Милц встретил Штольманов непривычной растерянностью.
- Яков Платонович, симптомы похожи на случай того Терентьева, о котором давеча спрашивал господин Коробейников. Это определенно отравление.
- И что из этого следует? - с тревогой спросил Яков, держа жену за руку.
- Ничего хорошего, - буркнул врач.
- Я не знаю, что послужило причиной. Марии Тимофеевне всё хуже, а я бессилен. Я попросил Петра Ивановича съездить за второй дозой лекарства, но первая не помогла, так что...
Анна охнула, а серый от переживаний адвокат, только что вышедший из супружеской спальни, переспросил:
- Александр Францевич, неужели ничего нельзя сделать?
Галстук Виктора был сбит на сторону, ворот рубашки расстегнут.
Сам донельзя расстроенный, доктор развёл руками.
- Как это случилось? Где была Мария Тимофеевна? - спросил Штольман хозяина дома.
Тот сосредоточился, вспоминая.
- Маша отправилась в город. Там она собиралась зайти в лавку, к подруге, в салон этого Мишеля, о котором говорит уже два дня. Кажется, ещё куда-то. Вернулась оживленная, с новой прической и с подарком. Куафер якобы сожалел, что вчера госпоже Штольман пришлось уйти, сказал, что ждет её снова, а в качестве презента послал образец духов, которые составил сам. Некоторое время всё было в порядке, а затем я вошел в спальню и увидел, что Маша задыхается.
- Я не слышала, куда мама собирается, - чуть не плача, сказала Анна.
- Я бы обязательно её остановила. Почему я не сказала ей о призраках в салоне!
Сыщик заиграл желваками.
- Мария Тимофеевна открывала духи?
- Именно так, - подтвердил Миронов. - Вот флакон, он был открыт и стоял рядом с ней. Она что, ими отравилась? Где этот куафер, я его разорву!
Милц взял крохотный флакончик и осторожно помахал над ним рукой.
- Внутри уже ничего нет. Или было мало жидкости, или выдохлись.
- Господа, мы сейчас вернемся, - сказав это, следователь потянул жену за собой.
Спустившись на первый этаж, он серьезно произнес: - Аня, я виноват. Я позволил куаферу сделать это. Если бы не любопытство Марии Тимофеевны, ты могла вдохнуть эту дрянь.
- Нет, Яков, - с горечью сказала Анна, - это я виновата, это я её не предупредила!
Он потеребил манжету рубашки. - Я привезу лекарство.
- Откуда?
- Мишель готовился к такой ситуации, - сказал Яков, глядя в пол.
- Я отправил к этим негодяям Коробейникова, и расспросы их насторожили. Куафер - сын гадалки. Они вместе проворачивали отравления, и думаю, что за деньги. Но теперь мне придется его отпустить.
- За противоядие? - догадалась Анна.
Штольман сощурился. Отпустить Мишеля означало испортить свою репутацию, а может, и окончательно загубить карьеру. Сейчас Петлицкий сидел за решеткой, а если после отравления и чудесного выздоровления Мироновой он исчезнет, всем вокруг станет понятно, кто ему помог.
Поведя подбородком, Яков понял, что выбора у него нет.
- Да. Жди здесь, я скоро вернусь.
Вдруг в холле что-то хлопнуло, а в воздухе запахло жженой серой. Лицо Анны стало сосредоточенным.
- Подожди, Яков, Браун хочет что-то сказать.
Мешая английские слова с русскими, дух погибшего заявил: - Знаете, кто может вам помочь? Я! Я могу сделать противоядие! Это очень просто, девощка.
- Вы? Но как?
- Вообще-то я ученый-практик, - важно сказал Браун. - Я видел, как барбер смешивал субстанции для подарка, и знаю, чем их погасить. Но ты должна передать руководству мои выводы! Без этого ничего делать не буду!
Анна пересказала мужу слова англичанина, а затем добавила: - Яша, давай сделаем, как недавно говорили! Он от нас отвяжется, а главное - мама будет спасена! И тебе не придется отпускать Мишеля. Пожалуйста!
