Штольман хмуро смотрел в окно вагона на проплывающие мимо столбы и деревья. Он вез в Петербург изъятые Варфоломеевым на полигоне рабочие дневники Брауна и сменившего его химика Валуева. " Не могу никому кроме Вас доверить это, Яков Платонович" сказал полковник. Правда для охраны самого Штольмана он выделил двоих своих агентов. Один из них сейчас сидел напротив Штольмана и читал " Бедные люди" Достоевского. Второй находился возле купе проводника, откуда можно было просматривать коридор вагона. Выбору чтива своего виз-а-ви Яков удивился, но говорить ничего не стал. Его больше интересовали дневники. Но опять же, просматривать их при охране он не мог. И теперь размышлял не впустую ли он сжёг те несколько листов из папки. Папка тоже лежала в саквояже вместе с дневниками.
   Полковник уверил Штольмана, что глаз не спустит с Анны и пылинке не даст на неё упасть. Говорить в ответ, что только собственное присутствие в Затонске даёт ему иллюзию уверенности в том, что сможет  защитить неугомонную барышню, было бесполезно и не по чину. И Яков скрепя сердце согласился. Анна же взволновалась не на шутку, узнав, что Варфоломеев отсылает Штольмана в столицу. Ей казалось, что полковник поручил Якову новое задание и тот уедет далеко и надолго. Пришлось отвести её к Варфоломееву, чтобы тот лично убедил Анну Викторовну в том, что поездка продлится два дня. Вроде бы убедил. Но до самого отъезда Штольмана Анна была лихорадочно возбуждённой и старалась как можно чаще прикасаться к нему. То руку сожмет, то по щеке погладит, а то и вовсе обнимет мимолётно и, словно застеснявшись, отпрянет. Штольман и сам был неспокоен. Но как мог утешал Анну, обещая не задерживаться ни минуты. На передачу бумаг у него было полдня. А после нужно было зайти к нотариусу и обговорить расходы на свадьбу. Штольман убедил Виктора Ивановича в том, что в состоянии взять на себя половину расходов. Поначалу Миронов настаивал на том, что это прерогатива их семьи. Всё таки единственная дочь венчается.
   - Евгений Львович, я пожалуй выйду в коридор у окна постою подумаю. Есть о чем.
   Штольман поднялся и его сосед по купе тоже сделал движение чтобы встать, но Яков покачал головой.
   - Сидите. Там в коридоре Левин, так что он за мной присмотрит. А Вы ведь не меня охраняете, а саквояж. А он стоит под столиком. Так что охраняйте.
   Капитан Смородин кивнул без улыбки и снова погрузился в чтение. Штольман вышел в коридор. Поручик Левин, который сидел на  откидном стуле в конце коридора, вопросительно посмотрел на него. Штольман еле заметно отрицательно качнул головой и пристроился возле окна. За окном мелькали всё те же столбы и деревья. Изредка дома. Но он их не видел. Мысленно он возвратился в дом Мироновых в последний вечер перед отъездом. Анна была нежна необычайно. Виктор Иванович, посмотрев на дочь, прильнувшую к плечу Штольмана на диване, предложил им прогуляться в саду. И Анна, обычно радостно  соглашавшаяся на подобное предложение, помявшись секунду, попросила отца уступить свой кабинет. Виктор Иванович конечно предоставил свой кабинет. И там Анна рассказала Штольману про реакцию Санчо на вполне обычные кусты и про собственные предчувствия. Она боялась неизвестности и разлуки. Яков как мог успокаивал её. Но сам после разговора пошел ещё раз к Варфоломееву в гостиницу. Предчувствиям и ощущениям Анны он доверял. Полковник внимательно выслушал и пообещал и дом Мироновых не оставить без внимания.
   Всё это угнетало и не давало покоя. К тому же с того момента, как он зашёл в вагон поезда, ощущение опасности усилилось. И Штольман не мог понять что тому причиной. Сбоку открылась дверь соседнего купе и у Штольмана внутри словно сжалась большая пружина. Он медленно повернул голову. Из купе вышел высокий, можно сказать огромный человек. Костюм на нем был модный, из дорогой ткани, но сидел на своем обладателе очень уж неловко. Чувствовалось, что этот человек привык к другой одежде. Рукава сюртука были совсем немного, но всё таки коротковаты. Шеей он поводил, словно воротник ему был тесен. Штанины же наоборот складками набегали на модные лаковые туфли. Костюм был явно куплен, а не сшит по меркам. Лицо же мужчины Штольман сразу узнал. Нет, человек ему был незнаком. Но таких лиц он повидал великое множество. С тяжёлым прищуром цепких глаз. С косым шрамом на скуле, явно от ножа. Переведя взгляд на руки пассажира, Яков понял, что не ошибся. Это не были холеные руки аристократа или купца. Эти руки были привычны к финке или кастету. Перед ним явно стоял человек из того племени, за которым Яков гонялся всю жизнь. Блатной. Тот сразу увидел взгляд, которым его окинул Штольман. По волчьи оскалившись, мужчина шагнул к Якову и, глядя ему в глаза, заговорил.
   - Вот и хорошо, что ты всё понял, фараон. Слушай внимательно. До прибытия в Петербург ты мне бумажки, что везёшь, должен отдать. А не отдашь, девку твою затонскую отдам ребятам своим. Они ее уже из дома увели. Так что пошевеливайся. Красивая у тебя девка, ладная. Уж мои орлы её утешат, не сомневайся!