Дежурный в участке сообщил Штольману, что того очень ждет Трегубов. Надворный советник выполнил распоряжение, но в кабинет начальства вошел не один, а вместе с Анной, которую представил в качестве жены. Переждав, пока рассыпавшийся в поздравлениях полицмейстер иссякнет, Штольман спросил, не знает ли тот, почему Анну Викторовну вызвали именно в полицию.
- Разумеется, знаю, - хитро улыбнулся Трегубов.
- Этот самый Никишин заявился сюда вчера вечером, чтобы уточнить адреса очевидцев и оставить вызов вам, Яков Платонович. А я предложил ему располагаться прямо здесь, выделил комнату. Слыханное ли дело, фрейлину Ея величества звать в какой-то там гарнизон у черта на задворках! Господин Никишин любезным образом согласился. Между нами говоря, Яков Платонович, - улыбка полицмейстера приобрела зловещие черты, - я никакому армейскому крючкотвору не позволю обвинять моих подчиненных. Так что если этот Гедеон Бонифатьевич позволит себе...
- Никишин Гедеон Бонифатьевич? - вдруг переспросил Штольман.
- Именно так. А вы что, с ним знакомы?
Яков задумался. Он не был представлен этому человеку, но давным-давно, еще в столице Штольман слышал о следователе с примечательным именем-отчеством забавную историю, и сейчас это могло пригодиться.
- Лично нет. Благодарю, Николай Васильевич, что пригласили его остаться здесь - это действительно гораздо удобнее.
...
В коридоре Яков улучил момент, когда рядом никого, кроме жены, не было, и спросил:
- Аня, умеешь ли ты визжать?
Она подняла на Штольмана встревоженный взгляд.
- Я вообще-то редко это делаю, но если вдруг мышь... Боюсь их. К чему ты спрашиваешь?
- Сможешь испугаться?
- Яков, ты что, уйдешь? Я не хочу одна. Пожалуйста, никуда не уходи!
- Не уйду, Анечка, - успокоил он.
- Я постараюсь перевести на себя внимание следователя, а ты... - вспомнив, что Коробейников весьма кстати завел в участке любимца, Штольман прошептал, что нужно сделать.
- Но я же буду выглядеть дурой, Яков, - попыталась улыбнуться она.
- Ты самая умная из женщин, которых я когда-либо встречал, - серьезно сказал он.
- Ты просто необыкновенная.
Протянув руку, он убрал за ушко выбившийся локон.
- И я благодарен судьбе за то...
..
Время для Анны потекло медленнее. Она смотрела в серые глаза и видела в них не только заботу. Неужели Яков восхищается ею? Неужели он благодарен судьбе за их встречу? Он как будто...
Она глубоко вздохнула, даже в мыслях боясь произнести это слово.
Обняв мужа за плечи, она прижалась к нему, услышала четкие, быстрые удары его сердца, почувствовала, как крепко он её держит. Стоять так уже было блаженством. Но Яков не договорил, а ей было очень интересно.
Наконец она подняла голову и вымолвила: - За что же?
...
А он молчал, потрясенный пронесшейся в голове картиной. Крохотная девочка со светлыми, схваченными в косички кудряшками, так похожая на Анну, сидела на его локте и хихикала, а за свободную руку держался другой малыш.
Дети! Никогда за четыре десятка лет он не задумывался о собственных детях, но вот случилось так, что он женат. На красавице, которая...
Он перевел взгляд на губы Анны и сглотнул.
- За то, что...
- Яков Платонович, все прошло благополучно! - прервал его появившийся в коридоре Шумский.
- Анна Викторовна, - он склонился к супругам и заговорил тише: - Ваша идея была великолепна. Никишин этот ни капли не усомнился в том, что офицер лейб-гвардии обеспокоен состоянием пуговиц своих подчиненных. Вы необычайно умная девушка, Анна Викторовна!
Краем глаза уловив метнувший молнию взгляд советника, Иван поправился: - Женщина. Ох, простите, ради бога, я не то имел в виду. То есть...
- Замолчите, поручик, - выдавил Штольман. Ему захотелось немедленно пристукнуть речистого офицера, но тот все-таки был соратником в заговоре. Полицейский взглянул на порозовевшие щеки Анны.
"Отчего она покраснела? Понравился комплимент, аналогичный моему? Или смутилась, что до сих пор не женщина? Так я это быстро поправлю. Может, прямо сейчас вернуться к Мироновым?"
