Это, собственно, не фик вовсе, а результат литературной забавы, которой я предавалась в прекрасные дни всеобщего карантина. Вся работа переместилась в социальные сети, и всяк извращался как мог. Вспоминаю о том времени с нежностью и теплотой, потому что это было здорово, азартно и неформально. Фактически этот текст создан "по заявкам читателей": после очередного небольшого куска выставлялось голосование с вариантами развития сюжета. Что народ выбирал, то и шло в продолжение. Работать приходилось быстро, сюжет развивать максимально динамично и излагать в предельно лаконичном формате - хорошая такая школа для автора.
Решила собрать текст воедино и выложить сюда. Возможно, со временем доработаю до полноценного варианта.
…— Так вот, Кевийи сказал, что отвлёкся буквально на минуту, чтобы отогнать в сторону назойливого нищего, а когда вернулся, обнаружил, что дверка кареты приоткрыта и внутри уже никого нет!
Хотя молодые люди вели разговор негромко, эхо, незримо обитавшее в гулком коридоре с высоким сводом, всё равно то и дело предательски подхватывало то одно, то другое слово. От этого могло показаться, что где-то поблизости перешёптываются зловещие призраки.
— И что теперь?
— А кто ж знает! Кевийи добровольно отдал шпагу и пошёл под арест. Кардинал, говорят, очень зол…
— Можно представить!
Несмотря на серьёзность обсуждаемого вопроса, оба собеседника не удержались от смешка. Право же, не стоило поднимать такой шум из-за какой-то кошки! Правда, кошку доставили в Париж из Швеции, от самого короля Густава-Адольфа, в специальной карете, в позолоченной клетке, белоснежная красавица путешествовала в компании двух лакеев, и ещё прямо от корабля особый дипломатический подарок сопровождал почётный эскорт из четырёх гвардейцев его высокопреосвященства во главе с лейтенантом Кевийи. И вот прямо в Париже, чуть не под окнами особняка кардинальской племянницы герцогини д`Эгийон, драгоценную кошку похищают из кареты вместе с клеткой! Поиски прямо на месте успехом не увенчались, кардинал шипел как разъярённый кот и даже, не совладав с эмоциями, опрокинул чернильницу на какую-то важную бумагу! Теперь личный секретарь Ришелье переписывает письмо заново, кардинал слёг с мигренью, а Кевийи сидит под домашним арестом в ожидании своей участи.
А кошка… Всем была известна нежная привязанность грозного кардинала к мяукающим тварям, потому похищенную особу благороднейших кошачьих кровей следовало как можно скорее разыскать и вернуть хозяину.
— Даже с котятами? – взрыв смеха метнулся под своды, разлетелся по коридору, и словно бы некий добрый гений добавил света в полутёмное пространство. Правда, ненадолго: приоткрылась дверь и насмешников вызвали в кабинет капитана де Кавуа, возглавлявшего роту гвардейцев его высокопреосвященства.
Обратно Морис де Сен-Пре и Клод де Шапель вышли примерно через четверть часа. На лицах молодых людей застыло выражение полной обречённости. Они готовы были на любые отчаянные поступки, но нынче свою верность присяге предстояло выполнять совершенно дурацким образом. Если бы не непререкаемый авторитет капитана, если бы не служба...
Да-да, руководить поисками проклятой шведской кошки предстояло именно им.
***
Последующие три или четыре дня молодые люди провели на ногах. С утра они встречались и шли бродить по городу, внимательно разглядывая всех попадавшихся на глаза котов и кошек. Сен-Пре вырос в Пикардии, Шапель также не был коренным парижанином, оба воспитывались как подобает отпрыскам древних, но не слишком состоятельных семей: их головы не очень-то забивали всякими научными премудростями, но зато шпагой и мушкетом господа гвардейцы владели изрядно, знали толк в лошадях и умели укротить даже самого норовистого коня, не были чужды всем слабостям, которые молодость не воспринимает как порок. Собаки, как обязательный атрибут охоты, были естественной частью их мира, но коты…
Положительно, его высокопреосвященство зря уповал на избыток рвения своих солдат! Как бы Сен-Пре и де Шапель ни старались что-то разузнать, на пятый день поисков они всё ещё не могли доложить начальству ровным счётом ничего нового. Отчаявшись, молодые люди пришли к мысли, которая должна была посетить их отнюдь не глупые головы сразу: если они ничего не понимают в кошках, то нужно хотя бы напасть на след предметов, бывших в клетке. Вряд ли кто-то из парижан ценил представителей мяукавшего племени так же высоко, как кардинал, зато все знали цену серебряной мисочке и подушке из первосортного атласа с золотой бахромой.
