Чудовища

«Не вопросы членских взносов
Волновали их ряды:
Нужен был моральный кодекс
В отношение еды…»
(Из сценария спектакля «Тень», театр ПГУ, 1976 год. Песня «Песня людоедов». Автор стихов - Валерий Ананьин)

- Кубинская сигара, - повторил Петр Иванович, - марки «H.Upmann» *…

… - Не побеседовать ли нам наедине, господин Миронов? Как ценителям тонких миров, и хороших сигар. Могу предложить «H.Upmann».

- Не откажусь, - соглашается он, ни в коем случае не желая упустить собеседника.

Даже, если бы не курил – непременно принял бы приглашение. Но к счастью, подобная жертва не требуется, и полезное можно будет совместить с приятным. В комнате, предназначенной для тех, кто подвержен сей дурной привычке пусто. Сладковатый, пряный аромат успокаивает, а слова незнакомца – мудрые, искренние, кажутся необыкновенно созвучными мыслям самого Миронова. Незнакомца? Позвольте, они же представились друг другу! Но имя выскользнуло из памяти, а переспрашивать как-то неловко.

- Так вы говорили, что показания мертвых помогали живым? – спрашивает владелец сигар, - это еще раз доказывает нашу с вами правоту. Глупо бояться переходить грань, если это необходимо для добычи ценных сведений!

Что-то неприятно царапает в произнесенных словах, точно камушек, попавшийся в розетке с вареньем.

- Необходимо для восстановления справедливости, - уточняет Миронов.

- Безусловно! – соглашается собеседник.

- Именно такие сигары были у человека, рассказавшего мне о Тени, - медленно и отчетливо произносит Петр Иванович.

Штольман мгновенно подобрался. Кажется, сведения, на которое он рассчитывал, оказались еще более ценными. Между Полиной и таинственным Аристократом уже можно было провести линию – пусть пока и пунктирную. Но тем не менее, явно вырисовывалась связь.

- Что вы еще помните о нем, Петр Иванович? – быстро спросил он, - нам сейчас важна любая мелочь.

Миронов устало опустился на диван. Не то пригладил, не то взлохматил и без того находящиеся в беспорядке волосы. Затем снова поднес к носу сигару, вдохнул аромат – уже не смакуя, а точно решая сложную задачу. Нахмурился. Прикрыл глаза, стараясь дотянуться до прошлого. Анна шагнула было вперед, но Штольман взял ее за локоть, и покачал головой. Не стоит сейчас отвлекать и мешать воспоминаниям. Даже если хочешь посочувствовать…

Анна замерла, но всей душой, страдающим взглядом была устремлена к дяде, точно желала перелить свои силы ему. Петр Иванович опустил руку, в которой держал найденную улику, и мрачно взглянул на сыщика и племянницу.

- Он немолод, это я точно могу сказать, - медленно произнес Миронов, - я подумал еще тогда, мол удивительно – столь почтенный возраст, и отсутствие всякой косности, консерватизма. Да, он точно производил впечатление личности весьма благообразной, такой… патриарх, что ли, столп общества. Если бы не его речи…

- Вы точно не встречали раньше этого человека? – настойчиво спросил сыщик.

Петр Иванович снова закрыл глаза, и сморщился, точно от боли.

- Я помню только свои ощущения, но не то, что видел, - признался он, - точно силуэт за мокрыми разводами дождя на стекле. Цветные пятна, тон, манеры… В тот момент я ничего не заподозрил при общении с ним, а потом… Потом уже было поздно. Не много же с меня толку, на самом деле, - с мрачной иронией закончил Миронов.

- Почему же? Благодаря вам мы можем предположить, что найденная сигара указывает нам на Аристократа… - возразил Штольман.

Устало откинувшийся на спинку дивана дядя приподнял голову:

- Аристократа? – переспросил он.

Сыщик коротко и зло усмехнулся:

- Надо же как-то называть главного преступника. Те, кто видел его вживую, помнят именно безупречные манеры, важность и лоск.

- И умение расположить к себе, - добавила Анна, - вернее, просто-напросто влезть в душу! Потянуть за нужные ниточки, так, что люди и не заметят!

Пальцы Якова успокаивающе сжали ей руку.

- Мдаа… - согласился Петр Иванович, - «Он — организатор половины всех злодеяний и почти всех нераскрытых преступлений в нашем городе. Это гений, философ, это человек, умеющий мыслить абстрактно. У него первоклассный ум. Он сидит неподвижно, словно паук в центре своей паутины, но у этой паутины тысячи нитей, и он улавливает вибрацию каждой из них…» ** Это о великом злодее, между прочим. Выдуманном, правда…

Анна поежилась. Штольман несколько раздраженно дернул головой.

