Становление             Глава 8         Труп в сундуке

     Ночью прошел дождь, и утро было свежее, чистое, словно Божьей рукой умытое. Анна приоткрыла глаза, глубоко вздохнула и огляделась вокруг. Дремать в такое утро совсем не хотелось. На тумбочке с ее стороны стояло блюдечко с вишней. Это Яков перед уходом на службу принес из столовой и поставил рядом с ней горсть свежей вишни. Анна полюбила в Саратове ее приятный кисловатый вкус. Она протянула руку и взяла еще влажную упругую ягодку, положила ее в рот и зажмурилась от удовольствия, но насладиться ее ярким вкусом она не успела...

     У самого потолка возник дух невысокого седого старика, он смущенно извинился за такое раннее появление. Анна глубоко вздохнула и твердо заявила, что послушает его после завтрака, только после завтрака. Дух неуклюже поклонился и исчез. Анна отбросила одеяло, погладила живот и нежно прошептала:

     - Доброе утро, сыночек! Будем вставать!

                                                *          *          *

     Через полтора часа Анна Викторовна уже входила в Управление полиции на Соборной площади. Молодой дежурный объяснил, что все следователи сыскного отделения во главе с его Высокоблагородием господином Штольманом уехали на место преступления, но уже скоро должны вернуться. Анна Викторовна решила подождать Штольмана в полиции, попросила стакан воды и скромно уселась в дальнем углу приемной. В помещении было тихо, прохладно и спокойно, но Анне вспомнилось тревожное и напряженное утро, которое было здесь две недели назад.

     Твердое намерение Анны поехать вместе с ним в Управление полиции и извиниться перед Юрием Анатольевичем за свои бездоказательные и излишне эмоциональные упреки было поддержано Яковом Платоновичем. Он посчитал, что это будет для Анны лучшим уроком не мчаться с шашкой наголо на людей, чья вина не доказана. Но все произошло не так, как предполагалось.

     Стоило им только войти в приемную Управления полиции, как из своего кабинета вышел Рохлин. Учтиво поздоровавшись с Анной Викторовной, он зашел вместе с ними в кабинет сыскного отделения и в присутствии всех следователей принес свои извинения Анне Викторовне за вздорные и не имеющие ничего общего с реальным положением дел "фантазии" своей супруги.

     - Ситуация глупая и некрасивая. Наш племянник Юрий Анатольевич с гордостью за своего начальника рассказал мне, как Яков Платонович выставил из кабинета и отказал в просьбе одной вдовице, известной всему Саратову своими темными делишками и обширными связями черт знает с кем.

     - Я хочу повторить еще раз. Юрий Анатольевич гордился поступком Якова Платоновича и только поэтому поделился со мной, как с родственником, своими чувствами.

     - Это полностью моя вина. Я знал характер моей супруги и ее умение перевертывать все факты так, что они становятся сплетнями, тем не менее, я пересказал ей эту историю. Ну а что из этого вышло... Мне очень неприятно, что вам, Анна Викторовна, пришлось выслушивать эту ложь. Прошу у вас прощения за то, что вы оказались втянуты в недостойный разговор о вашем супруге...

     Рохлин побледнел к концу своего рассказа, на лбу выступил пот, губы посинели. Анна Викторовна  сделала шаг к нему, но он покачал головой и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Пока Штольман и Ульяшин переглядывались с сочувствием, Анна Викторовна метнулась к двери и бросилась за Рохлиным. Сысоев рванулся за ней, но она крикнула ему: "Несите аптечку", и без стука открыла дверь кабинета Рохлина.

     Слава Богу, на этот раз все обошлось!

                                                        *           *          *

     Дежурный не стал сообщать Анне Викторовне, что утром к ним поступило заявление от дворника одного из домов на окраине Саратова. Он обнаружил на чердаке пустой квартиры запертый сундук, от которого шел смрадный запах, а когда он открыл его, то там оказался труп человека.

     Садовая улица была далеко от центра Саратова, и поездка заняла довольно много времени. Штольман решил использовать ее с пользой для дела и сразу настроить сыскарей на проведение расследования. Он рассказал, как их, молодых следователей столицы, учил сам Дмитрий Иванович Путилин.

     - Когда совершается преступление, - вспоминал наставления Путилина Яков Платонович, - то первый вопрос, возникающий у следователей, связан с местом преступления, а уже потом идут вопросы о том, как совершено преступление, когда, кем и при каких условиях.