Гвардейцы слегка воспряли духом и решили заглянуть в кабачок «Хромая утка» неподалёку от собора Сен-Сюльпис, где, как было известно, владелец не брезговал иногда брать на хранение краденое.
Молодые люди уселись за свободный стол, сделали заказ и в ожидании еды и вина принялись разглядывать посетителей. Неожиданно Сен-Пре заметил в руках служанки, следившей за вертелом, небольшую серебряную тарелочку.
— Эй, Мари, да ты никак обзавелась богатым кавалером, раз теперь ешь с серебра! — пошутил он, ещё не вполне осознав, что удача, кажется, решила улыбнуться им.
— Богатым или нет, не ваше дело, господин гвардеец, — девушка кокетливо засмеялась, — а вот приданое понемногу набирается.
— Иди-ка сюда, красавица! Если согласишься кое-что рассказать, добавлю к приданому пистоль-другую!
Деньги на расходы были получены от капитана де Кавуа, потому Сен-Пре мог позволить себе разумную щедрость. Не прошло и четверти часа, как молодые люди убедились: тарелочка, украшенная шведским гербом, имеет к пропавшей кошке самое прямое отношение, Мари третьего дня нашла её в сточной канаве близ своего дома, а жила служанка поблизости, в квартале, что тянулся между Сеной и площадью Сен-Сюльпис — совсем не там, где кошку украли.
То, что удалось что-то разузнать, было очень неплохо, но худо другое: искать, похоже, следовало в кварталах, где квартировало и проводило досуг немало людей, с которыми у гвардейцев его высокопреосвященства отношения не складывались…
***
— Послушайте, Шапель, вы бы выкинули в канаву кружку, из которой только что пили в трактире? – спросил Сен-Пре у товарища, когда они возвращались назад.
— Нет, — удивился тот, — у папаши Бюжо хорошая посуда, да и смысл чужое добро тратить? Разве что разобью случайно, так и тогда пусть слуги таким пустяком занимаются. А зачем вам это знать?
— Затем, что хочу понять, для какого человека совершенной безделицей является серебряная тарелочка. Она небольшая, у неё нет пары, на стол не подашь, остаётся только взять и выкинуть, при этом не испытывая ни малейшего сожаления. Заметьте, мой друг – это не кружка из кабака папаши Бюжо, а хорошее серебро!
Шапель в изумлении уставился на приятеля, на его лице отразилась сложная гамма чувств: от полного непонимания до искреннего восхищения.
— А ведь и действительно! Я бы не выкинул, потому что для меня это ценность!
— Значит, мы имеем дело с человеком состоятельным! – продолжал рассуждать Сен-Пре, для которого дурная прихоть начальства вдруг стала обретать новый смысл. – Теперь давайте вспоминать, сколько людей в том квартале, где Мари нашла тарелку, подходит под это определение!
— Одного могу вспомнить, — краснея, признался Шапель.
— Уж тогда и всё её почтенное семейство! – засмеялся Сен-Пре. – Но я не о ваших личных слабостях. Допустим, и мне известны пара приличных семей, которые почему-то обосновались рядом с Сен-Сюльпис, в этом жутком месте, где обитают неотёсанные мужланы с грубым воспитанием…
Вдохновлённый догадкой, гвардеец продолжал развивать свой тезис по всем законам риторики, и, увы, делал это слишком громко. К тому же он не обратил внимания на то, что они остановились у дверей ещё одного кабачка, а «Весёлый Бахус» считался местом, не слишком подходящим для безопасного посещения, хотя готовили там отменно.
Стоит ли удивляться, что трое или четверо «мужланов с грубым воспитанием» в лазоревых плащах полка королевских мушкетёров господина де Тревиля с подозрительной быстротой выскочили на улицу? Стоит ли придавать значение тому, что завязалась словесная перепалка, в которой безупречно любезный тон отнюдь не исключал весьма и весьма ядовитых выпадов в адрес оппонентов? Наконец, совершенно естественной стала развязка: выхваченные из ножен шпаги, звон клинков, пара полученных царапин, кровавых, но не угрожавших жизни и здоровью... И как закономерный итог - появление городской стражи.
