Крутой поворот Глава 12 Саратовский Отелло
Всю первую половину следующего дня Штольман и его команда провели вне стен Управления полиции. На вопрос полицмейстера, чем они собираются заниматься по этому делу, Яков Платонович коротко ответил, что им необходимо собрать фактический материал, с одной стороны, подтверждающий злой умысел в действиях Свиридова, а с другой стороны, опровергающий его версию об убийстве в запальчивости и раздражении. Все было логично и юридически грамотно, но рушило планы Звягина быстро отчитаться о раскрытии преступления.
Спорить со Штольманом он не стал, решил, что один - два дня можно потратить на сбор сведений о фигурантах дела, но не больше, не больше! И даже этот день дался ему нелегко. До пяти часов вечера, когда команда следователей должна была вернуться в Управление полиции, Звягин чувствовал себя как тигр, запертый в клетке. Михаил Иванович приказал дежурному тут же доложить ему, как только сыскари появятся в отделении. Он решил, что обязательно будет присутствовать на их совещании, независимо от намерений Штольмана.
К его удивлению Яков Платонович прислал за ним Козлова с приглашением присутствовать на допросе Борисова, друга Чихачева и свидетеля происшествия в трактире. Звягин пришел, скромно сел на стул у окна, внимательно слушал, никаких вопросов не задавал и напряженно следил за беседой, которая мало походила на допрос, но представляла все дело совсем в другом свете, на котором настаивал Свиридов.
Борисов, приятный молодой человек, выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета, за день успокоился и давал четкие и уверенные ответы на вопросы Штольмана, а Ульяшин и Сысоев дополняли его ответы добытыми за этот день сведениями. Такой способ проведения допроса свидетеля Звягину понравился, и он еще раз высоко оценил профессионализм Штольмана и его команды, правда, не вслух, а про себя.
- Петр Алексеевич, вы хорошо знаете и Чихачева, и Свиридова. Они одного возраста, оба избирались мировыми судьями, у них примерно равные состояния. Что еще их объединяло?
- Да больше ничего. Они совершенно разные люди, я бы даже сказал, что они полные противоположности, - пожал плечами Борисов.
- Свиридов - энергичный, трудолюбивый, деятельный человек, - после небольшой паузы уточнил Борисов, стараясь быть объективным, - В его честности никто не сомневался, поэтому он и избирался на ответственные должности, но одной честности и трудолюбия мало, чтобы вызвать у окружающих его людей симпатию и уважение. Свиридова не любили за злой язык, резкость суждений; он известен как человек жестокий и властный.
- Нам удалось найти подтверждение вашим оценкам характера Свиридова, - вступил в разговор Ульяшин и достал из большого конверта несколько исписанных листов бумаги, - Вот письма, которые предоставила нам его старшая сестра. Для него весь уезд населен "идиотами" или "сволочью". Он считал себя единственным человеком, стоЯщим неизмеримо выше всех, смотрел на других свысока. Сестра считает, что ему свойственно болезненное самолюбие и пренебрежительное отношение к людям.
- Все так, все так, - грустно подтвердил Борисов, - даже родная сестра дала о нем такой отзыв, видимо, его и в семье не поддерживали и не любили.
- Но если он не вызывал доброго отношения к нему уездного населения, почему же его раз за разом избирали мировым судьей? - покачал головой Яков Платонович.
- Его терпели лишь за безупречность и честность, как неизбежную плату за те полезные дела, которые он совершал для уезда. Да, именно терпели, - задумчиво повторил Борисов, - и я думаю, нет, я уверен, что он об этом знал, поэтому так завидовал Чихачеву.
- А Чихачев, - более уверенно продолжал Петр Алексеевич, - любил жизнь, хотел жить сам и, делая посильное добро для людей, старался давать жить и другим.
- Я поговорил с его многочисленными друзьями, - подхватил эту мысль Сысоев, - они рассказывают, что он любил красоту, увлекался живописью, сам был немного художником, ухаживал за женщинами и пользовался у них успехом, рано женился, но в семейной жизни был глубоко несчастлив.
- Многочисленные друзья? - повторил слова Сысоева Борисов, - нет, друзей у него было не много, большинство были просто приятели. С ним было легко, его встречали с радостью, да, именно так, ему радовались, а Свиридова только терпели, из-за этого он злился, завидовал Чихачеву, а ничего изменить не мог.
- Вы тоже его друг, Петр Алексеевич? - уточнил Штольман.
- Да, я знаком с Чихачевым, точнее, был знаком, - поправился Борисов, - уже лет десять. Человек он был нерешительный, даже немного трусливый. Первое письмо от Свиридова с вызовом на дуэль поразило его как гром среди ясного неба, он поделился со мной и еще с несколькими товарищами своим изумлением и страхами. Он постоянно повторял, что между ним и женой Свиридова ничего не было. Чихачев не считал себя виноватым, и поэтому в ответном письме он отказался от дуэли.
