Июль 1614 года

Скорее всего, они очень странно выглядели, когда стояли рядом: рослый, атлетически сложенный мужчина, в котором по выправке и манерам легко было угадать человека, большую часть жизни посвятившего армейской службе – и невысокий сухонький священник в старенькой сутане, аккуратно заштопанной по боку с левой стороны. Впрочем, любой, кто мог услышать их разговор, тотчас убедился бы, что оба ведут диалог на пикардийском наречии, одинаково привычном и для отставного солдата, и для служителя Божия. Это обстоятельство сразу определяло положение собеседников в обществе: небогатый дворянин и обычный сельский кюре, жители местности, где нравы просты и одновременно патриархально строги, а столица не настолько близко расположена, чтобы стесняться собственного «неправильного» выговора. Нет, оба могли свободно изъясняться и «по благородному», а то и перейти на испанский, который оба отменно знали, но зачем устраивать представление перед тем, с кем давно знаком? Кюре действительно родился и вырос здесь, а его собеседник, пусть и не пикардиец, был женат на местной девушке, за годы брака привык к её выговору и, оказавшись в силу обстоятельств в её родных краях, почти сразу заговорил как все вокруг.

Устав стоять, отец Арно присел на широкий приземистый чурбак, предусмотрительно отодвинутый в тень как раз для того, чтобы не оказаться на солнце, если спор затянется. Его собеседник достал из кармана полотняный носовой платок, который размерами больше напоминал пелёнку для младенца, обмахнулся им, затем протёр вспотевший лоб и запросто уселся на ступеньку дома кюре. Его непринуждённость доказывала, что он действительно давным-давно знает священника, иначе бы принятая здесь почтительность по отношению к служителям церкви удержала на ногах даже дворянина.

- Отец Арно, давайте уже договоримся. Я даю вам мешок пшеницы сверх оговорённого, так же поделюсь вином, которое получу в августе. За мой счёт подлатаем крышу над приделом святой Женевьевы, а ещё…

- Не пытайтесь меня подкупить, сударь. Нет, нет и ещё раз нет. Во всём, что касается вашего поместья, земель, домочадцев – тут вы господин, но сейчас речь идёт только о моём решении. Я очень люблю вашего сына. Несмотря на все свои проказы, он славный мальчишка, вы это сами прекрасно знаете, но - нет. Не сейчас. Может быть, весной, после Пасхи…

- Почему нет? – зарокотал господин Гаспар дю Валлон, владелец небольшого поместья, расположенного неподалёку от Корбей-Эсона. – Почему, объясните мне?

Очень кстати рядом оказалась экономка г-на кюре, вдова Мюллерон, которая принесла из погреба кувшин с молодым вином, а заодно широкое блюдо, на котором лежали ломтики свежего козьего сыра, кусочки чуть подрумяненного хлеба и виноград. Пить прямо из кувшина никто не решился, потому у кюре появилось время подумать над ответом, а у г-на дю Валлона – придумать парочку новых аргументов, которые бы защитили его отпрыска и подтолкнули бы несговорчивого кюре принять нужное решение.
- Вот ровесник моего, cын Готье де Куркурона, - разговор возобновился сразу после того, как положенное место на столе заняли стаканы, тарелка с жареной курятиной и зелень. – Вот он уже в Богородицын день будет конфирмирован, как и сын и дочка у де Бретиньи. Ладно, Куркурон-старший платит, чтобы сынок учился у достойных учителей, но я-то знаю, что вы, при всей вашей скромности, ничуть не уступаете им в познаниях! Как вы можете сомневаться? Мой, конечно, шалопай изрядный, и всё же способен прочитать все основные молитвы без запинки! А что ещё требуется на конфирмации? Повторять за всеми и иметь бравый вид!

- Если бы всё было так, как вы меня уверяете, я бы давно дал согласие. Но не скрою от вас: положение моё неустойчиво, епископ желает отдать этот приход своему родственнику, потому что здесь есть неплохой доход. Епископ считает, что я стар и ни на что не годен, а аббат Матис, который, как вы знаете, заправляет здесь всем, укрепляет предвзятость его преосвященства…

- Что? – г-н дю Валлон подавился, был принуждён встать, отойти к кусту боярышника и как следует прокашляться. Обидеть отца Арно было всё равно что нанести оскорбление родственнику: г-жа дю Валлон по линии матери приходилась тому кузиной и знала его преподобие с детства.

- Стар и не на что не годен, - с лёгкой иронией повторил отец Арно. – Между прочим, я склонен с этим суждением согласиться. Знаете, друг мой, давайте сейчас закончим этот бессмысленный спор. Во-первых, уже полчаса как обсуждаемый нами отрок должен сидеть вон там, под навесом, и зубрить очередной урок.

Г-н дю Валлон оглянулся: под указанным местом не наблюдалось ни любезного сына, за которого он так горячо хлопотал перед кюре, ни двух его приятелей – таких же сыновей местных дворян.

- Во-вторых, - улыбаясь, ласково продолжил кюре, - мальчишки наверняка торчат у запруды: купаются, ловят рыбу, домой вернутся уже к темноте и станут уверять, что прилежно учили всё, что им полагалось. Вы сами таким были, так что не ругайте сына. Но чтобы убедиться в том, что я вовсе не преувеличиваю, за вечерней молитвой попросите его вслух одного прочитать «Отче наш», а затем "Верую". Разве это трудно?..

***

Отредактировано Джиль из Лисса (24.11.2024 20:45)

Isur, непременно будет, просто я погрязла в реале. Посыпаю голову пеплом и каюсь.