Как ни старался Штольман успокоить женщин, ничего не получалось. Поначалу он пытался донести до них, что Виктор Иванович мог отправиться по каким-то своим делам, и надо просто подождать его возвращения.
- Какое может быть дело, требующее двух сабель? - истерично выкрикнула Мария Тимофеевна.
- Например, продать их или наточить, - предположил Яков.
Хозяйка дома махнула рукой, отметая эту догадку.
- Нет! Он недавно их точил, я помню! Аннушка, поехали в город, будем у всех встречных спрашивать, не видели ли они Виктора Ивановича!
- Да подождите же, - увещевал Штольман. - Может, сабли понадобились ему для дружеского поединка…
Как только он ляпнул это слово, Мария Тимофеевна ударилась в рыдания, а Анна шагнула к нему и закричала: - Яков Платонович! Какой дружеский поединок с утра? Дружеские поединки у папы со мной! А я поняла, кого видела в видении - это был он, только… будто бы я была им. Я дралась на саблях, я падала на землю! Боже…
Захлебнувшись словами, она отдышалась и тихо произнесла: - Вы же сами поняли, что это дуэль.
Он сжал губы. Понять-то он понял, но поделать ничего не мог, ведь он обещал Миронову не вмешиваться.
Анна взглянула на него умоляюще. - Яков Платонович… Яков… Это же мой папа… Помогите!
Не смог он ей отказать. Просто не смог.
…
Хотя он просил остаться дома обеих Мироновых, послушалась в итоге только Мария Тимофеевна. Анна же, сперва обнявшая мать за плечи, вдруг бросилась вперед и вскочила на подножку, когда пролетка уже набирала ход.
- Анна Викторовна! - сердито выговорил ей Штольман. - Зачем так рисковать, вы же могли разбиться.
- Там мой отец! - выпалила она, садясь рядом, - Я не могу оставаться в стороне. Куда мы едем?
- В Казачий бор, - буркнул он.
- Почему туда? Папенька что, сказал вам, где будет дуэль? И вы молчали? Не за этим ли вы приходили к нему третьего дня? Яков Платонович, ответьте!
Она воззрилась на него с таким гневным недоумением и была так недалека от истины, что он невольно отвел глаза.
- Я не могу рассказать вам всё, Анна, - признался он. - Я связан словом, данным вашему отцу.
Испепелив его взглядом, она замолчала, отвернулась, но через минуту протянула жалобно: - Я так за него боюсь… А вдруг он погибнет?
- Будем надеяться, что все обойдется. Расскажите про ваши дружеские поединки, - пытаясь отвлечь ее от горестных дум, он взял ее за руку.
- Вы часто тренируетесь?
…
Поле у Казачьего бора оказалось почти таким же, как помнил его Яков. Осенние дожди размыли суглинок, на дороге образовались глубокие лужи. Кучер ехал медленно, и Анна, напряженно оглядывающая редколесье, привстала в пролетке.
- Вон они! – воскликнула девушка.
Увидев на поляне за деревьями два силуэта, Штольман бросил кучеру:
- Остановитесь вон у той березы.
Лужа в том месте, где до дуэлянтов было рукой подать, тянулась сплошной трясиной. Яков спрыгнул в грязь, взял Анну за талию, перенес на относительно сухую обочину и сам побежал вперед.
Анна уже кричала: - Папа! Не надо! Пожалуйста, стойте! Прекратите!
- Анна, не вмешивайся! – рявкнул Миронов, перехватывая обнаженную саблю другой рукой. - Штольман, уберите её! Какого дьявола вы вообще сюда приехали?
Рубашка его была разорвана на левом плече, из пореза сочилась кровь.
С бывшим поручиком дела обстояли немного хуже, на его грязной рубахе виднелось множество порезов, на брюках расплывалось багровое пятно. Он припадал на ногу и практически не владел левой рукой.
Несмотря на предостережение, Анна рванулась к отцу. Чтобы удержать её рядом, Якову пришлось крепко взять её за локоть.
В этот момент Садковский атаковал. Виктор Иванович отступил, ловко отразил удар, обманным движением плашмя выбил саблю. Она блеснула в воздухе и упала на влажную землю, а сам поручик, поскользнувшись, опустился на колено.
- Господа, - вышел Яков на поляну, - прошу вас, не доводите дело до смертоубийства. Поручик, превосходство вашего противника очевидно. Предлагаю вам остановиться.
Анна сделала шаг в сторону и наклонилась за упавшей саблей. Садковский в каком-то неимоверном усилии метнулся к Анне, вцепился в плечо и прошипел:
- Отдайте оружие, барыш…
Договорить он не успел. Штольман резко развернулся и без замаха ударил его в челюсть. Бывший поручик моргнул, рухнул в грязь и остался лежать там, бессмысленно глядя в небо.
