Крутой поворот            Глава 19          Предупреждение

     Телеграмма из Саратова пришла вовремя. В доме Мироновых назревали серьезные военные действия между Марией Тимофеевной и Яковом Платоновичем. А ведь когда прошла неделя после операции, и Анна упросила доктора Милца перевезти ее из больницы домой, все радовались и были готовы безропотно выполнять требования Александра Францевича по уходу за Анной.

     Яков Платонович неотлучно провел первую неделю в одной палате с Анной: он кормил ее, а точнее, поил жидкой пищей, помогал медсестрам с туалетом, умывал, причесывал, и главное - постоянно держал за руку, говорил с ней, читал Тургенева, и они вместе вспоминали их знакомство в Затонске. Да мало ли о чем могут говорить двое любящих людей! Вымотался он страшно, поэтому Анна и настаивала на возвращении домой. Она видела, что Штольман очень переживал за нее, и позволить кому-нибудь из родных сменить его, он не мог.

     Мария Тимофеевна несколько раз пыталась взять на себя заботы по уходу за Анной в больнице, но каждый раз встречала такое твердое и глухое сопротивление Штольмана, что тихо отступала. Она решила ждать своего часа, и он настал, когда Яков Платонович внес Анну на руках в спальню на первом этаже и положил ее на большую семейную кровать. Он сразу и не заметил, что напротив кровати была установлена кушетка для него.

     Несколько дней Штольман не сопротивлялся новым правилам, установленным Марией Тимофеевной. И хотя большую часть дня он по-прежнему проводил с Анной, теперь ему пришлось отдать часть своих обязанностей Марии Тимофеевне, Зизи, Петру Ивановичу и приехавшей на помощь Софье Петровне Елагиной. Яков Платонович немного успокоился, стал заниматься с сыном и племянником, а вечерами, когда засыпала Анна, он беседовал с Петром Ивановичем и выпивал с ним по рюмочке коньяка, но больше всего его раздражала эта чертова кушетка! Несколько раз за ночь он просыпался, вставал и тихонько переворачивал Анну на спину, если она, привыкнув спать на боку и прижавшись к Якову, обнимала вместо него подушку и прятала в нее лицо, как если бы это было плечо мужа.

     Анна не спорила с мамой и молчала, однако Яков чувствовал, что ей тоже не хватает его ночью. Диктаторский режим Марии Тимофеевны продолжался неделю, но когда Александр Францевич "снял швы", то уже не надо было бинтовать тело Анны по кругу, а только накладывать на рубцы швов салфетки и несильно закреплять их бинтами. Доктор Сомов, который также через день навещал Анну, порекомендовал сшить легкий корсет и надевать его вместо бинтов.

     На другой же день Яков Платонович поднял восстание, и зайдя утром без стука в спальню, чтобы не разбудить дочь, Мария Тимофеевна обнаружила пустую кушетку и мирно спящих вместе Анну и Штольмана в одной кровати. Она промолчала и вышла, но потом днем, когда Штольман был с малышами в саду, она решилась высказать Анне свое мнение о неподобающем поведении Якова Платоновича. Однако ее тирада была остановлена веселыми словами Анны:

     - Ну что ты, мамочка! Я сегодня так хорошо выспалась рядом с Яковом, мы привыкли быть вместе. Вспомни себя и папу, это так хорошо, когда любимый муж спит рядом.

     Мария Тимофеевна вздрогнула и опустила голову, чтобы Аннушка не увидела ее глаз, мокрых от слез. Больше к этому вопросу они не возвращались.

     Петр Иванович привез из Твери великолепное плетеное кресло-качалку, и Яков Платонович стал выносить Анну в сад и усаживать на "трон", так родные прозвали это кресло. На третьей неделе Анна, поддерживаемая Штольманом, смогла сама выходить в сад и садиться в кресло, а когда она чувствовала в себе силы, то и немного ходить по дорожке, добавляя каждый день по нескольку шагов.

     Отпуск Штольмана подходил к концу, и Мария Тимофеевна готовилась взять реванш. Как только Яков Платонович и Анна уходили в свою спальню, она заводила в столовой разговор о том, что Анна еще очень слаба, чтобы возвращаться в Саратов, и должна провести все лето в Затонске в кругу родных. В Саратове же Яков Платонович сразу выйдет на службу, Анна будет целыми днями одна без должного ухода и заботы, да и Александра Францевича там тоже нет, а здесь он навещает Анну через день.

     Петр Иванович, хотя и не был согласен, молчал. Зинаида Ивановна не хотела спорить с Марией Тимофеевной и разрушать хрупкий мир, который установился между ними. И даже Софья Петровна, близкая подруга Мироновой, вынуждена была признать правоту матери Анны. Но все понимали, что Штольман и Анна не будут согласны с таким предложением. Яков Платонович разумом принимал справедливость переживаний Марии Тимофеевны, но в душе он чувствовал, что Анне вряд ли будет лучше в разлуке с ним. Он все чаще хмурился и не спал ночами, поэтому телеграмма из Саратова пришла вовремя.

     Анна посоветовалась с доктором Милцем, и получив его одобрение, за ужином объявила о их с Яковом Платоновичем решении.

     - Дорогие мои, я так благодарна вам за все, что вы для меня делаете, но мы с Яковом Платоновичем через 10 дней возвращаемся домой, в Саратов. За эти дополнительные дни я еще больше окрепну и смогу без проблем доехать до Саратова, - повернувшись лицом к опустившей голову и расстроенной Марии Тимофеевне, она мягко заговорила, обращаясь к ней, - Мамочка, у нас к тебе большая просьба - поехать вместе с нами, - Мария Тимофеевна подняла печальные глаза и вся напряглась, слушая Анну, - Ты, конечно, права, мне будет трудно сразу со всем справляться самой, ты бы очень мне помогла, мамочка!

