Нина Нежинская с отвращением дотронулась до заскорузлых бинтов. Армейский медбрат полностью замотал ей лицо, оставив лишь щелки для рта и глаз, и теперь скулы невыносимо чесались. В раздражении она дернула узелок. Ей нестерпимо хотелось сорвать эту маску мумии, и останавливало только беспокойство за щеки, которые не смогут зажить нормально.
- Руки бы оторвать этому коновалу, - фыркнула Нина, а затем подошла к обитому металлом окошку двери и прокричала: - Эй, охрана! Позовите врача, мне надо сменить повязки!
- Дамочка? - удивленно воскликнул кто-то рядом. - Как вы здесь оказались?
Нежинская прижалась к окошку, но не увидела ничего, кроме стены напротив. Здание не было настоящей тюрьмой - по дороге из Михайловского из разговоров охраны Нина поняла, что до приезда следователя её поместят на гауптвахту гарнизона.
«На гауптвахту! Меня, фрейлину Её величества!» - про себя возмутилась женщина, понимая, однако, что карьера её уже закончена.
«Надо думать, как сбежать отсюда», - напомнила себе Нина, - «а не сокрушаться о предательстве Жана».
Она сжала губы. Когда раздался взрыв, Лассаль даже не подумал вернуться в лабораторию, поэтому и на него, а также на князя, рассчитывать было нечего. Разумовский легко оставлял в беде тех, кто его подвел, это Нина знала уже давно. И сейчас ей придется полагаться только на себя.
Прямо в окошко она произнесла, будто на светском рауте.
- Добрый день! Я - Нина Аркадьевна Нежинская, фрейлина Её величества государыни Марии Федоровны. Меня заключили сюда по какой-то страшной ошибке.
Мужчина из соседней камеры присвистнул.
- Ух ты ничего себе! О, простите мое бескультурие, забыл всё в этой глуши.
Голос мужчины был молодым и веселым. Нина приободрилась.
- А я - штабс-капитан Гнездников, Николай Палыч. Я-то не по ошибке, - рассмеялся приятным смехом сосед.
- Люблю, знаете ли, покутить. Проигрался в увольнении, в Затонске поляк один, морда жидовская, облапошил меня как зеленого прапорщика. А я денег у ротмистра занял, да и опоздал еще... Но что я всё о себе, расскажите, каким ветром вы здесь оказались?
Нежинская вспомнила, как еще вчера увидела у гостиницы двух типов, которых встречала в Петербурге. Парни с острыми чертами лица были мелкими сошками у Гроховского, карточного шулера из Варшавы, которому Штольман в свое время проиграл крупную сумму. Фрейлина сразу доложила о появлении поляков Разумовскому, но тот лишь накричал на неё. Хотя Нина полагала, что не допустила никаких намеков, он почему-то решил, что у него вновь просят деньги для Штольмана. В результате князь разобрался с проблемой в свою пользу - он приказал Нине взять в охранники Лассаля и вместе с ним склонить на свою сторону нового химика.
«Из огня да в полымя», - вновь пожалела себя Нина Аркадьевна.
«От поляков ушла, на гауптвахту пришла. Но судя по голосу штабс-капитана, мы с ним поладим».
И будущая бывшая фрейлина с удовольствием занялась любимым делом - демонстрировать, как она мила, и какой уступчивой может стать при должном напоре мужчины.
...
Анна посмотрела на пузатый будильник, перевела взгляд на Штольмана и поправила на нем одеяло.
- Яша, скоро должен снова прийти доктор Милц. Пожалуйста, не упрямься и расскажи ему честно, как себя чувствуешь.
- Я - хорошо, - буркнул Штольман.
С самого утра жена порхала над ним, будто он был тяжело ранен, а не просто получил по шее. К тому же завлечь Анну себе под бок так не удалось - в комнату то и дело вбегала Мария Тимофеевна с новыми вкусностями, что-то вносила и выносила Прасковья, с предложением целительных напитков заходил Петр Иванович. Больной терпеливо сносил все визиты и отказывался от яств, но к обеду решил, что с него хватит.
- Аня, давай вернемся к себе, - проворчал он, не выпуская из ладони руки жены.
Собственная тихая квартира с запертой изнутри дверью и табличкой "не беспокоить" уже казалась ему вожделенным раем.
Анна погладила Якова по плечу.
- Завтра вернемся, Яшенька. Тебя ударили по шее, да ещё и по голове, ты полночи пролежал в лесу без сознания - нужно время, чтобы ты поправился. Кстати, мама до сих пор думает, что ты перебрал спиртного, и даже визит Милца её не насторожил.