Штольман задумался. Поговорить с новым химиком несложно, сложно сделать так, чтобы об этом не узнала ни охрана усадьбы, ни слуги, иначе информация расползется. Но с этим он справится.
- Хорошо, - сказал он. - Но после этого, Браун, вы прекращаете портить нам жизнь: не ...
- Портить?! Да я еще не начинал!!!
- ... не трогаете ни еды, ни огня, ни зеркал. Ничего. Зачем вы разбили зеркала? Анна Викторовна могла пострадать от осколков!
Дух химика подошел вплотную к Штольману. Между мужчинами в воздухе полыхнул кусочек серы.
- А вы думаете, я не знаю, зачем вы поставили зеркала друг против друга?
- Браун, - Яков взял себя в руки и бесстрастно загасил огонек пальцами.
- Властям мы ничего передать не сможем. Только выводы, и только новому химику, который скоро приедет в Михайловское. Затем вы оставляете нас в покое.
- А как же мое честное имя? - возопил призрак. - Мое авторство будет передано другому ученому? Я на это пойти не могу!
Дождавшись пересказа Анны, полицейский покачал головой.
- Или так, или никак. А если еще кто-нибудь решит меня шантажировать, - он сжал кулак, - я его пристрелю без разговоров.
- Он согласен, - после паузы сказала девушка.
- Яша, - шепнула она в ухо мужу, - он почему-то испугался. Может, подумал, что ты его на том свете пристрелишь?
- Запросто, - нахмурился Штольман.
- Хватит с меня шантажистов, хоть в этом мире, хоть в том. Какие нужны субстанции?
...
В салоне куафера Анна под руководством призрачного ученого сама смешала нужные жидкости, на всякий случай записала их названия, и уже у Мироновых показала Милцу. Тот подтвердил, что средство может помочь больной и в таком малом объеме не повредит. Жидкость дали выпить сипевшей Марии Тимофеевне. Через четверть часа Александр Францевич вышел к родственникам и сообщил, что кризис миновал.
На радостях Анна кинулась к мужу.
- Яша! - шепнула она горячо, целуя его в щеку. - Это ты спас маму! Брауну я тоже скажу спасибо, когда все уйдут, но ты... Ты же согласился ему помочь, а еще до этого был готов...
- Всё нормально, Анечка, - улыбнулся Штольман, сжав её в объятиях.
- Ты останешься здесь? Мне надо на службу.
- Да. А когда приедет новый человек в Михайловское?
- Когда узнаю, скажу. Пока можешь записать на бумаге то, что хочет передать Браун.
- Почерк надо соблюсти?
Яков задумался. - Вряд ли у вас получится, но это неважно. Попробуй выписать только формулы, без длинных пояснений, как будто он их сам для себя записывал. Так будет естественнее.
...
От Мироновых Штольман отправился с Милцем в мертвецкую, где их ожидал выловленный из реки труп. Его, по словам Ульяшина, недалеко от Михайловской усадьбы обнаружил некий доктор Глебов. Он ехал на вызов вдоль реки, увидел в воде подозрительные очертания и вызвал городовых.
- Яков Платонович, Ивана Глебова я давно знаю, - взглянув на тело, сообщил полицейский врач.
- Он достойный человек, зря молоть языком не будет. Раз сказал городовым, что смерть этого человека наступила около полудня, значит, так и есть. Я это подтверждаю. И кстати...
Он тщательно ощупал шейные позвонки утопшего.
- Это точно ваш клиент. Перед смертью ему свернули шею.
Сыщик недоверчиво покачал головой. Свернутых шей, а также Михайловского в последнее время было уж слишком много.
...
Проходя мимо конспиративной квартиры, Яков увидел знак, говоривший о необходимости встречи. На квартире был только Жук. Он доложил, что сегодня преследование Лассаля дало определенные результаты.
