— К Синей бухте, — задал Крокодил команду подкатившему вагончику, а когда тот разогнался, попросил, чтобы стены стали прозрачными. — И ещё чего-нибудь поесть.
В прозрачной стене открылся блестящий лючок, из которого манипулятор выдвинул стандартный длинный бутерброд с морскими водорослями.
«Негусто, но и на том спасибо».
Он тут же поймал себя на мысли, что вся его жизнь на Раа, по большому счёту, сводится к еде. Как в том мультике лягушки квакали: «Ну, вот, поели — теперь можно и поспать. Ну, вот, поспали — теперь можно и поесть». Но почему его так донимает чувство постоянного голода?
«А может быть… — его вдруг пронзила неприятная догадка. — Может, это на самом деле так проявляется мой сексуальный голод? Который преобразуется в менее опасный для окружающих желудочный… с помощью всяких там веществ из травы? Чтобы даже такой примитивный пикапер, как я, не вредил местному благорастворению воздухов? Ведь я уже столько времени живу без женщины и…. и честно говоря, только рад этому. А на Земле уже извёлся бы, уже бы побежал искать, знакомиться… как подзаборный пёс».
Бутерброд стал на вкус будто картонный, и Андрей Строганов совсем загрустил. Сколько бы он ни набивал желудок, итог один: взвешен и найден лёгким.
И вот такой пустопорожний и мало похожий на человека, он едет о чём-то говорить с Творцом Земли. Круче! Ходатайствовать перед Богом за Сашу Самохину, которая выдумала зелёную планету Раа и достойных людей на ней.
Ну не смешно ли — с таким-то рылом, да в калашный ряд?
«Ходит дурачок по лесу, ищет дурачок глупее себя...»

За время поездки Крокодила к океану кабинка-тыква останавливалась только два раза: чтобы взять попутчиков и высадить их.
Попутчики, вернее, попутчицы — две молодые женщины, одна высокая и подтянутая, другая кругленькая пышечка — присоединились к Крокодилу неподалёку от Столичного города. Были они одеты легко, но непрозрачно, и в ткань, а не в цветочные гирлянды и пальмовые юбки. Это его порадовало. Если Шану в национальной одежде землянин заносил в категорию «как немецкие туристки топлесс» и спокойно смотрел ей только в лицо, то отвести глаза от молодого женского тела ему было нелегко, даже с учетом действия раянской травы. На его белковом заводе женщины иной раз приходили на работу в таких прозрачных блузках (а то и вовсе в одних украшениях из цветов на груди), что Крокодилу приходилось добираться до двери курсов с опущенными глазами.
Нынешние попутчицы, к счастью, так его не испытывали. Но кругленькая неприятно напомнила Крокодилу соседку Лиду, смуглянку-молдаванку, любительницу сладких духов. Чтобы не портить себе настроение гадкими воспоминаниями, он отвернулся к прозрачной стенке вагончика.
Хотя центр управления планетой давно переместился на орбиту, Столичный город сохранил своё историческое название и звание культурного центра материка. Землянин уже запомнил, что органы местного самоуправления и исполнительные инстанции располагались в высоком винтообразном здании цвета сливочного мороженого, хорошо видном с монорельсовой эстакады. Своей монументальностью оно выделялось на фоне игольчатой и сосулькообразной застройки, перемежающейся висячими садами. С некоторой натяжкой административное здание можно было даже назвать грозным напоминанием о долге. Поднятый палец воспитательницы посреди детсадовского раздолбайства.
Пассажирки направлялись как раз именно туда — ходатайствовать об амнистии для мужа и брата. Насколько Крокодил понял из их беседы, которую поневоле слушал, кругленькая надеялась, что её беременность позволит досрочно вытащить мужа из ссылки. Сестра ссыльного и хотела бы разделить оптимизм родственницы, да сохраняла более реалистическое восприятие жизни.
