Становление            Глава 3       Новости саратовской полиции

     Прошло две недели после суда над Соболевым, а интерес к этому делу не ослабевал. Город по-прежнему обсуждал свержение "мукомольного короля" и расследование, проведенное новым начальником сыскного отделения. Популярность всегда имеет и негативные стороны, с одной из них неожиданно столкнулся Штольман.

     Несколько дней назад к нему в кабинет влетела молодая и модно одетая женщина, решительно подошла к его столу и без всяких церемоний обратилась с необычной просьбой. Госпожа Шувалова пригласила Штольмана посетить кружок ее хороших знакомых, который она собирает в своем доме по пятницам. Среди ее знакомых он встретит людей, занимающих видное официальное и общественное положение. Она надеется, что как воспитанный человек, Яков Платонович не сможет отказать вдове и не поставит ее в глупое положение перед уважаемыми господами, поскольку она им уже пообещала с ним встречу, и никаких отговорок она не примет.

     Сбитый с толку таким напором Штольман отвечал на наглую выходку дамы, что кабинет начальника сыскного отделения не место для светских визитов, и он ничего обещать не может, так как очень занят.

     Отказа Штольмана дама не ожидала и решила вести себя по-другому. Госпожа Шувалова сделала обиженное лицо, начала просить его не сердиться и понять ее положение, ведь она заверила  своих друзей, что знаменитый Штольман будет у нее в гостях. А если он так занят в ближайшее время, то, может, он подарит ей свою фотографию с надписью.

     - Извините меня, - сказал Яков Платонович, едва сдерживаясь, чтобы не выгнать беззастенчивую посетительницу, - я карточки даю только своим друзьям.

     - Ну, так будемте друзьями, - кокетливо проворковала Шувалова.

     - Сударыня, я очень занят.

     - Тогда дайте мне хотя бы вашу визитную карточку, - продолжала уговаривать его Шувалова

     - Зачем вам это?

     - Я загну уголок и скажу друзьям, что вы были и не застали меня дома.

     - Я не собираюсь содействовать такому обману, сударыня. Повторяю еще раз, я занят.

     Шувалова презрительно пожала плечами и вышла из кабинета. Сысоев, который во время этого разговора то бледнел, то краснел, вздохнул с облегчением.

     - Вы знаете эту даму? - поинтересовался у него Яков Платонович.

     - Да кто же ее не знает! - воскликнул со злостью Юрий Анатольевич, - Бедная вдова! - передразнил он Шувалову.

     - Чем она занимается на самом деле?

     - Она проводит дела, - пренебрежительно ответил Сысоев.

     - Что значит "проводит дела"?

     Сысоев выскочил из-за своего стола, пару раз быстро прошелся по кабинету, потом выпил залпом стакан воды и сел у чайного столика, немного успокоившись.

     - Это означает, что используя свои знакомства с влиятельными людьми, она устраивает дела так, чтобы они решались в пользу лиц, которые к ней обращаются за помощью. Если нужно получить хорошее место, выхлопотать концессию, добро пожаловать к госпоже Шуваловой, она поможет. За такую помощь она, конечно, получает определенное вознаграждение. Вот этим она и занимается, пользуясь своими "друзьями", - заключил свой сердитый монолог Юрий Анатольевич.

     - А вы-то ей зачем понадобились? - он задумался на мгновение, - Выходит, что она собирается хлопотать по делам уголовного характера, да? - и он с изумлением посмотрел на Штольмана.

     - Может быть, - Яков Платонович тоже встал, подошел к Сысоеву и взял предложенный ему стакан чая, - присутствие начальника сыскного отделения в ее гостиной, автограф на фотографии или даже просто визитная карточка на столике у милой хозяйки могли бы привлечь к ней лиц, имеющих потребность в ее помощи по проведению, скажем так, дел полузаконного характера. Ну и бестия! - усмехнулся Штольман и понял, что одной встречей знакомство с госпожой Шуваловой не ограничится.

