ЧАСТЬ 2
Глава девятнадцатая
Вера


 
Веру всегда оскорбляло, если в ней кто-то сомневался. Сама в себе она не сомневалась никогда. Когда в первый раз усомнилась бабушка, Веру это слегка задело, а ещё больше поставило в тупик. Бабушка Маша замечательная, но как она не понимает, что Вере просто необходимо быть инженером? Выслушав сомнения дочери, отец пожал плечами и коротко сказал:
– Так ты докажи. Мама обычно так и делает.
А мама хмыкнула и заявила, что доказать отцу очевидные вещи почти невозможно – упрётся и придумает тысячу и одну причину, чтобы не верить.
Ну, положим, это она хватила. Папа вполне убеждаем рациональными методами. У Веры, например, всегда получалось.
Инженер Белкин в ней поначалу тоже усомнился. Вера вначале разозлилась, а потом поняла, что у неё просто нет иного выхода, кроме как доказать, что длина волос не влияет на технические способности. Ведь он и в Веньке сомневался тоже  А уж по части способностей организационно-хозяйственных тому же Веньке было до неё даже очень далеко. Но пока добрались с обозом до Зареченска, Белкин перестал цеплять студентов в своей грубовато-провокационной манере. Ну, или она привыкла уже не реагировать.  Они приехали сюда делать дело.
 
На стройке Зареченской гидроэлектростанции было, как на любой стройке – грязно, людно, шумно и неразбериха. Неразберихи было много. Временно заменивший погибшего Звягинцева прораб Петухов в обязанностях начальника такого объекта разбирался плохо, но больше всего боялся, что его накажут за остановку строительства. Оттого развил бурную деятельность и за неделю наворотил такого, что, прибыв на стройку и ознакомившись с положением дел, Белкин только крякнул и, подозвав к себе горе-прораба, принялся ругать его нещадно, ничуть не стесняясь в выражениях.
– Я в технологиях не понимаю, – оправдывался Петухов.
– У тебя одна технология – древняя, как дерьмо мамонта: бери больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит! Твоя задача – установка базовых конструкций и укрепление грунта. Какого чёрта ты оборудование монтировать взялся? Вот этот унитаз здесь с какой стати возник?
Унитазом Анатолий Алексеевич именовал любой механизм, устаревший с технической точки зрения, неисправный или просто в данный момент неуместный. На сей раз унитазом оказался повышающий трансформатор, который исполнительный Петухов поспешил установить, хотя ещё основные работы по возведению плотины  были не завершены.
Причина, по которой Петухов предпочёл устанавливать трансформатор, а не заканчивать глухую часть плотины, была проста и очевидна. Теракт с убийством прежнего начальника строительства напугал рабочих, и большая часть их разбежалась по домам. На строительной площадке попросту не хватало ни людей, ни тягловой силы.
–  Я чтобы хоть что-то… – промямлил, окончательно теряясь, Петухов.
– Ладно, – Белкин решил сменить гнев на милость. – Так и быть, выпишу тебе премию за то, что трансформатор стоит на месте. На том самом месте, где должен стоять через два года. Вот через два года и выпишу. А пока клизму тебе, Петухов, – злорадно усмехнулся инженер. -Литр скипидара с патефонными иголками! Собирай людей и завершай бетонные работы. Твоя задача – глухая часть плотины. За это с тебя спрошу. Электрооборудование – не твоё дело, и не сейчас оно будет делаться.
В бетонном хозяйстве человек пять лениво месили лопатами, а изготовляемого ими раствора хватило бы на кубометр, не больше. 
– Это что? – нехорошо сощурившись, коротко спросил Белкин.
– Бетон мешаем, товарищ инженер, – под локтём у начальника строительства возник плюгавый мужичонка с редкой бородой, подслеповатыми глазками, неприятно суетливыми манерами и подобострастным выражением лица.
– Ты бетонщик? – подозрительно спросил Белкин.
– Так это, печник я, – торопливо ответил мужичок с ноготок.
– Печник? Раствор, стало быть, знаешь? Или ты печи навозом крепишь?
– Да как навозом-то?
– А это что? – заревел Белкин, зачерпывая раствор из туфли и суя под нос начальнику бетонного хозяйства. – Это плотину удержит? Здесь же один песок да вода! Цемент где, я тебя спрашиваю? Покрали, черти? Так я тебя за саботаж – в чрезвычайку, там разберутся! Не можешь срать – не мучай жопу!
Сладенькая ухмылочка исчезла с бледного, рябоватого лица. Мужик попятился, обиженно моргая.
– Да как же это? Да за что в чека? Когда цемент почитай неделю не завозили, – запричитал он. – Убивцы вокруг так и шнырят. Какой цемент?
