Драббл к новелле "Врачебная тайна"
Любаша собрала вещи и оглянулась, не забыла ли чего. Да нет, вроде всё, что было её собственное, лежит в двух узлах побольше: пара платьев – своё, в котором «в люди» ушла, и горничное; нижнее бельё, купленное ей графиней; зимнее; туфли, что в доме ходила, в «уличных» она пойдёт; материна шаль; пара передников. В маленьком узелке – самое дорогое: фотокарточка родителей, документы, справленные барыней (в них Любаша названа полным именем – Гаврилова Любовь Аггеевна) и брошь, самая большая драгоценность. Уварова не обманула – завещала, как обещала, и Любаша её получила «в полную собственность», как сказал адвокат графини – Виктор Иванович Миронов.
Девушка ещё раз прошлась по комнатам особняка, прощаясь. Она, после бегства от скопцов, года два скиталась по разным углам и весям, пока не встретилась с графиней Уваровой. Та приметила горничную Любашу в гостинице и пригласила к себе в номер. Расспросила подробно, кто она такая, откуда, чем живёт; выслушав, сказала, что Любаше удача улыбается, не иначе, и предложила быть служанкой у неё. Ещё графиня показала свои драгоценности и пообещала оставить девушке брошку в наследство. Брошку можно продать, а на вырученные деньги домик купить. Любаша представила себе, как они с Матвейкой заживут, и тут же согласилась: всё лучше, чем горе мыкать где придётся. Вот так она оказалась в Затонске, где у графини был свой дом. В нём и для горничной комнатка нашалась, чистенькая, туплая. В ней Любаше жилось, как у Христа за пазухой. Спасибо барыне. Любаша с оказией переслала брату записку с адресом и обещанием забрать его, как только получится. И жизнь потекла своим чередом.
Графиня не была капризной или сварливой. Забот у служанки было много, но они не были ей в тягость. Она даже уколы наловчилась делать барыне, как научил доктор Клизубов. Тот наезжал к графине каждую неделю. Уж что там они, оставшись на ночь вдвоём, делали, Любаше было неинтересно.
Но тут появилась Улла... Гадалка. Графиня верила всем уллиным предсказаниям, а та и старалась: взывала к богам, просила у них помощи и обещала скорое выздоровление (графиня считала себя больной, потому и доктор Клизубов был частым гостем её особняка). «Шарлатанка», – сразу же поняла девушка.
Любаша не верила ни единому слову предсказательницы, а, заметив, как Улла смотрит на драгоценности Уваровой (графиня иногда брала их у банкира Селиванова и надевала на себя, отправляясь на приём), затревожилась: как бы Улла не перехватила уже обещанную Любаше брошь. Выбрав удобный момент, когда Уллы не было в доме, сказала барыне, про свои подозрения, но та прервала служанку на полуслове:
– Не твоё дело! Ты горничная, вот и занимайся своими делами, а в чужие не лезь. Моя жизнь – кого хочу, того туда и пускаю.
И Любаша отступилась, но смотреть за гадалкой стала в оба глаза. И однажды-таки поймала ту на разглядывании драгоценностей на туалетном столике в будуаре графини. Любаша шёпотом высказала Улле всё, что думала, и та в ответ не смолчала... Не вцепились друг другу в волосы только потому, что боялись – графиня услышит. Так и разошлись каждая при своём. Позже уже Любаша подглядела, куда барыня шкатулку с драгоценностями прячет: в комод, во второй ящик. И, улучив момент, когда графиня была с Клизубовым, тайком пробралась в будуар и достала брошь. Придя к себе в комнатку, долго любовалась ею, мечтая...
Ночью была гроза: сверкало и гремело так, что, казалось, весь дом трясся.
Утром, когда Любаша прокралась в комнату графини, чтобы положить брошь на место, она обнаружила барыню мёртвой. Та грудью лежала на столе в гостиной и не дышала. Шкатулки на месте не было! Улла у себя в комнате тоже лежала головой на столе и... спала. «Напилась», – с презрением подумала Любаша, увидев на столе початую бутылку шампанского и пустой бокал.
Она сразу послала мальчишку в полицейское управление. Полицейские явились, и оказалось, что Уварову убили. Дом обыскали, обнаружили пропажу шкатулки с драгоценностями, а брошь нашли у Любаши. Она и не прятала её: ведь барыня завещала брошь ей! Полицейские не поверили и отвезли Любашу в полицейское управление, допросили и в клетку посадили, у всех на виду.
Стыд-то какой! Любаша сидела, низко опустив голову, чтобы никого не видеть.
