После давешней нехарактерной для себя неловкости с объятием Якову пришлось честно признаться самому себе - он слишком соскучился по Анне, чтобы не распускать руки при каждом удобном случае. А тот момент на пороге был исключительно удобным. Анна не сможет подумать про него, Штольмана, ничего плохого, он ведь просто помог барышне.
Но впредь руки следует держать подальше, - велел он себе сердито, - а то Анна сочтет его столичным ловеласом и не станет доверять так, как раньше.

Вот с синей тетрадью как будто все получилось, та была благополучно отослана в столицу. Курочкина на допросе сообщила, что по записям в тетради она собиралась найти клад, который, как она полагала, зарыл в окрестностях Затонска сам полковник Лоуренс. На резонный вопрос, почему она решила, что в тетрадке говорится именно о кладе, раз расшифровать ту не сумела, она с немалым удивлением спросила:
- А зачем еще нужно было так изгаляться?

Дальше выяснилось, что устав от бесплодных попыток понять смысл записей у «своевольной басурманки», Курочкина решила написать письмо князю Разумовскому. Тот вскоре после гибели полковника Лоуренса проявлял живейший интерес к тому, не осталось ли у гувернантки Элис чего-либо, что можно было бы передать в полицию.

- Но я не такая дура! – с апломбом заявила Надежда Дмитриевна.
Она сразу поняла, что князь сам хочет найти клад. Но с неделю назад при виде того, как девчонка теряет разум, решила, что теперь можно обратиться к князю. Разумеется, за часть вознаграждения.

На допросе Штольман даже не поморщился, хотя в душе ему хотелось отправить так называемую учительницу на каторгу на многие годы. Ведь она восемь лет мучила бедную Элис и до сих пор не видела никакой связи между своими действиями и недавним сумасшествием девочки. Но бог и закон ей судья.

Самое главное сыщик узнал: Курочкина письма князю еще не писала. А значит, Разумовского, а вместе с ним и Лассаля, а также госпожу Нежинскую, при воспоминании о которой Штольмана теперь просто передергивало, можно было не ждать. Впрочем, Яков не считал, что полностью выиграл в противостоянии со своими давними врагами. Он будет настороже.

…

Разобравшись с мелкой кражей, сыщик отправил Коробейникова по очередному поручению Артюхина, а сам решил заняться делом, подробности которого успел за давностью лет забыть. Помнил только, что три девочки-гимназистки занимались в доме некоего купца некоей дьявольщиной.

Подумав так, он вздохнул. Теперь он и сам регулярно наблюдал эту самую дьявольщину и не имел права отнести ее к суевериям. Впрочем, философскими выкладками он никогда не любил заниматься. Значит, остается одно - спасти глупую девочку и, если повезет, пообщаться с Анной.

Следующему вздоху Штольмана мог бы позавидовать ловец жемчуга. 
Анна… Не проходило и часа, чтобы Яков не возвращался к ней мыслями. Вот и сегодняшнюю ночь она приходила к нему во сне, оставив его взбудораженным настолько, что пришлось долго отжиматься от выскобленного пола служебной квартирки.

Отогнав воспоминания, Штольман взъерошил волосы ладонью, буркнул: - Делом займитесь, господин надворный советник, - и встал из-за стола.

…

К первой из гимназисток, той, которую в ближайшее время могли зарезать, он, недолго думая, пришел прямо домой. Топографическая память у него была лучше, чем память на имена, и только в доме он вспомнил, что девочку зовут Олимпиадой. Яков не собирался выдавать себя за медиума и сообщать о будущей смерти. Он просто передал Липе и ее матери, что как минимум неделю их бывший дом навещать нельзя, потому что там будут проводиться следственные мероприятия.

Фамилия Молчалин сама всплыла в сознании, когда Яков вспомнил, что в той печальной истории была еще одна смерть. Посетив ломбард Молчалина, Штольман не застал там купца, но в другом ему повезло. Неподалеку он заметил двух других поклонниц дьявола - Соню и Катю, которые, похоже, направлялись именно к дому Курехина. Догнав их в тот момент, когда девочки шушукались у входа, Яков строгим голосом сообщил, что дом закрыт для следственного эксперимента. Девочки сделали круглые глаза, заявили, что даже и не собирались туда идти, и пошли прочь, не оборачиваясь.

