Вместе
Из сна их вырвали какие-то пугающие звуки: протяжный вой на высоких нотах, порой становившийся невыносимо пронзительным. Штольман спросонок схватился за револьвер, лежавший под подушкой, и слетел с походной кровати, путаясь в москитной сетке.
- Что? – спросила перепуганная Анна, хватая его за руку.
Он сделал ей знак оставаться на месте, а сам осторожно выглянул из палатки.
Перед палаткой стоял такой же полуодетый и взъерошенный Карим, сжимая в руках винтовку и вглядываясь в переплетение ветвей над головой
- Пфуй, шайтан! – сказал он, увидев сыщика. – Дурной албасты воет.
Суеверного страха в голосе, однако, не было.
Яков Платонович вгляделся в кроны деревьев, куда указывал киргиз, и увидел крупную рыжую обезьяну, которая, задрав морду с серьёзным и задумчивым видом, выводила нестерпимо высокие рулады. Из чащи джунглей ей вторили десятки таких же пронзительных голосов.
- Тоскливо-то как! – заметил Штольман. – Чего ему неймётся с утра пораньше?
- Он завидует, Якоп-мырза, - киргиз лукаво сощурил свои и без того узкие глаза. – У него нет молодой жена.
- У тебя тоже нет молодой жена, но если ты когда-нибудь так взвоешь… - Яков многозначительно взвесил в руке свой «бульдог».
Киргиз жизнерадостно хрюкнул.
За время путешествия в компании Штольманов Карим перестал выглядеть диким пастухом и всё чаще проявлял природную смекалку, любознательность и чувство юмора. Он даже временами начинал чем-то неуловимо напоминать Коробейникова, хотя в отличие от оного был долговязым, худым, и усы пока еще не сбрил. У Антона Андреича тоже первое восхищенное обожание начальника быстро сменилось вполне здоровым ехидством. Как-то Яков Платонович на «хороших мальчиков» разлагающе действует.
Вспомнив Коробейникова, Штольман в который раз удивился очевидному. Оказывается, он по своему помощнику тоскует. И когда только успел привязаться? Ни один из петербургских знакомых у него подобных чувств не вызывал. Да и его там легко забыли.
Карим тоже держал себя вовсе не слугой, впрочем, его никто и не нанимал. Кажется, парень добровольно возложил на себя обязанности телохранителя. Это что! Коробейников вообще в няньки к нему норовил записаться.
Сзади подскочил Пётр Иванович, тоже в одном белье и с оружием. Разглядев причину переполоха, саркастически заметил:
- А хорошо всё же, что в Затонске эти зверушки не живут. Не хотел бы я просыпаться в объятиях барышни под эти вот звуки.
И ехидно на Штольмана посмотрел. Кажется, дядюшке ещё не надоело развлекаться, наблюдая за отношениями любимой племянницы и её мужа.
- Яков Платоныч, а в исподнем вы вполне похожи на индусского брамина. - доброжелательно сообщил он. - Чалмы вам только не хватает,
Штольман мысленно добавил эту колкость к продолжающему расти дядюшкиному счёту и положил себе обстоятельно подумать над местью на досуге. Судя по накопившимся за Петром Иванычем грехам, месть должна быть изощренная.
Потом вернулся в палатку.
Кажется, их негромкий разговор успокоил Анну. Она тоже поднялась с постели и уже расчёсывала свои роскошные каштановые волосы, сидя на походном табурете. Штольман встал позади и коснулся губами вьющихся прядей на макушке.
- Яков, ты мне мешаешь, - недовольно сказала жена.
Он отстранился, продолжая любоваться на расстоянии. Анна еще несколько раз провела гребнем по волосам, но движения делались всё менее плавными. Потом она вдруг хихикнула:
- Дядя не может забыть, как однажды кошки устроили концерт под его окнами. У него тогда голова болела после трёхдневного… нездоровья.
- В таком случае, валерьянка, пожалуй, подойдёт, - задумчиво протянул Яков Платонович.
- Вы это о чём?
- Пустяки. Просто мысли вслух.
Анна вдруг резко развернулась, отбрасывая гребешок.
- Яков, обними меня!
Он исполнил её просьбу немедленно и с огромным удовольствием. В последнее время Аня часто просыпалась в дурном настроении, так что надо было ловить момент. Бережно провёл ладонями, лаская сквозь тонкий батист ночной сорочки плавные изгибы любимого тела.
- Нет, просто обними, - потребовала она. В голосе почему-то звучали тревожные нотки.
- Что с тобой? – спросил он осторожно.