- Более того, он предпринял ряд мер предосторожности, удалился к себе в деревню, приказал не принимать Свиридовых и прожил там две недели. А когда ему потребовалось поехать в Саратов по финансовым делам, то попросил меня сопровождать его. Он серьезно испугался, стал бледным, жалким и больным. Мы остановились в каком-то дешевом трактире на окраине Саратова, но Свиридов и там нас нашел. Он приехал с женой, чтобы эта несчастная женщина, доведенная изуверствами мужа до полной готовности свидетельствовать о чем угодно и перед кем угодно, заявила в присутствии Чихачева о их связи. Разгорелся скандал, Свиридов ударил его и... - Борисов задрожал, закрыл лицо руками и с трудом сдерживал слезы.
- Я побеседовал с родственниками Аглаи Ивановны, жены Свиридова, и они рассказали мне, что два года назад пригласили ее погостить в Саратов, там она и встретилась с Чихачевым, - Штольман сознательно перевел разговор на другую тему, чтобы дать Борисову время взять себя в руки и успокоиться, - они заверили меня, что ничего, кроме родственных отношений, между молодыми людьми не было. А что вам, Петр Алексеевич, рассказывал Чихачев о знакомстве с Аглаей Ивановной?
- Он на эту тему очень мало говорил... В то время он сильно горевал о своей неудачной семейной жизни, плакался на свою судьбу. Человек он был деликатный и приятный в общении с дамами, естественно, что он вызвал у молодой женщины чувство сострадания к нему, сердечное участие, что переросло в дружбу, но не более того. Когда Аглая Ивановна уехала, они стали переписываться, но вскоре разразился скандал.
- Жена Чихачева, женщина ревнивая, постоянно подозревавшая своего мужа в изменах, нашла у него несколько писем Аглаи Ивановны, приехала в Саратов и на каждом углу болтала об изменах мужа, показывая письма Свиридовой в качестве доказательства. Потом она пришла в гостиницу, где остановились Свиридовы, приехавшие в Саратов на зимние праздники, швырнула эти письма Аглае Ивановне в лицо и обвинила ее в измене мужу, но Чихачев утверждал, что никаких близких отношений между ними не было, и я ему верю! - горячо защищал своего друга Борисов.
- Большое вам, Петр Алексеевич, спасибо за ваш честный и объективный рассказ об этих людях. Не смею вас больше задерживать, - Штольман сам проводил Борисова до выхода из Управления полиции.
Звягин молча ушел к себе в кабинет, напомнив Козлову позвать его завтра на допрос Свиридова. Штольман задержался дольше всех, медленно и вдумчиво прочитал он дневник Аглаи Ивановны, который Ульяшин нашел во время обыска дома Свиридовых. Яков Платонович всегда отделял две стороны во всяких дневниках: личную и фактическую. Ко всем личным откровениям в дневниках он относился с большой осторожностью. Так было и в этот раз. Молодая женщина, ведя дневник, вероятно, немного рисовалась перед каким-то возможным читателем, поэтому в дневнике трудно найти правдивое отображение личности автора и ее внутреннего мира. Штольман также считал, что дневник может содержать такие сокровенные мысли и чувства женщины, что их лучше и приличнее не касаться. А вот факты и события, указанные в нем, заслуживают внимательного изучения.
Из дневника убитой становилось ясно, что узнав от жены Чихачева о письмах Аглаи Ивановны, Свиридов был сильно разгневан - Чихачева рядом нет, сорвать злобу не на ком, отомстить некому - и вот вся злоба и месть обрушилась на жену. Она горькими страданиями и унижениями должна была искупить свою неосторожность в написании писем, о которой она столько раз пожалела. Муж называет ее разными неприличными словами, бьет стулом, наносит удары кулаком, от которого лицо ее заливается кровью. Ранней весной он выгоняет ее в одной рубашке на улицу и не пускает домой.
В его поступках нет и следа сострадания к жене, жалости и уважения к женщине. Он или днями молчит, или бушует дома. Аглая Ивановна изливала свою боль и ужас в дневнике, она считала "днями блаженства" дни, когда мужа нет дома, и, убегая ночью от побоев, ложилась на снег в надежде захворать и умереть... только служанка и дворник умоляли ее этого не делать и прятали у себя в каморках.
Размышляя об этом деле по дороге домой, Яков Платонович пришел к мысли, что якобы "измена" жены стала для Свиридова удобной причиной выплеснуть свою ненависть на Чихачева и уничтожить его раз и навсегда.
* * *
На другой день Михаилу Ивановичу присутствовать на допросе Свиридова не удалось. Полицмейстера с утра вызвали к городскому голове, и там ему пришлось провести время до обеда. Звягин был уверен, что Штольман ждать его не собирался и провел допрос Свиридова в первой половине дня. Формально начальник сыскного отделения и не был обязан его дожидаться, а доброжелательные отношения у него со Штольманом не сложились, и, честно говоря, виноват в этом он был сам. Оставалась только надежда на рассказ Козлова да письменный отчет о допросе, который он намеревался серьезно изучить.