Ощутив, как увлажнились ладони, Яков едва не выругался вслух.
"Я превращаюсь в идиота почище Шумского. Это успеется, сейчас главное уйти от следствия".
Из дверей комнаты, откуда вышел офицер, выглянул неизвестный Штольману молодой человек и крикнул на весь участок:
- Господин Штольман!
- Увидимся, господин Шумский, - Яков кивнул поручику, взял жену под руку и прошел в комнату.
...
- Поженились? Давно? - вопросил военный следователь, когда супруги представились и сели. Полный, расплывшийся за столом Гедеон Бонифатьевич вертел перед собой лист бумаги и иногда делал короткие пометки, а каждое произнесенное слово тщательно записывал сидевший в сторонке помощник.
- Вчера, - ответил Штольман, держа руку жены в своей.
Спустив на нос очки, служитель армейского закона воззрился на коллегу-полицейского.
- Почему такая срочность? Еще третьего дня Анна Викторовна была Мироновой. Вы что, решили взять её под свою защиту?
Яков знал, что такое предположение возникнет у любого мало-мальски опытного следователя, и на лице молодого мужа не дрогнул ни один мускул.
- Я давно люблю Анну Викторовну. Мы встречались тайно, но в тот день я наконец полностью осознал свои чувства к ней, и она ответила мне взаимностью.
- Где именно?
- Покажите карту.
На подсунутой помощником карте местности Яков ногтем подчеркнул место "свидания".
- Здесь? Вы уверены?
- Уверен.
- Когда началась ваша встреча?
Штольман ответил. Предполагаемое время пикника он рассчитал заранее, опираясь на время своего отъезда из участка. Кроме того, Яков помнил рельеф нужной части леса, температуру воздуха и направление ветра в тот вечер, а также много чего еще.
- Почему вы появились у особняка вместе с поручиком Шумским?
- Анна Викторовна ушла прогуляться. В этот раз её не было довольно долго, поэтому через некоторое время я...
...
Красная от стыда Анна перестала слушать, её мозг и так отказывался воспринимать произносимые Штольманом фразы. Сегодня утром из его наказов она поняла, что придется соврать, но не в лицо же следователю! Ей почему-то представлялись какие-то письменные показания, которые они напишут, но... Украдкой она посмотрела на мужа. Он заметил её взгляд, ободряюще улыбнулся, и она тут же опустила глаза.
Он лгал ради нее! Полицейский! Дворянин! Лгал в лицо человеку, облеченному властью, и все для того, чтобы спасти её, Анну, чтобы вывести из-под удара зловредной судьбы, а вернее, её собственного безрассудства! Он изменил своим понятиям чести для... Ради неё? Боже... Ведь она ненавидит ложь! Как она могла согласиться пойти на это, почему не отказалась сразу? Надо немедленно сознаться! Но тогда...
- Анна Викторовна! - донеслось до неё, будто сквозь толщу воды.
Девушка очнулась и посмотрела на Никишина.
- Узнаете?
Глянув на предъявленный помощником грязный платок с собственными инициалами, она кивнула.
- М-м-мой, кажется. А где вы его нашли?
- Вы подтверждаете слова мужа? - не ответив, спросил Никишин.
- Какие именно? - она судорожно пыталась понять, как поступить. Признаться? Ославить семью, подвести отца? Подставить Якова, который пожертвовал свободой и женился лишь для того, чтобы отвести беду?
Взглянув на Штольмана, который уловил её метания и обнял одной рукой, Анна ощутила, как перестукнуло сердце. В глазах мужа было понимание.
Он легко коснулся губами её виска и прошептал: - Аня, не думай обо мне. Я разберусь.
Она едва не расплакалась. Она не могла о нём не думать.
- Господин Штольман, прекратите междусобойчик, здесь вам не свидание! Госпожа Штольман, где вы были перед тем, как выйти к Михайловскому особняку? - с напором вопросил следователь.
Всхлипнув, Анна решилась.
- Я была в лесу. Я гуляла.
- Одна?
- Нн-нет... То есть гуляла одна, а перед этим мы с Яковом Платоновичем...
Краска так сильно залила лицо Анны, что ей стало не по себе. Казалось, что Никишин видит её насквозь, хотя девушка знала, кто умеет смотреть пронзительнее. Её собственный муж. Еще она вспомнила предупреждение Штольмана о том, что небольшая разница в показаниях допустима и смотрится естественнее, чем полное единодушие.