- Яков Платонович, зачем вы вмешались? - пробормотал Миронов с укором.
- Я бы сам его прекрасно зарубил. Мне что, теперь вас вызывать на дуэль?
- Папа! – воскликнула Анна.
- Аннушка, ты в порядке? – перевел он взгляд на дочь.
Она была уже рядом и озабоченно осматривала порез на его плече.
- Я да, а вот ты – совсем нет. Поехали домой срочно!
- Подожди, мне надо разобраться с этим человеком.
- Кто это, папа?
- Его фамилия Садковский, мы с ним давно знакомы. Это долгая история, - Миронов глубоко вздохнул, оглядел мокрый лес.
- Как хорошо, что я жив. Жив, Аннушка!
Он попытался обнять её левой рукой, но скривился и руку опустил.
- А то я уже и завещание написал. Садковский, кстати, тоже, хотя ему и нечего. Пойду к нему.
Она покачала головой, собрала грязные сабли, сунула их в чехол, лежавший у березы, а затем подошла к Штольману и пробормотала:
- Яков Платонович, я вам очень благодарна за спасение отца.
- Ваш отец прекрасно справился бы сам, - серьезно ответил Штольман. - А вот вы, Анна Викторовна, совершенно зря потянулись за саблей.
- Я хотела помочь, - потупилась она.
Он вздохнул.
Целую жизнь назад он понял, что Анна не может не помогать, и ему оставалось лишь оберегать её от последствий.
- Я отвезу этого Садковского в больницу, - тихо сказал он.
- Возвращайтесь домой. Я заеду к вам вечером, если позволите.
- И расскажете, как догадались про Казачий бор? - с лукавством спросила она.
Он усмехнулся. Любопытству этой барышни не было предела.
- Лучше расспросите вашего отца.
Она надула губки, а он молча залюбовался ею. Здесь, в осеннем лесу, она стала ему еще ближе, чем раньше. И хотя костяшки пальцев побаливали, он без раздумий ввязался бы в новую драку за её честь.
- Я буду вас ждать, - вдруг призналась она.
Ветер шевелил прядку у её виска, на щеках проступил легкий румянец. Якову хотелось поправить эту прядь, погладить Анну по щеке, прикоснуться хоть как-то, но он сдержался, тем более что к ним подошел Миронов.
- Господин Штольман, наши дела с этим человеком можно считать улаженными, - уверенно произнес адвокат.
- Он посчитал инцидент исчерпанным и обещал более не искать со мной встреч. Я склонен ему верить. Думаю, его надо отвезти в город. Не бросать же его здесь, в конце концов.
…
Стонущий от боли Садковский был подсажен в пролетку и довезен Штольманом до Затонской больницы. Туда же отправились Анна с Виктором Ивановичем - оказалось, что пролетка, на которой дуэлянты приехали в Казачий бор, ждала неподалеку.
Оставив бывшего поручика под надзором городового, Яков вышел из больницы и подошел к ожидавшим на скамейке Мироновым.
- Яков Платонович, - на лице Анны не было ни следа недавних треволнений, только светлая улыбка, - Виктор Иванович хочет вам что-то сказать.
Миронов, плечо которого было уже перевязано, добродушно усмехнулся:
- Поедемте к нам, господин Штольман. У вас такой вид, в котором нельзя возвращаться на службу. Мария Тимофеевна найдет вам чистую одежду, а мы проведем время за приятной беседой.
Штольман взглянул на свои ботинки, полностью покрытые грязью, на забрызганные до колен брюки, и решил, что не станет пренебрегать приглашением.
…
По прибытии домой Виктор Иванович был встречен слезами радости супруги, правда, быстро перешедшими в упреки. От последних он поспешил скрыться, сославшись на необходимость переговорить со Штольманом.
Яков про себя усмехнулся. Он только сейчас догадался, что его позвали в гости отчасти из благодарности, а отчасти - чтобы смягчить известие о дуэли. Протестовать он, разумеется, не стал. С нравами, царившими в семействе Мироновых, он был немного знаком и удивлен не был.
Разговор в кабинете адвоката начался не вполне гладко. Виктор Иванович позволил себе крохотный упрек - вмешательство Штольмана в сабельную дуэль, а особенно то, что там появилась Анна, его не порадовали. Яков честно признался, что просто не смог избавиться от девушки, ведь иначе ему бы пришлось устроить сцену с выталкиванием её из коляски, а этого он совсем не хотел.
На это адвокат, очевидно, припомнив характер собственной дочери, возразить уже не смог, и вопрос о том, откуда Штольман знает о месте дуэли, так и не прозвучал.
Тут в кабинете появился Петр Иванович. С его приходом разговор перестал быть личным, мужчины перешли к светской беседе. Обсудив известные из газет последние события, Мироновы расспросили Штольмана о его службе.
