Крутой поворот            Глава 15         Новые назначения

     Звягина так разозлил разговор со Штольманом, что он не мог оставаться дома, помчался в Управление полиции гораздо раньше обычного. Да и по дороге на службу у него не получалось успокоиться. Надо было бы, конечно, побыть дома и немного остыть. Побыть дома... Разве у него есть дом, с издевкой спрашивал сам себя Михаил Иванович. Город выделил ему трехкомнатную квартиру в центре Саратова, но считать домом эти голые стены, казенную мебель и громадную семейную кровать было невозможно. Супруга генерала Козлова, пани Ядвига, подобрала для него горничную и кухарку - пожилых и безликих существ, которых женщинами назвать язык не поворачивался. Михаил Иванович приказал им приходить в квартиру утром после его отъезда в Управление полиции и уходить за час до его возвращения вечером. В его "доме" было чисто, пусто и холодно даже в жаркие летние дни.

     Перед назначением в Саратов он съездил в Московскую губернию, где в селе Комлево оставалась фамильная усадьба Звягиных. После смерти родителей Михаил Иванович навещал родительский дом только один раз в году, во время отпуска, а продать - не мог, душа восставала против такого решения. За усадьбой следил бывший управляющий родителей, правда, первые два года он делал это спустя рукава. Приехав в Комлево на третий год, Звягин так хорошо "проучил"его вожжами на конюшне, сопровождая эту экзекуцию отборной армейской бранью, что с тех пор управляющий берег барский дом как зеницу ока.

     В свой последний приезд Михаил Иванович решил взять с собой кое-что из родительского гнезда, вечером даже упаковал два ящика, а когда утром зашел в отцовский кабинет, то поразился тому, как он опустел и осиротел. Сердце его заболело так сильно, что он тут же распаковал ящики, вернул все на прежние места и взял только два портрета - отца и матери. Эти портреты и стали единственным украшением его казенной квартиры.

     В Управлении к нему первым прошмыгнул в кабинет Козлов-младший, и, постоянно оглядываясь на дверь, доверительно зашептал, что Штольман с супругой сегодня утром уехал в Затонск, а Ульяшин получил от него записку, которую они с Сысоевым молча прочитали и между собой не обсуждали.

     - Ну что же, - Звягин отвернулся от Козлова, на которого ему стало противно смотреть, - пойдем, будем разбираться.

     Ульяшин и Сысоев встали, когда на пороге сыскного отделения появился Звягин, а из-за его спины выглядывал Козлов.

     - Давайте кое-что обсудим, - Звягин перевел взгляд с взволнованного Сысоева на спокойного Ульяшина, - летом количество серьезных происшествий должно уменьшиться, поэтому следует внести некоторые изменения в ваши обязанности. На время отсутствия Штольмана обязанности начальника сыскного отделения будет исполнять Козлов.

     - Если не возникнет необходимости в проведении расследования серьезного происшествия, вы, Юрий Анатольевич, займитесь архивом. Тщательно просмотрите дела за прошедший год и подготовьте их к сдаче в городской архив. Вам, Михаил Петрович, в это время надлежит выполнять обязанности дежурного по Управлению, - Звягин подошел к Ульяшину и без всякого перехода приказал, - вы получили записку от Штольмана, дайте! - командный тон и протянутая рука казалось не оставляли Михаилу Петровичу другого выхода, как отдать записку Штольмана полицмейстеру.

     - Эта записка личного характера, ваше высокородие, - не отводя глаз от Звягина, возразил Ульяшин.

     На мгновение в комнате стало тихо. Козлов смотрел на Ульяшина с ужасом, Сысоев - с одобрением, а Звягин хмыкнул, сжал руку в кулак и быстро вышел. Порядочный мужик, раздумывал Михаил Иванович, постукивая пальцами по подоконнику в своем кабинете, жаль, что у меня здесь нет таких товарищей.

     Неделя прошла спокойно: несколько драк в трактирах, на окраине города от жары загорелась сухая трава, да мелкий воришка залез в карман пьяненького купца на пристани и был пойман на месте. Ульяшин целыми днями сидел в приемной Управления, Сысоев бегал в архив и обратно, и только Козлов важно восседал за столом Штольмана. Он занял стол Якова Платоновича сразу после распоряжения полицмейстера. Сысоев, с трудом сдерживая возмущение, наблюдал, как Козлов переносил свои вещи на место Штольмана.