– Банды боитесь, стало быть? – нехорошо сощурился начальник строительства. – А кто вас от неё защищать должен? На стройке народу полтысячи человек. И вы десятка ублюдков с наганами боитесь?
– А как не бояться-то? Как не бояться?
– Да вот так. Верка, бери бетонное хозяйство на себя, – скомандовал инженер. – Иначе эти деятели нам такого намешают, что половина Тверской губернии захлебнётся.
Вера коротко кивнула. Отставленный от командования печник поглядел на неё как-то странно и искоса.
– Барышни тут, – непонятно пробормотал он. – Барышнями Циркач аккурат заинтересуется. А что барышни в бетоне понимают? Барышни уж наработают, ох, наработают!
– Откуда ты этого шишка придурочнго взял? – поинтересовался у Петухова Белкин. – Они тут все у тебя такие?
– Ляпунов это, – торопливо подсказал инженеру Петухов. – Калистрат.
– И за какие заслуги ты его тут держишь? – косо взглянул на него Белкин.
Петухов сглотнул молча, заново покрываясь крупным потом, явно ожидая получить еще одну трёпку от нового начальства. Вместо него угрюмо ответил мастер Паршин:
– Сам понимаешь, Анатолий Алексеич, не больно-то теперь к нам кто рвётся идти. Рабочий он хороший, старательный. А что паникёр… Боятся люди, что уж тут поделаешь. Всем рты не позатыкаешь.
Белкин только рукой махнул, словно бы вмиг позабыв о рябом печнике, но чуть позже, когда с самыми срочными делами было покончено, подозвал к себе Веру и Веньку. На столе под дощатым навесом был расстелен крупномасштабный план строительства, но речь зашла вовсе не об электростанции и плотине.
– Сами видите, как нам тут рады, – внезапно сказал Белкин. – Предлагаю подумать. Того, кто уедет, дезертиром считать не буду. Вернётесь, когда банду обезвредят.
Вера досадливо вскинула бровь. Её занимала работа, о гаденьких намёках Ляпунова она и думать уже забыла – и вот опять. Сначала Вася, теперь Белкин. А ведь начальник электростанции, насколько она успела его узнать, был человеком резким и от всяких сантиментов далёким. И бесстрашным. Неужели завывания гнилого мужичка оказались последней каплей?
Начальник строительства глядел на своих помощников пристально, точно пытаясь прочитать их мысли, и Вера вдруг поняла, что дело тут не в страхе. Белкин не испугался. Но в своих молодых, необстрелянных ассистентах он не был так уверен, и давал им шанс отступить с опасного рубежа, не потеряв лица.
Белкин их просто плохо еще знает – и её, и Веньку. Иначе бы не спрашивал – хотят ли они сбежать от дела, к которому так долго шли?
 
Поздней осенью восемнадцатого года она сидела в институтской библиотеке, кутаясь в пальто и время от времени пряча в рукав то одну, то другую руку, чтобы согреть быстро замерзающие пальцы. Дров не хватало, печи в подвалах Замка на Аптекарском работали вполсилы, и сюда, в библиотеку, доходили лишь жалкие крохи тепла, явно недостаточные, чтобы прогреть огромное помещение. Ближе к вечеру библиотека наполнится народом, тогда надышат. Но сейчас за столами восседали лишь редкие энтузиасты, уткнувшись носами в книги. Вера вытащила руки из рукавов, потёрла озябшие ладони друг о друга, и перевернула очередной лист учебника.
     Позади неё кто-то, безбожно коверкая и перевирая, тихо прошептал: «Масен…юден...станд». Вера заинтересованно оглянулась. Черноволосый парень в очках напряженно листал толстый немецко-русский словарь.
     – Масен… виден…
     – Massenwiderstand, – шёпотом подсказала ему Вера.
     Парень оторвался от словаря и взглянул на неё непонимающе.
     – Massenwiderstand, – повторила она негромко. – Сопротивление по массе.
     Лицо парня осветила улыбка, он пробормотал: «Точно!» и принялся что-то торопливо черкать в толстой тетрадке. Вера повернулась было обратно к своему учебнику, но тут её догнал заданный неуверенным голосом вопрос:
     – А… Ты знаешь немецкий?..
     – Знаю, – Вера снова оглянулась.
     Лицо парня было знакомым, кажется, в институтских коридорах она не раз замечала эту рассеянную, светлую улыбку. И сейчас он улыбался. Чёрные глаза за круглыми стёклами очков смотрели на неё с тайной надеждой.
     – Знаю, – Вера взяла свой учебник и тетрадь и решительно пересела за его стол. – С чем тебе помочь?
     Улыбка на лице парня несколько померкла. Он посмотрел на неё нерешительно, потом опустил взгляд на лежавшую перед ним брошюру на немецком.