- Сама не знаю, - напряжённо сказала Аня, разворачиваясь к нему и обвивая тонкими руками. – Ты меня только не отпускай.
- Не буду, - пообещал он.
В самом деле, торопиться некуда. Было ещё очень рано. Обезьяний концерт, наделавший переполоху в стане русских, нисколько не обеспокоил англичан и сипаев. Там ещё спали и зорю не трубили.
Анна неровно дышала, уткнувшись ему в шею. Яков Платонович возвёл очи горе и взмолился о том, чтобы ему хватило терпения. За два года жена вполне могла бы изучить, как всё это на него действует, но временами словно забывала об этом, опять превращаясь из счастливой замужней женщины в девочку. И ему приходилось к этому приноравливаться.
Анины страхи вполне могли быть следствием её положения. В чём Штольман в последние дни был уже практически уверен. Но могло статься и так, что она со своей невероятной чувствительностью подсознательно ощущала грозящую им опасность. В том и в другом случае он обязан быть к ней очень внимательным. Что полностью соответствовало его желаниям, честно говоря. Хорошо, что он больше не на службе. Но кой чёрт его занёс на эту галеру?
Нет, ничему дурному стрястись с Анной он не позволит! Даже в этих обстоятельствах.
Да что же это такое, в конце концов! Почему ей вечно приходится с бою вырывать то, что её по праву? Ну, держитесь, Яков Платонович! Вам это так не сойдёт!
Заспорили не на жизнь, а на смерть, когда отряд добрался до границы владений Калидаса, и Штольман вознамерился посетить место преступления. Без неё. Мотивируя, разумеется, ее безопасностью.
- Яков Платонович, я про мою безопасность наслушалась ещё в Затонске! И больше слышать не желаю!
- Анна Викторовна, опасности не перестанут существовать оттого, что вы их не признаёте, - холодно заметил он, повергая её уже в совершенную ярость.
Когда он волновался, до него ещё можно было достучаться. Но в этом состоянии ледяной глыбы доводы на него не действовали. Господин надворный советник уже всё решил, и решения своего не пересмотрит.
Кстати, на её стороне были вполне разумные люди. Доктор Стивенс, например, сразу сказал, что присутствие женщины даст князю понять, что сыщик пришёл с мирными намерениями. Штольман его таким взглядом смерил, что бедный учёный явно пожелал превратиться в червячка и заползти куда-нибудь под камушек.
Обстановка вообще была накалённой до предела. Около полудня дорогу в джунглях вдруг перегородила индийская стража в тюрбанах и коротких штанах, более напоминающих набедренные повязки, но с современными винтовками в руках. Полковник Робинсон отдал приказ сипаям рассыпаться и взять стражу на прицел. И, разумеется, Штольман просто обязан был втиснуться между противоборствующими сторонами, чтобы не допустить беззакония и кровопролития.
Кажется, он и в Затонске регулярно лез под пули, но там стволов было всё же поменьше. И Анна этого сама не видела, ей просто рассказывали: Антон Андреич, Ульяшин, Трегубов. Да Ребушинский в «Затонском телеграфе» воспевал. Но дома она почему-то так за него не боялась.
Полковник к доводам Штольмана прислушался и приказал солдатам отойти с дистанции выстрела. Оставалось убедить княжескую стражу. А она выглядела совершенно неприступной.
Гнетущая тревога, комариным писком звучавшая в ушах с самого утра, в этот миг загрохотала набатом. Он не должен уходить один! Иначе она никогда больше его не увидит.
Анна поймала мужа за руку и потащила по тропинке вглубь чащи, где никто не мог их перепалку видеть и слышать. Под сплетёнными кронами было почти темно, корни под ногами мешали идти. Когда впереди показалось обширное болото, Анна остановилась, тяжело дыша.
У неё ещё оставался последний довод. И на него было больше всего надежды. Только для этого надо было сменить тон, а это сделать пока не удавалось.
- Яков Платонович, вы обещали, что мы всегда будем вместе, и что вы всегда будете доверять мне!
- Я доверяю вам, Анна Викторовна. Но это не вопрос доверия. Вам туда нельзя.
Они спорили яростным шёпотом, крепко держа друг друга за руки.
Нет, так им никогда не удастся прийти к соглашению!
- Я не могу оставаться без вас. Я боюсь! – выпалила Анна, рассчитывая его разжалобить.
Напрасно. Штольман внезапно отступил на шаг, скрестив руки на груди:
- Вам пора этому научиться, Анна Викторовна. Всё равно настанет день, когда я вынужден буду вас покинуть.