                                                             *          *          *

     Неужели опять Шувалова, рассердился Яков Платонович, когда на другой день утром увидел, как бесцельно слоняется по Соборной площади Сысоев вместо того, чтобы сидеть в кабинете и заниматься делами. Не успел Штольман и слова сказать, как Юрий Анатольевич, забыв поздороваться, обрушил на него свою гневную речь:

     - Вы, Яков Платонович, представляете, пришел как ни в чем не бывало, уселся за свой стол и давай что-то писать. Нет, я не могу находиться с ним в одном кабинете. Разве так можно? Где справедливость?

     - Да кто пришел? - прервал его довольно сумбурный поток речи Штольман.

     - Любинин! - ответил одним словом Сысоев и замолчал.

     Штольман покачал головой и вошел в Управление полиции, за ним поплелся мрачный Юрий Анатольевич. Дверь в кабинет начальника сыскного отделения была открыта, но в кабинете никого не было. На столе у окна лежал портфель, несколько листов белой бумаги и довольно помятая фуражка.

     Яков Платонович вернулся в приемную и вопросительно посмотрел на дежурного, тот ничего не сказал, только махнул рукой в сторону кабинета Рохлина. Ладно, будем ждать, подумал про себя Штольман, а потом решим, что делать.

     Они с Сысоевым разложили документы на своих столах и стали делать вид, что заняты текущими делами, которых у них накопилось и так много. Прошло полчаса, никто к ним не входил, время тянулось медленно. Минут через десять в дверь постучали, и вошел улыбающийся дежурный. Он подошел к столу, на котором лежали вещи Любинина, сгреб их в охапку, открыл окно и выбросил все на улицу, потом потер рука об руку, словно хотел стряхнуть с рук грязь, повернулся к Штольману и доложил:

     - Его Высокородие, Григорий Андреевич, приказали выкинуть вещи Любинина на улицу.

     - А Любинин все еще у Григория Андреевича?

     - Нет, Ваше Высокоблагородие, вылетел из кабинета как пробка из бутылки. Нету его больше среди нас, в полиции, значит, нету! Вы зайдите к Григорию Андреевичу сами, Яков Платонович!

     Когда Штольман вошел в кабинет начальника, Рохлин стоял у окна и сжимал в руках стакан с водой, в кабинете пахло ландышевыми каплями.

     - Тошно, как же тошно, - Григорий Андреевич покачал головой, допил лекарство, поставил стакан на подоконник и вернулся за стол. Он жестом пригласил Якова Платоновича сесть, но вдруг вздрогнул и замотал головой.

     - Нет, Яков Платонович, на этот стул не садитесь! Не сочтите за труд вынести его в приемную и возьмите что-нибудь оттуда, пожалуйста!

     Штольман взял стул, на котором, видимо, сидел Любинин, и понес его в приемную. Дежурный полицейский все понял без слов, вскочил и перехватил у него стул, выставил его за дверь, а потом сам занес другой в кабинет Рохлина.

     Когда они наконец уселись друг напротив друга, Рохлин приступил к делу:

     - Яков Платонович, когда приезжает ваш сыскарь из Затонска?

     - Ульяшин приезжает завтра московским поездом. Я собираюсь его встречать на вокзале.

     - Очень хорошо! - обрадовался начальник городской полиции, - я так и доложу губернатору, что проблем с заменой не будет. Пусть ваш Ульяшин завтра отдохнет с дороги, а в среду выходит на службу.

     - Казенную квартиру он сегодня освободит, - Рохлину было неприятно лишний раз произносить фамилию выгнанного полицейского, - только там нужно сначала сделать ремонт, он ее в хлев превратил. Ну, ничего. Я договорюсь в городской управе, они за неделю отремонтируют, и  вашему  сыскарю можно будет переехать. А пока пусть поживет в гостинице, плату за номер мы ему выплатим, договорились?

     - Спасибо за заботу, Григорий Андреевич, я все передам.