     – В общем-то, со всем, – признался он со вздохом. – Это единственное по нужной мне теме, что библиотекарь смог отыскать. А языка я совсем не знаю.
     Вера помедлила одно мгновение, потом без колебаний отодвинула свой учебник в сторону и взяла брошюру из его рук. Не такая уж она и толстая. И потом, ей и самой это интересно.
     – Записывай.
Немецкий еще в лицее давался ей легко: отец шутил, что это подает голос тевтонская кровь далёких предков, но и сам никогда не отказывался ей помочь. Ни он, ни Митя. Несколько раз Вера спотыкалась на незнакомых терминах, но в целом дело шло. Черноволосый парень то торопливо записывал вслед за ней, то прерывался и просто слушал с отрешенным видом.
     – Погоди, – вдруг сказал он, переводя взгляд на Веру. – Не может такого быть!
     – Чего не может быть? – не поняла она.
     – Того, что ты сейчас сказала. – он взял книжку из её рук и уставился на нарисованный на странице график. – Ну да. Видишь, тут функция идёт так, – палец описал в воздухе кривую, идущую вверх. – А если сделать, как ты сказала – то получится наоборот…
     Вера молча забрала у него книжку, перечитала последний абзац и поняла, что её собеседник прав. В переводе она ошиблась. А если уже не первый раз?
     – Нет, до этого, кажется, всё было правильно, – словно прочитав её мысли, парень неуверенно посмотрел в свою тетрадку. – Это математика, это… это я чувствую. Вот чем больше чистой физики, тем мне тяжелее. У нас её не было.
Кажется, она столкнулась с собратом по несчастью. В женском французском лицее физику не преподавали вообще, а математику из рук вон плохо. Но Вера Штольман никогда не пасовала перед трудностями. Год после окончания лицея она занималась с репетитором, и полученных знаний вполне хватало, чтобы поступить в университет, но – она была девушка. И в приёме на инженерное отделение ей тогда было отказано категорически.
     Того, что женщинам что-то может быть недоступно, не по уму, барышня Штольман не признавала никогда. Она бы все равно добилась своего, даже в закоснелой Франции, но возвращение семьи в революционную Россию внезапно распахнуло перед ней двери в мечту. Здесь было холодно, голодно, временами страшно – и безумно интересно. И Вера ни о чём не жалела.
     Черноволосый парень, похоже, был из той же породы. На вопрос о гимназии он лишь растерянно улыбнулся.
     – Я там не учился. А в нашем затонском четырёхклассном – ну какая физика?
     Знакомое название заставило Верину бровь приподняться в изумлении.
     – В затонском? Ты из Затонска?
     – Ну да, – собеседник взглянул на неё удивлённо. – Ты наш городок знаешь?
     – Моя мама родом оттуда, – поспешила объяснить Вера и протянула ему руку: – Вера Яковлевна Штольман. Можно просто Вера.
     – Беркович, – смущенно представился тот, осторожно пожимая протянутую руку. – Вениамин. Можно Веня.
В институте их вскоре начали считать парой. Это было совсем не так, но саму Веру такой вердикт вполне устраивал, поскольку позволял избежать совершенно ей ненужного внимания со стороны других молодых людей. Девушки в электротехническом институте были редкими птицам,  и за каждой соседи по аудитории ухаживали наперебой: Веру это не удивляло и не раздражало, просто не хотелось тратить драгоценное время на объяснения, что ей это не интересно. Несмотря на небольшой жизненный опыт, увидеть, что такое настоящая любовь, Вера Штольман уже успела.
«Мне было проще, – призналась ей как-то мама с грустной улыбкой. – Я ведь всегда знала, что папа мне предназначен. Я любила его, еще совсем не зная, а узнавая – любила еще сильнее. Даже, когда мы ссорились. Даже когда мне чудилось, что я ему не нужна. А папа… Ему казалось, что между нами стоит слишком многое. Оттого долго не позволял себе любить. Быть счастливым…»
Этот короткий разговор заставил тогда ещё юную Верочку задуматься. Как сложится с любовью у неё? Поймёт она сразу – или будет сомневаться? Ведь она очень похожа на папу, хотя сомнения – это не про неё... или всё же про неё? Вера всегда абсолютно точно знала, что делает, но любовь… Пока это было где-то далеко. У неё нет и тени дара, и вещих снов она не видит – как узнать, кто он, её суженный? Но соглашаться на меньшее, после того, как она выросла, дыша удивительной любовью родителей, ей не хотелось. Вера уже тогда твёрдо решила, что будет ждать, когда с ней случится то же самое, но в итоге и ждать-то оказалось некогда. Слишком много интересного было вокруг, слишком много всего прочего, что хочется узнать, успеть сейчас, пока она молода, пока полна сил и энергии, а суженый… появится когда-нибудь и где-нибудь!
