Ночью Штольман спал плохо. Ему снилась то хохочущая Нежинская, потрясающая церковной книгой с записью о браке, то мертвая Кулешова, булькающая что-то про Петра Миронова и его любовниц.
Проснувшись после подобного кошмара, он направился к умывальнику, взглянул в зеркало и увидел небритое лицо с красными глазами.

Хорош жених, только картину писать. Скривившись, он сунул голову под кран.

Как Анна выдерживала всё это? Теперь понятны ее обмороки и внезапные оцепенения. Как бы уберечь её от всего этого? А может, раз теперь он видит призраков, то она их больше не видит? Нет, по словам Кулешовой Анна видела её, но не захотела общаться. Хотя это было бы прекрасным выходом. Анна дорога ему вовсе не из-за способности общаться с потусторонним миром. Он охотно возьмет всё это на себя, а ей оставит заботы о семье и детях.

Дети… Да, дети это прекрасно. Если природа будет к ним благосклонна, у них обязательно будут дети. Тогда Анна, погруженная в заботы о доме, перестанет даже думать о приключениях, которых, как помнил Яков, в их совместном прошлом было слишком много.

Он вспомнил, что сегодня они с Анной должны увидеться дважды, и даже зажмурился в предвкушении.

Они увидятся. Они поговорят. Он услышит её голос!

«Держать себя в руках!» - повторил Штольман.
Он должен заново завоевать любимую, а не смутить её странным поведением. А для этого у него должен быть план.

И он принялся обдумывать этот самый план. Конечно, он понимал, что не сможет выполнить его досконально, ведь Анна никогда не была девушкой, которой можно приказывать. Но он будет стараться.

…

Коробейников бегал по пристани и покрикивал на городовых. Штольман, стоя на склоне, не мешал этому бессмысленному процессу. В глубине души он даже соскучился по своему молоденькому и бесхитростному помощнику, поэтому сегодня с утра обратился к нему с редкой для себя улыбкой. Впрочем, прекрасное настроение надворного советника было вызвано вовсе не видом Коробейникова, и тем более не лицезрением утопленницы во плоти.

Яков ждал Анну.

Когда та появилась из-за кустов на своем новомодном транспорте, он постарался придать голосу служебное спокойствие и, как и три года назад, окликнул: - Барышня!

Анна подошла. Он начал что-то говорить, и даже вроде бы по делу. По меньшей мере отвечала она примерно так же, как и в прошлый раз. Но в ушах Якова стоял непрекращающийся звон, а сердце колотилось, как сумасшедшее.

Он разговаривает с Аней! Вот она - любимая, близкая, смущенная. Глаза как озёра… Розовые губы… Ямочка на щеке… Как же давно он не видел её… Как он может сейчас её отпустить? Никак.

- Что? - обернулась она.

А… он же предложил проводить её… Жаль, что Анна отказывается, но настаивать было бы невежливо, у них ещё будет время. И что он там ляпнул насчет глаз?!

…

Весь день Анна не переставала думать о новом знакомом из полиции. Разумеется, она узнала его еще вчера, на площади. Это был он, человек из её сна: его фигура, его сюртук, его саквояж… Мужчина тоже смотрел на неё, пристально и внимательно. Он был... красив, да. Еще явно старше её и серьезен. И что-то еще было в его взгляде, но Анна не успела понять, что именно, как человек отвернулся и пошёл дальше, оставив её в недоумении.

Сегодня на реке одна из загадок прояснилась. Мужчина был новым полицейским начальником из Петербурга, то ли Шольманом, то ли Штольманом. В Петербурге Анна была лишь раз в детстве с родителями, и с этим Штольманом не встречалась, она бы запомнила. Так почему он смотрел на нее, словно хорошо знает?

А еще она почувствовала, что нравится ему. Он словно ласкал её взглядом, причем, кажется, сам не всегда понимал, что говорит. Вот зачем он сказал: «Ваши глаза…»? Её глаза какие? Сухие, воспаленные? Или, напротив, красивые?
Показалось, что он хотел сказать именно это, но осекся и продолжил расспрашивать про вечер у Кулешовых. Как так можно недоговаривать? А ей потом мучиться…

Но ничего. Она обязательно найдет повод увидеться с этим господином еще раз, там-то всё и выяснится. А сейчас надо рассказать домашним про утопленницу!

…

В деле Кулешовой Якову всё было ясно. О том, что убийца - соседка Мироновых Ульяна Громова, он узнал еще три года назад, а вчера сама утопленница пробулькала ему про трость, ставшую орудием убийства. Единственное, что по-настоящему занимало Штольмана в настоящий момент, это не изменила ли Анна своему дару медиума. Но не может же начальник сыскного отделения спрашивать у Мироновых, общается ли их дочь с духами.

Решив не торопиться с поиском трости, Яков отправился в дом на Царицынской. При виде Виктора Ивановича и Марии Тимофеевны он испытал еще один приступ сентиментальной радости. Возможно, поэтому разговор с адвокатом получился мягче, чем прежде, а Петр Иванович отправился под арест с обещанием как можно быстрее разобраться в ситуации. Пылкость Анны это обещание, впрочем, ничуть не остудило, и она, явившись затем в участок с тростью, все с тем же прекраснодушием высказала сыщику свое «фи».

