Мартуся говорила сыну, что Харьков для их семьи - место скорби, а Крым - место силы. Когда Яков был маленьким, они вместе с родными несколько раз ездили в Крым точь в точь по тому же маршруту, по которому родители и тётя Римма в первый раз проехали вместе в июле 1978 года: поездом Ленинград - Жданов (ныне Мариуполь) до Харькова, потом одним автобусом до Симферополя и вторым до Керчи. Яков отчётливо помнил именно эти поездки и оставшееся от них ощущение приключения, хотя Мартуся называла их - "наши паломничества". Он помнил вкус и цвет чая, звон ложек в подстаканниках, звук отъезжающей двери купе. Помнил, как здорово было вместе с Мартусей забраться на верхнюю полку, уснуть у неё под боком, проснуться уже одному и слушать, не подавая вида, как негромко переговариваются внизу взрослые.
В Харькове они останавливались теперь лишь на сутки, потому что никого из близких здесь не осталось. Посещали кладбище, ночевали в гостинице. Зато в Крыму, в Героевском под Керчью, их всегда ждали и встречали с распростёртыми объятиями. Денег здесь не брали, но пользоваться этим считалось неприлично, поэтому везли чемодан подарков, а ещё тётя Римма шила свадебные платья сначала хозяйке, а потом хозяйкиной дочке. В Крыму было тепло и привольно, здесь Яков научился плавать, впервые всерьёз подрался - с местными мальчишками, решившими проверить, "настоящий ли он Штольман", здесь же он впервые поцеловал девочку. Ему тогда было лет шесть. Застигнутый на месте происшествия взрослыми, он пролепетал в своё оправдание, хотя никто от него ничего подобного не требовал, что и родителей ведь всё случилось рано. Мартуся вспыхнула тогда просто до корней волос, а откровенно развеселившийся дед объяснил, что слово "рано" в данном контексте он всё-таки толкует превратно. В Крыму Яков провёл и первое своё расследование: восстановил по кусочкам и свидетельствам очевидцев историю той самой поездки 1978 года. Он не знал наверняка, насколько полной и правдивой получилась картина, но она ему нравилась.
‐-‐---------------------------
Штольман-старший открыл дверь в квартиру своим ключом. В прихожей царил полумрак. Никто не вышел его встречать, что было довольно странно, только приподнял голову на своей подстилке Цезарь. Случилось что? Он зажег свет и прислушался к доносившимся из большой комнаты голосам жены и сына.
- ... Мама, я уже не раз просил тебя не называть Марту "этой девочкой"!
Сын явно сердился, хотя до фамильного свистящего гневного Штольмановского шепота было ещё далеко.
- А как мне прикажешь её называть? Мы же не предсталены. Ты за год вашего знакомства так и не привёл её в дом, хотя сам у неё бываешь чуть ли не каждый день. А теперь ещё и в отпуск с ней ехать собираешься!
К сожалению, Августа опять разговаривала с сыном так, как со взрослым мужчиной разговаривать не следует.
- Мама, ты знаешь, что я еду на турбазу с ребятами, а Марта с тётей будут жить в частном секторе.
- Да, конечно, только этот частный сектор в полутора километрах от турбазы. И едешь ты с ними одним поездом и даже в одном купе, ведь так?
- Я еду с ними на могилу родителей Марты, со мной они смогут выбраться на место крушения самолёта, а то для них двоих это слишком серьёзное приключение.
- И они вот так просто об этом попросили?
- Они ни о чём меня не просили. Я сам это всё придумал, и море, и поезд...
- Зачем тебе это?
- Так будет правильно.
- Зачем вообще тебе всё это? Разве ты не понимаешь, насколько это всё неуместно и странно?!
Неуместным и странным был вибрирующий на грани срыва Асин голос, странным было её с самого начала крайне отрицательное отношение к "этой девочке" Марте, причём без всякой видимой причины.  Пора было вмешаться, пока не вспылил Платон. Яков Платонович распахнул дверь в комнату и сказал обернувшимся к нему жене и сыну:
- Добрый вечер, дорогие мои. Уделите немного вашего внимания отцу и мужу?