- В половине одиннадцатого мы последовали за ним от Царицынской. Доехали до села Михайловского, где Франт уже был ранним утром. Там Жан посадил в свою пролетку какого-то мужчину - наверняка того, которого искал и не нашел Франт, и те двое вместе отправились в лес. Въехали ли они туда, мы точно сказать не можем, там перед лесом - холм.
- Мужчину описать можете? - спросил полицейский, уже держа в уме догадку.
- Нет, - вздохнул агент.
- Мы были очень далеко. Вы же знаете...
- Да-да, продолжайте.
- От села в лес ведет одна дорога, поэтому мы подождали и разделились. Франт остался у села, а я отправился кругом, ко второму выезду из леса. Тропинок там несчетно, но для колесного транспорта подходят только эти две дороги.
- Время?
- В лес Лассаль отправился в четверть двенадцатого, а через час выехал с моей стороны.
- Один? - сыщик ощутил пробежавшую по спине дрожь.
- Именно так. Я проводил его до поворота на Рыбинск, решил, что дальше преследовать смысла нет, и вернулся. Франт сказал, что с его стороны мужчина из леса не выходил.
- Он мог выйти пешком, - потер щеку Штольман.
- Но это важно, согласен. Кто-то еще видел, как Лассаль выезжал из лесу?
Жук расплылся в улыбке.
- Один дедок как раз пас коров. Я с ним поболтал, обронил, который час, обратил его внимание на выезжавшего, а сам отъехал подальше. Видел, как дед проводил того взглядом. Думаю, он его запомнил.
- Отлично, - Штольман пожал сотруднику руку.
- Франт где?
- Дежурит у выезда с Царицынской.
- Когда появится Лассаль, немедленно доложите. А пока найдите того деда и возьмите с него письменные показания или запишите со слов, мало ли что. Из участка я пошлю помощника опросить деревенских, кто видел, как мужчина уходил с Жаном. Если убил он, мы его прижмем.
- Будет сделано, Яков Платонович. Еще вам письмо.
Следователь распечатал простой конверт. Во вложенной записке значилось: "Больной поступил. Контакты запрещены. Персонал будет позже".
Согласно принятым в ведомстве Варфоломеева обозначениям это означало, что новый химик уже находится в усадьбе и в город ему выезжать запрещено. Ситуацию с данным Брауну обещанием это сильно усложняло. А вот последняя фраза была понятна и так: обслуга для ученого еще не нанята. Штольман кинул на филера критический взгляд.
- Жук, вам еще одно задание. Попытайтесь наняться в Михайловскую усадьбу дворецким или другой обслугой. В любом случае осмотритесь там и затем доложите обстановку.
...
После службы Яков, прежде чем ехать к Мироновым, зашел домой и обнаружил жену в столовой. Он хотел было спросить, почему, но нежные губы Анны сказали ему всё - что она скучала, хотела быть ближе к нему и не желала терять время на ожидание.
- Я привезла тебе еды, - с раскрасневшимися щеками Анна сняла салфетки с разложенных на столе блюд.
- Смотри, всё вкусное и свежее! Это Прасковья тебе наготовила, и мама еще собрала, а Браун больше ничего плохого не делал!
Улыбнувшись, Яков принялся за ужин. За едой он рассказал, что так просто данные Брауна новому химику передать не получится, нужно проникнуть в усадьбу и побеседовать с ним там. А если ученый настороже, он может прогнать вестника и позвать охрану.
Анна расстроилась. - Это значит, что мы не выполним то, что обещали?
В стакане с домашним морсом что-то угрожающе зашипело.
- Гордон, прекратите, - она накрыла кувшин салфеткой. - Яков Платонович обязательно что-нибудь придумает. Да, Яша?
- Ты уже зовешь его по имени? - хмуро осведомился сыщик.
- А он тебя как называет? Надеюсь, госпожой Штольман?
Девушка налила морс в чистый стакан и подвинула мужу.