     - Теперь я буду занимать это место, ведь меня назначили начальником сыскного отделения, - с ухмылкой отреагировал он на недобрый взгляд Сысоева.

     - Вы не назначены начальником сыскного отделения, вы только временно, на время отпуска Якова Платоновича, определены на эту должность господином полицмейстером, - огрызнулся Сысоев и отвернулся к окну.

     - Ну что вы так переживаете, Юрий Анатольевич. Все временное рано или поздно становится постоянным, - расплылся в издевательской улыбке Козлов, - господин Штольман уехал в отпуск раньше, чем было положено, и насколько я знаю, господин полицмейстер его не отпускал, так что, когда он вернется, если вернется, Михаил Иванович еще может его снять с этой должности и назначить, - он помолчал, - кого-то другого, хотя бы меня, а почему нет? Я закончил Петербургский университет.

     - Господин полицмейстер, - голос Сысоева задрожал от возмущения, - при всем к нему почтению, права снимать или назначать на должность начальника сыскного отделения не имеет. Это прерогатива Министерства внутренних дел с согласия губернатора, - запальчиво заявил Сысоев и выскочил из кабинета, что есть силы хлопнув дверью.

     - Ну и что? Звягин тоже не последний человек в Министерстве, а с губернатором можно найти общий язык, у моего отца большие заслуги перед Государем и Отечеством, - Козлов довольно хмыкнул, посмотрел в след убежавшему Сысоеву и стал раскладывать свои бумаги на столе Штольмана, бросая вещи Якова Платоновича в большую коробку, которую поставил на пол.

     Перепалки между Козловым и Сысоевым происходили каждый день, сегодня Козлов решил преподать Сысоеву урок и поставить его на место.

     - Я вынужден сделать вам, господин Сысоев, замечание. Когда в комнату входит начальник, подчиненные обязаны, - Козлов повысил голос на слове "обязаны", - вставать!

     - В каком параграфе положения о сыскных отделениях при Управлениях полиции это сказано? - равнодушно пожал плечами Юрий Анатольевич и не двинулся с места, - напомните, пожалуйста, я это положение проштудировал ни один раз, но такого параграфа не помню.

     - Я говорю не о конкретном положении, а об общем требовании субординации между начальником и подчиненными, - и хотя Козлов весь покрылся красными пятнами, он продолжал настаивать на своем, - я буду вынужден доложить господину полицмейстеру о вашем недопустимом поведении, - с этими словами он резко развернулся, выскочил из комнаты сыскного отделения и бросился к Звягину.

     Звягин не поднимал головы от документов, лежащих на его столе, пока Козлов торопливо рассказывал ему о споре с Сысоевым.

     - Его следует наказать, Михаил Иванович, я предлагаю объявить ему выговор перед всем личным составом Управления полиции, - лицо Козлова все еще горело от возмущения.

     - Послушайте, Козлов, - Звягин наконец-то поднял голову от бумаг и сердито посмотрел на молодого человека, - не зарывайтесь! Любой начальник завоевывает авторитет у подчиненных своими делами и поступками, а не приказами и доносами, - Звягин не выдержал и так резко отбросил карандаш, что он скатился со стола и упал на пол, - а дел за вами никаких нет, да и всех поступков - разве что хвастовство и самоуправство! Не мешайте мне работать, и сами делом займитесь, а не бабьими разборками, - Звягин нахмурился и махнул рукой на дверь.

     Козлов взглянул на Звягина исподлобья, судорожно сглотнул, низко поклонился и выскочил вон.

     В приемной было непривычно много полицейских, в центре стояли Ульяшин, Сысоев и пристав 2-го участка.

     - А вот и Козлов нашелся, - насмешливо обратился к нему Михаил Петрович, - Пистолет у вас с собой? Быстро собирайтесь, едем!

     - Да что случилось? - Козлов продолжал стоять на месте.

     - Пьяный мужик запер в своем доме жену с двумя детьми и палит из ружья.