Распорядившись установить в доме Курехина пост с городовым на ближайшие ночи и лично убедившись, что тот на месте, Штольман счел, что сделал все, что мог, и отправился перекусить в трактир. Ему было интересно, кого из духов увидит в ближайшее время Анна и он сам, но гадать о будущем не входило в его привычки.

…

Собираясь ложиться спать, Анна расчесывала волосы перед зеркалом, как вдруг вздрогнула и уронила гребень. Прямо за ее спиной стояла девочка. Голова той была странно наклонена набок, кровь из перерезанной шеи лилась на воротник платья.

Анна резко обернулась, но увидела не девочку или свою комнату, а то, как летят сквозь лес стрелы. Одна из них вонзилась в дверь дома и задрожала, наконечник ее был ржавым. Затем шнурок с наконечником оказался на шее девочки. Сорванный чьей-то жестокой рукой, он упал на пыльный пол, закатился под вздыбившуюся половицу и замер.

- Я знаю этот дом, - выдохнула Анна.
Недалеко от рынка стоял похожий дом с заколоченными ставнями. Кажется, именно в нем месяц назад повесился мужчина. Но при чем тут наконечник стрелы?
- Ты хочешь, чтобы я нашла наконечник? - произнесла она тихо.

Девочка медленно подняла руку и показала в окно.

К счастью, в окне никого не было, зато в сознании Анны всплыло лицо - худое, плохо различимое под глубоким черным капюшоном, с бесовски горящими глазами и черными зубами, а еще кладбище, по которому шел человек в черном.
- Найти и отдать ему?

Погибшая едва заметно качнула головой.

- Сказать ему, где наконечник?

Еще один кивок.

Анна не раздумывала и секунды. Если такая юная девочка пришла к ней с просьбой, значит, медлить нельзя.

…

Штольман проснулся от того, что затекла рука. Он повернулся на бок, приоткрыл глаза и вдруг вскочил, как ужаленный. Рядом с кроватью стояла девочка с перерезанным горлом и печально на него смотрела.

На этот раз ему удалось удержаться от проклятия, ведь перед ним был ребенок. Но злость на себя никуда не исчезла. Он ведь предпринял, казалось бы, все возможное для того, чтобы этого не произошло, а вот поди ж ты…

Стоять перед Олимпиадой в исподнем было неловко, но Яков не стал жеманничать. Из прошлого опыта он знал, что Анна иногда говорила с духами, поэтому попробовал сам.
- Олимпиада, - пробормотал он, - мне очень жаль.
Слова, вытолкнутые из горла, звучали глупо, да и не знал он, что еще сказать. Еще секунду они молча глядели друг на друга, и вдруг его как кипятком окатило.

Анна! Филин! Как он мог забыть?!

Но… Если все происходит по старому сценарию, значит, Анна пока в безопасности. В прошлый раз её похищение произошло на следующую ночь после убийства Липы. И хотя сегодня он сам попытался изменить события, предупредив девочек и выставив пост, её все равно убили. Значит ли это, что Филин так же, как и прошлый раз, придет за своим амулетом только завтра?

И фиксацию убийства, и прочесывание кладбища, и допрос девчонок можно было отложить до утра, но что-то гнало Якова в ночь.

Возможно, это была невысказанная просьба в потухших глазах девочки Липы.

…

Благо в Затонске многое было рядом, он быстро дошел до Коробейникова, разбудил его и велел бежать к дому Курехина. В управлении Яков, взяв с собой дежурного, отправился туда же.

Интуиция не подвела. Поставленный Штольманом городовой бессовестно дрых в сенях, обнимая откуда-то взявшуюся бутылку, а в самом заколоченном доме кто-то был. Судя по тяжести шагов, отнюдь не девочки-гимназистки.

Во избежание ошибки Штольман отправил Антона к дворнику. После того, как те пришли вместе, Яков расставил присутствующих у окон, а сам занял позицию у черного хода.