- Я так и понял, - кивнул он.
- Но почему-то она относится к тебе гораздо мягче, чем к Петру Ивановичу. Ему она в таких случаях только выговаривает. Ой, ты знаешь, куда она поехала? В город за новой периной! Сказала, что в нашей квартире её надо заменить. Ты, Яша, маменьку просто околдовал.
- Я редко пью, - улыбнулся Штольман. - Твоя мать - золотая женщина, а ты вся в неё.
Склонившись, Анна обняла его крепко-крепко. - Так ей и передам. А ты перед Милцем не геройствуй, не говори, что у тебя всё прошло. Я же вижу, что тебе больно поворачивать голову.
- Не больно, - он подоткнул подушку под спину и сел прямо.
- Я прекрасно себя чувствую.
Притянув жену к себе, он глубоко вздохнул.
- Анечка, мы могли бы...
- Отдохни еще денек, Яша. И не спорь, а то скажу доктору, что ты стонал во сне.
Смягчив угрозу улыбкой, Анна поцеловала его в щеку и убежала.
Штольман подождал, пока дверь закроется, повел шеей и коротко выдохнул сквозь зубы. Это было больно. Но дело с Лассалем было срочным, и для его продвижения требовался телеграф. А еще, к превеликому удивлению самого Якова, ему было нужно кое-что другое.
...
- Проходите, Александр Францевич, - Анна пропустила доктора в комнату.
- А где больной? - огляделся Милц. - Якову Платоновичу рано гулять, я же его предупреждал.
Анна всплеснула руками. Постель была пуста.
- Сбежал! - огорченно воскликнула девушка.
- Ну, Яков Платонович! Прошу прощения, доктор, что вам пришлось зря потратить время.
Немного подумав, она предложила:
- Александр Францевич, давайте я вас чаем угощу, у нас как раз свежие пирожные. А затем можно я доеду с вами до города? Я догадываюсь, куда отправился наш больной.
...
Оставив Милца наслаждаться пирожными, купленными Марией Тимофеевной для зятя, Анна вернулась в спальню.
- Духи людей, убитых Жаном Лассалем, явитесь, - воззвала девушка.
Из ниоткуда появились призраки. Из тёмного угла выступил ещё один. Затем ещё. Анна попятилась.
- Останьтесь те, кого Жан убил на этой неделе! - быстро выкрикнула она.
Духи послушались, и в комнате остался лишь мужчина, одетый в простую одежду сельского жителя.
- Расскажите, что с вами произошло, - попросила Анна.
Через минуту она вскрикнула - сведенные на шее духа чужие руки будто сломали саму Анну. Когда отвратительное ощущение прошло, она присела на стул.
- А до этого?
Убитый не мог говорить. Он показал, и картины его последнего дня быстро промелькнули перед медиумом.
Увидев всё, Анна вскочила. Новые сведения определенно помогут её любимому следователю, но сперва его надо найти и уложить в кровать.
...
В укромном месте недалеко от особняка Разумовского Штольман отыскал Франта. Бодрясь, тот доложил, что из-за отсутствия смены ночью ему пришлось спать на посту, но конных повозок мимо не проезжало, сон у него чуткий. Пожав сотруднику руку и сообщив последние новости, Яков отправил его отдыхать.
От Жука известий не было. Штольман понимал, чем это вызвано - тому не следовало возбуждать подозрений несвоевременными отлучками с места службы. Именно поэтому о последствиях взрыва следователь ничего не знал. С Царицынской он отправился в управление, там передал телеграфисту описание Лассаля, и ориентировка тут же была послана в столицу. Оттуда по инструкции полицейского ведомства она разошлась по губерниям, городам и участкам.
...
Армейское следственное управление получило приметы злоумышленника от охраны Михайловской усадьбы, и также распространило их по своим каналам.
Сеть для поимки Жана Лассаля раскинулась по всей империи.
...
В камеру вошел служивый, который перевязывал Нину сразу после ареста. Он закрыл за собой дверь, крикнул в коридор, что можно запирать, и Нежинская ядовито заметила:
- Опасаетесь, что ударю вас кроватью? Почему вы так долго не приходили? В вас совсем нет человеколюбия!
Пожилой медбрат хмыкнул. - Это койка, а не кровать, и она к полу привинчена. Что, кожа чешется? Бывает. Надо было утром бинты смочить.
- Я не могу умываться этой водой, она ржавая!
