Самое раннее детство она старалась не вспоминать. Там было тепло. Там была самая нежная и красивая мама и мужественный сильный папа. А потом всё исподволь стало меняться. Тепло и радость незаметно ушли из жизни. Мама из улыбчивой и ласковой стала тихой, пугливой и вечно заплаканной. Отец перестал проводить вечера дома, а когда улыбался, то становился похож на волка из сказки про Красную шапочку. Тогда ей казалось, что всё изменилось после страшной смерти дедушки. Но позже она поняла, что это не так. Всё начало меняться гораздо раньше. Дедушка умер когда ей было шесть. Сначала они страшно ругались с отцом в кабинете. Оба кричали друг на друга зло и яростно. Девочка испугалась. Никогда раньше такого не случалось. Она кинулась к матери, но та прижала её к себе, поцеловала сухими губами в лоб и прошептала "Это кара господня... Иди, Лиза к Анфисе. Мне помолиться надо..."
Выйдя из комнаты матери, Лиза была сбита с ног отцом, промчавшимся по коридору к лестнице вниз. Он этого даже не заметил. Выражение его лица девочку снова напугало и она, поднявшись,  со всех ног побежала в детскую к няне Анфисе. Анфиса как раз внесла в комнату поднос, на котором стояли две чашки, небольшой чайник, тарелка с ватрушками, блюдце с колотым сахаром и розетка с вареньем. Было время полдника. Дочь Анфисы Пелагея или Поля, как ее звала мать, сидела у окна и смотрела на буйно цветущую сирень в саду. Лиза с разбегу обняла няню и та охнула, еле удержав тяжёлый поднос.
   - Лизонька! Погоди, поставлю... Случилось что? Что ты такая встрепанная?
    Анфиса поставила поднос на небольшой столик и наклонилась к девочке. Поля слезла со стула, на котором сидела и тоже подошла поближе. Лиза хотела рассказать няне как больно она ушиблась, как страшно кричали в кабинете друг на друга папа и дедушка, как равнодушно отстранилась от нее мама, но вместо этого расплакалась. Она не понимала что происходит, но чувствовала, что радостная и светлая жизнь закончилась. Словно темная туча наползала на дом, в котором она жила. Анфиса присела рядом с ней прямо на пол и обняла ее, слегка покачивая, словно баюкая. Рука ее гладила девочку по темным волосам, а губы шептали успокаивающе "Ничего, ничего... Всё пройдёт. Вырастешь, встретишь суженого своего и будет всё хорошо... Только не отпускай его на войну.."
   Лиза всхлипнула и шмыгнула носом. Анфиса вытащила из кармана носовой платок, аккуратно промокнула девочке глаза и заставила высморкаться.
  - Вот и молодец. Давай чайку выпьем. Сразу веселее станет.
   Лиза опустила взгляд и тихо прошептала "Не станет..." Но за стол села и позвала Полю составить компанию. Анфиса разлила по чашкам чай и подвинула поближе к Лизе вазочку с вишнёвым вареньем. Знала, что та любит. Лиза зачерпнула ложкой варенья, стараясь поймать ягоду и замерла внезапно.
  - Няня, а как он меня узнает? Суженный? Он же должен меня узнать?
   Анфиса улыбнулась и снова погладила девочку по голове.
  - Узнает, Лизонька. Есть способ. Я потом тебе расскажу, как подрастешь немного..
  Лиза вздохнула и отправила в рот ложку варенья.
    Полина Аникеева, родившаяся Елизаветой Чарской, вздрогнула, выныривая из воспоминаний и снова посмотрела в окно. Так и есть, снова у соседнего дома стоит извозчик. Словно ждёт кого-то. И вчера полдня стоял. И третьего дня. На этой тихой улочке сроду извозчики не дожидались пассажиров. Ловить седоков выгоднее было либо у вокзала, либо на площади у гостиницы. Конечно, извозчик может поджидать тут зазнобу или приятеля, но не три дня кряду же. Полина была уверена, что это слежка за ней. Причем открытая. Вопрос был в том, кто послал этого "извозчика". Варфоломеев был занят на полигоне. Охранка? Но поводов она не давала. Штольман?... Он ведь только вернулся из Петербурга. Да и не должен Штольман что-то подозревать. Она была уверена, что он до сих пор не узнал ее. И не должен был пока узнать. Сначала ей нужно заполучить его невестушку. Если бы можно было обойтись без Анны, было бы конечно легче. Ещё и Глеба теперь нет. Может... Полина ещё раз бросила взгляд в окно и быстро прошла за полки с книгами, к кладовой. Открыв дверь, она взяла свечу на полке и зажгла её. Дрожащий неровный свет озарил небольшую комнату. Полина прошла к дальней стене и поставила свечу на большой ящик. Наклонившись, вытащила из под полок большой плоский предмет, завёрнутый в ткань. Развернула и в руках ее оказался бубен. Она провела ладонью по туго натянутой коже и кладовую наполнил приглушённый гул. Бубен негромко, но явственно ворчал. Полина легонько стукнула пальцами по нему и ворчание превратилось в ярость. Звук наполнил небольшую комнату. Ему было тесно в таком малом пространстве. Он помнил высокое небо и сосны вокруг. Он был зол. Полина усмехнулась и завернула бубен обратно в мешковину. Не хочет с ней этот инструмент разговаривать. Ничего. Умрет шаман и бубен признает новую хозяйку. Так говорилось в старых легендах. Правда в тех же сказаниях предупреждалось о высокой цене. За владение заговоренным бубном нужно было заплатить частью души. Полина не верила в это. Нет у нее души. Она давно избавилась от нее. А если что-то и осталось, то не жаль и отдать за ту награду, к которой она столько лет идёт. В пламени и крови.
                                    *****
   Утро в участке было шумным. Не успел Штольман шляпу снять, как в дверь нервно забарабанили. Яков переглянулся с Антоном Андреевичем, который уже сидел за своим столом, и они в один голос сказали "Войдите!"
  За дверью послышалась какая-то возня, потом она распахнулась и на пороге возник Евграшин, из за спины которого выглядывал раскрасневшийся Ребушинский. Вид Алексей Егорыч имел самый что ни на есть растрёпанный.
Оценив картину, Штольман отпустил Евграшина и кивнул Ребушинскому, приглашая зайти в кабинет.
   - Яков Платонович! Спасите меня!!...
   Газетчик плюхнулся на стул и, сорвав с головы шляпу, принялся обмахиваться ей. Штольман снова переглянулся с Коробейниковым.
  - Что случилось, господин Ребушинский? От кого Вас спасать?
  Ребушинский не успел ответить. За дверью послышался громкий голос Виктора Ивановича "Где этот писака?!!!" Дверь снова распахнулась, на этот раз с треском впечатавшись в стену. Миронов ворвался как ураган. За его спиной мрачно возвышался доктор Скрябин. Скрябина безуспешно пытался удержать Евграшин. И где-то за мужскими спинами возмущённо звенел женский голос, показавшийся Штольману знакомым. Ребушинский вскочил и заметался в небольшом пространстве между двумя столами. Миронов шагнул вперёд и ухватил журналиста за грудки.
  - Я кажется обещал Вам лицо попортить!..
  Ребушинский только молча разевал рот и закатывал глаза. Скрябин легко отодвинул адвоката от газетчика и, коротко размахнувшись, нанес сильный удар в живот. Ребушинский хрюкнул и осел на стул.

Отредактировано IrisBella (07.04.2024 20:07)