- Яков? -  Ася выглядела так, будто он помешал ей и она во что бы то ни стало хочет довести начатый разговор до логического конца. Вот уж нет, Августа Генриховна, ссорится вам лучше со мной, а не с сыном. Мириться будет проще.
- Привет, пап, - сказал Платон, на лице которого явно читалось облегчение. - Мы не слышали, как ты пришёл. Увлеклись немного...
Августа вздёрнула подбородок, она оправдываться явно не собиралась. Молча подошла, быстро, даже как-то дежурно поцеловала мужа в щёку. Встретив его удивлённо-ироничный взгляд, поцеловала ещё раз, уже гораздо теплее. Затем развернулась и прошествовала по коридору в сторону кухни, бросив через плечо: "Ужин будет через полчаса". Идеально ровная спина, безупречная посадка головы. Красивая женщина в гневе, картина маслом. М-да...
- Пап, мне нужно с тобой поговорить.
Так, на мать парень жаловаться не будет, он никогда этого не делал. Выражение лица - серьезное и сосредоточенное, и ... виноватое?
- Полчаса хватит?
- Постараюсь уложиться.
В кабинете Яков Платонович расстегнул пиджак и ослабил галстук, сел за рабочий стол и кивнул сыну на стул напротив, который тот немедленно развернул и оседлал, положив руки на спинку, а подбородок - на руки.
- Я тебя слушаю.
- Пять недель назад я познакомился с девушкой...
Скрыть изумление до конца не получилось. После жаркой перепалки с матерью по поводу Марты подобное заявление он от Платона ожидал в последнюю очередь.
- Я сейчас расскажу тебе об этом знакомстве во всех подробностях. Не удивляйся, потом станет понятно, почему это необходимо.
Удивляться было чему. Подробностями своей личной жизни Платон почти не делился. До Марты у него и в выпускном классе, и в институте случались пассии, чьих имён они с Августой так и не узнали. О Марте они тоже, вероятнее всего, узнали бы далеко не сразу, если бы не ранение Платона и не связанная с ним криминальная история. То, что сейчас сын собирался поделится с ним личным, да ещё и делал это с таким лицом, ничего хорошего не предвещало.
- Я возвращался в тот день с завода уже после восьми. На автобусной остановке к девушке приставали два неприятных субъекта в сильном подпитии. Я вступился...
- Ты теперь только так с девушками знакомишься?
- Представь себе, я тоже тогда об этом подумал. Так вот, я вступился, субъекты выступили единым, но довольно слабым фронтом. Кроме девушки, на остановке в тот момент была ещё женщина с ребёнком, у которой оказался удивительно сильный голос. На её крик прибежало двое дружинников, так что один из субъектов довольно резво скрылся с места происшествия, а второго ребята препроводили, как я понимаю, в вытрезвитель. Девушка - она в тот день представилась просто Олей, студенткой  пединститута - была преисполнена благодарности, мы с ней вместе сели в автобус, в целом приятно пообщалась, вместе же вышли, прошли несколько кварталов и расстались, не доходя до станции метро "Площадь Ленина". Девушка явно была настроена на продолжение знакомства, но я её настроя не разделял... Неделю спустя мы снова встретились с девушкой Олей примерно в то же время на той же остановке автобуса. Оказалось, что Оля регулярно навещает пожилую тётю, живущую недалеко от заводской проходной...
Платон ненадолго замолчал. Интересно, получается история про Красную Шапочку, злых волков и Платона в роли спасителя-охотника. И что же с этой Олей не так?
- Мы снова вместе ехали в автобусе, а потом Оля попросила проводить её до дома, сказала, что после случившегося боится ходить одна по темноте.
- Проводил?
- Да. И был приглашён на чашку чая. Ничего такого, мама будет рада познакомиться с её спасителем. Я вежливо отказался, сославшись на усталость. Тогда мне на запястье написали химическим карандашом номер телефона. Звонить я не стал.