- Что? – ей показалось, что она ослышалась. – Что вы сказали?
Кажется, собственные слова и реакция на них жены напугали Штольмана. Он снова подступил к ней и попытался взять за руку. Анна руку отдёрнула.
- Аня, ведь я намного старше, - совсем тихо сказал он. – Когда меня не станет, у тебя впереди ещё будет долгая жизнь, которую всё равно придётся прожить. Просто прими это и перестань бояться.
Ей стало вдруг так нестерпимо больно, что дыхание стиснуло в груди. Анна рванулась к мужу и крепко обняла его за шею.
- Не говори так! – шептала она сквозь внезапно хлынувшие слёзы. – Никогда не говори так!
- Не буду. Прости!
Тёплые губы невесомо касаются виска. Сильные руки обнимают её крепко-крепко. Неужели всё это когда-то может исчезнуть?
Нет! Этого просто не может быть!
- Я боюсь за тебя! - всхлипнула она.
- Я тоже за тебя боюсь, - сказал Яков, прижимая её к себе.
- Просто позволь мне быть рядом. Я почему-то знаю, что если я рядом, непоправимое не случится.
- Снова духи?
- Да. Нет. Я не знаю. Просто откуда-то знаю – и всё!
Яков чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.
- А если я тебя не возьму, ты подобьёшь на авантюру дядюшку и Карима, и кинешься за мной?
Анна коротко всхлипнула, подтверждая сказанное.
- Потому что людям надо помогать?
Она утвердительно шмыгнула носом, всё ещё отходя от страха, вызванного его словами.
- Ну, что мне с вами делать, Анна Викторовна? И за город кататься я вас вроде уже возил.
- Что? – она уставилась на него мокрыми, не понимающими глазами.
Яков улыбался, ямочки проступили на впалых щеках. Как она любит его улыбку!
- Это я о своём, Коробейникова вспомнил. Пойдемте-ка отсюда!
Анна всхлипнула, так и не поняв, почему он начал шутить. Согласился с ней? Или?..
На её вопрошающий взгляд муж ответил, крепко обняв её за талию:
- Там у берега два крокодила. И они смотрят на нас влюблёнными глазами. К чему бы это?
- Ох!
Она чуть не упала, разглядев сквозь мутную воду похожие на брёвна тела двухсаженных бестий, глядевших на них не мигая. Один к тому же раззявил пасть, демонстрируя коллекцию страшенных зубов.
- В этой стране, и впрямь, лучше никуда не соваться в одиночку, - пробормотал Штольман. – Такие милые создания, прямо из детской сказки. Как вы думаете, кто-нибудь про них сказку напишет?
- Ну, что за ерунду вы говорите, Яков Платонович? – улыбнулась Анна сквозь слёзы. – Сказки про крокодилов - придумаете тоже! Зубы мне заговариваете?
- Заговариваю, - вздохнул он, беря её под руку.
Крокодилы провожали их разочарованными взглядами.
И всё же, когда они под руку вышли из-под защиты деревьев и двинулись в сторону индийской стражи, прямо под нацеленные ружья, Анне было страшно до холодных мурашек. Но Штольман сохранял абсолютное спокойствие. Она вцепилась в мускулистую руку мужа и выдохнула, пытаясь расслабиться. Когда они подошли к охранникам князя вплотную, на лице у Анны уже поселилась вполне доброжелательная улыбка.
- Передайте радже Калидасу, что его хотят видеть русские детективы, которые обещают разобраться в убийстве и не допустить расправы над невинными людьми, - ровно сказал Яков Платонович. Уверенная манера полицейского не изменила ему, убеждая в том, что говорящий и впрямь олицетворяет собой закон и справедливость.
Кажется, стражу озадачило появление мужчины и женщины, без страха стоявших рука об руку в окружении вооружённых людей. Потом один из охранников, одетый более пёстро и вооружённый обильнее прочих, что-то сказал на хинди. Стражники подступили ближе и обыскали Штольмана, отобрав пистолет. Яков поднял руки, демонстрируя полное повиновение.
Анну трогать не стали. Потом обоим завязали глаза. Анна протянула руку, поймав крепкую ладонь мужа, и сжала её. Она не позволит их разлучить.
Вели их довольно долго. Невозможно было быстро идти с повязками на глазах. К тому же, скоро их провожатые свернули с торной дороги и погнали их по какой-то тропе, где под ноги то и дело попадались корни деревьев. Пряный запах джунглей делался всё сильнее, потом повеяло болотом. Анна вздрогнула, вспомнив крокодилов. Но, кажется, болото тоже осталось позади, а их всё вели куда-то.