- Не думаю, что у нас все настолько масштабно, - возразил он, - но возможности у него, действительно, большие. Власть, деньги и … Некие способности.

- Некие… - с оттенком горечи повторил дядя, - для неисправимого материалиста вы, конечно, шагнули далеко за пределы допустимого, но поверьте, судя по всему, немного существует на свете людей, которые владеют подобными «некими» талантами!

- А как вы думаете, - ни к кому отдельно не обращаясь, спросила Анна, стремясь погасить ненужный сейчас спор, - помощников себе он уже подбирает по способностям, или наделяет … учит сам? Ведь Полина тоже умеет гипнотизировать.

- Сейчас об этом гадать бессмысленно, - ответил Штольман, - но, скорее всего, если нет хоть каких-то склонностей, человек подобными навыками не овладеет.

- Думаете, это нечто вроде музыкального слуха? – дядя кинул на сыщика быстрый взгляд, - впрочем, в чем-то вы правы. Можно блестяще знать теорию месмеризма, но, коли способностей, как у Аннетт нет, то узреть и услышать духов не получится никогда… Жаль, что Тень увидеть может любой. Если позовет.

Петр Иванович помрачнел, хотя, казалось бы – дальше некуда. Анна, не выдержав, все-таки села рядом с ним и сочувственно погладила по плечу.

- Меня пока интересуют более… земные детали этого дела, - сказал Штольман, - если госпожа Аникеева связана с Аристократом, и сигара принадлежит последнему… Почему она ее сохранила? Сигара лежала не на виду, в ящике подзеркального столика. Но для столь предусмотрительной особы, как госпожа Аникеева, тайник так себе. В ее комнате нет ни одной лишней вещи, да и обыск магазина пока ничего не дал.

- А флакон с лекарством? – обернувшись, напомнила Анна.

- Его наличие объяснить легче, - пожал плечами сыщик, – в конце концов, это может быть именно что просто микстура. Болеть никому не возбраняется. А вот сигара, – одна-единственная, в доме, где более нет никаких следов табака, вызывает вопросы и подозрения. Петр Иванович, как долго эта сигара могла пролежать без упаковки, не утратив запаха?

- Аромат их достаточно стоек, - задумался дядюшка, - но судя по всему, несколько дней вне коробки или портсигара она провела.

- То есть, вряд ли ее забыли у госпожи Аникеевой накануне. Значит, время избавиться от улики было, - подвел итог Штольман, - но Полина этого не сделала.

Анна вздрогнула вдруг, прижала ладонь к губам. Сыщик поймал ее взгляд – растерянный, даже словно бы смущенный. Ободряюще кивнул, ожидая продолжения.

- Может быть, - заговорила Анна, - у Полины не было других вещей этого… человека? И ей хотелось сохранить ее. Чтобы можно было в любой момент… взять в руки и вспомнить.

- Душа моя, - изумился Петр Иванович, - неужели ты предполагаешь в этой особе подобные … эм, чувства? Она же фальшива насквозь! Настоящее чудовище.

- Дядя, - серьезно произнесла Анна, - чудовище тоже может испытывать…

И замялась, подбирая нужные слова. Назвать это «любовью» все-таки язык не поворачивался.

- Испытывать … привязанность, - наконец вымучила она, - только выражаться это будет очень уродливо.

- И, если объект прикажет, такое чудовище никого не пожалеет, - неожиданно подхватил ее мысль Штольман, - и даже платы за это не потребует. Интересная версия, Анна Викторовна. Полина очень похожа на фанатичку, которая живет, думает и действует по чужому приказу. И, если наши построения верны, руководит ею Аристократ, используя способности и преданность госпожи Аникеевой.

Анне стало холодно. Припрятанная сигара – и цветок сальвии, засушенный в книге. Натюрморт из подарков около зеркала... Неужели и ее чувство может выродиться в слепое поклонение, требующее кровавых жертв? Смогла бы она, Анна, мучить и убивать ни в чем не повинных людей ради …

«А вы бы пошли на преступление ради близкого человека?»

Господи, зачем было задавать такой вопрос? Что считать преступлением? И какова грань, переступив которую, ты превращаешься в чудовище? Чтобы вернуть любовь дяди, убивала соперниц Громова. Служанка Бенециановой, мечтая вылечить своего избранника, втянула в преступную интригу мальчика Ваню… Вольпин, добиваясь благосклонности Веры Кречетовой, сжег школу и помогал оговорить Тимофея. Они тоже оправдывали себя высокими чувствами.

Но ведь Штольман застрелил Магистра, который пытался… А еще раньше – отпустил куафера, а обмен на противоядие для нее, Анны. Но все равно собирался искать Мишеля. Только кто-то настиг отравителя раньше. Но в этих случаях речь и правда, шла о жизни и смерти! Нужно было спасти, а не просто исполнить прихоть «объекта». И наказаны были именно преступники.