Когда женщины вышли, Крокодил вздохнул с облегчением. Конечно, он поступил с Лидой не самым лучшим образом, пускай и ничего ей не обещал. Она была классическая трудовая мигрантка, которая снимала такую же однокомнатную квартиру, как у Андрея, только ещё с четырьмя соотечественницами.
Как хорошо бы закрыть эту тему вообще навсегда! Но как её закроешь, если на Земле практически вся его жизнь состояла из таких подробностей? А где будет сокровище ваше, там будет и сердце ваше.
Взвешен и найден никаким.

Судебная инстанция и в самом деле проявила милосердие к мужу двойника Лиды. На конечной Крокодил был уловлен коммуникационным цветком и нагружен материалами дела полноправного гражданина по имени Тиман-Тас, по поводу которого пришёл запрос на помилование.
Пришлось присесть у цветка, вчитаться.
Предприятие гражданина Тиман-Таса занималось заготовкой чрезвычайно полезной (судя по прилагающимся документам) цветочной пыльцы, которая подлежала исключительно ручному сбору. В распоряжении предпринимателя находились несколько зависимых граждан. Эти-то зависимые отпраздновали день рождения своего хозяина-покровителя с такими фейерверками, что выгорел парк на острове аттракционов; затем огонь перекинулся на два соседних острова и погубил оранжереи с реликтовыми растениями. По несчастливой случайности, роза ветров в тот день была крайне неблагоприятной для автоматических противопожарных действий. Так что когда, наконец, прилетел пожарный патруль, ущерб составил…
И тэ-дэ и тэ-пэ.
«Упекли пророка в Республику Коми, — подумал Крокодил. — А теперь, стало быть, предлагают помиловать».
И куда же его, в самом деле, упекли? Тьфу, да всего лишь на приполярную станцию «Вечные льды», причём с момента вынесения приговора не прошло и полгода.
«Нет уж, — злорадно решил Андрей Строганов, выбирая опцию «Отклонить прошение о помиловании», — пусть искупает честным трудом и примерным поведением. Развёл, понимаешь, чинопочитание и низкопоклонство с порчей общественного имущества! Лучше надо было смотреть за своими зависимыми, рабовладелец хренов! Это во-первых. А во-вторых, что за манера ловить присяжных заседателей в любое время суток в любом месте? Моё предложение об упорядочивании рассылки судебных запросов система, конечно, не примет, индекс маловат. Тогда скажу Аире лично, что это форменный бардак. Как можно за пять минут решать судьбу человека совершенно неквалифицированным большинством? Неразумное же правосудие! Вот сейчас, например, я занят, спешу на встречу с паромщиком… лодочником... гондольером... Ну, что я могу в таком раздражении нарешать? Тем более эта Лида... бред потревоженной совести... Не могу я в такой нервозной обстановке быть объективным!»

Он никогда не пробовал амонтильядо, знал только, что это крепкий сухой херес, но когда читал сборник новелл По, представлял себе его вкус именно таким. И до чего же было приятно не ошибиться!
— У нас говорят «мечтать не вредно», — усмехнулся шкипер. — Ну, что, полегчало?
— Да, спасибо. А я думал, на Раа вообще не пьют спиртного. Но вижу, есть, есть ещё мужики в раянских селеньях!
— Понравилось? Мне это очень приятно.
— А как можно вступить в ваше тайное общество?
— В какое общество?
— Ну, любителей этого вашего… изделия номер один…
Землянин хотел вернуть флягу владельцу, но тот удержал его руку.
— Оставь себе. Мечты должны сбываться, правильно? Когда буду делать хвостовку в новом сезоне, обязательно приглашу тебя в гости. Придёшь продегустировать? Расскажешь мне и моим друзьям, как вы с Консулом ходили на стабилизатор.
— Спасибо, отец. Конечно, — Крокодил искренне улыбнулся и положил флягу в карман. — Но сначала спрошу у него, что я имею право рассказывать, а что нет.
— Да, это правильный подход, — кивнул Омон-Ра. — А то ведь под этим делом воображение — главный враг человечества.