- Энн. Мы записали с ним формулы, я тебе потом покажу. Кстати, он извинился, что тащил меня в свой газ, и сказал, что сам виноват в своей смерти, увлекся и не смотрел под ноги. А еще - что я очень красивая.
Поперхнувшись морсом, Штольман начал вставать с места.
- Что?
- Яша! - фыркнула Анна. - Он призрак! И ему очень грустно без работы, он действительно увлеченный человек.
- Теперь - тобой?
- А ты теперь меня к духам будешь ревновать? - всерьез рассердилась Анна.
- Ты... ты... ты дикарь, Штольман! Всё, я обиделась!
Она сложила грязные тарелки на поднос и унесла на кухню, хлопнув за собой дверью. Сыщик вздохнул.
- Вы были женаты, Браун? - спросил он в пустоту.
Испорченный морс вновь забурлил. Штольман покачал головой.
- Разговариваю с призраком. Кто бы мог подумать.
...
На кухне он схватил жену в объятия и отвел в гостиную.
- Аня, с новым химиком я обязательно поговорю, я ведь обещал. Придется продумать военную операцию для проникновения в Михайловское, туда нужно попасть так, чтобы не заметила охрана. Как думаешь, Петр Иванович согласится помочь?
Подувшись для вида, Анна быстро сменила гнев на милость.
- Он будет только рад. Давай еще Ваню Шумского позовем, он же военный.
- Ваню? - прямые губы Штольмана затвердели.
Девушка поцеловала его и прошептала: - Ивана Алексеевича, друга моего детства. Яша, ты помнишь, за кого я согласилась выйти замуж? Шумский ведь тоже предлагал мне руку и сердце.
Сыщик что-то пробурчал.
- Тогда позовем их сюда на завтра, - обрадовалась Анна, поняв, что муж не возражает.
- Яша, а вот скажи, - она зарылась ладонью в его вихры на затылке. Штольман заурчал, как большой кот.
- Если бы ты отпустил Мишеля, тебе что, пришлось бы уйти из полиции?
- Наверняка, - он перехватил её ладонь.
- Чем бы ты тогда занялся?
- Вот этим, - он поцеловал бугорок под большим пальцем, а затем взял губами указательный. - И вот этим.
Анна улыбнулась. - А если серьезно?
- А если серьёзно, Аня, нам бы пришлось вернуться в Петербург. Там у одного господина, с которым ты уже знакома, для меня всегда найдутся дела.
- Господина из той кареты? - она глубоко вздохнула, ощущая, как длинные пальцы скользят по её бедрам. А затем взвизгнула и неожиданно для себя оказалась на диване с задранными юбками.
- Яша! - со смехом она безуспешно попыталась убрать его руки.
- То есть ты профессиональный шпион. Это здорово. А я?
- Ты - жена, - хмыкнул он, отвлекшись на чудесные панталончики, ленты которых были затейливо завязаны. - Или ты хочешь заняться чем-то еще?
- Я тоже хочу шпионкой!
Возмущенное лицо Штольмана вынырнуло из кружевной пены. Анна прыснула.
- Только через ... - он проглотил неподходящее слово, и пробормотал: - только когда наши дети подрастут и осознанно согласятся с твоими отлучками.
...
Мальчик погладил Анну по плечу и весело прощебетал:
- Мам, ты не волнуйся. Если хочешь стать шпионкой, я только за! Я скоро-скоро стану большим и сам скажу это папе, а потом буду тебе помогать! Смотри, как я умею!
Хихикая, он написал мелом на какой-то доске: - Я всё осознал и на всё согласен!
В конце слов вдруг появились яти и твердые знаки, дописанные чьей-то тонкой рукой.
- Да какая разница! - возмутился мальчишка.
- Вообще-то дядя Миша говорил, что многие знания - многие печали, а еще - что я и так лучший шпион на свете!
Одно ухо мальчугана вдруг покраснело. Ойкнув, он схватился за него, а затем вновь улыбнулся.
- Мамочка, если я понадоблюсь, ты только позови! Меня зовут Митрофан!