Яков поведал чуть больше, чем ответил бы случайным знакомым - да, служил чиновником по особым поручениям, да, отправлен из столицы за дуэль с аристократом, да, есть шансы на возвращение, но о них говорить пока нет смысла. Тут дядюшка Анны все-таки задал вопрос о сегодняшнем событии, и отдуваться пришлось уже адвокату. Когда тот кратко рассказал о причине дуэли с Садковским, а Петр Иванович, уловив неловкость, перестал задавать вопросы, Яков счел, что момент подходящий.
Он встал.
- Виктор Иванович, - обратился он к хозяину дома, - я прошу вашего разрешения на встречи с Анной Викторовной.
Едва не подавившись кофе, Виктор поднял на гостя глаза.
- Встречи? - с недоумением повторил он.
Штольман кивнул.
- Со всем уважением к вашей дочери и с далеко идущими намерениями.
- А! - воскликнул Петр Иванович, в кофе которого, судя по аромату, плескалась добрая унция вишневой наливки.
- Что это значит, Петр? - не понял адвокат.
- Яков Платонович хочет ухаживать за нашей Аннет, - легко пояснил младший Миронов.
- Это я услышал… Но это как-то неожиданно, Яков Платонович.
Припомнив, что за последние несколько дней он успел побыть с Анной наедине в склепе, в кабинете полиции, дома, и уже дважды с ней целовался, Штольман порадовался, что не умеет краснеть. Иначе он прямо сейчас получил бы не то что вызов на дуэль, а немедленную и жестокую расправу.
- Анна Викторовна знает о вашей просьбе?
- Разумеется.
- И что она об этом думает? Впрочем, я сам её спрошу.
Виктор Иванович поднялся с кресла, прошел к двери, распахнул её и гаркнул:
- Анна Викторовна! Извольте подойти сюда!
При этом громовом раскате Штольман вздрогнул, а Петр Иванович пролил на брюки горячий кофе и тихо зашипел.
Прошло не более минуты, как Анна явилась под очи отца. Она ничуть не была испугана его грозным видом и вообще, похоже, подслушивала под дверью, потому что глаза её сияли.
- Да, папенька! - пискнула она.
- Яков Платонович испросил у меня разрешения ухаживать за тобой, Анна. Как ты относишься к этой просьбе? - уже тише задал вопрос Виктор Иванович.
- С благосклонностью, папенька, - вымолвила она, потупив глазки.
Петр негромко фыркнул, а Штольман с трудом скрыл улыбку. Иногда Анна Викторовна была той ещё притворщицей.
…
От радости Анне хотелось танцевать. Отец дал согласие на её встречи со Штольманом! Конечно, все должно происходить в рамках приличий - Виктор Иванович, сурово глядя именно на нее, произнес эту сакральную фразу дважды, но душа её пела.
Яков Платонович шел за ней по коридору, а она не знала, как побыть с ним хотя бы ещё минутку, ведь до выхода из дома оставалось несколько шагов. Вдруг она вспомнила отличный повод и резко остановилась. Как и ожидалось, Штольман не успел среагировать и подхватил её за талию, чтобы не уронить.
Она повернулась в его руках и невинно произнесла:
- Яков Платонович, вам ведь надо переодеться.
По просьбе отца слуга Иннокентий сразу принес Штольману чистые туфли, но про брюки, видимо, забыл, возможно, из-за громких причитаний маменьки. Анна же не забыла, успела сбегать к дяде и попросить чистые брюки из шкафа.
- Ничего страшного, Анна Викторовна, - убрал руки Штольман. - Доеду до дома и переоденусь. Спасибо за заботу.
- Нет, нет! Пожалуйста, пройдите со мной.
Она довела его до туалетной комнаты, что находилась рядом с холлом, и приглашающе открыла дверь.
- Я положила чистую одежду на стул. Прошу вас.
- Если вы настаиваете, - улыбнулся он.
Через минуту он вышел в коридор в брюках Петра Ивановича, которые были ему лишь немного коротки, и поблагодарил Анну еще раз.
- До свидания, Яков Платонович, - вздохнула она.
Он улыбнулся почти неприлично, будто знал, о чем она думает, взял её руку, поднес к губам, поцеловал выше запястья и произнес бархатным шепотом:
- До свидания, Анна.
По телу её прокатилась горячая волна, краска залила щеки. От взгляда Штольмана на ее губы Анна и вовсе смутилась, вырвала руку и убежала вверх по лестнице. А затем смотрела через окно, как он садится в пролетку и отъезжает.
Обернется или нет?
Он обернулся и нашел её взглядом.
Анна поднесла ладонь ко рту.
Он что, её услышал?..
…