Выскочившего из двери мужчину сыщик уверенно опознал, как того самого Филина, и поймал его ровно на тот же прием, что и три года назад. Крепко взяв его за грудки, Яков тихо спросил: - Нашел амулет, Филин?

- Нет… - попавшись на уловку, ответил мужчина, но тут же опомнился. - Да кто вы такой, уважаемый? За что вы вообще меня схватили?

- Начальник сыскного отделения полиции Штольман. Вы арестованы за незаконное проникновение и мародерство, - спокойно ответил сыщик, хотя внутри него все плавилось от волнения.
Завтра он организует очную ставку этого мерзавца с отцами девочек, и правда выплывет на свет божий. Ведь теперь он знает, о чем спрашивать. Но главный вопрос нужно задать именно сейчас, и именно сейчас его задавать нельзя!

- Антон Андреевич! - велел он. - Бегом на второй этаж, проверьте, что учинил этот человек!

Через две минуты, в которые Филин трепыхался, пытаясь избавиться от наручников, из дома вылетел бледный Коробейников.
- Яков Платонович, там мертвая девочка, ей горло перерезали! Наверняка этот мерзавец и перерезал! Как только рука поднялась…

- Вы арестованы по подозрению в убийстве, - еще спокойнее сообщил Филину Яков.

Оскалив черные зубы, убийца пробормотал: - Наклонитесь ко мне, господин полицейский, скажу что.

Яков приблизился.

- Лучше бы вы меня отпустили, господин полицейский, - гнусно улыбнулся Филин. Изо рта его шел зловонный запах гниения. - А то завтра будет поздно.

Анна!
Рука сыщика сжалась в кулак.
- Оформляйте, - приказал он, отворачиваясь. - Тело девочки отвезите в прозекторскую. Я буду позже.

…

Филин не сказал напрямую, что похитил Анну, но Яков решил сперва проверить тот самый склеп на кладбище. Ведь если Анна дома, это и проверять незачем, а вот если её там нет, он лишь потеряет время.

Едва пробиваясь сквозь облетающую листву, свет уходящей луны превратил кладбище в таинственный лабиринт, полный теней и ловушек. Штольману хотелось бежать, но приходилось сдерживать себя, ведь за каждым поворотом могла встретиться свежая могила. По пути он сжег почти весь коробок спичек. Добравшись до нужного места, он крикнул через дверь: - Анна Викторовна!

Ответа он не услышал, но это было и не важно. Отодвинув тяжелый засов, Яков зажег от спички сухую ветку, вошел в склеп и тут же увидел Анну. Она сидела в дальнем углу на какой-то тряпке и смотрела на него своими огромными глазами. От облегчения он шумно выдохнул, ветка погасла. Дверь склепа закрылась сама собой, они очутились в полной темноте.

- Яков Платонович! - обрадованно воскликнула девушка. Голос ее немного дрожал, и немудрено - в склепе было холодно. - Как вы меня нашли?

- Вы в порядке, Анна Викторовна?

- Да, в полном. Меня поймал один человек… Черный такой. Он притащил меня сюда и ушел, сказал, чтобы я просто ждала.

- Он ничего вам не сделал?

- Н…нет. Немного страшно было, он ведь даже свечи не оставил. Все-таки как вы здесь оказались?

- Мы с Антоном Андреевичем взяли вашего черного человека, его кличка Филин, - ответил Штольман, пытаясь на ощупь найти спички, но их в коробке больше не было. - В дома Курехина произошло убийство девочки, а он там что-то искал.

- Я знаю, - печально произнесла Анна.

- Откуда?
Любой полицейский бы на его месте поинтересовался, а Яков ни в коем случае не собирался признаваться, что уже многое про Анну знает.

- Вы могли бы сперва меня развязать?

- Разумеется.
Он медленно прошел между стеной и покосившимся надгробием, опустился на колени, протянул вперед руку, рассчитывая взять Анну за плечо. Наткнувшись на теплую преграду, Яков осторожно перебрал пальцами и вдруг понял, что его ладонь легла на грудь девушки. В панике он отдернул руку.
- Простите ради бога, - пробормотал он.
«Идиот!» - выругал он себя. «Еще бы на спину её уложил!»

