Путь от сыскного отделения до дома Погосянов показался Анне вдвое длиннее, чем утром. Возможно, из-за того, что старая лошадь еле плелась. А может, оттого, что Красновский уже не развлекал ее своей болтовней. Кстати, куда он делся?

Если б не лихорадочные размышления о том, что ее ждет, Анна любовалась бы городом. В отличие от Затонска, он строился по плану: прямые строго параллельные улицы вели к реке и перечеркивались такими же ровными перпендикулярными. Булыжные мостовые обрамлялись аккуратными тротуарами. Двух- и трехэтажные дома выглядели солидно, а местные достопримечательности вроде больницы или женской гимназии могли украсить и столицу. Особенно хорош был собор.

Дом Погосянов был под стать иным особнякам на этой улице: невысокий забор, двор, палисадник. Анна невольно обратила внимание на затоптанные зеваками левкои и остро пожалела женщину, которая никогда больше не заплачет над сломанными цветами и не посадит новые.
- Приехали, сударыня, - доложил надзиратель.

Кренев почтительно помог госпоже начальнице выйти из пролетки и проводил к крыльцу самым медленным шагом. Долго возился с замком. Наконец, распахнул перед Анной дверь.

Внутри все еще царил беспорядок и ужасающая грязь. Хотя со смерти хозяев не прошло еще и суток, незримая тень нежилого уже легла на дом, словно его собственная жизнь тоже кончилась. В общем-то, так оно и было. Его прежние обитатели никогда больше не вымоют полы, не вернут на место утварь, не повесят новые, любовно вышитые занавески. Семья, жившая в достатке и согласии, навсегда покинула его.

Анна прошла по комнате, обернулась к надзирателю.
- Прошу вас, оставьте меня одну на несколько минут.

Кренев взял под козырек, памятуя о распоряжении начальника, и вышел.

Сильно колотилось сердце. Анна волновалась, как никогда. Увидит ли она убитых или ей снова помешают? Она хотела закрыть глаза, но не решилась.
- Дух семьи Погосянов, явись мне!

Неизвестно почему она взывала к семье. Погибшие представлялись ей любящими и дружными. Об этом говорили фотографии на стенах, скатерть с особым узором, теперь безжалостно испорченная, общий уют, все еще заметный, несмотря на несчастье.
- Дух семьи Погосянов, явись мне! – Анна заговорила с властным нажимом. И тут это снова произошло.

Мелькнули бледные призрачные фигуры, в мольбе тянущие к ней руки, и пропали, снесенные черным вихрем.
- Прочь! – крикнула Анна, но зловещий ураган обратился против нее. Лицо колола морозная крупа, руки оледенели, дыхание занялось. Она прикрылась одной рукой, отмахнулась другой, но чем больше она сопротивлялась, тем большую силу набирал вихрь. Вдруг что-то темное появилось в его центре, подобие уродливой фигуры, чьи очертания расплывались, кривились, словно рот, растянутый в глумливой усмешке. Фигура неожиданно резко выбросила руку. Анна вылетела из своего видения и, задыхаясь, распласталась на полу.