— А из одуванчиков вы вино случайно не делаете? Из таких жёлтеньких пушистых цветков?
— Из тараксы? Из неё всё-таки лучше варенье. Но я слышал, есть такие рисковые ребята, которые дистиллируют даже сок кактуса. Только слышал, сам не пробовал. Да и не стал бы пробовать. С кактусом шутки плохи, да. Кстати, о пыльце: я даже послал запрос в прокуратуру: трезвыми ли были мигранты Тиман-Таса, что такой пожар получился? Лучше с этим перебдеть, чем недобдеть, а то, глядишь, запретят даже хвостовку — лес рубят, щепки летят… Но нет, ничего они не пили. Просто сдуру подожгли остров. У-р-роды…
И капитан вернулся к проблемам семьи Тасов, перемежая рассказы о толковом деде, бестолковом сыне и красавице жене изгнанника вставками о том, как важно вовремя собирать пыльцу и какая это хлопотная работа.
Понятия о женской красоте у него с Андреем Строгановым явно не совпадали, если смуглянку Лиду он считал «совершенной, как улыбка Творца».
Крокодил снова почувствовал угрызения совести из-за того, что неприязнь к попутчице, похожей на Лиду, так его ожесточила.
Хотя если другие граждане подавляющим большинством выступили против помилования, может, и правильно? Пусть этот Тас посидит в вечных льдах, если мигрантов набрал, а уследить за ними не может.
— Отец, а на полярной станции, вообще, как работать — интересно?
Омон-Ра был лаконичен.
— Холодно.
Но затем, не желая обижать своего пассажира краткостью комментария, тут же выдал более длинную реплику:
— Конечно, лучше, чем на Тхе-Про или Со-Скун. Тебя, сынок, ещё не было на Раа, когда процесс Тиман-Таса проходил, правильно? Я тогда голосовал за рабочую ссылку на Со-Скун. Там нужны хорошие биоинженеры. А Тиман-Тас — хороший биоинженер. Ты, как, следишь за новостями терраформирования? Советую следить. Очень перспективное направление. Был бы я помоложе, сам бы завербовался на Со-Скун.
— Собирателем пыльцы? Или… это… присматривать за изгнанниками?
— Я по специальности гравитронщик. Хороший ресурс можно было бы поднять. Даже занять место в управлении. Но уже силы не те у меня, здоровье не то. Эх, Андрей Строганов, видел бы ты меня лет пятьдесят назад! По секрету скажу: как бы я тогдашний был счастлив, что вся эта кутерьма с солнцем закрутилась! Такие перспективы космических путешествий! А сейчас — куда лететь, зачем? Наше дело стариковское. Моя колода здесь растёт.
— А как вы думаете, Консул может помиловать Таса? — спросил Крокодил, потому что физиономия Лиды почему-то снова встала у него перед глазами.
— Тиман-Таса? Конечно, может. Так что если ты по дружбе замолвишь за беднягу словечко, у Творца зачтётся. Не знаю уж, как и когда, но зачтётся непременно. Всё-таки люди должны помогать друг другу, правильно я говорю? Да, сгорело три острова — а ремонтники на что? А ботаники? А вся эта славная армия мирмекологов, лепидоптерологов и одонатологов? Главное, что никто из людей не погиб. Жалко оранжерею — прямо до слёз жалко! (Крокодила не удивило бы, если бы суровый на вид дед и впрямь пустил слезу по сгоревшим кустарникам) — но что тут говорить, всякое бывает. Тем более если человек по своей доброй воле присматривает за зависимыми, ему каменный знак нужно при жизни ставить, вот что я скажу. А сейчас давай помолчим маленько, тут есть одно такое место… которое может тебе не понравиться… и лучше нам его пройти сейчас с полным погружением…
Крокодил вцепился в скобу, а Омон-Ра сосредоточил внимание на управлении «китом». Перепад давления отозвался в ушах землянина ощущением неприятного причмокивания, но чудодейственная настойка смягчила этот дискомфорт.