     Но вряд ли это будет Венька. Веня – отличный парень, лучший друг… Вера не сомневалась, что и он воспринимает её так же – хоть он и пытался иной раз забрать у неё тяжёлую стопку книжек или отдать свой пиджак. И в том, что она постоянно таскала его к себе домой и кормила, когда было чем, тоже не было никакой романтики. Энтузиаст Венька напоминал ей отца, про которого мама полушутя говорила, что увлечётся – с голоду помрёт, но пообедать не вспомнит.
А еще Беркович был невероятный умница. Такие светлые головы даже в их институте встречались редко, оттого на Вениамина быстро положили глаз преподаватели, каждый из которых старался залучить его к себе. В двадцатом году оба они начали заниматься у профессора Смурова во вновь созданной лаборатории высоких напряжений, и последний год тот, не жалея сил, уговаривал Веньку продолжать совместную работу и после окончания института. Но Веня внезапно заартачился.
     –  Александр Антонович, я руками поработать хочу. Хоть пару лет. Вот вы мне первую категорию сразу по выпуску обещаете, а что я буду за инженер-электрик первой категории, если я электростанцию видел только на картинке?
     Про себя Вера всегда твёрдо знала, чего она хочет. Придумывать, проектировать, проводить сотни расчетов – это интересно, но это не для неё. Ее влекло дело. На Берковича профессор тогда взглянул с уважением и уговоры временно прекратил. А незадолго до выпуска пригласил их с Венькой к себе. В профессорском кабинете оказался еще один посетитель – коренастый мужчина средних лет с кудрявыми тёмными волосами и совершенно седой бородкой.
     – Вот, Анатолий Алексеевич, тебе пара кандидатов. Мои студенты, Вера Штольман и Вениамин Беркович. Не хотят в науку, хотят на стройку коммунизма… Знакомьтесь: Анатолий Алексеевич Белкин, инженер. Назначен руководить строительством гидроэлектростанции в Тверской губернии. Ищет ассистентов.
     Белкин разглядывал их, иронически прищурившись. Веру – с особым интересом.
     – Хилый, смотрю, студент нынче пошёл. Покрепче никого нет?
     – Ты, Белкин, помощников ищешь на гидростанцию или на кулачный бой? – прищурился профессор. – Лучшие мои выпускники. От себя отрываю, можно сказать. Забирай не глядя, если согласятся… Что скажете, товарищи студенты? Работа далеко не такая большая, как Волховстрой, но интересная. Как раз на пару лет, как вам, Вениамин, и хотелось. Тут вам и практический опыт, и всё прочее…
     – Жалование хорошее, – ухмыльнувшись, подтвердил Белкин. – Работы непочатый край. Пойдёшь?
     – Пойдём, – без колебаний ответил Венька. Анатолий Алексеевич перевёл взгляд на Веру.
     – А ты, барышня? Честно предупреждаю: работа тяжелая, в мужской компании, народец  грубый, безо всяких политесов…
     – Анатолий Алексеевич, – с усмешкой перебил его Смуров. – Нашу барышню вы этим не напугаете. Не на ту напали.
     Белкин на его слова внимания не обратил, продолжал пытливо смотреть на Веру.
     – Про финтифлюшки придётся забыть, – заявил он с усмешкой, скользнув взглядом по её блузке с кружевным воротничком. – Работа грязная, и жить в глуши. Театры и синематограф отменяются. Зареченск – не Петроград. Ты готова, дочь попова?

Сейчас Белкин смотрел на них еще внимательнее, чем при первой встрече. Венька вдруг снял очки и в свою очередь уставился на него, близоруко щурясь.
– Дезертиром считать не буду, – повторил начальник отчётливо. – Предлагаю без всяких задних мыслей. И командировку сам выпишу, хоть в Тверь, хоть обратно в Питер, чтобы лишних вопросов не было. Народ вы молодой, пороху не нюхавший. Чувствуете, что поджилки трясутся – уезжайте. Слова не скажу. На пару недель. А к тому времени батька твой бандитов переловит, – инженер искоса взглянул на Веру. – Не зря же про него тут легенды рассказывают!
– Анатолий Алексеич, а вы? – зло перебил его Вениамин. – Тоже в командировку уедете? И если да – сами себя будете считать дезертиром или как? Нам всё время что-то мешать будет. Дождь, снег, бандиты… От всего бегать предлагаете, всяким шакалам на радость?
Добавить к сказанному было нечего. Вера вскинула бровь и посмотрела на начальника пристально. Хотелось спросить, а рассказывали бы про её отца легенды, если бы он бегал от своего дела? Но Вера промолчала. Все просто, она – тоже Штольман. Надобно служить, коли обещался.
– Анатолий Алексеич, мы остаёмся.