     - Вы, Яков Платонович, имеете в виду житейскую обстановку, в которой жил убитый, его быт? - уточнил Сысоев.

     - Да, первый вопрос о месте, где совершено преступление. Что это за место? - обратился Штольман к Сысоеву, - вы, Юрий Анатольевич, как житель Саратова, знаете разные стороны жизни в этом городе. Что можете нам сказать?

     - Судя по адресу, это одна из многолюдных улиц, где живет ремесленная беднота города. Дома здесь старые и ветхие, жильцы постоянно меняются, квартирки маленькие, и они сдаются в наем. Такие квартиры нанимаются бедными людьми, их обычно называют съемщиками, а они, в свою очередь, находят еще жильцов, которым сдают комнаты или даже углы.

     - А кто обычно там обитает? - уточнил Урусов.

     - Да кто может проживать в таких конурах? Бедные студенты, сапожники, подмастерья, девицы, которые ищут клиентов на улице, и сами съемщики.

     Рассказ Сысоева об этой части Саратова и его обитателях почти полностью совпал с тем, что увидели сыскари, когда приехали на место преступления. Обветшалые деревянные дома, чахлые кустарники, грязные лужи во дворе и на улице даже в жаркий солнечный день. Опустившаяся бедность и обреченность выглядывали из окон этих домов. Что же, есть и такой Саратов, подумал про себя Яков Платонович, только на фоне нарядной и богатой центральной части города, эта убогость и нищета казались особенно трагичными и безысходными.

     Дворник встретил полицейских следователей и проводил их в квартиру, которую снимал покойный Гостев. Квартирка состояла из трех маленьких комнат, комнаты отделялись друг от друга тоненькой стенкой, из квартиры на небольшой чердак вела деревянная и скрипучая лестница, а кухня одновременно служила еще и прихожей.

     Дворник подтвердил, что именно Гостев был съемщиком квартиры. По словам самого старика, он когда-то служил учителем в гимназии, был вдовцом, не имеющим детей. Три года назад он поселился в этой квартире, жизнь вел скрытную - ни он никуда не ходил, ни к нему никто не приходил. Только на Пасху и Рождество его навещали какие-то родственники: старушка в шляпке и ее сын-каланча. Две комнатки он сдавал, но даже небольших денег это ему не приносило.

     - А кому он сдавал две комнаты? - начал допрос дворника Штольман.

     - Так этим, скудентам.

     - Почему ты их так называешь? - возмутился Урусов.

     - А что таково-то? Живут скудно, вот и зовут их - скуденты. Перебиваются с воды на хлеб, убираются сами, только белье в стирку отдают, готовят тоже сами, да и вся готовка у них - воду вскипятить на кухне, да чай заварить. Покойный Гостев, царство ему небесное, - дворник перекрестился, глядя на маленькую иконку в углу комнаты, - говорил, что много они не пили, книжки читали, да по ночам все спорили, даже кричали, хотя разве на голодный желудок спать будешь... вот и орали. Идеи у них всякие были, как и что переделать в России, - дворник подумал и грустно добавил, - и еще власть ругали, да кто-ж теперь ее не ругает?

     - А где они сейчас?

     - Так уехали к себе по домам. Как 30 мая занятия закончились, так сразу и разъехались. Кто же будет здесь жить и платить, ежели учебы нет? Они только в конце августа приедут.

     - А фамилии их знаете?

     - А мне зачем их фамилии? Съемщик сам вписал их в домовую книгу, вот ее возьмите, там все есть. Принести домовую книгу-то?

     Отправив дворника за домовой книгой, следователи приступили к осмотру тела и обыску квартиры.

     И без осмотра тела врачом было ясно, что Гостев был убит - на голове хорошо заметны раны, нанесенные топором. Они были нанесены, очевидно, сзади и несколько сбоку, так что предполагаемый убийца стоял с правой стороны. Никаких признаков сопротивления на теле не видно, возможно, убивали спящего человека, лежащего на левой стороне. Более точное описание повреждений на теле Гостева мог дать только врач, поэтому Штольман распорядился отправить труп в морг.   