Потом под ногами внезапно зашаркали тёсаные каменные плиты. Кажется, они пришли. Вот только Калидас не торопился принимать русских сыщиков. Их втолкнули в какое-то промозглое помещение, стукнула дверь, и наступила тишина.
Анна стянула с глаз повязку, что, впрочем, положения не изменило. Вокруг царила кромешная тьма. В тишине слышно было дыхание Якова, да где-то в отдалении словно капли шлёпали о камень.
Яков привлёк Анну к себе и почувствовал, что она дрожит. После жаркого индийского полудня в этом каменном склепе и впрямь было холодно. Муж стянул с плеч свой лёгкий пиджак и укутал её, прижимая к себе.
- Нас убьют? – спросила Анна, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
- Конечно, нет! – уверенно сказал Штольман. В голосе слышалась улыбка.
- Почему ты так уверен? – слегка ощетинилась Анна, понимая, что он пытается её успокоить. Получалось, что Яков всё же был прав, уговаривая её не идти – и это немного злило.
- Потому что… Дмитрий Яковлевич. И Вера Яковлевна. Ты же их видела? Значит, ничего с нами здесь не случится.
Яков вытянул левую руку, нащупывая стену, потянул жену за собой, садясь на каменный пол и устраивая её у себя на коленях.
- Ты ведь не веришь в тонкие материи, - вздохнула Анна.
- В тонкие материи не верю. Я в ВАС верю, Анна Викторовна! - произнёс он с нажимом.
Анна виновато засопела, потом молча уткнулась в него, касаясь губами уха, целуя завитки волос на виске. Получается, что он прав. Всегда и во всём. А она – снова дура! Но он, как обычно, её в этом не упрекает.
- Расскажи мне о наших детях, - внезапно попросил Яков.
Это была неожиданная просьба, учитывая обстоятельства. Но падать духом Яков Платонович явно в мыслях не имел. Словно ничего особенного и не происходило. Он хотел послушать об их ещё не рождённых детях. Что такого?
- Кажется, в моём видении Мите было лет десять. А Верочке – лет семь, наверное.
- Какие они?
- Митя темноволосый, кудрявый, большеглазый. Кого-то он мне напоминает, Яков Платонович. Вот только худенький очень! – она внезапно встревожилась. - Наверное, плохо ест. Надо обратить на это внимание!
Яков тихо рассмеялся. Она сообразила, как смешно звучит её тревога сейчас, и засмеялась тоже.
- Ничего, я в детстве тоже был таким, - успокоил её муж.
Анна провела ладонью по крепкому, надёжному плечу. Действительно, не беда. Сын тоже вырастет таким же сильным и красивым.
- А Верочка – голубоглазая красавица с каштановыми кудрями? – спросил муж.
- Откуда ты знаешь?
- А какой ей ещё быть? И очень самостоятельная, правда? – в голосе слышалась улыбка. – Всегда завидовал Виктору Ивановичу. Хотелось узнать, каково это – иметь такую восхитительную дочь.
- Ну, нет! – рассердилась Анна. – Разбаловать её я тебе не позволю!
- Ну, здравствуйте, Марья Тимофеевна! – Яков снова смеялся, прижимая её к себе ещё крепче.
Страх испарился куда-то. И впрямь, что с ними может случиться?
Внезапно снаружи послышались шаги, дверь заскрипела, и по глазам ударил свет факелов, нестерпимый после кромешной темноты. Пятеро вооруженных стражников не грубо, но решительно оторвали их друг от друга. Якову скрутили руки за спиной. Анна рванулась к мужу, но он остановил её спокойной улыбкой.
- Тише! Всё хорошо! Дмитрий Яковлевич и Вера Яковлевна.
Имена звучали, как заклинание.
Тёмными и узкими коридорами их вывели куда-то наверх, и они оказались в богато убранной зале княжеского дворца, переливавшегося непривычной восточной роскошью. Зал тоже тонул в полумраке, озарённый красноватым светом факелов и масляных светильников.
На троне, украшенном изваяниями двух гепардов, восседал коренастый мужчина лет пятидесяти, или даже больше. Глаза и брови были чёрными, как смоль, а короткая бородка - совершенно белой. Тюрбан на его голове искрился драгоценными камнями. Вид предводитель разбойников имел самый грозный и неприветливый.
- Калидас? – Штольман шагнул вперёд.
Раджа качнул тюрбаном и произнёс на неплохом английском:
- Ты хотел со мной говорить? Я тебя слушаю.