- Отчего так? Девушка совсем не показалась тебе привлекательной?
- Девушка как раз привлекательная во всех отношениях. Но мне зачем это?
Действительно, зачем, когда вагон работы и есть Марта?
- Провожал я Олю во вторник. А в пятницу после обеда мы столкнулись с ней на выходе из Публичной библиотеки на площади Островского. При третьей случайной встрече я уже слегка напрягся и подумал... подумал, честно говоря, что тут не обошлось без мамы.
Это сколько же пламенных бесед по поводу Марты Ася провела с сыном за последние месяцы, если ему стали приходить в голову такие мысли?
- Ну, мама знает все мои обычные маршруты. А тут девушка Оля, подходящая по возрасту, из хорошей семьи... - Платон вздохнул.
- Про хорошую семью можно подробнее?
- Мать - директор школы, дядя - зав. районо, кажется, Василеостровского, но я не уверен.
- А номер школы?
- Я не помню, пап, кажется, номера она вообще не называла. А если и называла, - Платон поморщился, - то я её, честно говоря, слушал вполуха. Очень усталый был в первые две встречи...
Интересно получается. Эта вездесущая Красная Шапочка у нас - потомственный педагог, ещё, видимо, "комсомолка, спортсменка, активистка, и просто - красавица". Может, и в самом деле Асина затея? В былые годы Августа Генриховна и не такие операции планировала. Хотя, если бы Платон остановился на этой версии, он бы тут не сидел.
- Ну, а что с третьей встречей?
- А в третью встречу девушка Оля чуть не с обьятиями ко мне кинулась. Сказала, что таких случайностей просто не бывает, в чем я в целом был с ней согласен, и что это знак, что мы должны узнать друг друга получше. По поводу последнего спорного утверждения я даже сказал ей, что я закоренелый материалист и в подобные знаки не верю.
- Помогло?
- Нет. Совсем отвертеться от посещения блищайшего кафе не получилось. Посидели с полчаса где-то, пообщались, в целом приятно, и в то же время как-то немного натужно, что ли. На этот раз она записала мне свой номер телефона в мою записную книжку.
- Как фамилия её?
- Каверина. Ольга Каверина.
- Как я понимаю, звонить ты и не подумал?
- Нет. А две недели спустя, в субботу, мы гуляли с Мартой и с собаками. Мы дней десять почти не виделись, потому что я заработался совсем, поэтому гуляли долго. Марта, ох... - Платон вдруг рассмеялся и провём ладонью по лицу. - Она притащила меня на набережную Макарова к зданию таможни, потому что там на крыше есть статуя Гермеса, которая, по её мнению, на меня похожа.
Вот только что в голосе Платона не звучало ничего, кроме едкой иронии, направленной и на настойчивую девушку Олю Каверину, и на себя самого. Но стоило ему упомянуть Марту, как тут же смягчились и лицо, и голос.
- Ну и как, сходство есть?
- Есть курчавые волосы. И нос, то ли с горбинкой, то ли со щербинкой. Мы как раз обсуждали, можно ли подняться на крышу, чтобы рассмотреть это творение неизвестного нам скульптора получше, когда - ты не поверишь - к нам подошла Оля Каверина. Причём, подошла  так, будто мы с ней старые-добрые друзья, как минимум.  Кажется, даже в щёку меня собиралась поцеловать, но Цезарь на неё как-то нервно отреагировал. Тут же сама познакомилась с Мартой, взяла меня под руку и просто напросто присоединилась к прогулке! Вообще, сцена получилась так себе... - Платон досадливо поморщился. - Пока я раздумывал, насколько сильно придётся ей нахамить, чтобы прекратить этот фарс, мы прошли вместе метров сто. Тут Марта подхватила свою собачку, пробормотала что-то про забытое обещание тёте и рванула бегом назад, откуда мы пришли. Цезарь дёрнулся за ней, я тоже, но ни тут-то было. Оля, которая мой локоть так и не выпустила, как ни в чём не бывало разулыбалась и предложила продолжить прогулку вдвоём. Пришлось сказать ей, что времени гулять с ней у меня нет и планы вообще-то были совсем другие. И вот знаешь, у неё при этом сделалось такое растерянное и печальное лицо, что я чуть не поверил, что всё-таки имеет место быть череда совпадений, и я только что обидел ни в чём не повинную симпатичную девушку, проникнувшуюся ко мне тёплыми чувствами.