- Ничего-ничего, это я неловко повернулась, - сбившимся голосом произнесла Анна. – Руки у меня за спиной связаны, вот…
Она поерзала на тряпке и, развернувшись, дотронулась до живота Штольмана сомкнутыми ладонями.

Он сжал зубы. Реакция его тела на эти нечаянные прикосновения была однозначной, и хорошо, что она ничего не видит.
Взяв в руку её холодные ладошки, он едва удержался от того, чтобы не поцеловать их. Пальцы его нащупали плотно затянутый узел веревки. Яков и так был без перчаток, а развязывать узел зубами было бы верхом неприличия, поэтому еще минуту он потратил на то, чтобы вытащить из кармана складной нож и аккуратно перерезать путы.

С глубоким вздохом Анна растерла ладони и встала.
- Благодарю.

Поднявшись с колен, он хрипло спросил: - Как вы себя чувствуете, Анна Викторовна?

- Как хрустальная ваза, - с улыбкой в голосе ответила она. - Вы видите, где тут выход?

- Идите за мной.
Доверчиво держась за его руку, она медленно прошла за ним к выходу. Открыв плечом дверь, Штольман пропустил Анну вперед. Она поднялась по проваленным ступенькам, глубоко вдохнула свежий ночной воздух, потянулась. Яков не сводил с нее глаз.
- Вас не хватятся дома, Анна Викторовна? – спросил он.

- Думаю, нет, - беспечно ответила она. - Я уже ложилась спать, когда увидела дух этой девочки. Ой…
Она настороженно глянула на него, очевидно опасаясь укора в разгулявшейся фантазии.
Сыщик дипломатично промолчал, и Анна продолжила: - Так что я просто вернусь домой, родители даже ничего не заметят. Тут лучше вот сюда свернуть.

Они вышли на широкую тропинку и пошли рядом, не касаясь друг друга. Облака на небе разошлись, ночь стала немного светлее. И хотя тени от встречавшихся по пути надгробий все еще производили жуткое впечатление, к Анне, казалось, полностью вернулись хорошее настроение и желание узнать все тайны мира, причем незамедлительно.
- Вы не видели, у этого Филина был наконечник стрелы? Ржавый такой? - поинтересовалась она.

- Почему вы думаете, что он должен у него быть?

- Так меня эта девочка попросила сказать черному человеку про наконечник, - охотно поделилась она. - Показала его и показала, что черный человек сейчас на кладбище.

Штольман скрипнул зубами. Ему хотелось, чтобы окрестные духи прекратили донимать Анну своими дурацкими просьбами.
- И вы, конечно, тут же бросились ночью на кладбище, - бросил он упрек, тут же пожалев об этом.

- Я, между прочим, взрослая женщина и ничуть не боюсь кладбищ! - рассердилась Анна. - Но этот черный человек схватил меня, притащил сюда, стал расспрашивать, я и сказала, где наконечник. Я только потом поняла, что этот Филин - убийца. И именно потому, что я сказала ему, где искать, вы его поймали, так что я опять помогла вам!
После этой пламенной речи она задрала голову, ускорила шаг и, споткнувшись, чуть не упала носом вниз. Если бы не руки Штольмана, бережно удержавшие её на тропинке.

- Знаете, - вновь возмутилась девушка, - я умею ходить и вполне могу обойтись без вашей помощи!

Он позволил «взрослой женщине» идти впереди и любовался тем, как лунный свет обрисовывает тонкий стан. Надолго обиды Анны не хватило. Через несколько шагов она обернулась.
- А вы, господин советник, сейчас отправитесь в участок или к себе домой?

- Провожу вас, а затем вернусь в управление, - ответил Штольман, мгновенно расстроившись из-за «господина советника».

- Можно я с вами? – подняла она к нему полное любопытства лицо. - Так хочется поговорить об этом деле…

Он прищурился. Анна Викторовна, как и в прошлый раз, настойчиво стремилась скомпрометировать себя в глазах окружающих. Но в этот раз он не даст ей это сделать.