Алешка встал ни свет, ни заря. Во-первых, нужно было выгулять Брига. А во-вторых, хотелось выполнить задуманное. Замеченная слежка не давала ему покоя. Молчать о ней было нельзя. Рассказать тоже было… чревато. Алешка маялся надо всем этим, пока ему не пришла в голову простая мысль: а что, если за Штольманом следят постоянно?

Чем больше он думал, тем более логичным ему казалось такое предположение. Вряд ли кто-то решил таким образом скоротать воскресенье. Нет, может быть, конечно, что это разовая слежка. Кто-то хотел убить или ограбить начальника отделения. Тогда почему злоумышленник этого не сделал? Место пустынное, помощи ждать неоткуда. И река рядом, можно тело сбросить, ищи потом. Но раз не было даже попытки, значит, у слежки иная цель.

Дальше в размышлениях Алешки пошли сплошные вопросы. Откуда у злоумышленников бинокль? В чем все-таки цель слежки? Кому вообще понадобился новый начальник? Запутавшись, он решил не лезть в дебри, а действовать: отправиться утром к дому начальника и поразнюхать там. Вдруг заметит соглядатая.

Сейчас Булатов бодро шагал на службу. Бриг бежал рядом. Алешка хотел показаться дежурному, выйти через черный ход и задами пройти к дому Штольмана. Дождаться его и проводить до отделения. Если ничего не заметит, значит, и беспокоиться не о чем.

Первая часть плана прошла гладко. Алешка вошел в отделение, солидно поздоровался с дежурным, перекинулся парой слов с Синяевым. Выяснил, что начальство так рано не показывается. Посидел в приемной, встал. Скучающе поглядел в окно. И вышел на задний двор вместе с Бригом. Возможно, он слишком торопился, у него было часа полтора в запасе, но ему не терпелось.

Дворами Алешка вышел к деревянному дому с резными наличниками, второму по улице от дома начальника. Осмотрелся и решил остаться тут. Вся улица была, как на ладони, и нужное крыльцо тоже. Выходя, Штольман направился бы в противоположную от Алешки сторону, так что вряд ли заметил бы проводника. А если бы и заметил, что тут такого? Булатов тоже идет на службу.

В половине девятого утра движение на улице Никольской было самым оживленным: на проезжей части то и дело возникали пролетки, верховые, проскрипела телега с непонятным грузом, прикрытым тряпками. Прошла молочница налегке, с пустой корзиной. Какой-то замызганный мужик присел на ступеньки дома напротив, то ли пьяный, то ли похмельный. Сидел, покачиваясь, и что-то бормотал сквозь нечесаную бороду. Две молодки перебежали улицу, смеясь и болтая. Двое оборванных мальчишек играли в камешки, третий наблюдал за игрой.

Алешка следил за улицей, не забывая поглядывать на крыльцо. Прошло с полчаса. Соглядатаев с биноклями он не заметил. Да и без биноклей тоже. Непохоже было, чтобы кто-нибудь следил за домом Штольманов.

Алешка следил так напряженно, что чуть не пропустил рослую красавицу с аппетитно пахнущим узлом в руках, хотя ее трудно было не заметить. Она прошла близко от него, даже слегка задела локтем. Алешка увидел румяную щеку, высокую грудь, светлую прядь, выбившуюся из-под платка. Он проводил ее долгим взглядом и нервно сглотнул, оценив плавную походу и упругие переливы ниже талии, обрисованные тонкой тканью. Красотка поднялась на крыльцо Штольманов, деликатно постучала и спустя короткое время вошла.

«Завтрак принесла», - сообразил Алешка, - «скоро выйдут». Однако прошло еще минут сорок, прежде чем Яков Платоныч появился на крыльце. К удивлению Булатова, он уходил на службу не один.