— Вы, отец, наверное, многих Консулов на своём веку перевидали, — сказал Крокодил, глядя в блики на лысине шкипера. — Как, по-вашему, Махайрод хороший правитель?
Омон-Ра повернулся, хитро прищурился (тоже весьма неожиданное выражение на лице человека, похожего на клинок), глядя на землянина.
— Андрей Строганов, у нас есть хорошая поговорка: «нынешний правитель — наилучший». На твоей планете не так?
Крокодил хмыкнул:
— Вы думаете, я донесу ему, что вы чем-то недовольны?
Шкипер рассмеялся:
— Да я ему и в глаза могу сказать, если буду чем-то недоволен. Нет, нынешний Консул — благословение для Раа! Ничего не скажу плохого про Бомангара, Олтрана и Комману, но — при всём их желании быть объективными — они никогда не отдавались службе целиком и полностью. А Махайрод даже живёт на орбите. Все знают, что на Раа у него нет дома. Да, это непростой человек, и не слишком открытый, но то, что он относится ко всем и каждому как к своим родным — факт. Он считает своей семьёй всех людей на Раа, как и полагается Отцу отцов. Счастье, что нашёлся такой человек! В каждом поколении это проблема — найдётся ли? Мало кто соглашается быть Консулом. Ну, кому это надо, такая ответственность? Мне не надо, тому не надо, другому не надо, пятому-десятому тоже… Но кто-то же должен впрячься. А кто? Вот скажи он сейчас «я устал, я ухожу» — кто возьмётся быть следующим? Затор-Гай? Так с него песок сыплется, он на десять витков старше меня. Или, может быть, эта интриганка Лата? Нет уж, увольте при такой власти жить… Разве что Пино, Пинар-Кар, да как-то мне сомнительно. Он только женился, ну кто уйдёт от молодой жены в политику? Дураков нет. И не потянет Пинар-Кар. Тяжёлое сейчас время. Махайрод принял власть, когда, скажу честно, все думали, что настал конец света. И вот как-то выплыли, держимся. Не отпустят его с поста. Я думаю, он и солнце укротит. Уж такой человек. А при Коммане во многих общинах совсем перестали рождаться дети. Я свидетель, в нашем посёлке люди от страха не то что любить не могли — есть не могли! Ты-то сам на Раа совсем недавно, ну, так вот что я скажу: хорошо, что ты не застал то время.
«Я девяностые застал», — подумал Крокодил.
Старик словно прочитал мысли землянина.
— У тебя, парень, на родной планете, небось, тоже не цветочный нектар был, раз ты к нам мигрировал?
— Да, отец. У нас были очень тяжёлые времена. Такие, что ни в одну вашу самую страшную фантазию не выльются. Но мы как-то выбрались. С помощью Творца и вы выберетесь.

Отредактировано Старый дипломат (20.01.2018 15:31)

Заброшенную маленькую часовню Крокодил отыскал довольно быстро, к ней вела утоптанная тропинка. Благодаря поездкам с немецкими туристами он знал, что перед ним именно часовня — постройка только для молитвы, в которой нет алтаря.
Поскольку «дом-башня» имела туристическое значение, она не выглядела ветхой. Хотя окна стояли пустые, а двери не было, раяне (или, скорее, их инструменты-насекомые) явно пропалывали растительность вокруг строения, следили за тем, чтобы крыша не провалилась внутрь, а плющи и всяческие лианы оплетали стены скорее красиво, чем удушающе. Более того, на куполе в форме полусферы крепко и прямо стоял деревянный крест.
Но здание давно не использовалось по тому назначению, для которого его создал безвестный строитель. Стены из самодельного кирпича, когда-то покрытые слоем белой штукатурки с цветными рисунками, сейчас почти полностью обнажились. Красный «печёный камень» резко контрастировал с яркой живой зеленью.
От осыпавшихся фресок остались только небольшие фрагменты. Видимо, человек, который соорудил часовню, не владел технологией долговечного укрепления краски.