     Тщательный обыск квартиры и чердака показал, что убийство было совершено в квартире, на чердаке пятен крови найдено не было. Вне квартиры Гостев тоже не мог быть убит, потому что ход на чердак был только из квартиры. Убить его вне дома, а затем внести в квартиру было бы небезопасно даже в таком глухом районе. Через слуховое окно втащить труп на чердак нельзя, потому что оно очень узкое. Следователи пришли к выводу, что Гостев был убит в самой квартире.

     Когда обыск квартиры  и чердака был закончен, вся команда Штольмана собралась в комнате, которую занимал сам съемщик.

     - Определить точную дату смерти Гостева будет трудно, прошло уже месяца два или больше, врач может примерно установить дату, но мы должны решить вопрос - когда он был убит: днем или ночью, - поставил перед следователями задачу Штольман, - это будет важно для проверки алиби подозреваемого.

     - Раны указывают на то, что он был убит в лежачем положении, да и найден он в нижнем белье, - Сысоев первым включился в обсуждение, - а если он не одет, то следует предполагать, что он спал, и убийство было совершено ночью.

     - Не согласен с вами, Юрий Анатольевич, - подключился Ульяшин, - здесь никаких фонарей на улице  нет, значит ночью в комнате темень, потребуется зажечь свечу, убивать ночью в таком месте можно только при горящей свече.

     - Вы правы, Михаил Петрович, ведь труп еще надо связать, вытащить на чердак, уложить в сундук. Все эти действия в темноте производить практически невозможно, - согласился с Ульяшиным Яков Платонович.

     - Позвольте, Яков Платонович, - вмешался Урусов, - совершать убийство в темноте опасно еще и потому, что трудно нанести удар также метко, как и при свете. Убиваемый может вскочить, оказать сопротивление, а там и борьба, крики, шум. А на теле Гостева не было признаков сопротивления...

     - Точно, поэтому убийце надо действовать в такое время, когда уже достаточно светло летом, но все еще спят. Рано утром! - перехватил рассуждения Урусова Михаил Петрович.

     - Правильно, рано поутру, вот когда всего удобнее совершить преступление. Труп поскорее припрятать, пока не наступил день, а с ним и дневная суета, внимание дворника, прохожих... Итак, остается утро, раннее летнее утро. Согласны? - Яков Платонович с удовольствием оглядел свою сообразительную команду. Все были довольны таким совместным обсуждением.

     - Ну что же, господа следователи, - размышлял вслух Штольман, - давайте определим главные направления поиска убийцы. Первое - студенты...

     - Почему всегда надо искать преступников среди студентов, - Урусов скривился как от зубной боли и с обидой в голосе проворчал, - а уж если какие-нибудь волнения или возмущения самоуправством чиновников, то сразу ищут виноватых среди студентов... и в вашем сыскном отделении такой же подход, Яков Платонович, - он отошел к окну и встал спиной к Штольману. Юрий Анатольевич тут же оказался рядом с ним, положил руку ему на плечо и что-то тихо сказал ему на ухо.

     - Следователь должен быть беспристрастным и обязан изучить все версии, Дмитрий Александрович, - Штольман продолжал говорить спокойным тоном, - Вам нужно подготовить список студентов, снимавших две комнаты у Гостева, сходите с этим списком в среднетехническое училище и в Мариинское земледельческое училище и соберите все сведения о них. Обратите внимание на адреса мест, куда они уехали на каникулы, если придется поехать и туда, чтобы установить их алиби. У них есть мотив - деньги. Мотив, конечно, слабый, но проверить необходимо. Вам ясно? - Штольман подождал ответа Урусова, но тот только кивнул.

     - Вам, Юрий Анатольевич, надо разыскать учебное заведение, где служил Гостев: либо мужская классическая гимназия, либо духовная семинария, либо реальное училище. Необходимо собрать сведения о его личной жизни, врагах и друзьях. Почему он так обеднел и опустился?

     Сысоев кивнул и стал быстро собирать записи допроса дворника, чтобы передать их Якову Платоновичу.

     - А вас, Михаил Петрович, я попрошу разыскать единственных известных нам родственников Гостева: старушку в шляпке и сына-каланчу. У них может быть такой мотив, как наследство, хотя какое тут наследство... Но проверить надо и поговорить с ними о самом Гостеве.

     - Яков Платонович, - задумчиво потирая лоб, заговорил Ульяшин, - мне вот что непонятно. В этой комнате три года жил пожилой человек, а здесь нет ни одной фотографии, никаких личных вещей, которые старики обычно хранят как память о ком-то или о чем-то. Даже альбома с фотокарточками нет.