- Мы... разговаривали.
- Только разговаривали?
- Господин Никишин, увольте нас от расспросов о событиях, которые не имеют отношения к вашему делу, - твердо сказал полицейский.
- Не указывайте следователю, как вести допрос, господин Штольман! - вдруг взвился помощник Никишина, но тот махнул рукой.
- Успокойтесь, Леонтий. Я понимаю вас, Яков Платонович. Еще несколько вопросов к вашей жене, и вы оба можете быть свободны.
Штольман знал этот прием. Он дарил ложную надежду на скорое окончание допроса, порождал уверенность в уходе от ответственности. С этим приемом ему самому удавалось иногда обыграть обманщика.
- Анна Викторовна, почему вы вышли именно к особняку? Вы бывали там раньше? - спросил Никишин.
Ласковое пожатие Штольмана придало Анне сил.
- Я не знала, куда иду. Мне нужно было... ну, вы понимаете...
- Не понимаю.
Анна с надеждой взглянула на мужа. Произнести это вслух она не могла.
- Естественные надобности, - без малейшего напряжения сказал Штольман. - Мы же пили шампанское, закусывали.
Военный следователь хмыкнул.
- Далековато от места вашего пикника, не находите?
- Я... я смущалась так близко... - выдохнула Анна.
Ощутив, как пальцы Якова сжали мизинец, она посмотрела в угол комнаты, тихонько набрала воздуха, представила, что кто-то мерзкий шевелится там и пронзительно вскрикнула, а затем вскочила на стул.
- А-а! Уберите это! А-а-а-а-а! - визжала она, пока ошалевший от визга помощник следователя тыкал в угол мужским зонтом.
...
В комнату влетел Коробейников. Оценив диспозицию, он догадался о причине и забормотал:
- Анна Викторовна, не бойтесь! Он маленький совсем, кошка его маму задрала, и мы его всем участком подкармливаем. Господин помощник военного следователя, не прибейте животинку!
Леонтий отложил зонт. Коробейников бросился в угол, поползал там на коленях и, не найдя питомца, вышел, а Гедеон Бонифатьевич убрал руки от ушей.
- Госпожа Штольман, - сказал он осторожно, - вы хорошо себя чувствуете?
Яков встал, подошел к Никишину, склонился над ним и негромко, но разборчиво произнес:
- Прошу прощения, это не для разглашения. Моя жена с юности склонна к истерии.
Вернувшись к своему стулу, он собирался было сесть, но тут встала Анна, и в комнате раздался звук пощечины.
Штольман даже не поморщился, зато за своим столом вздрогнул следователь.
- Вопросов более не имею. Вы свободны, - произнес он.
...
За закрытой дверью Никишин достал из кармана платок и вытер взмокший лоб.
Помощник с недоумением сказал: - Гедеон Бонифатьевич, вы же не спросили эту женщину, почему она два раза выходила к особняку! Помните, тот охранник сказал, что...
- Да помню я всё, Леонтий, - отмахнулся следователь.
- Не выношу истеричек. Первый раз она ходила за тем же, зачем и второй, об этом сказал Штольман, а такая ду... женщина могла выйти куда угодно. Ну-ка, сделайте собственный вывод об их версии.
- Мне кажется, она похожа на правду, - неуверенно начал Леонтий, но затем голос его окреп. - Женщина краснеет от стыда за тайное свидание, факт которого выплыл на свет божий. Следы пикника обнаружены именно там, где указал мужчина. Влажный плед и вода в бокалах свидетельствуют, что пикник состоялся именно позавчера, ведь вчера утром в Затонске моросило. Огрызки яблок сгнили достаточно для двух суток, проведенных на земле. Неподалеку, но вдали от места гибели Брауна найден платок женщины, значит, она бродила там в поисках, где...
Тут юноша запнулся.
- Где бы облегчиться, - закончил предложение следователь. - Почему на месте остался плед?
- Мужчина мог забыть, обеспокоившись долгим отсутствием невесты.
- Невесты, да, - Никишин вновь вытащил платок.
- Не повезло ему с невестой. Вон как по физиономии за правду получил.
Молодой человек ухмыльнулся.
- Вроде она не сильно его ударила. А еще мышей боится.