Крокодил сбросил рюкзак на траву у входа в часовню. Войдя внутрь, он снял капюшон своей удивительной куртки (если при входе в помещение принято снимать шапку, то уж в храм тем более, это знает каждый культурный человек) и повертел головой. В полутьме на стенах угадывались остатки примитивной живописи. Деревянные половицы были чисты и даже пахли каким-то лаком.
«Если они водят сюда на экскурсии детей, конечно, будут следить, чтобы пол не проваливался».
А вот поддерживать настенные росписи раяне почему-то не стали. Может быть, когда было решено не дать башне пропасть, а сделать ее музеем, фрески уже полностью выкрошились?
Крокодил вынул из кармана коробочку со светляками и высыпал их на ладонь. Живые светодиоды тут же ожили, взлетели и закружили под куполом. Но такой свет показался ему совершенно неуместным, как и равнодушная музейная опрятность пустого места. Здесь хорошо бы постоять со свечой…
Он подал светлякам команду вернуться в коробочку, те послушно выполнили её. Но без них темнота часовни стала такой гнетущей, что землянин вернул раянский свет. 
И почувствовал, что нужно как-то обозначить своё присутствие. Прозвучать. Хотя бы одним торжественным словом. Земным словом. Чтобы святое место перестало быть пустым.
Пусть родной язык для него навсегда потерян, но есть же и другие языки на Земле! У Вальтера Скотта в «Айвенго» шут Вамба повторял: «Pax vobiscum». Король и шут…
«Gaudeamus igitur... Vita nostra brevis est… Brevi finitur».
Андрей Строганов вспомнил актовый зал универа, радость от поступления в такой вуз! на такой факультет! Посвящение в студенты. Гимн под музыку из советского ещё магнитофона. А какая допотопная аппаратура стояла в лингафонном кабинете…
Он уже даже открыл рот, чтобы запеть «Гаудеамус», но что-то его остановило. Слишком просто и слишком мелко, хотя и правда: жизнь коротка, и все мы станем гумусом...
Нет, не то.
«Credo», — подумал он и крикнул во весь голос:
— Credo!
Светляки дружным роем поднялись выше.
«Да, это хорошее слово, правильное», — подумал Крокодил, но на латыни знал только его. А ведь это большая молитва, и даже не молитва, а…
«Символ веры», вот как это называется. Точно.
«Верую во Единого Бога-Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым», — всплыло откуда-то из самых глубин его памяти.
Он произнёс эти слова, прислушиваясь к тому, как они звучат на раянском. «Верю в нераздельного Творца, Отца отцов и Мать матерей всей Вселенной, сотворившего и создавшего всё видимое и невидимое».
На каком, интересно, языке говорил здесь с Богом неизвестный отшельник? На раянском, конечно…
Что он знал ещё из священных слов? У Вальтера Скотта много было латинских вставок. Надо только вспомнить.
«В «Квентине Дорварде» было «Кирие элейсон, Кристе элейсон». Да, точно! Это «Господи, помилуй» по-гречески.
По-гречески! На языке, где есть «логика», «музыка», «поэзия», Орфей и Эвридика... И ещё «эпифания», «теофания»...
Смысла этих последних слов Крокодил не знал, знал только, что это что-то о Боге. Об Отце-Вседержителе, Творце всего видимого и невидимого.
Вспомнился Высоцкий: «Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным...» Андрей Строганов улыбнулся. «Казался! А на самом деле это был майор разведки и прекрасный семьянин! Как мой прадедушка Епифанов Родион Иванович!»
Он рассмеялся и крикнул вверх, в густой рой светляков, которые размножались все активнее и активнее, чтобы достичь приемлемой для человеческого глаза освещённости.
— Кирие элейсон! Кристе элейсон!
«Я говорю на языке Земли!»