Если кто-то будет угрожать Штольману, разве не встанет она между любимым человеком и смертью? Не попытается обезвредить врага? Да, и с помощью выстрела в том числе!

- Петр Иванович, я очень рассчитываю на вас, - пробился к ней знакомый хрипловатый голос, - опыт показывает, что защитников вокруг Анны Викторовны много не бывает. Я, к сожалению, находиться все время рядом не могу.

- Даже не сомневайтесь, Яков Платонович, даже не сомневайтесь! – дядя говорит уже почти как раньше, в далекие, дотеневые времена, - у меня мышь не проскочит!

- А вот на мышей вам отвлекаться не стоит, - парирует сыщик, - с ними есть кому сразиться.

- Мяя! – громко соглашается Пушкин.

Вспрыгивает на диван, подходит к Петру Ивановичу, и нюхает сигару, которую тот в задумчивости опустил на сиденье. Котенок недовольно чихает, фыркает, и вдруг начинает скрести по обивке лапами, словно желая сигару закопать. Деловито, сосредоточенно. Выглядит это настолько правильно и в тоже время комично, что с губ Анны срывается нервный смешок.

- Очень уж вы, господин поэт, прямолинейны и торопливы, - назидательно произносит Петр Иванович, - нельзя так с важными уликами. Эта штука, - он поднял сигару повыше, - следствию еще пригодится. А вот как поймаем преступников, так и вас милости просим для праведной мести! Как считаете, Яков Платонович, если на них, связанных, Пушкина напустить, это будет очень большим произволом?

Штольман в ответ молчит, и опять хмурится. Все-таки до поимки главного злодея еще очень далеко, и Анна по-прежнему в опасности. Если их построения верны, Полина, через которую можно выйти на Аристократа, будет упрямо молчать на допросах. Но о своем кумире, кто он там ей, хозяин или любовник, не скажет ничего. Даже, чтобы облегчить собственную участь. Впрочем, с таким списком прегрешений, на поблажки она вряд ли может надеяться. Однако не стоит забывать о том, что кто-то упрямо проталкивал ее в помощницы сыщику, не давая ходу никаким подозрениям. Скрыть арест Полины не выйдет, а значит, покровители либо отрекутся от нее, либо станут давить на Штольмана. Именно таким образом Аристократ может попытаться спасти свою подчиненную, если не счел ее, конечно, отработанным материалом. Куда и к кому приведут следы, если от полиции потребуют выдачи госпожи Аникеевой?

- Аннетт, - опять заговаривает дядюшка, - Яков Платонович! Вам не кажется, что весьма насыщенное вчера уже закончилось, а несколько туманное сегодня еще даже не начинается? Бог весть, что оно всем нам принесет, но думаю подготовиться необходимо. Аннушка, ты слышала, что поручена мне. Не так ли? А я считаю необходимым сопроводить тебя до твоей спальни, чтобы ты могла отдохнуть.

- Петр Иванович прав, - вынужден был признаться Штольман, - мне пора.

Он протянул ей руку, помогая встать с дивана. Однако, поднявшись, Анна оказалась очень близко. И вторая ее ладонь легко и естественно легла на его плечо. Петр Иванович с тяжелым вздохом поднялся, прошел к двери, и уже оттуда сказал:

- Я, если позволите, там подожду. Когда вы сотрете варенье…

- Что? – обернулся сыщик.

Лицо Миронова осветила широкая улыбка. Он быстро тронул собственные щеки и подбородок, точно рисуя там невидимые пятна. Тьфу ты, пропасть! Ежевика… Анна быстро вытащила из кармана платок, и начала старательно оттирать компрометирующие следы лакомства с его губ.

Мда, дядюшка, долго вам ждать придется.

… Однако, уже через пять минут в дверь раздался стук. Вместе с Петром Ивановичем на пороге возник запыхавшийся Коробейников.

- Яков Платонович! Полина… Госпожа Аникеева мертва!

______________________________

* «Кое-что о H.Upmann скажет и история. Например, это одна из самых старых марок Кубы. Первые сигары были созданы в 1844 году, и к ним приложили руку, как это ни странно, не испанцы, а немцы — Август и Герман Упманн…

Отличительная черта марки — использование более крупного, зрелого покровного листа. Это придает сигаре сладковато-пряный оттенок. Он особенно полюбился немцам и англичанам. С самого начала своей истории сигары H.Upmann отправляются за океан в специальных коробках. Эта традиция сохранилась по сей день…»

https://mensby.com/style/stylist/8443-t … ban-cigars

** А. Конан-Дойль, рассказ «Последнее дело Холмса».