     - И правда, - подключился Сысоев, - нет ни одной книжки, нельзя понять, какой предмет он преподавал, - продолжал рассуждать Сысоев, - и потом, каждый выпускной класс дарит учителям какие-нибудь памятные подарки, например, мы всем учителям подарили настольные чернильницы в виде медведей. А по этой комнате и не скажешь, что он был учителем...

     - Значит, он оборвал все нити, связывающие его с прежней жизнью, потому что, - Дмитрий Александрович поднял руку и даже щелкнул пальцами, - он здесь прятался, скрывался от кого-то.

     - Молодцы, - похвалил Штольман, - я согласен, надо выяснить, что произошло в его жизни три года назад, и почему он был так напуган. Я посмотрю в архиве, какие серьезные дела расследовались в то время.

     Но продолжить дискуссию дальше не удалось. Примчался дежурный полицейский и сообщил, что его Высокородие господин Рохлин вызывает Якова Платоновича к себе в кабинет.

                                                           *          *          *             

     Нельзя сказать, что для Штольмана присутствие Анны Викторовны в Управлении полиции оказалось большой неожиданностью. Если к ней вернулся Дар, то Анна могла узнать об убийстве старика Гостева от его духа. Неожиданностью оказалось то, что, увидев свою драгоценную Анечку, он понял, как же он соскучился. Однажды в Затонске он сказал Анне, что должен кто-то умереть, чтобы они встретились. Как он мог неделями с ней не видеться? Сейчас и половина дня без нее тягостна... "Я не могу без тебя жить...", вспомнились ему строки одного молодого поэта. Получается, что это не поэтическое преувеличение, а самая настоящая правда!

     Дух убитого Гостева показал Анне Викторовне стоящую на кухне коробку с надписью "Соль", на дне которой лежали ключ и записка. Во время обыска никто не обратил на эту коробку внимание, поэтому надо было вернуться в квартиру, найти коробку, привезти ее в сыскное отделение, при свидетелях высыпать из нее соль и, возможно, обнаружить там что-то.

     Штольман быстро доложил Рохлину ход расследования и объяснил необходимость съездить на квартиру и привезти еще одну улику, которую они забыли в спешке. Коробка с солью очень заинтересовала Григория Андреевича, и он попросил Штольмана без него соль из коробки не высыпать. Яков Платонович нашел для Анны Викторовны коляску и отправил ее домой на Волжскую улицу, а сам с фотографом и двумя полицейскими помчался на квартиру покойного Гостева.

     На столе Штольмана расстелили скатерть, и дежурный полицейский стал медленно высыпать из коробки соль. Когда на скатерти образовалась небольшая соляная горка, полицейский заглянул внутрь почти пустой коробки, радостно вскрикнул и вынул сверток, завернутый в тряпку. Разворачивать сверток стал сам Яков Платонович, и все увидели ключ с большой узорной головкой и листок бумаги, на котором были написаны четыре цифры.

     - Это ключ от банковского сейфа, - сообщил довольный Рохлин, внимательно изучая ключ, - а цифры, наверняка, означают шифр.

     - Чудеса да и только, - Григорий Андреевич удивленно посмотрел на Штольмана, - как же вы до этого додумались, Яков Платонович?

     - Похожий случай произошел с Путилиным, когда я служил в Петербурге, - пришлось соврать Штольману, рассказывать об участии Анны он счел для нее небезопасным. По невозмутимому лицу Рохлина было трудно понять, поверил он или нет.

     Пока полицейские аккуратно пересыпали соль в коробку, а фотограф делал снимки ключа и записки, Рохлин подошел к Штольману и попросил, немного смущаясь:

     - Яков Платонович, передайте Анне Викторовне большое спасибо за лекарство. Юрий Анатольевич заказал в аптеке порошки, которые она прописала. Я стал их принимать, и мне стало лучше, гораздо лучше, - Рохлин приложил руку к груди в знак благодарности и вышел из кабинета.

                                                       *          *          *

     Невысокий полный мужчина в светлом мятом костюме бегал по середине  улицы, размахивал руками и умолял извозчика остановиться. Он чуть ли не силой попытался вытащить Анну из коляски, очень быстро повторяя одну и ту же фразу, из которой она поняла только два слова - больница и сын. Анна оттолкнула взволнованного толстяка и сама вышла из коляски.