Стражники испортили всё! К счастью, патруль заметили вовремя, потому можно было надеяться на то, что никого не сумеют опознать. Все участники стычки разбежались с места происшествия, местные жители, которых лишили любимого зрелища, захлопнули ставни, на улице вновь воцарился мир и порядок, разве что опрокинутая тележка зеленщика напоминала о том, что только что здесь выясняли отношения серьёзные люди.
Теперь враг был общий: городская стража, от которой следовало поскорее уносить ноги. Пробежав дворами и переулками пару кварталов, молодые люди остановились.
— Вам-то зачем удирать? – беззлобно поддел недавних противников мушкетёр, бежавший вместе с ними. – Вы же почти ангелы Господни, святому человеку служите.
— Арестовали бы всех без разбору, — пытаясь отдышаться, хмуро признался Шапель, — а нам нельзя в тюрьму. Никак нельзя. Мы кошку ищем.
— Кого?!
— Кош-ку, - по слогам повторил Шапель. — Белую, пушистую, в чёрном бархатном ошейнике.
***
В это самое время его величество король Людовик XIII с улыбкой, так редко появлявшейся на его устах, наблюдал за грандиозным разгромом на шахматной доске. Мудрёная партия складывалась в его пользу, ещё два хода -– и он выиграет у кардинала, что случалось не так часто. Подобные встречи король и его первый министр позволяли себе регулярно, ибо считали шахматы прекрасной зарядкой для ума и достойным поводом поговорить между обдумыванием ходов о делах насущных и неотложных.
— Вы сегодня чем-то опечалены? — осведомился король, втайне недоумевая, почему его противник, обычно столь внимательный и подмечающий любую опасность для своих фигур, нынче играет довольно слабо. Кардинал крутил длинными тонкими пальцами выбывшего из игры слона и покусывал губы.
— Признаюсь, что так и есть, ваше величество, — ответил Ришелье, задумчиво созерцая позицию. — У меня пропала кошка.
— А, — король был равнодушен к подобным вещам, но сейчас следовало проявить внимание к теме, поскольку белые фигуры теснили чёрных по всем фронтам, не оставляя ни малейшей надежды на спасение. Только предвкушение заслуженного триумфа удерживало Людовика от желания немедленно поставить кардинала перед практически свершившимся фактом. В конце концов, недаром короля называли Справедливым! — Кошка? Вот как! Ну, полноте: нагуляется и придёт.
— Это была не обычная кошка, хотя и о такой я стал бы переживать. Нет, сир, ваш шведский брат, король Густав-Адольф любезно вспомнил о моей слабости и решил порадовать бесценным подарком, ангоркой. Эти дивные животные — слава и гордость восточных стран, их мех нежен и тонок как наилучший шёлк.
Кардинал прикрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Кошку доставили в Париж, но… — «Но» в устах Ришелье всегда означало появление каких-то неприятностей, и король, довольно чутко реагировавший на подобные недомолвки, понял: сейчас последует продолжение. — Но почти у самого порога моего дома случилось неожиданное: люди, сопровождавшие карету, отвлеклись, и за время этого досадного замешательства злоумышленник украл клетку, где сидела кошка… Конечно, меня печалит её судьба, но ещё более печалит то, что на кошке имелся ошейник.
— Ошейник? — невольно подхватил его величество.
— Да, и не простой, как вы понимаете. Для вас не новость то, что кое-кто пристально наблюдает за прибытием курьеров из Швеции, поскольку считает связи между нашими государствами чем-то недостойным. Я же полагаю, что войска Густава-Адольфа отлично вооружены, их высокий боевой дух и выучка не подлежат ни малейшему сомнению, и легче вести войну чужими руками, чем самим в неё ввязываться. У Франции, увы, слишком много врагов, чтобы справляться со всеми сразу, так что лучше доверить часть дела тем, кто также заинтересован в победе. Словом, сир, шведы предлагают нам тайный военный союз. В ошейнике на шейке Бланш — зашифрованное послание с конкретными предложениями по этому поводу. Это было хорошо придумано, поскольку котов в качестве курьеров использовать не принято.
Король забыл про шахматы и с досадой ударил кулаком по столу. Шахматные фигурки разлетелись в стороны. Кардинал с самым почтительным видом подобрал все и расставил надлежащим образом, восстановив проигрышную для себя позицию.
— Дело осложняется тем, что у меня есть причины предполагать: исчезновение Бланш никак не связано с политикой. Я куда менее популярен у парижан чем вы, сир, и похищение, скорее всего, является глупой выходкой, призванной досадить мне… Мои люди уже направлены на поиски, но я хотел бы попросить вас, ваше величество, поспособствовать…
— Безусловно!
