кроме врача и кормилицы пускать. Берсеневу это не показалось странным. Он вообще в ту пору был далёк от таких проблем. Но жену жалел и даже считал себя виноватым за то, после рождения Сержа она так и не оправилась.
Штольман не выдержал и присвистнул. Конечно, всё это ещё нужно доказывать, но похоже проблема Ларисы Ефимовны решится быстро. Хотя... Вряд-ли Кирилл Ушаков захочет, чтобы такие грязные тайны его семьи вынесли на публичное обсуждение. Варфоломеев же после паузы снова заговорил.
- Дмитрий всегда говорил, что жена его женщина добрая, но не очень умная. Я считаю, что это не так. Я бывал несколько раз у них в доме пока Наталья Николаевна была жива. Она была тихая, мягкая, но не глупая. Единственной её слабостью был сын. Его она любила какой-то фанатичной любовью. Теперь я понимаю почему. Это она настояла, чтобы сына назвали Сергеем. И она же внушила мальчику, что он особенный, что он плод великой любви. Вот только не сказала, что отец его совсем не Дмитрий. Именно поэтому Серж возненавидел после смерти матери и второй женитьбы того, кого он считал отцом. По его глубокому убеждению Дмитрий Варламович предал его мать и ту великую любовь, о которой она рассказывала. Сергей Вяземский погиб на Кавказе через два года после рождения сына. И только полгода спустя в Петербург приехал его сослуживец и передал Кириллу Ушакову запечатанный пакет. Этот пакет перед смертью его просил отвезти брату своей возлюбленной Вяземский. Старый граф Ушаков был уже мертв. А Кирилл вскрыв пакет пришёл в ужас. Там лежало свидетельство о венчании девицы Ушаковой и поручика Вяземского. К свидетельству прилагался дневник самого поручика.
Штольман крякнул.
- Почему же Ушаков молчал столько лет?
Варфоломеев покачал головой.
- Испугался. Просто испугался. Он как раз сам собрался жениться. На дочери князя Ростовского. При малейшем намеке на какие-то неприглядные истории в семье жениха, девушку за него не отдали бы. А он был влюблён. И после долгих раздумий решил, что ничего уже не изменить, Вяземский мёртв и никому ничего не расскажет. А сестра как будто успокоилась и не была несчастна с Берсеневым. Но бумаги он не уничтожил тем не менее. Трудно сказать почему. Он сам не может объяснить. Сказал, что это было бы предательством по отношению к погибшему другу. А после смерти сестры он подумал, что не стоит ворошить прошлое.
Штольман хмурился. Очень ему не нравилась эта история. Но полковник продолжил говорить и Штольман внимательно слушал.
- А неделю назад Ушаков встретил приятеля, который соседствует с имением Берсеневых. И тот обмолвился, что стал невольным свидетелем разговора Сержа с мачехой. У Мещерского, это тот самый сосед, сломалась коляска рядом с домом Берсеневых. И пока кучер ходил за подмогой, он прогуливался вдоль живой изгороди вокруг дома. Вот и услышал разговор с другой стороны изгороди. Не сразу понял о чём речь. А дома уже заново перебрал в памяти и ужаснулся. Не знал что делать. А увидев Ушакова,решил ему рассказать, что племянник его хочет лишить мачеху и сводную сестру наследства. Просил вмешаться. Ушаков, надо сказать, не слишком удивился. Он с племянником общается мало и откровенно не любит его. И вот тут он понял, что нужно что-то делать. Но он не знает что.Не хочется вытаскивать на свет старые и страшные семейные секреты. Ситуация крайне щепетильная. Огласка может уничтожить репутации двух семейств, в которых есть дети. И им с этим жить. Сергея Дмитриевича Берсенева, давайте уж его пока так называть, можно было бы припугнуть, но чем? Он не глупый человек и понимает, что если всё это дойдёт до суда, то пострадает не только он, а и его оппоненты. И они на это не пойдут. Вот я и подумал, что возможно у Вас уже есть какие-то факты, которые мне неизвестны.
Штольман минуту молчал, а потом махнул рукой.
- Есть кое что. Но это трудно доказуемо и, по правде говоря недостоверно. Вы ведь в курсе с кем стрелялся Лев Берсенев?
Варфоломеев прищурился.
- Да. И я был уверен, что Вы зацепитесь за это. Но не знаю каким образом наследил в этом деле покойный Разумовский. А ведь судя по Вашему вопросу, наследил?
Штольман мрачно кивнул.
- Наследил. Петр Александрович, всё, что я расскажу, должно остаться между нами. Я понимаю, что это в чём-то свяжет Вам руки, но нельзя позволить, чтобы данная информация стала достоянием общества.
Взгляд полковника стал цепким и серьёзным.
- Хорошо, Яков Платонович. Даю Вам слово.
И Штольман пересказал всё, что услышал от Елены Дмитриевны. Помолчав, рассказал и о видении Анны. Варфоломеев долго молчал, а потом неожиданно усмехнулся.
- Это прекрасная информация. И я знаю как ей воспользоваться. Без огласки и без ущерба для чьей либо репутации. Спасибо, Яков Платонович. Я сейчас должен встретиться с Губернатором, но к вечеру хотел бы увидеться с Ларисой Ефимовной. Это можно устроить?
Штольман согласно наклонил голову. И подумал, что Аня уже извелась в гостинице. Они проговорили с полковником больше часа. Словно услышав его мысли, Варфоломеев улыбнулся.
- Вы идите успокойте Анну Викторовну. А к обеду я буду в ресторане вашей гостиницы.
*****
Когда Штольман вошёл в гостиницу, его окликнул портье и передал записку. Развернув её, Яков прочитал две строчки "Я знаю где искать мальчика. Мы с дядей скоро вернёмся. Люблю. Твоя Анна".
Отредактировано IrisBella (27.07.2023 10:24)