Крутой поворот           Глава 13     Дорожные разговоры

     Прошло четыре года с тех пор, как у них в саду появилась чудесная беседка, и Яков Платонович не переставал ею восхищаться. Вечернее чаепитие и разговоры в беседке стали необходимым ритуалом их семейной жизни. Но сегодня Яков внезапно почувствовал, что Анна не участвует в разговоре и молчит не потому, что внимательно слушает его, а она просто отсутствует, общается с каким-то духом и полностью поглощена этим разговором. Яков тихонько положил руку ей на плечо и погладил. Анна откликнулась на его ласку не сразу, но через пару минут она прижалась щекой к его руке. Он понял, что поступил правильно, не пытаясь прервать ее общение с духом. Анна была  опечалена, в глазах стояли слезы.

     - Яшенька, она умерла и очень переживает за мальчика.

     - Кто она? - откликнулся Яков.

     - Мадлена, француженка, родившая князю Мещерскому сына. Сейчас мальчик остался один, и ему угрожает опасность, она просит сообщить об этом Борис Борисовичу, - Анна решительно поднялась, смахнула с глаз слезы и стала поправлять волосы, - едем, нам нужно немедленно к губернатору. Звони и вызывай полицейский экипаж.

     Яков уже давно знал этот воинственный настрой Анны и не стал тратить время ни на вопросы, ни на уговоры отложить или изменить ее решение. Через полчаса они входили в кабинет князя Мещерского. Несмотря на поздний час Борис Борисович работал, просматривая документы. Его тоже не особенно удивила просьба Анны Викторовны выслушать ее, но когда она начала пересказывать ему послание Мадлены, уже одно имя этой женщины заставило его побледнеть. Во время рассказа он стал быстро ходить по кабинету, время от времени перебивая Анну и задавая ей уточняющие вопросы.

     - Я не знаю, отчего она умерла, для нее это не важно. Она беспокоится только о сыне, его судьбе и даже самой жизни. Родители презирали Мадлену за связь с каким-то русским господином, они ненавидят мальчика и хотят любыми способами от него избавиться, чтобы завладеть домом, который вы подарили сыну. Она умоляет вас, князь, ехать немедленно, ребенок может погибнуть, - Анна умоляюще посмотрела на Мещерского, - Я тоже прошу вас, Борис Борисович, как мать, я чувствую опасность для ребенка...

     - Конечно, я сейчас же поеду, я еще успеваю на ночной поезд в Петербург. Мне только необходимо сделать некоторые распоряжения здесь и позвонить в Петербург, чтобы все подготовить для поездки в Париж.

     - Анна Викторовна, - князь по-дружески обратился к Анне и Штольману, - я прошу вас сохранить цель моей срочной поездки в Париж в тайне.

     - Можете не сомневаться, Борис Борисович, - вмешался в разговор Штольман, - мы не подведем вас. Только я бы посоветовал вам в такой ситуации не ехать одному. Мне кажется, что в Париже вас могут ждать и неприятные моменты... Лучше, чтобы вы были не один.

     - Да, вы совершенно правы, Яков Платонович, - князь на минутку задумался о возможном попутчике.

     - Я могу предложить вам себя в качестве спутника, - спокойно произнес Штольман.

     - Спасибо, Яков Платонович, но я думаю, что лучше подойдет Дмитрий Александрович Урусов. Я вам доверяю, но князь Урусов мой родственник, и это будет выглядеть более естественно.

     Когда за Анной Викторовной и Яковом Платоновичем закрылась дверь, князь Мещерский тут же вызвал своего порученца, наказав ему немедленно ехать на вокзал и купить два билета на Петербургский поезд. Урусов без лишних вопросов согласился сопровождать Мещерского в его поездке и решил надеть офицерскую форму со всеми наградами для более официального вида.

     Не прошло и десяти минут, как в комнату, где князь отбирал вещи для поездки, а его слуга укладывал их в чемоданы, постучали, и к нему зашла Мария Алексеевна. В руках княгиня держала толстый пакет и обтянутый бархатом футляр.

     - Вы едете немедленно?

     - Да, Маша, я получил сообщение, что Мадлена умерла, а сыну угрожает серьезная опасность со стороны ее родных.

     - Я понимаю, ребенок - это важно. Вы привезете его сюда?

     - Нет, не сейчас. Я хочу привезти сына в Россию, когда Государь признает его моим законным наследником. Сейчас я должен разобраться в сложившейся ситуации, забрать его у родных Мадлены, найти ему русскую прислугу, оформить в посольстве мое опекунство... дел много. Дмитрий едет со мной, спасибо ему.

     - Да, дел много. Вот возьми, - и Мария Алексеевна протянула Борис Борисовичу пакет с деньгами и футляр, - это все, что у меня сейчас есть в наличии, тебе будут нужны деньги, а драгоценности продай в Петербурге нашему ювелиру, чтобы не было лишних сплетен, - княгиня открыла футляр, где на синем бархате лежали бриллиантовое колье и серьги.