- Другой нету.
Мужчина безо всякой осторожности ткнул в лицо арестованной ножницами, разрезал бинты, а затем размотал их почти до конца.
- Готовы? - спросил он, и не дав ни секунды на ответ, дернул присохшую к коже ткань.
Фрейлина взвизгнула.
- Не обижайте госпожу Нежинскую! - раздался голос из соседней камеры.
Критически осмотрев лицо арестованной, медбрат закрыл приготовленную сумку и бросил: - Не нужна вам перевязка, на воздухе лучше заживет.
- Охрана! - крикнул он в дверь. - Можно выводить!
Нина успела привести в порядок волосы и оправить помятую одежду, когда снаружи послышался лязг. Появившийся солдат с винтовкой вывел из камеры Нежинскую, приказал ей стоять смирно и стал возиться с замком. Женщина тем временем сделала три шага вбок.
- Господин штабс-капитан, я была очень рада познакомиться с вами. Даст бог, еще встретимся, - прощебетала она в соседнюю дверь и мило улыбнулась.
- Очень на это надеюсь! - весело произнес арестованный офицер, приникая к окошку.
Затем он поднял взгляд, и лицо его исказилось.
- Свят, свят, свят, - пробормотал штабс-капитан. - Мать моя женщина, а я чуть было не купился...
...
Проходя между армейских построек и ловя на себе взгляды военных, в которых преобладала оторопь, Нина все больше погружалась в уныние.
«Плохо выгляжу? Понятно, царапины, но не так же, чтобы шарахаться! Или они женщин давно не видели?»
Утром она действительно лишь брезгливо ополоснула руки, поэтому и лица старалась не касаться, но сейчас, встретив застывшего на дороге солдатика, в глазах которого был ужас, не выдержала и дотронулась до подсохшей корочки на подбородке. Затем фрейлина остановилась.
- Дайте мне зеркало! - топнула она ногой.
- Никуда не пойду, пока не сделаете это, хоть несите меня на руках!
Выругавшись, один охранник велел другому найти зеркало. Тот побежал куда-то и через минуту вернулся с добычей. Нина с опаской поднесла зеркальце к лицу. Дыхание её пресеклось.
На неё смотрело чудовище.
...
Костюм, хоть и почищенный Прасковьей от лесной грязи, вид имел не слишком потребный, и Яков зашел домой переодеться. При виде супружеской кровати на него вновь нахлынуло желание. Криво улыбнувшись сам себе, Штольман встряхнулся.
Аня... Анечка... Как он жил без неё раньше? Без этой строптивой и ласковой красавицы, что дарила ему счастье уже несколько дней и ночей...
Он вздохнул и приказал себе не думать о ласках. Их всё равно придется отложить, пока жена не убедится, что он выздоровел - в этом Яков убедился еще в доме Мироновых.
- Подождите здесь! - донесся с улицы любимый голос.
Взглянув через стекло наружу, Штольман воочию увидел свое счастье. Кровь его тут же вскипела, а разумные доводы забылись. Ведь к нему пришла Анна.
...
В квартиру на Сиреневой девушка вбежала быстрее ветра. Она хотела как можно скорее обнять Штольмана, и если дома его не окажется, она тут же помчится в управление.
Гостиная была пуста. Комната, выделенная под кабинет, тоже. А в спальне теплые руки схватили её за талию, теплые губы уткнулись в шею.
- Анечка, - прошептал Яков.
Огненный спазм прошел по телу Анны. Во рту мгновенно пересохло, ноги подогнулись.
- Я искала тебя, - выдавила она.
- Ты нашла...
С трудом вспомнив, зачем она здесь, Анна развернулась и невесомо стукнула мужа по плечу.
- Яков, зачем ты сбежал? Тебе надо в постель!
- Да-да, - пробормотал он, зарываясь ладонями в её волосы.
На пол упала шляпка, а затем и жакет.
- В постель...
Руки его легли на полную грудь.
- Только с тобой...
Анна видела, что муж не вполне хорошо себя чувствует - он тяжело дышал, на лбу его появился пот. Но на лице Штольмана была такая жажда, что девушка не решилась на отказ.
- Ложись, Яша, - сказала она.
Он на секунду замер, а затем отступил на шаг и глубоко вздохнул, смиряясь.
Она провела пальцами по ткани, натянутой напруженной плотью. Расстегнула брючную пуговицу.
- Ложись, - прошептала Анна. - И говори мне, что делать, когда я буду...
