Глава Восьмая
Снег
«Серебряной звездой летит в ладони детство,
Мерцает и звенит, спеша уверить всех,
Что жить нам — не устать, глядеть — не наглядеться
На этот первый снег, на этот первый снег …»
(Н. Рыленков)
Снег летел и летел, неудержимый, густой, бесконечный. Двор за окном побелел, ветки деревьев с трудом угадывались сквозь колышущееся марево. Несколько часов назад это были мелкие робкие снежинки, а теперь … Утром жителей Затонска будет ждать настоящая зимняя сказка – пушистая, светлая, тихая. Почему-то после такого снегопада всегда стоит удивительная тишь, точно даже звуки тонут в мягких сугробах. Хорошо бы завтра выйти из дома всем вместе – чтобы и она сама, и Яков могли видеть лицо дочки, когда она увидит повсюду снег.
Даже если случится оттепель, сразу все не растает. Зато можно будет слепить снеговика. И загадать ему желание. И оно обязательно исполнится.
Анна расправила наброшенную на полечи шаль, запахнула ее поплотнее. В спальне было тепло, но снегопад за окном вызывал безотчетное желание закутаться. Или прошедший день так действовал? Он получился очень длинным, болезненным, непростым. Разбудил прошлое. Напомнил о хрупкости жизни. Об ответственности. О том, что сказанное, или написанное слово может стоить очень, очень дорого. И порой цена ему – жизнь.
Казалось бы, сколько раз они сталкивались с преступлениями, жестокими и циничным. Смерти же Михаила Ивашенкина никто не хотел, да и дело, против обыкновения, было вовсе не в деньгах, но почему же так горько и больно, и страшно – как-то по-особенному? Из-за обыденной, бытовой жестокости одного, и странным образом вывернутой наизнанку чувствительности другой? Или еще и потому, что затеянный спектакль не был просто вспышкой любопытства, затмившей разум, которая толкнула на глупость – но и перегорела быстро, почти мгновенно, оставив после себя удивление, страх и стыд. Нет, долгое, продуманное действие, которое должно было пробудить чувства, заранее никому не нужные.
« - О каком поэте речь не зайдет, так кажется, чем у него любовь горше, тем лучше. О страданиях, наверное, писать интереснее, как вы думаете?»
И взгляд Полуниной, жалобный, смягченный слезами. Но даже они не сумели погасить неуместные искорки искреннего любопытства – а как же это все-таки устроено? В какую точку, и с какой силой надо ткнуть, чтобы из страданий получились стихи?
« - Давайте, Раиса Андреевна, напишем прощальное письмо – уезжаю, мол, за границу, не поминайте лихом! – с ленцой, чуть ли не зевая, предлагает счетовод.
- Нет- нет, у меня есть идея получше, - женский голос полон воодушевления, - надобно нашу Даму уморить – вот вам и эффектный конец. У меня и проект готов … Скоротечная чахотка, например, – все, как в романах. Неужели он даже на ее смерть не откликнется?»
- Не надо, Миша, - прошептала Анна, словно ее слова еще могли изменить что-то, - это больно, но, пожалуйста, не надо!
Полтора года назад, когда планы их с Яковом врага становились все прозрачнее, Анна думала, что такое под силу лишь запредельной … сущности и ее пособникам, – играть живыми людьми потехи и мести ради, наслаждаясь собственным величием. А оказывается, для участия в подобных развлечениях необязательно заключать сделку с тьмой, сознательно закладывать душу, считать себя последователем «истинного древнейшего учения». Достаточно просто не понимать, что твоя «шутливая» игра будет резать по живому.
А некоторых и понимание не останавливает. Разве господин Вишневский не знает, как его слова действуют на Лиду? Не видит, как уже сейчас к нему относится маленькая дочь? Хотя, дочь-то для него – «неправильный ребенок», но вряд ли к сыну у «Сашеньки» найдется больше нежности. Тоже, наверное, начнет ставить свой эксперимент, по взращиванию идеального наследника мужеского полу, в соответствии с собственными воззрениями. Страшно себе представить, какими. Хорошо, что Лида – сильная, она не даст сломать мальчика.
- Анна Викторовна, вот опять вы героически мерзнете, вместо того, чтобы лечь в постель, - ворчливо сообщают ей на ухо, крепко обнимая поверх шали.
Яков вошел очень тихо, а она так глубоко задумалась, что и не услышала сразу. Но даже вздрогнуть не успела – сразу стало тепло от его рук. Точно в душе отозвался уставший от тяжелых мыслей огонек, мигнул, выровнялся и начал расти, превращаясь в живой горячий цветок. Анна вздохнула, повернулась медленно, посмотрела в глаза, из которых исчезла знакомая усмешка, и взгляд сделался одновременно серьезным и доверчивым. Сердце сжалось от боли и нежности, горло перехватило, но, качнувшись вперед, и положив ладони на плечи мужа она все-таки сумела произнести:
- Я ждала тебя. Я не хочу одна.