Белкин не стал ни спорить, ни уговаривать. Кинул на них последний испытующий взгляд и, подвинув ближе план стройки, невозмутимо вернулся к рабочим вопросам, словно бы никакого разговора между ними не было.
 
Но, принял ли начальник строительства всерьёз страхи мутного Ляпунова или нет, оставлять дело на самотёк он не собирался. После обеда подозвал к себе Паршина, как видно, глянувшегося ему больше других мастеров, и велел выбрать из своих людей несколько самых надёжных, которых можно было бы назначить караульными. Только сейчас Вера узнала, что вместе с их поклажей на стройку приехали четыре винтовки, которыми снабдил их начальник уездной милиции.
– Сделаем, Анатолий Алексеич, – понятливо кивнул мастер. – Есть ребята из демобилизованных и у меня, и у Никиты Белова. Подберём.
– Таких, чтобы случись чего, сдуру под пули не прыгали, – уточнил Белкин. – Их дело – тревогу поднять вовремя. А дальше посмотрим у кого шворц крепче. И еще – времянка у тебя пустая есть? Для меня и этих вот героев? – и инженер иронически покосился на своих помощников.
– Времянку найдём, – Паршин с сомнением глянул на наспех сколоченные кособокие домишки, сгрудившиеся подле чахлой рощицы. – Вот только барышне оно как?.. – он перевёл глаза на Веру. – В здешних халупах-то? Может, лучше бы вам в Зареченске, там дом хороший…
Вера возмущенно фыркнула. Белкин вслед за мастером глянул на неё и насмешливо прищурился.
– Барышня, тебе как? – передразнил он. – Видишь, Паршин, молчит, словно язык отрезали. Обойдутся без перин. Нечего им, белоручкам, лишнюю слабину давать.
Дело, конечно, было не в перинах. А в том, что прежний инженер со своими помощниками ночевал в Зареченске и там же был убит. Белкин делал все правильно, то ли руководствуясь собственным опытом, то ли не пропустив мимо ушей ни одного совета из тех, что давали ему начальник уездной милиции с отцом и Василием.
На Васю она, признаться, до сих пор была сердита за его попытку отставить её от дела. Да, банда, но в Затонске было полно женщин и даже здесь, на стройке, они были – только у Смирного свет клином сошёлся на ней одной. И не поленился ведь и у Белкина, и у папы требовать, чтобы они отправили её назад! При воспоминании об этом Вера вся вскипала от возмущения, но что-то мешало ей разозлиться на Василия окончательно. Может то, что она увидела в кабинете доктора Зуева – рубашка в кровавых пятнах и боль в невозмутимом обычно взгляде. За пять лет не самой лёгкой службы затонский милиционер не зачерствел душой.
И Венька в свою очередь просил её на бывшего однокашника не злиться, пояснив смущенно: «Он не хотел тебя обидеть. Просто Вася говорить не умеет» Ну, это Вере было знакомо. Папа тоже не был мастером разъяснять и убеждать. Но его она всегда понимала, даже без слов, а вот Василия, выходит – нет. Да и нужно ли ей это? Вряд ли они со Смирным станут друзьями, как с Веней. Хотя стоило бы, конечно. Вася постоянно был рядом с отцом и рисковал жизнью с ним наравне… Он ведь хороший парень. Но что-то мешало зачислить его в друзья наравне с Венькой – может, взгляд его, что Вера ловила порой. Взгляд, которого не понимала, который её смущал, и от которого она спешила отгородиться высоко вздёрнутой бровью и насмешливой улыбкой.
И теперь – как будто ничего в мире нет важнее её безопасности! Нет, Василий Степанович, есть. Дело, её дело всегда будет на первом месте. Безопасность – это, конечно, нужно и важно, но они об этом позаботятся. Можете сами приехать и убедиться.
Мысль об этом посетила её в воскресенье: что день выходной и если дел в отделении будет немного, то Василий непременно отпросится у папы и нагрянет, чтобы снова за неё бояться. И тут же мстительно подумалось, что неплохо было бы, чтобы Васю поймали караульные, выставленные Белкиным. Чтобы на собственном примере убедился, что с безопасностью у них всё в порядке! Поймали и заперли в каком-нибудь сарае на пару часов, а лучше – на подольше, точно, как он когда-то задержал отца. До выяснения личности!
* * *
Выстрел прозвучал словно бы издалека. Одинокий, совсем нестрашный – но уровень, который она держала, вдруг стал невероятно тяжёлым и сам собой вывалился из рук.
– Бей мельчей – собирать ловчей! – буркнул Белкин, отрываясь от чертежа. – Ну, что еще там?
Вера молчала, охваченная внезапным холодом. Это мог стрелять и случайный охотник в Зареченском лесу, но утренние мысли вдруг вернулись – и теперь уже не казались смешными. А что, если?.. Что, если она накаркала? Вася всё-таки приехал, и усердные, но неумелые паршинские охранники его подстрелили?! Господи!..