Платон снова ненадолго угрюмо замолчал, видимо, обдумывая дальнейший рассказ. Красная Шапочка, судя по всему, была ещё и неплохой актрисой. Откуда же она такая взялась? Всё-таки Асины происки или что похуже?
- Марту- то догнал?
- Догнал, конечно, спасибо Цезарю. В скверике сидела, воробышек взъерошенный... Сказала, что понимает, конечно, что у меня дипломирование и цейтнот, но пригласить двух девушек на одно и то же свидание  - это уж чересчур. А потом ещё и поколотила меня слегка, когда я смеяться стал.
Последние свои слова Платон проиллюстрировал, несколько раз ткнув себя кулаком правой руки в левое плечо. Сын говорил о рыженькой соседской девочке так, что у наблюдательного человека не оставалось ни малейших сомнений в его к ней отношении. М-да, Августа Генриховна, поздно уже уговаривать, да и козни строить... Поезд не только ушёл, но и приближается к месту назначения.
- На следующей неделе у меня уже была защита диплома. В четверг мы дома отмечали, а в пятницу я был приглашён к Марте. Они с тётей всякой вкуснятины наготовили, мы хорошо посидели, но... Марта была какая-то немного странная. Я её дважды спросил, не случилось ли чего, а она только головой мотала. Потом она пошла меня провожать. Ну, то есть, мы должны были зайти за Цезарем, и потом я проводил бы её обратно, но это не важно. Она была просто сама не своя, я прямо нервничать начал. Встал столбом посреди дороги и сказал, что с места не сдвинусь, пока она мне не расскажет, в чём дело. И в конце концов она выдала мне, что накануне, когда они с тётей ездили за продуктами на Кузнечный рынок, она видела на Большой Московской мою знакомую Олю, которая вовсю целовалась с каким-то курсантом. Я ей не поверил и разозлился, может, ещё и потому, что слегка выпивши был. Мне довольно уже было этих совпадений! Нашипел на Марту, чтоб не выдумывала глупостей из ревности, не маленькая уже. И вообще сказал, что это не её дело и чтобы не лезла. Она сначала так посмотрела на меня, словно ушам своим не поверила, а потом подхватила свою собаку и убежала домой... И я тоже пошёл, в другом направлении.
Платон смотрел в сторону, играя желваками на щеках. Фамильная вспыльчивость, ещё не отшлифованная возрастом, сыграла с ним злую шутку, за которую парень теперь себя отчаянно казнил. Ничего, бывает. На этот раз пауза затянулась, а отведённые им до ужина полчаса почти истекли.
Словно в ответ на его мысли сын продолжил:
- Я взял тогда Цезаря и долго гулял. С четверть часа, наверное, я ещё злился на Марту, а потом уже на себя. Марта никогда мне не врала, даже в мелочах, наоборот, она всегда была со мной до невозможности открытой и искренней. Но если исходить из того, что она ничего не придумывала, а действительно видела девушку Олю с кавалером в описанных ею обстоятельствах, то значит эта самая Оля никак не может быть заинтересована во мне ни сама по себе, ни с маминой подачи. В то, что мама наняла актрису, чтобы отвлечь меня от Марты, я тоже не верю, это уже совсем бульварщина, да и не те у нас в семье отношения. А что тогда остаётся?
- Ну, можно предположить, что раз ты девушку Олю тогда под статуей Гермеса отверг и обидел, то она за неделю нашла тебе достойную замену.
