Крутой поворот     Глава 18                 Награды и поощрения

     Прошло две недели после происшествия со стрельбой на окраине Саратова и ранения Ульяшина, и сегодня его выписывают домой. Звягин покачал головой, пролетели они как один день. Как радуется сам Михаил Петрович, его жена Машенька, да и все Управление полиции! Он тоже подготовился к выздоровлению Ульяшина. В сейфе у Звягина лежали ходатайство в Министерство внутренних дел о награждении старшего полицейского надзирателя (сыщика) Ульяшина Михаила Петровича серебряной медалью "За беспорочную службу в полиции" на Аннинской ленте и прошение на имя губернатора князя Мещерского о денежном поощрении Ульяшина в виде единовременной выплаты 50 рублей. Медаль Ульяшину полагалась не только за героическое поведение при задержании вооруженного преступника, но и за пять лет добросовестной службы в полиции. А в том, что он добьется у губернатора премии, полицмейстер не сомневался. Рассматривая еще раз эти две бумаги, Михаил Иванович разулыбался, ему было приятно хлопотать о заслуженной награде для своего подчиненного.

     Звягин встал из-за стола и подошел к окну. Солнечные зайчики прыгали по темно-зеленым листьям и золотистым соцветиям липы, растущей под окнами его кабинета, небо по-прежнему было ярко голубое и без единого облачка, хотя уже конец июня. Жарко, но не душно, ветерок с Волги приносит свежесть и легкую прохладу. В это лето, несмотря на сильные боли в руке, Михаил Иванович пристрастился плавать в Волге почти каждый день. Замечательный город Саратов, хороший подарок преподнесла ему судьба за его честную армейскую службу.

     Неразборчивый шум в приемной привлек его внимание. Резко распахнув дверь кабинета, Звягин замер на пороге. Шум мгновенно стих, толпившиеся в приемной полицейские испарились, только Сысоев, сидевший за столом дежурного, неторопливо встал.

     - Что здесь происходит, доложите! - строго прозвучал вопрос полицмейстера.

     - Сегодня выписывают Михаила Петровича Ульяшина, мы собираемся завтра его навестить и отвезти ему гостинцы, - как малому и неразумному дитяти объяснял Юрий Анатольевич, - вот собираем добровольные взносы для этого.

     - А это что? - Звягин указал на исписанные листы бумаги, которые лежали на столе перед Сысоевым.

     - Я записывал советы полицейских, где и что купить для Ульяшина, - Сысоев сначала удивился вопросу полицмейстера, а потом что-то сообразив, усмехнулся.

     Звягин подошел к столу дежурного, взял в руки коробку с деньгами, встряхнул небольшую кучку монет, собранных полицейскими, и что-то добавил, вынув банкноту из своего портмоне.

     - Кто поедет?

     - Я и пристав 2-го участка, - не сразу ответил Юрий Анатольевич, с удивлением разглядывая пятирублевую банкноту, которую положил в коробку Звягин.

     - Это хорошо, что завтра. Я сейчас поеду к губернатору, а когда вернусь, то надеюсь, что смогу сообщить вам  хорошие новости, - и не дожидаясь ответа Сысоева, он резко развернулся и ушел к себе в кабинет. В полдень полицмейстер отправился на прием к губернатору.

                                             *           *          *

     Уже полчаса Звягин беседовал с губернатором. Михаил Иванович был прав в своем предположении, что князь подпишет и ходатайство в Министерство внутренних дел о награждении Ульяшина медалью, и прошение о выделении единовременной денежной выплаты из средств губернатора. Звягин был доволен и решил подробно рассказать о храбром поступке Михаила Петровича. Борис Борисович слушал внимательно и неожиданно задал вопрос:

     - А Ульяшин местный, саратовский?

     - Нет, - у Звягина появилось предчувствие, что его ждет что-то неприятное, - он приехал в Саратов четыре года назад из Затонска по рекомендации Штольмана.

     - Понятно, ученик Штольмана. Яков Платонович умеет выбирать честных и трудолюбивых людей и продвигать их по службе. Он обрадуется поступку этого полицейского, когда приедет.

     - Штольман в отпуске, - пробурчал Звягин и зачем-то добавил, - уехал раньше положенного срока.

     - А что делать, если в его семью пришла такая беда. Слава Богу, Анна Викторовна поправляется после операции, - и увидев, как побледнел полицмейстер, он с напускным удивлением спросил, - А вы разве не знали, что она серьезно заболела?

     - Нет, - пересохшими губами прошептал Звягин, - он мне не доложил.

     - Ну, такие вещи не докладывают, это проблема его личной жизни, - Борис Борисович все еще с усмешкой разглядывал мгновенно осунувшееся лицо Звягина, - у вас, Михаил Иванович, с ним исключительно официальные отношения, так?

     - Так точно, - почему-то вырвалось у Звягина, который с трудом мог себя контролировать. Известие о болезни Анны Викторовны вызвало сильнейшую головную боль.