«Сверху» она выговорить уже не смогла. Яков сверкнул глазами, опрокинул её на себя и надолго занял её губы жадным, горячим ртом, не дававшим ни секунды пощады.
...
Армейский следователь сумел скрыть удивление при виде арестованной, чьё лицо было покрыто сине-фиолетовыми разводами, а вот сидевший рядом юный помощник вскрикнул.
- Гедеон Бонифатьевич, что это? Это ведь не трупные пятна, нет? Она вообще жжж...живая?
- Не дурите, Леонтий, - буркнул Никишин, - это краска.
- Нина Аркадьевна, вот мы и снова встретились. Да вы садитесь.
Нина, усаженная было на стул, тут же поднялась и подошла к столу, охрана вскочила, а следователь успокоил солдат жестом.
- Госпожа Нежинская, вы хотите что-то заявить?
- Разумеется, - милостиво кивнула женщина.
- Вы такой симпатичный. Я с прошлой встречи вас часто вспоминала. Скажите, вы женаты?
Юный Леонтий вздрогнул, а Гедеон Бонифатьевич закашлялся.
- Бог миловал, - пробормотал он.
- Давайте к сути. Как вы оказались в Михайловском на этот раз?
- Очень люблю умных, - шепнула Нина заговорщицким тоном. - Химики обычно очень умные, а у меня к таким просто страсть.
Она кинула короткий взгляд на Леонтия, отчего тот покраснел, а затем посмотрела на следователя.
- Мне и молоденькие нравятся, если с мозгами, а уж мужчины в возрасте... От них я просто таю. Говорят, что красота страшная сила, но я полагаю, что ум.
Гедеон поправил очки.
- Довольно, госпожа Нежинская. Я буду задавать вопросы, а вы на них отвечать. Знаете ли вы господина Змеева, Александра Михайловича?
Женщина постучала пальчиком по фиолетовой губе.
- Конечно, знаю. Года четыре назад, в Петербурге, он был руководителем моего жениха.
- А Семена Петровича Захарова?
- Так он и был жених. Симон был таким милым мальчиком! Он подавал такие надежды! И вы, Гедеон Бонифатиевич, вижу, крайне умны. Кстати, вы химией не увлекаетесь?
Никишина передернуло.
- Почему взорвалась лаборатория, где погиб Захаров?
- Не ведаю, - вздохнула арестованная.
- По Симону я плакала, но немножко. А знаете, мне ведь и господин Змеев авансы делал!
Глаза армейского следователя полезли на лоб. - Вчера?
- Да ну что вы. Тогда, в столице. И вчера, когда я узнала, что приехал новый химик, я подумала - а вдруг это он, Змеев? Я его тогда обидела, конечно, сказала, что верна Симону, а потом долго думала, что зря... Александр Михайлович ведь ни в чем не виноват, просто не смог передо мной устоять.
Нежинская вновь прошлась по комнате, вернулась к столу, повела точеным плечиком.
- Вот скажите, господа, только откровенно...
Грохоча стулом, Леонтий в панике отодвинулся к стене.
Нина тут же проскользнула к Никишину, присела перед ним и нежно погладила пухлые следственные коленки.
- Я вам нравлюсь?
...
Когда в дверь квартиры постучались, Анна лежала рядом с невозможно довольным Штольманом и, хихикая, гладила его по влажной груди.
- Яша, это оказалось совсем нетрудно. Ты уверен, что это мужская работа?
- Чуть позже я покажу тебе, что такое мужская работа, - улыбаясь, прошептал он.
- Но это было волшебно. Надо мне почаще...
Она помотала головой. - Не надо, Яшенька, пожалуйста! Ой, там кто-то стучит.
- Мы заняты, - он склонился к её губам.
Этот поцелуй был уже не страстным, но таким мягким и сладким, что Анна тут же забыла о настойчивом госте. Она определенно была занята.
...
- Что скажете, Леонтий? - спросил Никишин, когда арестованную уже увели.
Юноша покрутил пальцем у виска.
- Ку-ку она. От взрыва, очевидно, или просто от страха. Ну чучело же, как она может думать, что кому-то нравится?
- То, что она нимфоманка, мы и раньше знали, - пожал плечами следователь, протирая очки платком. - Личико попорчено, это да. При взрыве что-то в кожу въелось.
- А вдруг она на почве этого и свихнулась?
- Предполагаете, Нежинскую так впечатлила потеря привлекательности?
Леонтий воодушевился.
- Именно! У неё же действительно было много любовников, и сама она ничего себе...