Как же он обрадовался, когда сразу после его возвращения в Управление полиции, Яков Платонович пришел к нему сам и подробно доложил о ходе и результатах допроса убийцы. Видимо, он понял его заинтересованность в этом необычном деле и решил сообщить сведения из первых рук. А может быть, размышлял Звягин, ему понравилось, что присутствуя на допросе свидетеля, полицмейстер не вмешивался в его ход, не задавал вопросов, а только внимательно слушал и одобрительно кивал... Да Бог его знает, что там подумал этот молчаливый и упрямый сыщик! Вот так сразу менять к нему свое отношение Михаил Иванович не собирался.
Как и ожидал Звягин, наличие умысла в убийстве Чихачева и своей жены Свиридов не признал, а когда его припирали к стенке доказательствами, он просто молчал и смотрел в окно. Не такой человек Свиридов, чтобы признать свою вину и сознаться в том, что убийство Чихачева и Аглаи Ивановны было придумано задолго, заранее подготовлено и затем хладнокровно совершенно. С этим выводом следователей Звягин был совершенно согласен, вопросы у него вызывало только поведение второй жертвы, жены Свиридова, почему она не попыталась уйти от изверга-мужа?
Штольман рассказал, что показания родственников Аглаи Ивановны рисуют ее как женщину неопытную и наивную, попавшую под власть и влияние мужа. Прочитав ее дневник и письма подругам, найденные Ульяшиным во время обыска дома Свиридовых, у Якова Платоновича сложилось мнение, что она принадлежала к тем женщинам, которые умеют плакать, тосковать, страдать, раскаиваться в том, что сделано, но не умеют и не хотят сами искать выход из тяжелого положения, им требуется чужое решение, чужая воля. Свиридов и не смог бы выносить около себя самостоятельную женщину. Только рядом с женщиной мягкого и уступчивого характера он мог быть счастлив, если он вообще способен на такое чувство.
- Неужели Свиридов совсем не любил свою жену?
- Свиридову, человеку злобному и себялюбивому, было недоступно чувство настоящей любви, которая невозможна без снисхождения, без прощения, с извинением слабостей, ошибок и даже проступков близких и дорогих его сердцу людей.
- Значит, если бы любил, то поверил бы своей жене и простил бы ей эти дурацкие письма? - Звягин неосознанно наклонился вперед, буквально впился глазами в Штольмана, ожидая ответа.
Яков Платонович понял, что сейчас разговор пойдет не о расследуемом деле. Молчать или лукавить было недопустимо, шел открытый и честный разговор двух мужчин об их отношении к одной женщине.
- Любить и не доверять невозможно, а ревность... - Штольман замолчал на какое-то время, слишком много горького вспомнилось ему в отношениях с Анной из-за этой проклятой ревности, потом он словно бы очнулся, посмотрел Звягину прямо в глаза, терпеливо ждущему его ответа, - а ревность, куда же мужчине без нее, надо прятать в самый дальний угол своей души и не выпускать ее наружу.
Звягин, не отводя глаз от собеседника, откинулся на спинку стула и решился еще на один мучавший его вопрос:
- Вы верите в дружеские отношения между мужчиной и женщиной?
- Нет, - легко и быстро вырвалось у Штольмана, - мой жизненный опыт убеждает меня в том, что за дружескими отношениями один из "друзей" прячет влюбленность или даже более серьезное безответное чувство, - ну вот и поговорили, все прояснили, промелькнуло в голове у Якова Платоновича, теперь он понимает, что я почувствовал его отношение к Анне.
Звягин первым сообразил, как сменить эту опасную тему, и вернулся к расследуемому делу.
- Да уж, подобные семейные страсти отбивают всякую охоту жениться, лучше куковать одному, - Михаил Иванович усмехнулся и покачал головой, - а я ведь, Яков Платонович, на военной службе нет-нет да и мечтал о семейном очаге и уютном доме, а оказывается, что в семьях-то творится черт-те что.
- Семьи, конечно, разные... Я и сам поздно женился, долго не решался совершить этот важный шаг в жизни мужчины.
- Неужели можно было раздумывать, ведь вам повезло встретить такую женщину, как Анна Викторовна! - это восклицание вырвалось у Звягина быстрее, чем он успел подумать. Через мгновение Михаил Иванович резко перевел взгляд на стол и стал перебирать лежащие на нем бумаги, - Спасибо, Яков Платонович, что так быстро и вдумчиво провели это расследование.
Разговор был, Слава Богу, завершен.
Через месяц в деле Саратовского Отелло была поставлена окончательная точка. В результате судебного разбирательства подсудимый Свиридов признал себя виновным в убийстве Чихачева и своей жены, но упорно заявлял, что шел на встречу с Чихачевым только для того, чтобы вызвать его на дуэль, а не с целью убить. Обвинитель выступил против такого утверждения и убедил присяжных заседателей в том, что подсудимый явился в трактир с заранее обдуманным намерением убить двух ненавистных ему людей.
Окружной суд приговорил Свиридова к лишению всех прав состояния и ссылке на каторжные работы в рудниках на тринадцать лет, после окончания которых - к вечному поселению в Сибири. Никто в Саратове не отнесся к местному Отелло с сочувствием, и приговор получил одобрение большей части населения Саратовской губернии, хотя нашлись и люди, считавшие приговор излишне мягким.
Отредактировано Nora Brawn (30.08.2025 18:36)
