- 1 -

Анна явилась в церковь Успения Богородицы вскоре после заутрени. Последние прихожане покидали храм, осеняя себя крестом, подавали милостыню и расходились по своим делам.

Она прибежала сюда сразу после завтрака, который больше походил на военный совет. Сначала Анна рассказала мужу о том, что узнала от Ивана, и еще раз – об увиденным глазами Авдотьи. А Штольман поделился с ней теми предположениями, которые скрыл от Бойцова и госпожи Шварц. 
- Анна, вы знаете, я не люблю говорить о теориях, когда нет доказательств, - сказал он в заключение. - Но я хочу, чтобы на этот раз вы знали о моих подозрениях и были бы вдвойне осторожны.

Анна молчала, не находя слов для ответа. Сказанное было невероятно само по себе, тем более из уст Якова Платоныча.
- Вы не боитесь? – спросила она наконец.
- Не за себя.
- Мы не должны разлучаться.
- Увы, тогда мы потеряем драгоценное время. И вы, и я, и Николай Ефремович поодиночке успеем много больше. Я только прошу вас не терять бдительности. Невозможного не требую, – и на ее вопросительный взгляд уточнил: - Не пускаться в авантюры.

Против ожидания Анна даже не улыбнулась.
- Яков…
- Знаю. Но тут ничего не поделаешь. Как сказала Белла Исаевна, пора действовать. Будем играть на опережение, раз уж выйти из игры нельзя.

…Анна вздохнула и решительно вошла в церковь. Отец Алексей не удивился ее приходу.
- Доброго вам дня, Анна Викторовна.
- Здравствуйте, отец Алексей. Я бы хотела поговорить с вами.
- Отчего ж нет, можно и поговорить.
- Яков Платоныч последовал вашему совету, теперь он… мы лучше представляем, с кем имеет дело. Но я должна… мне нужно…

Анне пришлось сделать над собой усилие, как всегда, когда приходилось говорить о видениях посторонним людям.
- Вчера мы были на католическом кладбище, в часовне.

Отец Алексей удивленно поднял брови.
- Я видела там… так же ясно, как вас сейчас… тех, кто недавно умер. Они были… подвешены… плакали, просили помощи…
- Погодите, Анна Викторовна. Вы видели… души?
- Не знаю… Они выглядели, как люди. Не как души.
- А вы знаете, как выглядят души?
- Я ни в чем не уверена, кроме того, что вчера я видела Степаниду, мадам Аделаиду, Пахомова…

Отец Алексей надолго замолчал. Потом спросил:
- Подвешены, говорите?
- Да. На крюках.
- Вот ведь в чем дело, Анна Викторовна. Отдельной католической часовни на Всесвятском кладбище нет. Есть церковь Всех Святителей, в ней разрешается проводить и другие обряды.
- Как… нет? Но мы были там вчера!
- Опишите-ка дорогу, будьте так добры.

Анна, как могла, объяснила, дорогу. Отец Алексей помрачнел.
- Это самая дальняя и самая старая часть кладбища. Там давно уж не хоронят. Схожу посмотрю.
- Я пойду с вами.
- Нет, Анна Викторовна. Я сам.
- Я провожу вас.
- Нет.

Это было сказано так твердо, что Анна поняла – ответ окончательный. Все же она не могла не спросить:
- Вы сможете их… спасти?

Избегая смотреть ей в глаза, отец Алексей сказал:
- Я должен сначала увидеть.
- А вы способны видеть… след зла? – в последнюю минуту Анна заменила слово «души» на выражение, которое использовала Белла Исаевна.

Отец Алексей улыбнулся:
- Разве не в этом мое назначение?

Пора было заканчивать разговор, однако у Анны был еще один вопрос.
- Отец Алексей, что вы знаете о сестре Авдотьи? О Марии?

Он удивился такому неожиданному повороту, но ответил.
- Знаю, была у меня на исповеди.
- Она умерла?
- Пропала восемь лет назад.
- Она была беременна?
- Откуда вам это известно? – удивление переросло в настороженность.
- Возможно, я смогу найти ее ребенка.
- Вот даже как, - священник испытующе посмотрел на Анну.
- Я тоже вижу след зла, - Анна решилась. – Я видела, что она лежит мертвая в какой-то палатке, а рядом с ней живой ребенок.
- Палаток у нас здесь отродясь не бывало. Разве что шатры цыганские у базара.
- Значит, она ушла к цыганам? –Анна вцепилась в подсказку.

Отец Алексей пожал плечами.
- Если и так, мне об этом ничего не известно.
- А цыгане в вашем городе бывают постоянно?
- У базара стоят табором. Гадают, лошадей продают. Чаще по весне приходят, летом торгуют, осенью снимаются и уходят.

Анна задумалась. Ребенок в ее видении был завернут в цветастый платок. Что, если это действительно цыгане? Ах, если б можно было воззвать!

К действительности ее вернул голос священника.
- Не сочтите за дерзость, Анна Викторовна, но мне не хотелось бы медлить.
- Да-да, конечно, - спохватилась она. – Позвольте мне прийти к вам вечером?
- Утром вам дозволение не потребовалось.

Улыбка, хотя и несколько торопливая, смягчила резкость слов. Но Анна поняла намек и распрощалась с отцом Алексеем. Ей и самой не терпелось отправиться в путь. На базар, конечно.