     - Маша... - князь оторопел на мгновение, потом подошел к жене, обнял ее, и они застыли в объятиях.

     - Тебе пора, - Мария Алексеевна быстро вышла из спальни, чтобы муж не увидел ее слез.

                                                 *          *          *

     Поезд "Саратов - Петербург" трогался с места строго по расписанию, и над перроном зазвучал резкий и могучий звук отсечки пара "чух-чух-чух", сопровождавшийся клубами дыма и пара. Вскоре при разгоне паровоза этот звук становился тише и легче и теперь больше напоминал стрекотание швейной машинки, ритмичные звуки "па-па-па" далеко разносились в воздухе, сцепные колесные пары весело переговаривались с рельсами, и вот уже тонкий хвост пара завис над составом.

     В вагоне первого класса было чисто, прохладно и по-домашнему уютно. Пассажиры, устав от вокзальной суеты и проводов, спали, и только в купе, которое занимали губернатор князь Мещерский и его родственник, все еще продолжался неспешный разговор и чаепитие.

     - Меня очень удивило, что тетушка приехала на вокзал нас провожать и даже всплакнула. Она знает причину вашей срочной поездки в Париж, Борис Борисович? - спросил Дмитрий Урусов, помешивая ложечкой горячий чай в стакане.

     - Сегодня Маша меня тоже удивила. Она дала мне денег на дорогу и свои семейные драгоценности на возможные траты в Париже. Я не скрывал от нее, что у моего сына возникли проблемы после смерти его матери. Для меня такое поведение Маши было неожиданным, - у князя Мещерского появились слезы в глазах, - Маша - замечательная женщина, и я ни один раз убеждаюсь, что не достоин ее.

     В купе повисла тяжелая тишина, оба собеседника задумались о своих печалях.

     - Да, - первым заговорил Мещерский, - женщины, женщины, как много в жизни мужчины зависит от того, какую женщину встретишь и откроешь перед ней свою душу.

     - Вы приезжали, чтобы увидеть Анну Викторовну? - князь отставил стакан с чаем на столике и серьезно посмотрел на Урусова, - все еще любите ее?

     - И чтобы увидеть, и чтобы убедиться, что у нее все в порядке, и моя помощь пока не нужна... - Дмитрий отвел взгляд от Мещерского, какое-то время он смотрел в окно на проплывающие мимо поля, - Люблю ли я ее? Мне кажется, что теперь это другое чувство. Анна Викторовна навсегда в моей душе, она для меня как была, так и осталась лучшей женщиной, какую мне Бог послал встретить в жизни.

     - Но ведь это тяжело, даже ненормально, для молодого мужчины только платонически любить женщину, - возразил ему Борис Борисович.

     Урусов потер лоб рукой, глубоко вздохнул и печально сказал:

     - Для молодого здорового мужчины может и ненормально, но я не щадил себя во время военных экспедиций на Памире и в сражениях с афганцами, сутками в седле, без еды и воды, да и потом два года службы у туркестанского генерал-губернатора фон Кауфмана в Бухарском эмирате легкими не назовешь  - он попытался улыбнуться, но это у него плохо получилось.

     - Ну вы обращались к врачам? - в голосе Борис Борисовича прозвучала искренняя забота, - надо лечиться, вы еще так молоды.

     Урусов кивнул, закусил нижнюю губу и крепко сжал подстаканник в руке. Отвлекая Дмитрия от грустных мыслей, Борис Борисович сменил тему разговора, вернув Дмитрия к событиям в Саратовском Управлении полиции.

     - За два дня до смерти Рохлина я навестил его, и он рассказал мне, что хотел рекомендовать Штольмана на должность полицмейстера, но Яков Платонович отказался.

     - Это в духе Штольмана, - усмехнулся Урусов, - он терпеть не может бумажную и представительскую работу. Я это хорошо понял за короткий срок моей практики в сыскном отделении. Он привержен настоящей практической работе следователей, как говорил Ульяшин "собачьей" работе.

     - Возможно, вы и правы, Дмитрий, но мне кажется, что там есть еще и другие причины, некоторые из них связаны со службой Варфоломеева.

     - Контрразведка? - Урусов с сомнением покачал головой, - хотя все может быть. Яков Платонович очень закрытый человек, но, - он сделал паузу, - умеющий четко понимать способности людей. Ведь это он посоветовал мне перейти на военную службу.

     - Конечно, - засмеялся Мещерский, - подальше от его супруги, молодец, Яков Платонович!

     - Нет, если бы он хотел избавиться от меня, то у него был лучший способ. Я по молодости и глупости  сам рассказал ему о своем участии в партии эсеров. Он мог бы сообщить об этом в Петербургское Управление полиции, и меня ждала бы каторга.

     - Прошло уже четыре года, а я до сих пор помню покушение на полицмейстера Рохлина. За день до той трагедии вся полиция Саратова с ног сбилась, искали какого-то приказчика, но не успели... Это вы их предупредили? - допытывался Мещерский.