     - Что случилось с вашим сыном? - она попыталась остановить влезавшего в коляску мужчину, - Да объясните же толком.

     - Он задыхается, мне нужно срочно привезти врача, - стал немного медленнее и понятнее говорить толстяк, обрадовавшись тому, что ему удалось заполучить в свое распоряжение коляску.

     - Где ваш сын? Ведите меня к нему, - понимая, что отец ребенка все еще находится в состоянии истерики, Анна заговорила медленнее и спокойнее, - я -врач, я осмотрю вашего ребенка, нельзя терять время.

     Толстяк прекратил орать, пот ручьями лил по его лицу, он ошеломленно смотрел на Анну и ничего не понимал.

     - Я - врач, - стала повторять Анна, не сводя с него глаз, - Я училась в Сорбонне, меня зовут Анна Викторовна Миронова, - от волнения она представилась своей девичьей фамилией, - не теряйте время, слезайте и ведите меня к вашему сыну, ну же! - теперь она начала покрикивать на толстяка.

     Толстяк опять забормотал что-то непонятное, но из коляски вылез и покатился впереди нее к стоящему в глубине сада дому. Анна быстро шла за ним, снимая на ходу перчатки, откалывая от волос шляпку и перекладывая в одну руку сумочку и зонтик. Едва она поднялась по ступенькам на террасу, как тут же сунула все свои вещи в руки толстяку и громко потребовала принести таз, кувшин с водой, мыло и полотенце. Выбежавшая ей навстречу горничная, кивнула и помчалась в дом, чтобы принести все, что требовала молодая дама. Пока Анна Викторовна мыла руки, а горничная ей поливала воду из кувшина, она обратилась к стоящему рядом толстяку:

     - У вас водка есть? Принесите сюда бутылку с водкой, - она еле сдержала улыбку, глядя на растерянное лицо ничего не понимающего толстяка, - на руки мне польете, я же буду осматривать вашего ребенка.

     Когда они вошли в детскую комнату, и Анна Викторовна увидела в кровати мальчугана лет 8-9, бледного и страшно напуганного, но нормально дышащего носом с плотно закрытым ртом, ее внутреннее напряжение немного ослабло - ребенок дышит носом, сильно не кашляет, значит что-то застряло в гортани, ниже не пошло.

     В комнате был полумрак, шторы на окнах задернуты, у кровати, скорбно скрестив руки, стояла мать ребенка. Анна обратила внимание на детские рисунки, развешанные над кроватью. Она подошла поближе и стала внимательно их рассматривать. Мальчик напряженно следил за ней.

     - Какие замечательные места! Я таких мест еще не видела, это далеко отсюда? -обратилась она к ребенку.

     - Нет, близко, - тихо прошептал мальчик, во все глаза рассматривая молодую и красивую незнакомку.

     - Замечательно! Я сюда приехала совсем недавно и еще многого не видела. Покажешь?

     Мальчик кивнул.

     - А тебя как зовут?

     - Витя, - уже погромче произнес мальчик.

     - А меня зовут Анна Викторовна. Знаешь, Витя, я тоже люблю рисовать. Я два года жила и училась медицине в Париже, а там все любят рисовать, - продолжая говорить, Анна подвинула к кровати стул и села, - на каждой улице можно встретить художника с мольбертом, - она взяла Витю за руки, подняла от подушек и посадила, - но я люблю рисовать природу, а ты?

     - Я рисую реку, Волгу, - уточнил он и закашлялся.

     - Давай я посмотрю твое горло, Витенька!

     - Принесите нам чайную ложечку, - Анна повернулась к матери, которая взволнованно слушала их разговор, - а вы, - она обратилась к толстяку, - раздвиньте шторы, на улице так хорошо, так солнечно.

      - Покажи мне на шейке, где у тебя болит горло, - попросила она ребенка, и мальчик послушно ткнул двумя пальцами под подбородок, - а где это ты так руки оцарапал, - она погладила его руки в свежих царапинах, - в кустах лазил? Зачем?

     Застывшая рядом с ними мама мальчика вдруг изменилась в лице, она все поняла и ахнула.

     - Витенька, так ты за крыжовником лазил и его наелся, да?