     - А жаль, господин полицмейстер. Я бы посоветовал вам наладить с ним более товарищеские отношения, он очень порядочный и достойный человек. Моя супруга в хороших отношениях с доктором Скрябиным из детской больницы, поэтому она в курсе дел и очень переживает за здоровье Анны Викторовны.

                                                  *          *            *

     Как он вышел от губернатора, как доехал до Соборной площади, Звягин едва ли мог вспомнить. Ни рук, ни ног он не чувствовал и решил, что в таком виде возвращаться в Управление полиции нельзя. Чтобы немного прийти в себя, он пошел в парк "Липки" и сел на ближайшую к входу скамейку. Связных мыслей не было, в голове крутилось только одно слово - Чужой. Он здесь чужой, нет у него ни верных товарищей, ни хороших друзей, ни уважающих его подчиненных - всем он чужой, и виноват в этом он сам. И даже последняя его любовь не подсказала ему, не взволновала его сердце, что с НЕЙ беда.

     Хороший город Саратов, но он в нем места себе не нашел. Как же так получилось, Михаил Иванович, задавал он себе этот вопрос, вопрос без ответа. Через час ему стало полегче, и он пошел в Управление. Сысоев, наверняка, ждет и волнуется, ведь он обещал ему хорошие новости.

     Не заходя в свой кабинет, Звягин сразу прошел в комнату сыскного отделения. Сысоев был один и что-то писал за своим столом, а два других стола пустовали, ждали своих хозяев. Полицмейстер положил перед Сысоевым документы и медленно, подбирая слова, отдавал распоряжения.

     - Ходатайство о награждении Ульяшина медалью отправляйте в Министерство внутренних дел служебной почтой, а за денежным поощрением надо поехать завтра утром в приемную губернатора и получить деньги до обеда, - заметив, с каким почтением Юрий Анатольевич берет в руки бумаги и радостно их читает, Михаил Иванович иронично добавил, - деньги всегда нужно получать как можно скорее, пока начальство не передумало, и пока никакое ЧП вроде землетрясения или наводнения не произошло на просторах Российской Империи, в результате чего денег не будет.

     Cысоев не сразу понял, что Звягин шутит, уж очень это было на него непохоже, а потом весело закивал головой.

     - А когда будет лучше их вручить? - вдруг обратился за советом к Юрию Анатольевичу полицмейстер, - нужно сделать это официально, перед всем Управлением.

     - Официально? - недоуменно переспросил Сысоев, - а может лучше дома? Он ведь сразу на службу выйти не сможет, а его жена... - Юрий Анатольевич замялся, - скоро родить должна, ей бы деньги на приданное для ребенка... -  и он смутился, заметив строгое выражение лица Звягина.

     - Может вы и правы, - подумав минуту, согласился полицмейстер, - я завтра с вами вместе к ним домой поеду и вручу ему это поощрение.

     Сысоев согласно кивнул и уже собрался бежать оформлять документы, но Звягин жестом остановил его, подошел к столу Штольмана, постучал пальцами по чернильному прибору, помолчал, а потом повернулся к застывшему на пороге Сысоеву и посмотрел ему в глаза.

     - Вы, Юрий Анатольевич, знали, что Анна Викторовна заболела? - хриплый голос Михаила Ивановича был едва слышен.

     - Да, - радостная улыбка сползла с лица Сысоева.

     - Тогда вот что. Отправьте телеграмму полицмейстеру Затонска, - Звягин сделал паузу, вспоминая фамилию полицмейстера. 

     - Трегубову Николаю Васильевичу, - подсказал Сысоев.

     - Да, - продолжил Звягин, не удивившись, что его подчиненный так хорошо знает имя полицмейстера из далекого Затонска, - Трегубову Николаю Васильевичу для Штольмана, - и уже знакомым уверенным голосом он стал диктовать, - В качестве поощрения за добросовестную и успешную работу начальнику сыскного отделения Штольману Якову Платоновичу разрешаю добавить 10 дней к установленному сроку отпуска. Полицмейстер Саратова и так далее... - он махнул рукой, - отправьте срочно.

     - Так точно! - лицо Юрия Анатольевича опять расплылось в улыбке.

     - Что это вы так рапортуете? Вы же гражданское лицо, - усмехнулся Звягин, но Сысоев уже выскочил из комнаты исполнять его указание.

                                                *            *              *

     Еще три часа просидел Михаил Иванович в своем кабинете, рабочий день давно закончился, идти домой совсем не хотелось. Он чувствовал, что в пустой квартире ему будет только хуже, никуда от одиночества не спрятаться, уж лучше провести вечер на службе, как он это часто делал в полку. Правда, дел особых тоже не было, преступная активность замерла, казалось, что все возможные преступники в Саратове ждали возвращения Штольмана из отпуска.