***
Сегодняшний день стал еще одним доказательством того, что один Яков Платонович Штольман теперь не будет никогда. Даже в том, что касается его «собачьей работы» - есть, кому ее принять, понять, и даже помочь, хотя без последнего он лучше бы все-таки обошелся. Но дУхи Анны Викторовны все равно не знают закона и порядка, даже журналистская Муза Марии Тимофеевны в этом вопросе куда более дисциплинированна. Значит, по выражению Петра Ивановича, остается только возглавить безобразие. Которое, как ни крути, может весьма активно продвинуть вперед расследование.
Вот и дело о смерти Ивашенкина раскрыто за день. Само по себе оно не выглядит серьезным, скорее может показаться нелепой случайностью, стечением обстоятельств. Только вот обстоятельства стекались не сами по себе. Немало сил и выдумки оказалось вложено в попытки проверить человека на прочность.
Куда чаще подобные эксперименты затевают подростки, у которых немного ума и еще меньше сострадания, зато энергии хоть отбавляй. Но, видимо, Михаилу Ивашенкину каким-то образом удалось не стать объектом таких «шуток» в школьные годы. И уж конечно от взрослых, своих коллег, таких доброжелательных и респектабельных, он ничего похожего ожидать не мог.
Глупо. До чего же глупо, Михаил Алексеевич! Напились бы – в первый раз, вероятно. Веселову бы физиономию начистили. Уволились бы к черту, мало ли мест, где требуется конторщик. У вас вся жизнь была впереди, а тут, из-за чьих-то дурных фантазий! Хотя, не просто так нужная статья из Свода Законов всплыла – Ивашенкин явно плохо соображал, что делает. Вот она – тонкая душевная организация, хорошая фантазия и одиночество, сделавшие его беззащитным.
Злость на «шутников» была тем сильнее, чем более бессмысленной и пустой выглядела их «шутка». Господин Ребушинский со своей писаниной прямо-таки ангелом кажется. Он, по крайней мере, пишет для всех желающих прочесть, и свое имя на обложку ставит, не скрываясь.
В доме Мироновых злость если не исчезла совсем, то поутихла. Дело раскрыто, а главное - виновным ускользнуть не удалось. Пресса, можно верить Марии Тимофеевне, не промолчит, и другие потенциальные экспериментаторы тысячу раз подумают, стоит ли так рисковать, устраивая «изящные мистификации».
Когда семья судебного следователя возвращалась к себе на Петровскую, пошел снег, сейчас полностью укрывший город, и не собиравшейся на этом останавливаться. В детской Аня попросила Штольмана поднести Надю к окну, и стала показывать ей мохнатые крупные хлопья. Дочка внимательно смотрела и слушала, и даже не казалась сонной. И вдруг – секунда, и она уже спит, посапывая, на отцовских руках. Точно рычажок какой-то повернули, и выключили. Не проснулась даже когда перекладывали в кроватку. Пушкин занял свое место на одеяле, точно принимая дежурство, замурлыкал громко, чуть насмешливо поглядывая на родителей – мол, утомили ребенка, молодцы, теперь уж я буду охранять.
- Это твой наследник постарался, - заметил сыщик.
Пушкин только распушился еще сильнее, сделавшись невыразимо важным и довольным.
- Думаю, он хочет сказать, что очень гордится Шушей, - тихо перевела Аня.
- Очень его понимаю, - одобрил отцовские чувства кота Штольман.
… Анна же столь легко и быстро, как дочка, «выключиться» не могла. Когда Штольман открыл двери в спальню, он увидел, что жена и не думает ложится. Стоит у окна, завернувшись в шаль, смотрит туда, в ночь – но видит ли что-то? Лампы в комнате были потушены, но от белой пелены за стеклами шел зыбкий мерцающий свет, в котором лицо Анны казалось особенно уставшим, но при этом красивым и словно бы нереальным. Яков быстро шагнул вперед, обнял крепко, стараясь разрушить это впечатление, ощутить ее, живую, настоящую, близкую. Сказал, правда, что-то совсем другое при этом, но Аня поняла. Обернулась, глядя в глаза, ничего не скрывая и не пряча.
- Я не хочу одна …
И точно так же можно было смотреть на нее в ответ.
__________________________________
Дорогие читатели, эта маленькая история подошла к концу. Спасибо всем огромное за отзывы, советы и поддержку. Новые сюжеты в голове у меня есть, но пока точную дату выхода нового произведения анонсировать не могу. Сама очень надеюсь, что этот мир меня так просто не выпустит).
Как я и обещала, раскрываю вам источник моего вдохновения. Детективный сюжет "Орудия преступления" основан на рассказе Н. Д. Телешова "Тень счастья". Герой Телешова в первых редакциях истории тоже совершал самоубийство, но в итоге автор выбрал иное окончание. Счастливый для героя исход я сделала предысторией - случаем с места прежней службы Веселова.
Отредактировано Мария_Валерьевна (19.01.2025 23:25)
Напиши ещё одну главу, последнюю-распоследнюю, финальную-расфинальную. Пусть на Затонск спустится летающая тарелка, высадятся инопланетяне и позарятся таки на жирненького, аппетитного Сашеньку Вишневского. Пусть заберут его для опытов или закинут на Альфу-Кукуево-Центавру. Он будет там жить один и разговаривать с камнями. 