     - Ну вот и хорошо! -  Рохлин вздохнул и с сочувствием посмотрел на Штольмана, - Губернатор князь Мещерский устраивает в последнее воскресенье июня прием по случаю ухода местных чиновников на летние каникулы, вас с супругой приглашает, и вот, - Григорий Андреевич вынул из ящика стола белый конверт с вензелем князя Мещерского, - вам приглашение на два лица.

     Штольман с недоумением взял конверт, вынул приглашение, пробежал его глазами и внимательно посмотрел на Рохлина.

     - Прием по поводу летних каникул? Это что же, такая традиция в Саратове?

     - Да нет, - махнул рукой Григорий Андреевич, - князь стал у нас губернатором только с 1891 года. Вот пытается привить нам петербургские забавы. Вы ведь в столице служили, правда, что там такие обычаи есть?

     - Государь с семьей и Двор летом перебираются в Царское Село, многие уезжают на дачи, но никаких особых приемов по такому случаю не бывало, - в раздумье ответил Штольман.

     - Яков Платонович, - Рохлин явно осторожничал и с трудом подбирал слова, - князь Мещерский за два года своего губернаторства много хорошего сделал для нашего края и Саратова, только дело в том, что... - Рохлин посмотрел в окно и стал постукивать пальцами по столу, - Анна Викторовна молодая и привлекательная женщина, многие будут обращать на нее внимание, так вы ей помогите, подготовьте к такому вниманию, подскажите, что отвечать, как себя вести... - заметив, что взгляд Штольмана потемнел, и он сжал зубы, тут же торопливо добавил, - Ну что вы, Яков Платонович, это все так...

     - Моя супруга слышала разговоры, что Анна Викторовна якобы в тяжести, она часто заходит в магазин, где торгуют детской одеждой, это правда? - с надеждой спросил Григорий Андреевич.

     Штольман утвердительно кивнул. Рохлин сразу повеселел.

     - Вот и здорово! Надо бы этой радостной новостью поделиться с князем и с княгиней Марией Алексеевной тоже, она точно обрадуется, - хитро улыбнулся Григорий Андреевич.

                                                               *          *          *

     Было решено, что встречать Ульяшина они поедут на вокзал вместе. И если Яков Платонович радовался встрече со старым товарищем, то Анна загрустила, вспоминая Затонск, мамочку и дядюшку, их дом на Царицынской, сад, Прасковью с корзинкой яблок. Лица дорогих ей родных ожили у нее перед глазами, и она остро почувствовала, как же она соскучилась, как ей хотелось бы оказаться сейчас рядом с ними.

     Прогуливаясь вместе со Штольманом по перрону, она пыталась не показывать ему нахлынувшую на нее тоску по дому, но разве можно что-нибудь скрыть от любимого сыщика! Яков Платонович погладил ее руку и тихо пообещал:

     - Даю слово, Анна Викторовна, что в первый же отпуск мы поедем в Затонск, - и чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, спросил, - А вы не забыли, как встречали меня на вокзале в Затонске ранней весной?

    Анна так посмотрела на него, что боль в ее взгляде прошла через его сердце. Яков Платонович отступил на шаг, смущенно поклонился и спросил неуверенным голосом:

     - Посоветуйте, Анна Викторовна, куда ехать?

     - Конечно, домой! - мгновенно откликнулась Анна, - Видели бы вы свое лицо в ту минуту, Яков Платонович! И года не прошло, а мы вместе, - она иронично улыбнулась, - может, скоро у нас будет и свой дом...

     - Простите меня, Анна Викторовна, обещаю заняться поисками дома в это воскресенье, если ничего не случится на службе, - добавил он.

     - Вместе будем искать, точнее, я выберу несколько домов, а вы посмотрите и одобрите один из них, - примирительно кивнула Анна.