- Об этом я тоже подумал, - вздохнул Платон. - Это была бы самая безобидная версия. Но тут во мне заговорили гены, и мне начали приходить в голову версии куда менее безобидные. Если девочка Оля познакомилась со мной неслучайно, но мама не имеет к этому отношения, то откуда ей могут быть известны мои маршруты? Получается, за мной следили? Кто и зачем? Врагов у меня особо нет, ну, кроме Олега Тихвина, обидчика Марты, но они с матерью в Саратов уехали, как только истёк срок принудительных работ. А вот у тебя врагов предостаточно...
Да, врагов у него и в самом деле хватало. Далеко не каждый из тех преступников всех мастей, которых он отправил в тюрьму за последние двадцать лет, считал следователя, честно выполнившего свою работу, личным врагом, но и таких было достаточно. Кому же из них понадобилось подбираться к нему вот так, через сына?  Чего добивалась эта Красная Шапочка? Стать вхожей в дом? Втянуть во что-то парня?
- Я так понимаю, ты уже что-то предпринял?
- Да. Прямо в тот же вечер я поехал с Цезарем к тому дому, куда провожал эту самую Олю. Особо ни на что не надеялся, просто хотел осмотреться. Но мне повезло. Прямо на меня из подъезда вышла пожилая женцина в спортивном костюме и с эрдельтерьером. Пока собаки вежливо знакомились, я спросил, знает ли она, в какой квартире живёт Оля Каверина. Сказал, что познакомился с девушкой, она оставила мне телефон, а я его потерял и теперь вынужден искать её вот так. Женщина сразу ощетинилась. Сказала, что никакой Оли Кавериной у них в подъезде нет и вообще никого подходящего мне по возрасту нет, она тут давно живет и всех знает. И чтобы я не морочил ей голову, а если она меня ещё раз здесь увидит, то вызовет милицию. В общем, бдительная оказалась гражданка, наш человек.
- И что ты сделал?
- Домой поехал, что мне ещё оставалось. На следующий день я довольно долго слонялся по городу. Слежки за мной не было, во всяком случае, я ничего не заметил, хотя всё время проверялся, как ты меня учил. А ближе к вечеру я опять поехал к тому же дому и позвонил из ближайшей телефонной будки по оставленному якобы Олей номеру телефона. Трубку сняла не она, а какая-то женщина постарше. Когда  я представился и попросил позвать Олю, она явно оживилась и сказала, что Оли сейчас нет, но она скоро вернётся, и чтобы я перезвонил минут через сорок. Я перешёл дорогу и засел в сосисочной напротив, там из окна хороший обзор оказался. Через полчаса Оля быстро прошла по улице во двор. Я вернулся к таксофону и перезвонил. На этот раз трубку взяла она сама. Я извинился за своё поведение в нашу последнюю встречу и предложил, если она не слишком на меня сердится, встретиться на следующей неделе.
- Она, как я понимаю, сердилась не слишком?
- Ну, в начале разговора она ещё изображала строгость, но извинения приняла и встретиться, в принципе, согласилась. Я должен позвонить ей снова в четверг, чтобы назначить место и время...
В этот момент дверь в комнату приоткрылась и заглянула Ася. За прошедшие полчаса её настроение, судя по всему, изменилось и она сказала приветливо и безмятежно:
- Мужчины, вы ужинать собираетесь? Полчаса прошло, всё готово.
- Асенька, мы уже почти закончили, дай нам ещё пять минут.
Женщина перевела взгляд с мужа на сына, кивнула и вышла, не сказав больше ни слова.