— Хотя бы не препятствовать поискам. Вы же понимаете, что молодые люди, разыскивающие кошку, непременно вызовут желание посмеяться. Так вот смеяться не следует по причине, которую я вам открыл со всей откровенностью.
Рука кардинала на мгновение зависла над доской, в глазах прелата блеснул огонёк. Ришелье решительно поставил чёрного короля на f8, моментально уйдя от разгрома. Усмехнувшись, он пристально посмотрел на своего противника:
— Похоже, у нас ничья, сир?
***
События следующего дня показали, что Людовик Справедливый очень серьёзно отнёсся к просьбе кардинала «поспособствовать»: патрули, состоявшие из гвардейцев и мушкетёров, стали регулярно обходить все места, куда могли подбросить необычную кошку. Кардинал достаточно точно набросал словесный портрет пропавшей Бланш, чтобы король поставил перед своими солдатами предельно чёткую задачу.
Необычное оживление, царившее возле особняков знати в аристократическом квартале Маре, близ которого и произошло похищение, на острове Сите рядом с громадиной Нотр-Дам, у Лувра, а особенно рядом с Люксембургским дворцом, где обитала королева-мать Мария Медичи, не могло не привлечь внимание добрых парижан. Пара слов, оброненных в трактире, пара шуточек, которыми в качестве взаимных любезностей обменялись патрульные – и вот уже все обитатели столицы были в курсе событий, при этом даже не озаботившись узнать истинную подоплёку произошедшего. Кто-то из сторонников короля, желая испортить настроение кардиналу, подшутил и умыкнул прямо из-под носа его высокопреосвященства новую кошку, которую везли к нему аж в личной карете; Ришелье пожаловался королю; его величество впал в ярость; и теперь, чтобы во Франции воцарились мир и покой, нужно найти окаянное животное. Откуда же господам дворянам знать, какую кошку не стыдно подарить первому министру! Добрые парижане всех сословий и разного материального достатка начали массовый отлов котов всех размеров и расцветок.
Те же, кто получил точный приказ, знали, что необычная кошка со снежно-белой длинной шерстью всем внешним видом и повадками отличается от парижских котов как знатная дама от прачки, потому лишь отмахивались, когда очередной буржуа с таинственным видом зазывал их к себе в дом и демонстрировал обыкновенного рыжего кота, обладавшего, по словам владельца, отличными способностями уничтожителя крыс и мышей! Вот буквально позавчера приблудился, и уже всех вывел! Не за это ли такого красавца отправили в Париж в золочёной клетке?
Вряд ли Бланш могла обрести новое пристанище в обычном доме — она-то точно мышеловкой не была. Наверняка кошку скрывали в каком-то богатом особняке, а то и в самом Лувре!
Сен-Пре и Шапель не сразу приняли столь неожиданную поддержку со стороны тех, кто обычно не питал к гвардейцам его высокопреосвященства тёплых чувств, но затем оценили все преимущества создавшегося положения. Они уже не рыскали по улицам, а сидели в «Хромой утке», которая превратилась в своеобразный штаб операции по поискам, и, словно два военачальника, принимали донесения. Оказывается, не один кардинал испытывал слабость к кошкам: мурлыки обитали у многих представителей самых знатных семей. Дошло до скандала, когда в доме принцессы Конде, родственницы короля, нашлась белая ангорка, и только вмешательство самого кардинала спасло положение.
Прошёл день, наступил второй…
— А если кошку увезли из Парижа? -– предположил Шапель, меланхолично ковырявший вилкой остывшее жаркое. — Маловероятно, но возможно. Я теперь допускаю даже, что шведский король сам заказал похищение, чтобы вернуть эту чёртову тварь себе!
— На улице ей точно не выжить! -– Сен-Пре с неожиданной нежностью погладил толстого серого кота, развалившегося рядом с ним на лавке. — Да, Булот? Давай, подсказывай, где может прятаться наша красотка!
***
Вечером следующего дня Сен-Пре решил, что с него хватит. Моросил мелкий дождь, который выгнал с улиц всех парижан, быстро темнело. Молодой человек, имевший склонность к занятиям изящной словесностью и пытавшийся зарекомендовать себя как мастера сочинять эпиграммы, направился в дом, где много разговаривали о литературе и искусстве. Попасть в круг завсегдатаев было не так-то просто, потому Жером де Сен-Пре втайне гордился, что он сумел это сделать. В салоне у маркизы де Рамбуйе собирались любители возвышенного, хозяйка мастерски создавала обстановку, в которой одинаково непринуждённо ощущали себя и аристократы, и талантливые представители «третьего сословия» вроде поэта и остряка Вуатюра.