     - Нет, у меня состоялся откровенный разговор со Штольманом за месяц до покушения. Я пытался объяснить ему свои политические взгляды, а он вопросами возвращал меня с революционных облаков на грешную землю... Я после того разговора серьезно задумался о своей дальнейшей судьбе и о военном поприще...

     - Когда я вернулся в Петербург, то попытался убедить товарищей-революционеров не предпринимать теракты против полиции. Рассказывал им о напряженной работе полицейских следователей в борьбе с преступниками, - Урусов поджал губы и хмыкнул, - но они меня просто подняли на смех, упрекнули в том, что я недостаточный революционер из-за моего княжеского титула, - Дмитрий махнул рукой, было заметно, что и по прошествии четырех лет воспоминания о тех событиях давались ему с трудом, - я после тех ссор вышел не только из кружка социал революционеров, но ушел из Университета и поступил на военную службу.

     - Работа следователя, конечно, очень интересная, но не по-моему характеру. А у Штольмана к такой работе есть и ум, и проницательность, и смелость, и терпение... Одним словом, это его поле битвы за Отечество.

     - Так-то оно так, только своей честностью и бескомпромиссностью он заработал себе много врагов. Его даже убить пытались, уже и убийцу наняли, да случай или проведение Божье спасло - во время грозы этот убийца спрятался под дерево на берегу Волги, и в него попала молния. Потом его дух явился к Анне Викторовне, покаялся и показал, где заказчик уговаривает другого преступника убить Штольмана. Она  примчалась туда, нашла двух людей и так их запугала, сказав, что она ведьма, и все небесные кары падут на их головы, что возможный исполнитель убежал с перепугу, а заказчик, хоть и не поверил ее словам, но надолго затих.

     - Анна Викторовна на такое способна, я не удивлен, - продолжал смеяться Урусов, - а кто был заказчик?

     - Фабрикант Шумилин. Штольман подозревал его в организации убийств собственного отца и еще двух свидетелей.

     _ Я помню это дело, последнее дело практиканта Урусова. Вам это Штольман рассказал?

     - Нет, у меня там осведомителем является пристав 2-го участка, они в одном здании обитают, и все друг про друга знают.

     - И что же этот Шумилин? Успокоился?

     - Пришлось! Все произошло через полгода после смерти Рохлина, нового полицмейстера еще не назначили, вот он и решил воспользоваться временным безвластием. Но все было против него, на Рождество на двух его фабриках произошли стачки рабочих из-за мизерной заработной платы. Жены рабочих пошли громадной толпой к Дарье Семеновне Поздеевой и заявили, что не нужна их детям больница, которую она строит, ведь дети умирают от голода из-за Шумилина с его миллионами.

     - Дарья Семеновна добилась у городского головы создания комиссии, состоящей из детских врачей и благотворителей. Конечно, не обошлось без Анны Викторовны и доктора Скрябина. Они в течение недели обследовали детей рабочих прямо в бараках и написали честный отчет. Копию этого отчета госпожа Штольман отдала редактору "Саратовских ведомостей" Колобову, а сам отчет отправили в Петербург в какое-то благотворительное общество защиты детей под патронажем самой Императрицы. В результате - три комиссии из столицы, скандал в купеческом собрании, Шумилин продал фабрики и уехал заграницу.

     - Да, у вас тут баталии не хуже, чем в Туркестане... - задумчиво проговорил Урусов, - и Анна Викторовна в центре всего, храбрая женщина! Да она другой и не может быть...

     Трудяга-поезд выстукивал по рельсам свою привычную песню и двигался проверенным маршрутом в ночной тишине, клубы дыма и пара заглядывали в светящиеся окна вагонов и сердились, чего этим пассажирам не спится, ведь едут со всеми удобствами, а все чего-то обсуждают... Пора, пора отдыхать... Постепенно стих  разговор и в купе Мещерского, а через полчаса Борис Борисович заснул, только Дмитрий лежал с открытыми глазами и вспоминал встречу с Анной на прошлой неделе.

     Он пришел в детскую больницу, ему  хотелось, чтобы первая встреча прошла без присутствия Штольмана или кого-либо еще. Конечно, волновался как мальчишка, а вдруг она изменилась и стала другой. Аннушка! Какое счастье, что встретила его замечательная молодая женщина с сияющими голубыми глазами, пушистыми волосами, которые так трудно уложить в строгую прическу, порывистая в движениях и осторожная в поисках нужного слова.  Она по-настоящему была рада их встрече, он был в этом уверен, притворяться она никогда не умела и, Дай Бог, не научится. Его только немного насторожила какая-то внутренняя печаль, которая нет-нет да и появлялась в ее глазах. Что же вас беспокоит, моя дорогая, моя любимая Аннушка... С этим именем на губах и заснул Дмитрий Урусов.

Отредактировано Nora Brawn (18.08.2025 18:54)