Заговорить никто не успел. Вслед за первым выстрелом грохнул второй, потом третий, и Вера поняла, что стреляют точно не за рекой. Инженер понял это еще быстрее. Сорвавшись с места, Белкин бросился к выходу из машинного зала, на ходу выхватывая наган. Веня и Вера, не сговариваясь, припустили следом.
Когда они вылетели на подъездную площадку, изрытую колёсами тяжелых подвод, к ним уже бежали двое. В мчавшемся впереди Вера узнала мастера Белова, обычно сдержанного и неторопливого, и внутри неё что-то нехорошо сжалось.
– Товарищ Белкин! Бандиты! – выкрикнул Белов, задыхаясь от быстрого бега.
Не раздумывая ни мгновения, Белкин повернулся к ней.
– Верка, сирену! Венька, мухой в машзал! Встречай людей, чтобы друг друга не подавили! Ах, идёт оно пляшет!..
Веня, спотыкаясь, кинулся обратно к недостроенному зданию ГЭС. Вера повернулась и побежала вслед за ним.
Она не привыкла бояться, она двадцать лет прожила в твёрдой уверенности, что ничего не боится, но сейчас в голове не было не единой мысли, кажется, там остался лишь страх – колючий, липкий, вонючий страх, от которого шарахнулось, сжимаясь от отвращения, всё её существо. Но, хоть в голове было пусто, руки и ноги сделали все сами – ноги добежали до нужного места, ни разу не споткнувшись, а руки, не колеблясь, повернули рукоять ручной сирены.
Надсадный хриплый вой крыльчатки привёл Веру в себя. Так. Белкин уже дважды проводил инструктаж для работников. По этому сигналу люди должны были собраться здесь, на подъездной площадке. Вон, кто-то уже бежит. Первому же человеку, подбежавшему к ней, Вера сунула в руки сирену и мотнула головой в сторону стен будущей ГЭС
– Крути! Кто придёт – всех в здание!
Люди сбегались со всех сторон. Мысль наконец-то заработала ясно и чётко. Сегодня воскресенье. Сколько человек на стройке – тридцать, сорок? Определённо больше, чем незваных гостей, но рабочие безоружны. Все ли смогут сбежаться в будущий машинный зал, под защиту толстых стен? Только сейчас она поняла, что сжимает в руке револьвер, о котором она почти не вспоминала, но который постоянно носила в кармане комбинезона. Отец молча вручил ей оружие, когда она уезжала на стройку. Как ты был прав, папа!..
По дороге вдоль берега, огрызаясь редкими выстрелами, стремительно мчались всадники – мчались прочь от плотины. Вслед им гремели винтовочные залпы – как раз там, подле глухой перемычки, отгородившей стройку от Затони, Белкин устроил караульный пост. Нападавшие один за другим сворачивали с дороги, исчезая за заболоченной рощицей. Уходят?
Позади слышался злой голос Белкина:
– Обойти хотят! Никита, убирай людей со стройки! Паршин, кричи своим, пусть сюда отходят! В посёлке никого?
Внизу, между перемычкой и плотиной метались люди – кто-то отставший бежал сюда, к зданию ГЭС, кто-то спешил укрыться среди нагромождения лесов и груд кирпича, заполнявших стройплощадки. Сверху ей было видно, как в сарай, предназначенный для хранения инструмента, забежали двое рабочих. И еще кто-то прятался среди подвод с камнем. Вера глянула в сторону рощицы – пока никого, – и, повернувшись, начала поспешно спускаться на дно котлована. Сзади кто-то, надсаживаясь, завопил: «Куда, дуреха!!!» – но она не оглянулась.
Нужно уговорить рабочих перейти в здание ГЭС. Хоть и недостроенное, оно сейчас будет самым надёжным убежищем. Оконные проёмы высоко, туда придётся лезть снизу по лесам, ворота огромны, но их нетрудно оборонять, заняв позицию внутри… Здесь, на открытом пространстве, люди беззащитны перед бандой. Только бы успеть! К горлу снова подкатил холодный страх, но Вера строго запретила себе паниковать. Бандиты вокруг рощи, галопом, она к сараю – бегом… Успеет!
   
Успели они едва. Вера и трое найденных ею строителей вбегали в здание, когда всадники вылетели с другой стороны рощи, к хибарам рабочего посёлка, прямо напротив подъездной площадки. Послышались выстрелы. Вера с ужасом увидела, как из времянки, стоявшей ближе всего к роще, выскочили двое рабочих и опрометью кинулись прочь, пытаясь затеряться среди деревьев. Их застрелили в упор.
– К стене! – гаркнула Вера.
