- 1 -

Василий Мефодьевич Захаров много лет служил в полиции. Чего только не бывало, и награды, и взыскания, и повышения. Но вот таких статей, какая вышла вчера в «Ведомостях», о нем не писали. Чертов газетчик вознес до небес и новообретенное сыскное отделение, и его начальника. Поминались сверхъестественная проницательность (надо же, выбрал словечко!), невероятная быстрота, столичная выучка. Штольман успел даже допросить арестованных и изъять украденное добро. Ну просто верх совершенства! Впрочем, кое-что полезное для себя Захаров тоже вычитал. И теперь собирался нанести визит в сыскное отделение, чтобы устроить поощрительный разнос.

Тем временем Штольман принимал пополнение. Дежурный Еременко доложил:
- Ваше высокоблагородие, к вам господин Бойцов. И еще этот, с собакой… Булатов!
- Зови, - Штольман вышел из-за стола навстречу невысокому коренастому господину в летах. Залысины, седые виски и усики – всего этого не было, когда они виделись в последний раз. Но все так же иронично прищурены глаза, и улыбка все так же располагает, как и весь облик Николая Ефремовича Бойцова, нового помощника начальника сыскного отделения.

- Ну здравствуй, Штольман! Сколько лет, как говорится!
- Николай Ефремович!

Они долго трясли друг другу руки. Встреча со старым знакомым неожиданно сильно обрадовала Штольмана. Он знал Бойцова по петербургскому сыску. Николай Ефремович был прекрасным сослуживцем, опытным сыщиком и надежным товарищем. К Штольману относился не покровительственно, как многие, а на равных, несмотря на разницу в возрасте. Учил, но не поучал. И сам не стеснялся спрашивать и учиться у молодого коллеги. По справедливости, именно Бойцов должен был бы возглавлять сыск. Но какая-то история сильно подпортила его формуляр, и он не слишком продвинулся в табели о рангах. Штольман подозревал, что причиной была принципиальность Николая Ефремовича, которая скрывалась за обманчиво мягким характером. Выяснять детали он не счел нужным. Узнав, что Бойцов все еще служит в сыске, попросил именно его в помощники, действуя как в своих интересах, так и в интересах самого Николая Ефремовича.

- Ну и каков здесь уголовный люд, Яков Платоныч?
- Непуганый. К сыску непривычны, с методами нашими тем более незнакомы. Но работы много.

Бойцов усмехнулся.
- Иначе бы тебя сюда не отправили.

Штольман чуть отвернулся, как делал это всякий раз, когда ему не хотелось развивать тему. Николай Ефремович спохватился:
- Кстати, о методах! Я привез тебе собаковода с собакой. Вместе путешествовали.
- Вот как? И как он вам?

Бойцов непонятно улыбнулся, глядя на Штольмана:
- Сам увидишь. Думаю, он тебе понравится. Ждет в приемной. Позвать?

Штольман кивнул. Бойцов пересек кабинет, открыл дверь, кивнул:
- Заходи, Алекс, - и впустил в кабинет… мальчишку. На вид ему было не больше восемнадцати. Коротко остриженные каштановые волосы, тонкие черты лица, кареглазый. Худощавый, но крепкий. При виде начальства вытянулся во фрунт и представился:
- Булатов Алексей, проводник служебной собаки Бриг.
- А где собака? – машинально поинтересовался Яков Платоныч.
- За дверью, ваше высокоблагородие.

Штольман перевел взгляд на Николая Ефремовича. Тот откровенно наслаждался ситуацией. Мальчишка тем временем вытянулся еще больше, выпучил глаза и ел ими начальство. Штольман оценивающе оглядел проводника. Военная выправка, интеллигентная внешность, за поясом рассказы А.П. Чехова, в преданном взоре нет-нет да и мелькнет ирония. Служебный диссонанс.

Штольман не смотрел пока формуляр проводника, но было очевидно, что перед ним кадет, скорее всего, бывший. Чтобы проверить догадку, он спросил:
- Первый кадетский?
- Так точно, ваше высокоблагородие!
- Прошел курс дрессировки?
- Так точно, ваше высокоблагородие! Также и для собак!

Николай Ефремович отчетливо фыркнул. Однако от занимательной беседы их оторвал Булыжин:
- Так что, ваше высокоблагородие, их превосходительство прибыли!

Штольман кивнул и велел Булатову переждать визит на заднем дворе, подальше от начальства. Минут пять спустя высокий и довольно грузный гость уже входил в кабинет в полном блеске погон и регалий.
- Здравствуйте, господа!

Господа ответили на приветствие. Штольман в представлении не нуждался, поскольку встречался с полицмейстером у Бабичева, а подчиненного назвал:
- Мой помощник Николай Ефремович Бойцов.

Захаров величаво кивнул.
- Я вижу, отделение в полном составе?
- Почти, ваше превосходительство.
- Почему это «почти»? Долго возитесь! Кого недостает?
- Осталось взять помощника для канцелярских дел. У меня есть кандидатура на примете, может хоть завтра приступить к службе, но…
- Ну так пусть приступает без промедлений! А сейчас устройте-ка мне экскурсию по отделению, - приказал полицмейстер.

Что ж, Якову Платонычу было, чем похвалиться. Антропометрическое бюро, кабинет для фотографирования, картотека, камеры для арестованных, все, как в лучшем сыске Петербурга. Любой мог убедиться, что каждая копейка бюджета была потрачена с толком. 
Вернувшись в кабинет начальника, Захаров уселся на догадливо предложенный Николаем Ефремовичем стул и окинул подчиненных холодным взглядом.
- Да-с, господин Штольман, обеспечены вы прекрасно.
- Жаловаться не могу, ваше превосходительство, - согласился Яков Платоныч.
- Нда-с. А почему же тогда промашки допускаете?

Бойцов принял самый постный вид. Штольман смотрел прямо в глаза Захарову.
- Да-да, именно промашку! Скажите, как вы могли допустить, чтобы в момент ареста преступник совершил самоубийство?

Николай Ефремович не выдержал и вскинул на Якова Платоныча изумленный взор. Что и говорить, вопиющий недосмотр, если не знать деталей. Но Штольман и бровью не повел.
- Самоубийства не было, ваше превосходительство, - твердо ответил он.
- Как же так? Вот и в «Ведомостях» пишут. Разве один из преступников не сломал себе шею во время ареста?
- Так точно. Была попытка побега, вовремя пресеченная городовым. Однако в пылу схватки произошло неудачное падение.
- Но позвольте! Пишут, что он сам…
- Газетчики всегда преувеличивают, ваше превосходительство. Разве вы, с вашим опытом, сталкивались с подобным? Мыслимо ли это, чтобы человек сам себе сломал шею?

Полицмейстер не сталкивался. В голову пришла запоздалая мысль, что звучит, действительно, странно. Возможно, Штольман прав. Но признавать это было неверно, и Захаров сказал, чтобы оставить за собой последнее слово:
- И тем не менее. Старайтесь сохранять преступников целыми и невредимыми для суда.

Штольман склонил голову.

- В остальном службой вашей доволен. Продолжайте с тем же усердием!

Штольман и Бойцов сделали полупоклон. Полицмейстер покинул отделение, к немалому облегчению подчиненных. Николай Ефремович пристально смотрел на Штольмана. Но тот не собирался менять официальную версию, отрепетированную с городовыми. Слишком многое пришлось бы объяснять.