Под удивленным взглядом начальника юноша торопливо продолжил: - ... была. Ведь и Штольман тот, и Браун, и князь Разумовский её привечали! А теперь...
- А теперь она нас дурит, Леонтий, - заключил следователь.
- Отправим её на освидетельствование, там разберутся. Ступайте туда, где она содержится, и проверьте, чтобы рядом не было романтичных идиотов. С неё станется организовать побег.
Он тяжело встал и сложил вместе листы бумаги, на которых делал записи. Леонтий открыл дверь. От сквозняка последний лист вспорхнул в воздух, а затем приземлился к ногам помощника. Юноша поднял бумагу.
На листке были заштрихованы синие пятна, вполне узнаваемо повторявшие разводы на лице арестованной. А поверх пятен шла затейливая надпись:
«Красота - страшная сила».
...
Вернувшись в столовую, Штольман сообщил: - К нашей двери прислонена перина. Похоже, что её привезла Мария Тимофеевна, а мы не открыли дверь.
- Я передам маме твою благодарность, - улыбнулась Анна.
Она потрогала чашку с заваренным ею напитком, вдохнула аромат и подвинула мужу.
- Вот, выпей, пожалуйста, уже остыл. Это розмарин, он снимает мышечные боли.
- У меня нет мышечных болей.
- Яков! - девушка метнула грозный взгляд.
На лице Штольмана появилась широкая улыбка.
- Хочешь сказать, что если не послушаюсь, они появятся?
- Да ну тебя, - засмеялась Анна и, увидев, как муж пьет из чашки, спросила: - Вкусно?
- Да, благодарю. Ты за этим меня искала?
Анна покачала головой, а затем почему-то порозовела.
- Не только.
Он накрыл ладонь жены своей и вновь улыбнулся, а она вдруг вспомнила:
- Яша, чуть не забыла. Я же действительно хотела сказать тебе важное - я поговорила с тем утопленником. Его точно убил Лассаль, потому что дух явился, как его жертва.
Штольман вздохнул. Скрывать от жены-медиума служебные дела становилось всё сложнее.
- Жан называл его Василием, фамилии не говорил. Мне показалось, что они знакомы недавно, и Жан его нанял. Но в лесу Василий попросил больше денег за то, что сведет с охраной особняка, а еще сказал, что иначе расскажет тебе, то есть Штольману. Они поругались, и потом француз свернул ему шею.
- Неосмотрительно поступил Василий, - качнул головой Штольман.
- Но картина убийства ясна. Конечно, это ничего не доказывает, и к сожалению, для ареста этого не хватит - пока я объявил Лассаля в розыск лишь как важного свидетеля. Кстати, откуда ты узнала, что Василия нашли, как утопленника?
Смутившись, Анна отвернулась.
- Поговорила с Милцем? - догадался он.
- Ох, Анна Викторовна, Анна Викторовна... - протянул он, ничуть, впрочем, не сердясь.
- Что еще сказал дух?
- Он показал, как они ехали на пролетке мимо нескольких мужчин. Те стояли плотной кучкой, как будто вместе собирались куда-то. Среди них я узнала одного, доктора Глебова, он как-то заходил к папе, а еще...
Девушка помедлила, вспоминая.
- ... еще один мужчина держал плоский ящик. Я не уверена, мужчина его не открывал, но ящик был похож на тот, в котором хранят дуэльные пистолеты. Жан еще дернулся спрятать лицо, но не успел, а потом они въехали в лес.
Штольман потер щеку.
- Утро. У леса. Несколько мужчин и ящик. Спасибо, милая, теперь я знаю, что и доктора, бывает, врут.
- Почему, Яша?
- Этот доктор Глебов заявил, что ехал на вызов. Но теперь мы знаем правду, и я найду их всех.
- Кого?
- Дуэлянтов, - серьезно сказал он. - А самое главное - свидетелей.
...
Штольманы вместе вышли на улицу, и Анна сказала: - Яша, я съезжу к родителям, сообщу, что мы вернулись к себе, и сразу обратно. Ты поздно вернешься?
- Если задержусь, обязательно пришлю записку или Антона Андреича, - он поцеловал ей пальцы.
- Кстати, а вот и он.
По Сиреневой бежал помощник следователя. Остановившись подле супругов, он набрал воздух в легкие и трагическим шепотом произнес: - Яков Платонович, беда! Только что городской глава получил записку с требованием выкупа!
Анна вздрогнула, Штольман сжал её ладонь, а Коробейников выпалил:
- Вы не поверите! Похищен князь Разумовский!