     А у него что за дела? Одни бумаги да отчеты. За недолгое время службы в Саратове у него сложилось странное отношение к работе полиции, какое-то ироничное... Полиция охраняет порядок в городе, но разве есть настоящий враг, который покушается на него или собирается нападать на город? Так - мелкие жулики, воришки, всякая пьянь... Вот расследовать серьезные преступления или убийства, конечно, важно, а наблюдать за работой Штольмана и его сыскарей было интересно, но не более того... Не его эта служба, не его. От таких мыслей ему стало еще тоскливее, захотелось выпить, но на службе - нельзя! Ничего кроме чая.

     Звягин взял стакан в серебряном подстаканнике - подарок офицеров полка - и вышел в приемную. За столом дежурного сидел пожилой полицейский. Звягин давно его заприметил, он был одним из немногих, кто знал, как положено нести службу, всегда все делал по уставу и вел себя в высшей степени уважительно по отношению к полицмейстеру. Хорошо, что именно он сегодня дежурит.

      - Кто у нас сегодня на дежурстве?

      - Дежурный по Управлению полиции старший надзиратель Шмелев, - отрапортовал полицейский, быстро вскочив и вытянувшись во фронт.

      - А по-батюшке как? - уточнил Михаил Иванович, подходя к столу дежурного.

      - Старший надзиратель Шмелев Федор Петрович, - он продолжал стоять на вытяжку, хотя полицмейстер махнул ему рукой, разрешая расслабиться.

      - Надо бы чайку сообразить, Федор Петрович, - Звягин постарался запомнить имя и отчество дежурного.

      Через пятнадцать минут полицмейстер уже сидел за столом дежурного, не спеша распивал крепкий и сладкий чай и потихоньку успокаивался.

     - Сколько лет в полиции служите, Федор Иванович? - с интересом беседовал Звягин с пожилым полицейским.

     - Так больше тридцати годков.

     - И награды имеете?

     - Как положено, все три медали: серебряную медаль "За Беспорочную службу", серебряную и золотую медали "За Усердие", - с гордостью похвастался пожилой полицейский.

     - И ни разу не пожалели, что пошли служить в полицию? - допытывался Михаил Иванович, ищя ответ на свои больные вопросы.

     - Конечно, нет! Служба-то интересная и необычная. Где еще такую найдешь!  А вот давайте я вам, Ваше Высокородие, расскажу одну полицейскую историю. Служил я тогда во втором участке, а приставом у нас был господин Шерстобитов - человек в Саратове известный, ума выдающегося. Я был у него помощником, и каких мы с ним только расследований не проводили, даже вспоминать приятно, - старик разулыбался, усы погладил и глаза у него засверкали, - вот, например, дело с сервизом.

     - Украли у хозяина одного банка новенький сервиз, он полицмейстеру пожаловался, а тот приказал нам найти сервиз за три дня. Мы перебрали всех известных нам воров - нет сервиза, клянутся, что никто не крал, что они к этому делу не причастны. Побегали мы с Шерстобитовым по всему Саратову, а найти не можем. Что ты будешь делать? Вот и решили денег в участке собрать да и купить еще один новый сервиз. С вечера закопали его у меня в огороде, утром откопали и отнесли хозяину банка. Он взял пропажу и нас поблагодарил.

     - Ну, мы ждем благодарности от господина полицмейстера, а он вызывает пристава и давай опять ругаться. Вы, говорит, плуты, а не сыскари. Оказывается, что вечером того же дня камердинер богача сознался в краже и вернул сервиз. Теперь у него два сервиза... Скандал да и только!

     - Но Шерстобитов был умнейший человек, позвал он Митьку-вора. Вот вор был, так вор! Незлобивый, услужливый, а уж ловкий какой, я за всю свою службу в полиции другого такого не встречал. Мы его уважали, хотя он в остроге сидел очень часто. Не чета был теперешним ворам. Поговорили мы с ним, рассказали, что и как. Приходит он на другое утро и приносит нам в участок мешок с сервизом.

     - Ну, Шерстобитов сразу к полицмейстеру и докладывает, что никаких двух сервизов не было, видать, у хозяина спьяну в глазах все двоилось. Поехали они к тому богачу домой, а он чуть не плачет - один сервиз, всего один...

     Звягин и дежурный полицейский от души посмеялись.

     - Интересная история, - бросил на старика насмешливый взгляд Звягин, вытирая слезы от смеха, -только произошла она не в Саратове и не с приставом 2-го участка, а в Петербурге и с Иваном Дмитриевичем Путилиным. Я ведь газеты и журналы тоже почитываю.

     Дежурный полицейский нисколько не смутился, только отмахнулся да погладил усы.

     - Может у Путилина и была похожая история, это надо у Штольмана спросить, он служил под началом Путилина, а в Саратове все было так, как я вам рассказал.

     Звягин понимающе взглянул на старика и пожал плечами.

     - Все может быть, в жизни все может быть, ты прав, старик, - и голос его неожиданно смягчился.

Отредактировано Nora Brawn (19.08.2025 17:53)