- Я знаю, что вас обвиняют в убийстве англичанина и в краже камня. Также я знаю, что ваши люди этого не делали.
- Ты не сообщил мне ничего нового, - угрожающе заметил князь. – Я и сам знаю, что не убивал и не крал.
- В моих силах это доказать, - убедительно сказал сыщик. – Тогда не прольётся невинная кровь. Но вы должны умерить свою воинственность и не провоцировать англичан. Дайте мне время разобраться. Вы должны понимать, что в результате бунта пострадают ваши подданные.
Князь внезапно подался вперёд на своём троне, заглядывая в лицо русскому сыщику:
- А почему я должен тебе верить? Ты такой же проклятый европеец, как они: лживый, холодный и подлый! Все вы одинаковы!
Анна не выдержала такого голословного обвинения и рванулась вперёд:
- Это неправда! Не все люди одинаковы! Мы просто хотим вам помочь.
- Анна Викторовна! – предостерегающе зашипел муж по-русски.
Но внимание раджи теперь полностью принадлежало Анне. Он разглядывал её с интересом исследователя, словно пытался увидеть всё, что у неё внутри. Анна залилась краской и отступила за спину мужа.
- А ты и впрямь необычная женщина, - удовлетворённо сказал Калидас. – Хорошо, ты меня убедила. Я дам вам время, о котором вы просите.
Анна с триумфальной улыбкой взглянула на мужа. Прав был Стивенс, когда уверял, что её вмешательство будет благотворным. Штольман, впрочем, оставался серьёзным и не торопился демонстрировать энтузиазм.
- О тебе говорят, что ты можешь найти, что угодно. Это правда? – обратился раджа к нему.
Яков недовольно дёрнул головой, сомневаясь, что слава затонского сыщика докатилась аж до подножий Западных Гат.
- Я сделаю всё возможное, - веско ответил он.
- Сделаешь, - кивнул раджа. – Ты найдёшь убийц и вернёшь мне «Сердце Шивы». А чтобы ты не обманул меня, твоё сердце побудет пока у меня.
- Нет! – резко сказал Штольман, выдвигаясь и закрывая собой Анну.
Раджа снова подался вперёд, глядя на сыщика с угрожающей усмешкой:
- Тогда зачем ты мне нужен? Я прикажу убить тебя прямо сейчас!
- Нет! – теперь уже вперёд рванулась Анна, хватая мужа за локоть. – Да! – решительно выпалила она в лицо Калидасу. – Я остаюсь!
Князь удовлетворённо откинулся на своём троне, глядя на Анну покровительственно:
- Кажется, ты и впрямь можешь быть аватаром. Хорошо! Пусть будет так, - он снова обратился к Штольману. – Если ты не обманешь меня и выполнишь обещанное, ей ничего не будет грозить.
- И я должен вам верить? – резко спросил сыщик.
- Ты можешь верить или не верить, я сделаю так, как сказал. Ей ничего не угрожает. А ты привезёшь мне камень.
Анна видела, что муж сильно взволнован. Лицо словно закаменело, только изредка подрагивало левое веко.
- Яков, пожалуйста! – еле слышно попросила она. – Помни: Митя и Верочка!
- Хорошо, - после раздумья сказал Штольман. – Я привезу тебе камень. Но берегись нарушить своё обещание!
- Ты смелый человек, - рассмеялся Калидас. – Угрожаешь мне?
- Не надо! Пожалуйста! – прошептала Анна по-русски.
Штольман длинно выдохнул и опустил голову, подчиняясь. Калидас сделал знак охранникам, которые завязали сыщику глаза и под локти потащили его к выходу.
- Подождите!
Анна сама не заметила, как оказалась подле. Не могла она позволить, чтобы их разлучили, не дав попрощаться. Обвила руками шею мужа, сдернула с глаз повязку, принялась покрывать поцелуями любимое лицо.
- Я вернусь, - пообещал он ей.
- Я знаю.
Потом она сама аккуратно поправила повязку, погладила взъерошенные кудри.
- Я люблю тебя! Жди!
- Я люблю тебя! Возвращайся скорее!
А потом его увели. Анна развернулась к радже, сделала несколько шагов по направлению к трону с непримиримым выражением на лице. Он думает, что русская женщина будет стенать и жаловаться? Он просто не знает Анну Викторовну Штольман!
Она стиснула пальцами свои локти, и вдруг поняла, что на плечах так и остался пиджак Якова Платоновича. Вдохнула родной запах и решительно вздёрнула подбородок навстречу покровительственной улыбке Калидаса.
Следующая глава Содержание