     - А полицмейстеру доложили? Может сыскному отделению туда ехать не надо? - решился задать вопросы Козлов, делая вид, что не понимает происходящего.

     - Надо, - заглушая шум в приемной, громко прозвучал голос Звягина, - быстро собирайтесь, там же дети! Михаил Петрович, - полицмейстер подошел к Ульяшину, - врывайтесь в дом с разных сторон одновременно, чтобы он не сообразил, куда стрелять. По дороге разработайте план и распределите всех по местам. Возьмите еще трех полицейских, - увидев согласный кивок Михаила Петровича, Звягин закончил с улыбкой, - Ну, с Богом!

     Пока ехали, решили, что Ульяшин с правой стороны, а Козлов с левой стороны разобьют окна и ворвутся в дом. Сысоев и полицейские выбьют входную дверь и рвануться прямо в дом. Договорились стрелять только по ногам и рукам. Команду начинать должен подать Ульяшин, все действуют одновременно.

     Дверь вышибли только с третьей попытки, Сысоев слышал два выстрела - один ружейный, другой пистолетный. Когда Юрий Анатольевич вбежал в комнату, то увидел мужика, который сидел в углу, двумя руками держался за колено и выл от боли. Ружье валялось рядом.

     В двух метрах от разбитого окна на полу лежал Ульяшин, голова его была запрокинута, глаза закрыты, рука сжимала пистолет. Сысоев опустился на колени, подхватил Михаила Петровича за плечи, чтобы приподнять и положить его голову себе на колени. У левого бока растекалась кровавая лужа. Второе окно не было разбито, Козлова в комнате не было.

     - Сбежал, сволочь!  Даже не попытался разбить окно и прыгнуть в дом, - глотая слезы, выругался Юрий.

     Уже второй час Юрий Сысоев находился в больнице. Дальше приемного отделения его не пустили, он сидел на жестком топчане, прижавшись головой к прохладной стене и закрыв глаза. Никаких мыслей не было - ни плохих, ни хороших. Надо было только ждать и молить Господа о помощи Михаилу Петровичу, но кроме слов "Господи, помоги!" ничего другого на ум не приходило, с молитвами у него всегда было плохо, а после смерти родителей и двух маленьких сестренок он перестал ходить в церковь и посещать службы. Что толку, если Господь забрал у него самых дорогих и любимых людей!

     Признание умирающего Григория Андреевича в отцовстве и его тяжелый уход из жизни только добавили обид и упреков Господу за то, что Он так щедро посылал ему испытания и потери близких. А теперь вот и Ульяшин... Господи, хоть в этот раз помоги, Христом-Богом прошу - не забирай и его...

     - Сысоев, доложите обстановку! - раздался как гром среди ясного неба голос Звягина, - что говорят врачи?

     Юрий вздрогнул, открыл глаза, но почему-то не вскочил, а со злостью посмотрел на полицмейстера.

     - Ничего не говорят, идет операция, - с трудом разжимая засохшие губы, прошептал Сысоев.

     Звягин замолчал, потом сел рядом с Юрием и сказал, не глядя на него:

     - Знаю, моя вина, что принял на службу этого подонка, эту трусливую тварь... - Михаилу Ивановичу так хотелось выругаться, но в присутствии подчиненного, да еще и в больнице - нельзя!

     - Я с вами согласен, я виноват, больше его в полиции не будет вместе в его "медвежьей" болезнью, уже справочку от врача заимел, сволочь!

     Они просидели молча еще минут десять, вдруг дверь в приемный покой отворилась, и к ним выбежала молодая сестричка.

     - Вы из полиции? - и не дожидаясь ответа, она радостно затараторила, - жив, жив ваш полицейский и жить будет! - и мгновенно скрылась за дверью.

     Юрий только покачал головой, на другие проявления чувств сил не было. Спасибо, Господи, спасибо, звучала у него в голове эта простая благодарность, и шла она от всего сердца!

     - Я к его жене поеду, сам поговорю, а вы, Юрий Анатольевич, проследите, чтобы все было по высшему разряду, - Звягин тяжело встал и медленно зашагал к выходу.

Отредактировано Nora Brawn (13.06.2025 14:31)