В усилившемся свете на одном из немногих сохранившихся фрагментов росписи Крокодил заметил буквы на уровне своей груди. Они были глубоко процарапаны в кирпиче и заполнены смесью из белых ракушек. Не раянские «листики и веточки», а древнерусская вязь. Андрей Строганов, конечно же, узнал её визуально.
Но как живший здесь прежде отшельник мог сделать надписи по-русски? Разве ему не переставили язык?
«Мы писали слева направо», — подумал Крокодил. Он подошёл к стене и провел пальцами по острым кусочкам ракушек.
Он закрыл глаза и прощупал буквы, взывая к своей двигательной памяти. Мышечной. Самой примитивной, телесной. Базовой. К физической основе. Можно сказать, воззвал к своей земной биологии.
«Это буква «д». Это буква «а». Точно. Теперь пробел… И наверняка он писал на церковно-славянском языке. Не на русском. Я не знаю этого языка в точности. Бюро выжгло связи в моём мозгу и поставило мне язык Раа — но только в той части, которая отвечает за родной язык. А от этого побочного языка что-то может уцелеть… Как там у Гайдая: «Паки, паки, иже херувимы». Господи, помоги!»
— Да спа-сьэт всьа-чьэс-ка-йа… — пробормотал Крокодил так же неуверенно, как Аира говорил «а-лек-санд-раа-са-мо-хи-на».
И тут же воскликнул в полный голос на языке Раа:
— Да спасёт всех! Всяких разных!
Таким же способом ему удалось идентифицировать вторую надпись, которая сохранилась рядом с уцелевшим рисунком. Голубоватая сфера на тёмном фоне, украшенном  россыпью звёзд. А это огни, что сияют над нашими головами.
«Блаженны миротворцы, ибо их Царствие Небесное».
Третья надпись была слишком высоко, но у Крокодила уже был ключ к шифру — опознанные буквы и вдохновение от хорошо получающейся работы. И память.
«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят».
И последнюю плетёнку из родных знаков, самую длинную, он тоже прочитал:
«… воскрес, расторгнув узы смерти, и нас воскресил, расторгнув сети наших грехов…»
А потом, чтобы похвалить себя — или подавить слёзы, которые подступали и жгли веки — радостно процитировал:
— И пот с лица отёр усталой — уже не лапой, а рукой!
Удивительно, но это и по-раянски прозвучало с земным ритмом.
Да, это стихотворение Шефнера о строителе первого моста он любил так же, как и про огнекрылого Орфея из будущего. Если бы вместо никому не нужных описаний природы в школе задавали такие стихи, он с удовольствием учил бы их наизусть. Да они и так запоминались, сами! Хотя… может, там и в описаниях природы было что-то интересное? Просто в детстве он, горожанин в пятом поколении, не воспринимал ласточку с весною, которая летела в сени, как что-то истинное и родное? А Аира даже в своих правительственных апартаментах на орбитальной станции насадил деревья и траву...
Крокодил вышел из часовни, поклонившись у выхода. В помещении сразу стало темно: светляки, уловив, что их труд уже не нужен человеку, перешли на экономный режим.
— Коммуникатор! — бросил он в воздух, хотя почти не надеялся на появление цветка.
Но из земли рядом с его рюкзаком поднялся тонкий стебель, и небольшое устройство всё-таки раскрылось.
— Соедини меня с землянином Вэнем.
И снова чудо: маленькое изображение китайца с готовностью появилось в плотных фасетках  цветка.
— Вэнь, привет! Узнаёшь?
— Андрей? Привет-привет! — землянин-китаец в улыбке ещё больше сощурил свои узкие глаза. — Что скажешь?
— Слушай, тут такое дело... У тебя на Земле было много профессий. Ты же и на стройке работал, я правильно помню?
— Да, конечно. И каменщиком, и штукатуром, и плиточником. Кем я только ни работал, хе-хе… И в Тяньцзине, и в Шанхае, и в Хаэрбине, и в Хабаровске... А что?