     После осмотра горла и нескольких вопросов Анна пришла к выводу, что мальчик наелся еще неспелых ягод крыжовника, и ком непрожеванной пищи застрял в гортани. Был принесен таз, Анна вызвала рвоту, нажав на корень языка, зеленые ягоды вылетели вместе с рвотной массой. Мальчик прополоскал рот, мама умыла его, уложила в постель, и успокоенный ребенок задремал.

     На террасе Анну Викторовну ждал явно похудевший, но счастливый отец Вити.

     - Колобов Петр Васильевич, редактор "Саратовских ведомостей", - представился толстяк.

     - Штольман Анна Викторовна, в девичестве Миронова, - с улыбкой добавила Анна, вспомнив, что сначала назвалась Мироновой.

      Толстяк опять ошеломленно посмотрел на нее, а потом разулыбался.

      - Так вот вы какая, Анна Миронова, - после едва заметной паузы он добавил, - Штольман.

     - Вы разве меня знаете? - Анна задала этот вопрос, хотя уже догадывалась о какой Анне Мироновой знал этот редактор газеты.

     - Как же, вы - супруга господина Штольмана, нашего знаменитого начальника сыскного отделения, - с хитрой улыбкой ответил Колобов, - а я не знал, что вы учились в Париже. Женщина-доктор в Саратове редкость. Вы прекрасно общались с моим сыном, быстро разобрались и решили его проблему. Видимо, у вас есть опыт лечения детей.

     - Да, я работала в больнице в Париже и в моем родном городе, - Затонск Анна решила на всякий случай не называть.

     - Анна Викторовна, я надеюсь, что эта встреча с вами не последняя. Видите ли, - Колобов покраснел, но все-таки решился посвятить Анну в свои семейные тайны, - Витенька у нас поздний ребенок и единственный, врачи еле спасли мою жену во время родов, поэтому мы так над ним дрожим... Он растет добрым и ласковым мальчиком, правда, немного трусоват, но что делать... - и отец мальчика развел руками, признавая свой страх за жизнь единственного сына.

     - Я провожу вас, экипаж здесь найти трудно. Вы где живете?

     - На Волжской улице, здесь рядом, я дойду одна.

     - Нет-нет, конечно, провожу, как хорошо, что мы соседи!

                                                   *          *          *

     Уже не первый раз Анна Викторовна и Яков Платонович проводили вечернее время в чудесной беседке, которая появилась у них в саду благодаря стараниям замечательной хозяйки дома. И правда, как было хорошо отдохнуть от дневных забот в тиши и уюте, обсудить проблемы, решать которые им приходились и вместе, и порознь, обдумать планы на завтрашний день, да просто побыть вдвоем, почувствовать, что они вместе, что они счастливы...

     Анна радовалась, что рассказ духа помог найти важную улику в расследовании, а Яков Платонович испытывал чувство гордости за доктора Миронову, слушая веселый рассказ Анны о знакомстве с семьей Колобова. Он удивлялся, как правильно выбрала для себя профессию врача его супруга. Даже такой закрытый и суровый человек, как Рохлин, оценил профессиональные способности Анны Викторовны.   

     - У Григория Андреевича серьезные проблемы со здоровьем, - задумчиво покачала головой Анна, - а лечиться он не хочет или не считает нужным. Мне кажется, Яшенька, что у него одинокое сердце...

     - Одинокое сердце? Это новый медицинский диагноз? - изумился Яков и иронично посмотрел на Анну.

     - Нет, это человеческий диагноз, такой же, как одинокий человек, даже если вокруг много людей и  считается, что есть семья. Ты понимаешь меня? - и Анна серьезно посмотрела ему в глаза.

     - Я думаю, что да... Человеку с одиноким сердцем трудно жить, так? - теперь и он не улыбался, а был очень серьезен.

     - Знаешь, я однажды встретила такие строчки:
                          "Всю чашу счастья не испить,
                           Но два глотка необходимы,
                           Один - кого-нибудь любить,                               
                           Другой - быть кем-нибудь любимым..."

     На Саратов опускалась ночь, она властной хозяйкой входила в каждый дом, даже туда, где ее не ждали... Волшебной палочкой прикасалась к лицам людей, и закрывались глаза, и высыхали слезы, и стирались морщины... Отдыхайте, мои дорогие, набирайтесь сил, все еще будет... шептала ночь.

Отредактировано Nora Brawn (15.08.2025 10:31)