- У истеричек это бывает, Леонтий. Ладно, примем за рабочую версию, что Штольманы ни при чем. Он, конечно, крепкий орешек, но ни один мужчина в мире, даже этот, не повесит себе на шею такое ярмо без любви или хотя бы страсти. Отсюда следует, что они действительно обжимались в лесу, пока наш дорогой Гордон падал в ту яму. Кстати, я же посылал вас на улицы. Что говорят о них люди?
Юноша глянул в свои записи.
- Что он хороший полицейский, без дела не сажает и взяток не берет. Одна дамочка сказала, что он красавчик и зря так неосторожно ведет себя с этой Мироновой. А она... - он помедлил.
- Да говорите же, Леонтий. Вы прямо как красна девица, "облегчиться" выговорить не можете. Что она?
- С придурью, господин Никишин! - выпалил помощник. Анну Миронову в городе называли и ведьмой, и духовидицей, но большинство опрошенных сообщали, что она странная.
- Ну вот вам и секрет Полишинеля господина Штольмана. Н-да, с этого надо было начинать. Все, Леонтий, с этими закончили, попросите у городовых чаю, а потом займемся фрейлиной. Надеюсь, хоть она вопить не будет.
Вздохнув, армейский следователь протер очки и вытащил из папки новый лист.
...
В коридоре смущенная до невозможности Анна остановилась и обернулась к мужу.
- Яков, прости, я не понимаю, как это вышло. Тебе не больно?
- Ничего, Анечка, - он оттеснил её к окну, и глаза его смеялись.
- Главное, что у нас получилось, а ты была великолепна.
- Вообще-то, - шепнул он бархатным голосом, от которого Анне стало еще жарче, - я начинаю привыкать к твоей нежной руке.
Пуще покраснеть девушка уже не могла, поэтому фыркнула.
- Яша! Я же попросила прощения!
- Яша? - удивился он.
Уголок его губ пополз вверх, и она зачарованно смотрела на этот восхитительный процесс превращения серьезного Штольмана в лукавого мальчишку.
...
Яков не умел краснеть и скрывал за улыбкой то, что думал. А на протяжении последних суток он часто думал об одном и том же. Анна, разумеется, не поняла его слов, да он и не имел в виду ничего такого, но сейчас представил, что могут сотворить с ним эти ласковые руки, и в горле сразу пересохло.
Откашлявшись, он сказал: - Побудь в кабинете, пока посетителей нет. Я разберусь со срочными делами и скажу Трегубову, что мне требуется еще день.
- На что? - неуверенно спросила жена.
- На переезд, - улыбнулся он.
...
Посидев в кабинете и порядочно устав от поздравлений и вздохов Коробейникова, Анна решила подышать свежим воздухом. На выходе из участка она столкнулась с Нежинской.
- Анна Викторовна, - фальшиво улыбнулась та. - Как поживаете?
Анна не смогла выдавить даже приветствия. Ладонь её легла на дверную ручку, сверкнуло обручальное кольцо.
- О, Анна Викторовна, вы вышли замуж? И когда успели! А кто же этот счастливчик, позвольте узнать? - поинтересовалась фрейлина и еле заметно скривила личико, когда девушка молча прошла мимо.
...
У комнаты, где обретался Никишин, Яков замедлил шаг. Навстречу шла Нина.
- Якоб! Как я рада тебя видеть, - она протянула руку для поцелуя.
- Госпожа Нежинская, - коротко кивнул Штольман, едва коснувшись пальцами надушенной перчатки.
Ему вдруг захотелось сделать шаг назад. Проводив взглядом его ладонь, фрейлина будто подавилась рыбьей косточкой - глаза бывшей любовницы округлились, рот приоткрылся, лицо пошло пятнами.
- Шш-штольман! - прошипела Нина Аркадьевна.
...
Вернувшись в кабинет, Анна увидела, что Коробейникова уже нет, а Штольман сидит на своем месте. Она подошла ближе.
- Яков, ко мне опять приставал Браун. Это просто невозможно...
Она замолчала и пригляделась.
- Не понимаю, - пробормотала она. - Мне кажется, или я ошибаюсь?
Он молча расписался в какой-то бумаге.
Она уперла руки в боки.
- Яков Платонович! Я же ударила вас по левой щеке?
Он кивнул.
- Так почему же, господин Штольман, ваша правая щека такая красная?