Сен-Пре, явившегося раньше обычного, провели в малую гостиную, обычно открытую для личных посетителей маркизы. Сама хозяйка отсутствовала, зато у клетки с канарейками со скучающим видом сидела её дочь Жюли.
— Вы увлеклись пением птиц? Как мило! — вырвалось у Сен-Пре. Девушка с досадой фыркнула:
— Разве вы не знали об этом раньше?.. Но я такая злая сейчас, не разговаривайте со мной, я потом пожалею о том, что была резкой с вами! Всё из-за той противной кошки! Её принесла с улицы вот в этой клетке моя камеристка. Клетку я тотчас распорядилась приспособить для моих птичек, а кошка забилась под кровать в комнате и до вчерашнего дня не выходила оттуда!
Кошка, клетка… Комната поплыла перед глазами молодого гвардейца, он, забывшись, схватил Жюли за руку.
— Кошка? Белая? Пушистая?
— Да, очень, я никогда такой не встречала, потому и распорядилась, чтобы её оставили. Но кошка и птицы… Она вчера освоилась, полезла к клетке, и… Представьте, милый Сен-Пре, эта негодная чуть не съела Кри-Кри! Он вырвался, а Лали после этого потеряла голос от ужаса! Бедные, бедные мои птички!
Если бы при иных обстоятельствах гордячка Жюли назвала его «милым Сен-Пре», молодой человек бы вознёсся на седьмое небо от счастья, но сейчас гвардейца интересовало совсем другое.
— Конечно, я приказала её выгнать, а как же ещё?
Сен-Пре стремительно выскочил прочь, оставив Жюли в полнейшей растерянности.
Сам он почти два с половиной часа бегал по окрестностям, расспрашивая всех встреченных им слуг, заглядывая в отдушины подвалов домов, под кареты… Ничего!
Бесконечно эти почти безумные метания продолжаться не могли, Сен-Пре устал, продрог и понял, что удача вновь отвернулась от них с Шапелем. Теперь, по крайней мере, он мог сказать, где находилась кошка всё это время.
Гвардеец направился домой. Настроение у него было прескверное.
Он завернул на улицу Пти-Шан, где снимал квартирку у одного купца. Маленький закуток между двумя домами, где обычно устраивались торговцы рыбой и всякими морскими деликатесами, был пуст. При появлении человека прочь метнулись две или три собаки, пытавшиеся найти на помойке что-то съедобное. Сен-Пре только вздохнул... и уловил слабое шевеление рядом с бочкой, которую оставил торговец сельдью. Конечно, внутри было пусто, но всё же… При слабом блеске фонаря, освещавшего эту часть улицы, молодой человек разглядел маленький жалкий комок. Кошка! Грязная, совершенно мокрая, непонятного цвета. На Сен-Пре с немым отчаянием, которое могло сокрушить даже самое чёрствое сердце, смотрели огромные зелёные глаза.
…Когда Сен-Пре принёс несчастную домой, мадам Лелюш только ахнула и тотчас принялась хлопотать так, как это умеют делать лишь пожилые и очень сердобольные женщины.
Спустя час молодой человек спустился вниз к ужину. Отмытая и накормленная кошка сидела у камина и вылизывала переднюю лапку. Белая как снег, с узкой изящной мордочкой, острыми длинными ушками, красивыми миндалевидными глазами…
— Сударь, какую красоту вы принесли! Но она чья-то, нужно найти владельца, он наверняка тоскует без своей любимицы. Может быть, вот это вам поможет? Я сняла это с её шеи. Бедное животное!
Мадам Лелюш протянула постояльцу кожаный широкий ошейник.
Сен-Пре точно во сне взял его, покрутил в пальцах. Затем наклонился и осторожно погладил кошку. Бланш одобрительно муркнула.
— Мадам Лелюш, — выпрямляясь, торжественно сказал он, — спасибо, что вы так славно почистили мой новенький лейтенантский мундир!
И мечтательно добавил:
— Думаю, я буду неплохо в нём выглядеть!
Отредактировано Джиль из Лисса (14.09.2023 11:37)