Огромные ворота машинного зала были распахнуты настежь, и казалось, что сейчас мчащиеся во весь опор всадники ворвутся прямиком сюда. Приведённые ею мужики послушно шарахнулись к глухой стене и принялись пробираться вдоль неё вглубь, туда, где в дальнем конце зала толпились люди. Вера, выхватив револьвер, пригнулась и кинулась обратно ко входу.
– Куда?! – налетел на неё Белкин, чёртиком выскочивший из-за груды кирпичей.
– Так… – выдохнула Вера, кивая в сторону подъездной площадки.
– Иди к людям! – рявкнул Белкин. – Прячь рабочих в потерну! Тут мы сами справимся!
Только сейчас Вера увидела, что у входа, надёжно укрывшись за фундаментами будущих перегородок, заняли позиции трое охранников с винтовками. А где четвёртый? Снова загрохотали выстрелы. Вера кинулась к стене. Чего медлит Белкин? Хочет подпустить их ближе, чтобы стрелять наверняка? Сзади, ответом на её вопрос, залпом ударили винтовки, и яростно бахнул наган инженера. Бандиты ответили беспорядочной пальбой.
Человек двадцать строителей толпилось в дальнем конце зала. Взгляд Веры выхватывал из толпы знакомые лица: Паршин, мастер Белов, Венька… Навстречу ей с потерянным лицом кинулся прораб Петухов.
– Все здесь? – выкрикнула она.
– Пятерых не досчитался! – страдальчески сморщился Петухов. – Дай бог, убежали по берегу!
– Двоих сейчас… У посёлка… – выдохнула Вера. В толпе кто-то сдавленно охнул.
– Надо было всем бежать! – выкрикнул чей-то истерический голос. – Лучше бы в лес, в камыши! Завели ж нас сюда, на смертоньку неминучую!
Перестрелка у ворот не затихала. Две пули одна за другой звонко ударили в камень где-то совсем рядом. Толпа заволновалась. Кто-то вскрикнул, кто-то принялся бормотать молитву.
– Не паниковать, сукины дети! – рявкнул Никита Белов. – А ну, легли все на пол!
– Не нужно на пол, Никита Иваныч, – торопливо крикнула Вера. – Здесь есть, где людям укрыться. Идите за мной! Товарищ Петухов, берите фонари, спускайте людей в потерну!
– Это под землю, что ли, лезть? – тонко вякнул тот же голос, что вещал про смертоньку неминучую.
– Там вам ничего не угрожает, – Вера уже открывала неприметную дверь, отделённую от машинного зала небольшим тамбуром. Петухов, обжигаясь, торопливо запалил два керосиновых фонаря. – Прячьтесь!
Сзади послышались торопливые шаги. Вера оглянулась и увидела, что к ним подбегает один из паршинских охранников.
– Вроде, отогнали мы их, – торопливо доложился он. – Одного положили. Товарищ Белкин сказал – с вами идти. Занять, значит, оборону, – мужик кивнул на вход в потерну. – Говорит, поберечься нужно. С десяток их там. Гришку подстрелили, черти, еще на перемычке!
Гришка… Кажется, один из охранников. Вера кивнула молча и отошла в сторону, подавая Петухову знак спускаться первым.
 
Путь в подземные помещения плотины показался ей невероятно долгим. Узкая железная лестница, не рассчитанная на такое количество людей, жалобно поскрипывала и подрагивала: идущие по ней то и дело останавливались, хватаясь за перила, опасаясь продолжить спуск. Люди молчали; в темноте, озаряемой неверным светом двух фонарей слышался лишь шорох одежд, стук подмёток да тяжёлое дыхание. У Веры мелькнула мысль, что нужно предупредить Петухова, чтобы обратно поднимались меньшими группами.
На крюке у входа в потерну висел еще один фонарь – кажется, судовой, – мощный и по счастью полностью заправленный. Вера запалила его и, передав одному из рабочих, с усилием отворила тяжёлую дверь.
– Сюда, товарищи.
– А не задохнёмся мы? В погребе энтом? – сдавленно спросил кто-то.
– В своем погребе же не задыхаетесь! – резко ответила Вера. – Здесь есть воздуховоды. Дверь останется открытой. Товарищ Петухов, идите вперёд!
В тоннель под плотиной люди входили медленно, тревожно оглядываясь, пригибаясь под низким сводчатым потолком. Вера про себя пересчитывала проходящих мимо. В потерну спустились не все – с ними не было ни обоих мастеров, ни Веньки. Не доставало и еще нескольких человек. Побоялись лезть в каменный мешок?
Рабочий с фонарём, шедший последним, остановился и взглянул на неё вопросительно.
– Проходите вглубь, – махнула рукой Вера. – Там до вас никто добраться не сможет.