     - Да разве я против? - Мария Тимофеевна растерянно оглядела всех за столом, скомкала салфетку и решительно отбросила ее от себя.

     - И еще, - улыбка озарила лицо Анны, - мы хотим пригласить к нам в гости Софью Петровну, давайте поедем все вместе. Вы ведь никогда не были на Волге? - обратилась она к Елагиной, - а лето в Саратове прекрасно, какие яблоки, помидоры, арбузы!

     - Соглашайся, Софья, - подхватила обрадованная Мария Тимофеевна, - у них большой дом, всем места хватит, и мне поможешь, - привела последний аргумент Миронова.

     - Право, я не знаю, я не готова, - забормотала смущенная Елагина.

     - Так ведь еще 10 дней, успеете собраться, Софья Петровна, - поставил точку в уговорах Штольман.

     - Пожалуй, я не против, - к всеобщей радости сдалась Елагина.

     Новость о том, что Штольман и его большое семейство скоро возвращаются в Саратов разлетелась по Затонску. На Царицынскую улицу потянулись друзья и знакомые, чтобы пожелать Анне Викторовне и Якову Платоновичу  успешной поездки и попрощаться. Неожиданно заехал и Антон Андреевич Коробейников, чтобы между делом сообщить свои новости: полгода назад он женился на дочери одного затонского лабазника и теперь задумывался о том, чтобы уволиться из полиции и заняться коммерцией, поскольку его тесть мечтал передать ему свое дело. Коробейников приобрел солидный вид, округлился, стал носить золотые часы и кольца, правда, кудри его здорово поредели и глазки прикрылись тяжелыми опухшими веками. Сколько же можно лазить по оврагам да возиться с мертвыми телами, спрашивал он Штольмана, чай уже не мальчик, да и капиталы тестя обязывают вести более достойный образ жизни. Яков Платонович с ним полностью согласился и посоветовал не медлить с увольнением.

     Визиту Николая Васильевича Трегубова Штольман обрадовался, но и он сообщил невеселую новость о том, что написал рапорт об увольнении и собирается уехать в Крым, к сыну. Полицейское управление Затонска и его сыскное отделение останутся без руководства.

     Вскоре Мария Тимофеевна получила письмо от Ирины Алексеевны Познанской, которая хотела бы вместе с супругом генерал-майором Николаем Алексеевичем Познанским навестить Якова Платоновича и Анну Викторовну перед их отъездом из Затонска. Мария Тимофеевна была приятно удивлена, а Штольман задумался о настоящих причинах визита родственников затонского князя Мещерского.

     К сожалению, он оказался прав. Посещение выздоравливающей Анны Викторовны было лишь предлогом для другого тревожного разговора с генералом. Николай Алексеевич увел Штольмана прогуляться по саду и немного сконфуженно рассказал ему об истинной причине этой встречи.

     - Видите ли, голубчик, я вынужден выполнять роль посыльного, но у меня нет другого выхода. Мои финансовые дела пошатнулись, и мы с Ириной Алексеевной очень серьезно зависим от ее родственника - князя Мещерского. Я понимаю, что вы опасаетесь встреч с князем и его предложений, но, пожалуйста, не отказывайтесь сгоряча, выслушайте его внимательно и попросите время на обдумывание его предложения, может в нем есть и что-то полезное? - генерал неуверенно заглянул Штольману в глаза и протянул узкий белый конверт с гербом князей Мещерских. Проводив чету Познанских, Яков ушел в сад и вскрыл конверт:

                         Уважаемый Яков Платонович!
     Приглашаю вас встретиться завтра в 3 часа пополудни для обсуждения важного вопроса. Надеюсь на ваше благоразумие и ответственное отношение к службе.
                              Мещерский Н.П.

     Ночью Якову показалось, что тонкие пальчики Анны, едва касаясь, гладят его лицо. Еще не открывая глаз, он поймал ее руку и прижался губами к ладошке. Ее рука вздрогнула, и он тут же проснулся. Анечка сидела на кровати, подложив подушку под спину, и пыталась его мягко разбудить.

     - Что случилась, милая? - Яков сел рядом и прижал ее к себе.

     - Мне во сне приснился папа. Он очень волнуется за тебя, Яков, нам опять угрожает опасность, - Анна подняла голову и внимательно посмотрела на Якова, - ты что-то скрываешь от меня?

     - Яков задумчиво поглаживал ее пальчики и молчал.

     - Зачем приезжали Познанские? О чем с тобой говорил генерал? - Анна задавала вопросы, не дожидаясь ответа.

     Яков ласково перебирал пряди ее волос и молчал.

     - Это опять князь и Охранители, да?

     Яков притянул Анну к себе и нежно поцеловал в висок.

     - Яшенька! Не скрывай, расскажи мне! - взмолилась Анна.

     - Николай Алексеевич привез мне приглашение от князя Мещерского встретиться с ним завтра, нет, уже сегодня в три часа дня.

     - Зачем? Что им надо на этот раз? Что же нам делать? - обреченно выдохнула Анна.

     - Сейчас нам надо спать. Я поеду и поговорю с ним, а потом будем решать, что делать.

Отредактировано Nora Brawn (28.06.2025 15:19)