А тут Уллу, раньше арестованную, выпустили. Та, увидел Любашу за решёткой, сказала громко, на всю приёмную полицейскую:
– Я всегда знала, что вы не такая простушка, как кажетесь, – и подошла поближе.
Полицейский её не остановил, и гадалка встала напротив сидящей на жёсткой лавке служанки.
– Я-то служила, – подняла голову Любаша, – а вы на чужих хлебах приживались.
– У каждого своя участь, своя служба, – ответила Улла.
– Да вы, – вскочила девушка, – вы бесов в дом впустили, госпожу свою одурманили, – и плюнула через прутья прямо на подол платья гадалки.
И тут же пожалела, что не сдержалась. Отвернулась, сетуя на себя. Теперь придётся грех несдержанности замаливать.
Улла, как показалось Любаше, насмешливо сказала:
– Вот за это ты свою госпожу и убила? Чтобы от бесов избавить? И меня заодно решила отравить.
Любаша снова не сдержалась.
– Изыди, ведьма! – выкрикнула она, повернувшись и глядя прямо в лицо Уллы. – Не убивала я... – и опять отвернулась.
Запал кричать вдруг пропал: вспомнились слова отца Фёдора – на убогих и сумасшедших не сердятся. Не стоила гадалка любашиного гнева.
Она слышала, как Улла подошла ближе к решётке. Видно, не понравилось ей, что служанка к ней спиной стоит.
– Прощай. Ты теперь в руках суда людского, – и ушла, стуча каблуками.
Любаша посмотрела той вслед: «Ведь уходит же, на свободу, и невиноватая, а  я...» – и опустила голову.
Она сидела за решёткой на неудобной, жёсткой лавке, молилась мысленно, просила у Бога прощенья за злые слова. Как вдруг дежурный полицейский втащил в приёмную... Матвейку! Любаша не видела его больше года и поначалу даже не признала. Братик повзрослел, стал выше её на целую голову, но остался прежним – мычащим. Да ещё на левом глазу начинал темнеть свежий синяк. Подрался, что ли? Это брат-то, который мухи не обидит, не то, что человека ударить.
– Матвейка! – закричала Любаша, вскакивая и хватаясь обеими руками за прутья решётки. – Братик! Ты как здесь?
Тот рванулся к клетке, вырвавшись из рук полицейского, обхватил своими ладонями – большие какие стали! – её руки, заулыбался, мыча что-то, другим не понятное. Матвейка от рождения был немой, хотя всё слышал и умел читать по губам. Любаша наловчилась понимать его мычание и знала, что братец хочет.
– Ты куда?! – подбежал к клетке приведший его полицейский и схватил мальчишку за воротник.
Да Матвейка отмахнулся, как от надоедливой мухи, что сильно не понравилось полицейскому.
– Не троньте! – закричала Любаша. – Он ничего не сделает. Он хороший, добрый. Отпустите его.
– Ты его знаешь? Кто он? Чего мычит?
– Брат это мой родной. Матвейка. Немой он.
Любаша протянула руку сквозь прутья и погладила братика по щеке. Тот аж зажмурился от удовольствия.
– Говорит, за мной пришёл, когда узнал, что барыня моя померла.
– Убогий, стало быть, – кивнул полицейский и, взяв мальчишку за плечо, отвёл к столу дежурного.
Потом был допрос, камера. Но вскоре Любашу отпустили: убийцу нашли. Им оказался Клизубов. Его  Улла застрелила из пистолета барыни. Она теперь сидела в той камере, где раньше держали Любашу. Нашли и шкатулку с драгоценностями – её украл тот же Клизубов. Вот уж на кого Любаша и не подумала бы. А вон как оказалось.
Матвейка ждал её на улице, перед полицейским управлением. Ей с братом разрешили пожить в доме графини Уваровой до оглашения завещания.

И вот Любаша с узелком в руках и Матвейка прощались с домом графини Уваровой.
– Спасибо госпоже, – проговорила девушка, – упокой, Гос-
поди, её душу! – и перекрестилась. Взяла один узел в руку, повернулась к братику, чтобы он мог видеть её губы, и заговорила неспешно: – Ну, ладно. Брошь продадим. Денег у нас будет достаточно. Уедем куда-нибудь подальше. Дом купим. Возьмём сúроток, как сами раньше были. Семья у нас будет большая.
Матвейка, наморщив лоб, смотрел на неё, потом мыкнул вопросительно.
– Да не оставлю я тебя, – улыбнулась Любаша и, перехватив узел поудобнее, зашагала прочь от дома и своей прошлой жизни служанки.
Матвейка  заулыбался, схватил второй узел и заспешил вслед за сестрой...