— Это просто здорово! Ты талантище! Понимаешь, тут на Раа есть одна постройка, наш земляк строил. Мой земляк. Дом-башня для поклонения Творцу Земли. Там были росписи по штукатурке. Нужен твой совет, как можно их отреставрировать. Ты не мог бы взглянуть?
Китаец улыбнулся.
— Андрей, ты же знаешь, что я зависимый. Для работы тебе нужно нанять меня у государства.
— Но вообще ты бы мог просто посмотреть, что тут можно сделать?
— Я, конечно, могу, но хотел бы, чтобы мне как-то зачли это в ресурс…
— То есть ты не против? Думаю, ресурсы найдутся. Это важно для общины Раа.
Вэнь рассмеялся:
— Знаешь, Андрей, я думал, что в моей жизни уже не будет слов «работать на стройке» в том смысле, как это бывает на Земле. В моей общине у зависимых много работы. Не знаю, отпустят ли меня.
Крокодил набрал полную грудь воздуха и вздохнул. Потом сказал:
— Помнишь, ты говорил, что на Земле нам нечего делать, потому что Христос не родился. Можно сказать, для нас Он родился. Да и вообще, Он же родился прежде сотворения мира! Мы, земляне, знаем, что Он есть! Я обратился за советом именно к тебе, потому что… ну, мне кажется, будет неправильным, если мы не отреставрируем это здание и не подарим его Раа таким, как оно должно быть. Они нас приютили, вероятно, в самый тяжёлый в нашей жизни период, который мы не помним. Будет правильно их отблагодарить сообщением, что жизнь не проходит со смертью.
Китаец несколько секунд помолчал в раздумьях.
— Андрей, я понимаю, что ты очень скучаешь по Земле… Но ты уверен, что на Раа нужны наши проблемы? Христос — это очень хорошо, но религиозные споры и раздоры — это очень плохо. Сейчас мы выращиваем силовые кабели для энергетических установок. Очень важная работа, очень срочная. Поговори со старостой моей общины, Шелой. Может быть, она разрешит мне приехать к тебе… Но если честно, то вряд ли.
— Хорошо, я понял, — сказал Крокодил. — Я с ней свяжусь.
Не отпустив коммуникатор, он вызвал Галину из Ужгорода. На Западной Украине много верующих, она наверняка знает много молитв, церковных песнопений...
Галина была, мягко говоря, не слишком рада его видеозвонку.
— Борька сбежал на Пробу! — со злостью сказала она, едва лишь Крокодил успел поздороваться. — И всё из-за тебя! Уже третий день как нет его, я вся извелась! И ты тому причиной! Он забрал себе в голову, что если ты прошел, то и ему удастся. Но как же удастся?! Он же не умеет ничего! Он только-только человеком себя почувствовал, отогрелся душой — и что, вернётся, как побитое животное? А если, того хуже, пройдёт эту проклятущую Пробу — как ему жить, неприкаянному? А если мне его привезут в гробу, в колоде этой? Какая же ты всё-таки скотина, Андрей Строганов!
Она даже не стала слушать, что Крокодил пытался ей сказать, просто отключилась.
Он потёр подбородок. Кого из землян он ещё знает? Толстого мужика с тоненькой красоткой. Кажется, их зовут Константин и Наталия. «Ну, как же без Наташи».
Нет, после общения с Вэнем и Галиной ему совсем не хотелось искать их. Его радость и воодушевление погасли, как спичка.
Но тут коммуникатор дрогнул, разноцветно мигнул.
— Андрей Строганов?
— Да, здесь, — без энтузиазма откликнулся он.
— С вами хочет говорить Тимор-Алк.
— Да, слушаю.
— Андрей, привет! Аира сказал, что ты на Белом острове и ждёшь его. Сам он в ближайшие дней десять будет вне доступа, просил извиниться. Может, я могу чем-то тебе помочь?
— Даже не знаю... Хотя... Слушай, да, можешь! Приезжай! И захвати с собой всё оборудование для ремонта зданий!

Отредактировано Старый дипломат (20.01.2018 15:45)