Показать, где нашла трость, Анна Штольмана не позвала, зато тут же стала упрашивать его позволить провести новый сеанс ясновидения у Кулешовых. Разумеется, с участием Петра Ивановича и самой девушки.

Про себя Штольман отметил, что нынешний ход событий немного изменился по сравнению с тем, что было три года назад, но кое-что осталось прежним, и Анна, похоже, всё-таки общается с духами. Не Петр же Иванович, право слово!
- Хорошо, - Яков сделал вид, что поддался на уговоры. - Но вашего дядю я привезу сам.

Он замер, отстраненно глядя на дверь и ловя Анну боковым зрением. Не этого ли момента он ждал весь сегодняшний день?

Вот она благодарно ахнула… сделала порывистый шаг к нему… приподнялась на цыпочках. Вот приблизила свои губы к его щеке…
Неуловимым движением Яков чуть повернул голову, и поцелуй Анны коснулся его губ.
Его будто пронзило током. Боже… что он наделал? Последний раз он целовался с ней в той самой гостинице, и как же это было сладко! Но сейчас… Это был их первый поцелуй, а он не подарил его, а буквально украл!
При виде её растерянности и полыхнувшей по девичьим щекам краски, от досады на себя он сжал кулаки.

- Ну и что мне прикажете с ней делать? - вырвалось у него, когда Анна выбежала за дверь. Хотя ответ он прекрасно знал сам.

Стоявший рядом Коробейников закрыл рот, подумал и робко предложил:
- Может, пригласите барышню на прогулку? Хотя…

Чего «хотя», Яков выяснять не стал. Он и так преступил границы дозволенного, схитрил и тотчас проклял свою слабость. Но разве можно было не коснуться губами той, что больше года являлась ему в снах?

…

Анна шла домой, не поднимая глаз, будто боялась, что встречные всё поймут по её лицу. Она целовалась! Пусть мимолетно, пусть случайно, но коснулась губ Якова Штольмана!

«Аннушка, - слышался ей голос маменьки, - юная барышня должна держаться от мужчин на расстоянии как минимум вытянутой руки».

А она сама… сама поцеловала его! Не решит ли он, что она распущена? Ведь она знает его всего один день! Всего один! Как она осмелилась?
Или… нет. Она начала видеть его в снах гораздо раньше…

Щеки горели. Не от стыда, нет. Скорее от того странного жара, что поднялся из груди, когда его губы коснулись её. Она даже дышать забыла на миг, а теперь не могла перестать вспоминать.

Когда она кинулась к нему в порыве благодарности, Штольман вздрогнул, а затем даже не шевельнулся. Губы его были теплы и тверды… Но ведь он не воспользовался, как стращала мать в своих наставлениях! Он будто сам оцепенел.

Она прижала ладонь к пылающим губам, стараясь сохранить ощущение.

- Яков Платонович... - произнесла она шепотом. Имя легло на язык так естественно, будто она звала его тысячу раз.

- Яков…

…

На спиритическом сеансе в доме Кулешовых Штольман наконец получил ответ на свой главный вопрос об Анне.

Она не боялась духов. Когда Анна вызвала обеих жертв, Яков не отводил от неё глаз. Она побледнела, увидев Кулешову. Он понял, что только для него, закаленного годами службы, это был просто труп, а для восприимчивой девушки утопленница предстала во всём ужасе смерти.
Сам же он, увидев призрак Саушкиной, сглотнул внезапную сухость в горле. То, что он теперь тоже видит духов, еще не уложилось в сознании надворного советника. Следом мелькнула тревожная мысль: если духи убитых обратятся к нему, придётся признаваться перед Анной, а этого он пока не хотел.

К счастью, явившиеся женщины не обратили на следователя ни малейшего внимания, а собрание завершилось так, как и должно было - арестом Громовой.

…

- Вы простите мне тот поцелуй? - спросила Анна в конце этого долгого дня.

Сердце Якова дрогнуло, будто кто-то сжал его в кулаке.
«Простить?» - мелькнуло в голове. «Да я бы повторил все наши с тобой поцелуи прямо сейчас, милая…»
Разумеется, он не сказал ничего такого, лишь отвел взгляд от розовых губ.
- Это мне следует просить прощения, - выдавил он.

- Почему? - бесхитростно поинтересовалась Анна.

«Потому, что мне снятся твои поцелуи. Потому, что я не могу без тебя. Потому, что я люблю тебя, Аня».

Наверное, его взгляд был слишком говорящим, потому что девушка смутилась и поспешила сменить тему.
- Вы читали книгу медиумов Кардека? Там говорится, что…

- Что духи не одобряют поцелуев в первый день знакомства? - усмехнулся Штольман.

Анна фыркнула и слегка покраснела.
- А вот вы, кажется, слишком много себе позволяете за один день! Очень рада, что помогла вам в раскрытии преступления. До свидания!

Ему оставалось только стоять и смотреть, как гордо удаляется Анна к экипажу. А ведь он действительно хотел позвать её на прогулку…