- Значит так, Платон, я прямо с завтрашнего дня приставлю к тебе толкового оперативника, пусть проверит профессиональным взглядом, нет ли за тобой слежки. В четверг назначишь этой якобы Оле свидание в обшественном месте, в парке, к примеру, лучше всего, в субботу. Ребята её сфотографируют, посмотрим, не проходила ли она у нас где-нибудь. Ни в коем случае ничего не ешь и не пей из её рук, не думаю, что она собирается тебя отравить, но лучше перестраховаться. В кафе, соответственно, следи за своей тарелкой и стаканом. Но в кафе лучше всё-таки сходить, там проще всего потом будет снять её отпечатки пальцев. Попробуй вывести её на разговор о семье, ты выспрашивать умеешь, когда есть необходимость. Нам для проверки нужно будет как можно больше фактической информации: имена родителей, где родилась, где жила раньше, какую школу окончила, какой школой заведует мать, каким районо дядя. У неё наверняка подготовлена легенда, но поскольку она всё же не профессиональная шпионка, то особо подробной эта легенда быть не может. Чем больше ты у неё выспросишь, тем больше вероятность, что мелькнёт что-то правдивое, настоящее. Так что постарайся, для этого у тебя будет только одно единственное свидание, больше я её к тебе не подпущу.
- То есть через неделю я смогу уехать с Мартой и её тётей в Крым, как мы планировали?
- Сможешь. Даже хорошо, что уедешь. Когда мы будем разгребать здесь, тебя в городе быть не должно.
- А мама?
- И мама тоже поедет в отпуск. По Золотому кольцу, как ей хотелось.
- Она одна ни за что не поедет.
- Придётся как-то уговорить... Ладно, пойдём ужинать, пока она терпение не потеряла и мириться не передумала. Только ещё тот номер  напиши мне, надо пробить его для начала.
Платон поднялся, взял со стола ручку и написал шесть цифр на подставленном листке блокнота. Потом пододвинул стул к столу и пошёл к двери.
- А с Мартой вы как, помирились уже?
- Нет пока, - Парень тяжело вздохнул. - Я был у них два раза, и оба раза не застал ни её, ни тётю. Попробую ещё раз, если опять не получится, то отправлю телеграмму с извинениями или, вон, Цезаря с запиской. Его она точно не прогонит...
- Платон, ты помнишь, сколько ей сейчас лет?
- Конечно. Двадцатого августа исполнится шестнадцать.
Ни во взгляде, ни в голосе сына не было сейчас дерзости или вызова. Только спокойная уверенность и готовность защищать свой выбор. И поэтому слова, которые он собирался сказать ему, по большому счёту были не нужны. Но и не сказать их, учитывая лихорадочную Асину тревогу, было нельзя.
- Глупостей не наделайте...
-----------‐------------------------------------
- Яков, я никуда одна не поеду!
- Ты поедешь не одна, а с группой. В группе на всякий случай будет мой человек. А через неделю, в Ярославле, я к тебе присоединись, и всё самое интересное мы посмотрим вместе.
- Пусть лучше Платон поедет со мной!
- Платон едет в Крым, ты же знаешь.
- Он не должен с ними ехать. После этой поездки уже ничего нельзя будет сделать! Ты же можешь сказать ему, что для его и, прежде всего, моей безопасности будет лучше, если он поедет со мной?
- И чего ты хочешь этим добиться? Он всё поймёт и разозлиться ещё больше. Он же Штольман, Ася, он сделал выбор и закусил удила.
- Но это неправильный выбор!
- Я тебя слышал, "неуместный" и "странный".
- Этой девочке всего пятнадцать лет, ну, не мог же он увлечься ею всерьёз?
- Асенька, юный возраст - это преходящий недостаток. Сегодня пятнадцать, через два месяца шестнадцать, через два года восемнадцать. Девочки растут, мужчины стареют...
- Was willst du mir damit sagen, verdammt und verdammt nochmal?!
- Я хочу сказать тебе только то, что у Платона с его Мартой разница в возрасте семь лет, а у нас с тобой - пятнадцать. И двадцать три года назад разные люди в мундирах, в высоких кабинетах и на двух языках пытались помешать нам пожениться. Что из этого вышло, известно и нам с тобой, и Платону. Я в целом понимаю твоё беспокойство по поводу того, что наш сын... как бы это сказать?.. растит себе невесту, но что поделать, если так получилось. Жизнь богата на всякие выверты.

Отредактировано Isur (03.05.2024 22:57)