                                                               *          *          *

     Был уже поздний вечер, а свет в кабинете Рохлина все горел. Задерживался на службе Григорий Андреевич, было у него еще одно важное дело. Это "важное дело", в облике маленького шустрого господина с круглым и полным лицом, появилось в кабинете начальника Управления саратовской полиции ближе к девяти часам вечера. Постоянный житель Саратова с первого взгляда узнал бы в опоздавшем госте редактора "Саратовских ведомостей" Колобова, которого в газетных кругах звали просто"Колобок". Высокий поджарый Рохлин со строгим выражением проницательных глаз и маленький упитанный Колобов с веселой улыбкой на толстых губах были давними и хорошими приятелями, но свои дружеские отношения не афишировали и встречи проводили без присутствия лишних глаз.

     Первые десять минут встречи ушли на обмен обычными приветствиями, пожеланиями здоровья и приветами семьям. Наконец они удобно уселись у чайного столика, выпили по рюмочке коньяка, закусили "чем Бог послал" и деловой разговор начался.

     - Вы, Петр Васильевич, на днях едете в Петербург? - скорее утвердительно, чем вопросительно спросил Рохлин.

     - Да, приглашен на юбилей одного моего коллеги-журналиста, мы дружим с ним уже лет двадцать.

     - Вот и замечательно! На встрече с коллегами вам будет легче выполнить мою просьбу.

     - У вас ко мне просьба? Чудно! Обычно у нас с вами все наоборот - я прихожу к вам в роли просителя.

     - Дело больно тонкое... - Рохлин помолчал немного, потом вздохнул и продолжал, - и совершенно секретное. Ясно, Петр Васильевич? Мне нужно, чтобы вы собрали ВСЕ, - Рохлин выделил голосом слово "все", - возможные сведения о Якове Платоновиче Штольмане.

     - О Штольмане? - редактор даже подскочил на месте, - я не ослышался, о нашем герое? - с ехидством повторил свой вопрос Петр Васильевич, - Разве вам, Григорий Андреевич, сложно узнать о нем в петербургском Управлении полиции?

     - Не сложно, уже кое-что узнал, но теперь меня интересуют ваши газетные сплетни.

     - Что же именно вас так заинтересовало?

     - До назначения к нам, он якобы был два года в служебной командировке. А где был, чем занимался - ответов нет. Либо не знают, либо жить хотят, но все молчат. У них там смерть как косой поработала, рта открыть боятся.

     - Попробовать можно, да вам-то это зачем?

     - Есть у меня одна задумка, не люблю темных лошадок, - Рохлин усмехнулся, - и поспрашивай еще про его супругу - Анну Викторовну Штольман-Миронову. Уж очень наш князь Бэби ею интересуется.

     - Здесь-то все ясно, еще одна красотка ему приглянулась, - рассмеялся редактор, потянулся к бутылке коньяка, вопросительно посмотрел на Рохлина и, получив его согласие, наполнил коньяком рюмки.

     - Нет, это другое. Он так близких подруг не ищет, она ему интересна, но не как очередная любовница, - Григорий Андреевич отставил свою рюмку, потер лоб и задумался.

     - Еще о ком узнать прикажете? - недовольный Петр Васильевич даже отвернулся от Рохлина.

     - Да не сердись, Петр Васильевич, я тебе тоже кое-что подарю... - и Рохлин залпом выпил рюмку коньяка, а маленькие умные глазки редактора загорелись, и он подвинулся к другу поближе.

     - Приходила к Штольману некая госпожа Ш. и хотела пригласить его в свой кружок, а когда он отказался, то его фотокарточку выпрашивала, но так ничего и не получила, кроме "подите вон".

     - Точно? А то ведь она по судам затаскает... - Петр Васильевич засомневался.

     - Точно, выгнал он ее, - хмыкнул Рохлин.

     - Ну, спасибо! Это хорошо, это мы обыграем... - редактор радостно потер руки и снова наполнил рюмки.

     - Но только не сейчас, а то Штольман поймет, откуда ветер дует.

     - Конечно, - и довольные господа чокнулись.

   

     -

Отредактировано Nora Brawn (10.08.2025 14:10)