– Оно верно, – солидно кивнул подошедший вслед за ней пожилой охранник, профессионально оглядывая площадку перед лестницей и узкий вход в потерну. – Во-от за тем выступом залягу, пожалуй. Оттуда как на ладони. Ни одна сволочь не пройдёт, пока патроны есть.
– Патронов достаточно?
Мужик молча продемонстрировал подсумок. Вера кивнула. Людей в охрану Паршин и впрямь отобрал надёжных.
– Без фонарей им не спуститься. Вы не ждите, товарищ, если кто покажется, стреляйте сразу. Мы прежде покричим. Пароль – «Затонск».
Охранник, заправлявший обойму в винтовку, сосредоточенно кивнул, но тут же словно бы спохватился и поднял недоумевающий взгляд на Веру.
– А вы что же, барышня? Не с нами?
– Я там нужна, – Вера посмотрела в сторону лестницы. – Если долго вообще никого не будет… Нет. Сами не выходите. Всё-таки дождитесь. Хотя бы до вечера. Не век они тут будут сидеть. Может быть те, кто убежал на берег, доберутся до Зареченска или Затонска. Тогда и милиция здесь будет.
Свой фонарь Вера оставила охраннику, и три пролёта скрипучей лестницы ей пришлось преодолеть на ощупь, в полной темноте. Потом впереди забрезжил свет. Не слышно было ни криков, ни выстрелов. Возможно, бандиты уже умчались, убедившись, что с налёта плотину им не взять? Зачем им вообще нужно была это нападение среди бела дня? Рассчитывали, что строители совсем беззащитны? Конечно, если бы не меры, предпринятые Белкиным накануне, жертв было бы гораздо больше.
Внезапно до неё донеслись голоса. Вера единым махом одолела последние ступеньки, прижалась к стене, и, вытащив револьвер, осторожно выглянула из тамбура.
 
Белкин с наганом в руке стоял по другую сторону машинного зала, прижимаясь к стене между двумя оконными проёмами. Остальные, оставшиеся в зале – Венька, Паршин с Беловым, рабочие, имен которых она не успела еще узнать, – молча столпились у глухой стенки, не отрывая от него глаз. Вера шагнула к ним.
– Что?..
Никита Белов оглянулся. Глаза у него в один миг стали страшными. Договорить Вера не успела – старый мастер шагнул к ней, рывком притянул к себе и зажал рот железной ладонью.
– Тише! – сдавленно прошипел он. Вера послушно замерла. Все прочие, кто был сейчас в машинном зале, молча уставились на неё, и от их взглядов Вере на какой-то миг сделалось жутко. Что происходит?
– Ты слышишь, начальник? – хрипло прозвучало из-за окна. – Отдай нам вашу инженершу, Штольмана дочку. Тогда уйдём. И никто больше не пострадает. А иначе всех вас тут положим. Лютой смертью умирать будете – и ты, и все, кто там с тобой сейчас!
– Про прежнего инженера ему напомни, – подсказал еще чей-то голос, и оба невидимых бандита расхохотались весело и грубо.
Вот, значит, в чем дело. Вере неожиданно стало спокойнее. Слова бандитов напугали её куда меньше, чем полные ужаса взгляды товарищей. Вера шумно выдохнула носом и осторожно постучала пальцем по руке Белова, всё еще зажимавшей ей рот, показывая, что её можно отпустить. Никита Иваныч секунду помедлил, но всё же убрал свою жёсткую ладонь. Вера кивнула, не говоря ни слова. Белкин покосился на неё хмуро и крикнул в сторону окна:
– Зачем она вам?
Тот же голос, что говорил про лютую смерть, глумливо ответил:
– А ты её спроси! Не хочет она с отцом повидаться? Он нынче у нас в гостях!
Отец… что? Страшный смысл слов бандита даже не успел до неё дойти, как мастер Белов снова схватил её в охапку и хриплым шёпотом выдохнул в самое ухо: «Врет, собака бешеная!»
Разумеется, врут. Нашел дуру, сдаваться. Чтобы потом они вот так же заявились к папе, сказав: «Твоя дочь у нас в гостях?»
Точно подслушав ее мысли, Белкин крикнул бандиту:
– Врёте!
По-другому не может быть, просто не может быть!.. Папа – он же… Как могло случиться, чтобы какие-то ублюдки захватили его и угрожали убить?!
Бандит за стенкой гнусно хохотнул.
– А пусть выглянет. Я ей свой нож покажу. Узнает отцову кровь, или нет?
Вера изо всех сил стиснула зубы. Разумеется, она и не собиралась никуда выглядывать, даже если бы Никита Иваныч её не держал. Но где-то глубоко внутри заплакала маленькая кудрявая девочка с косичками – та самая, что когда-то гуляла у Дома Инвалидов в Париже, держась за отцовскую руку. Папа – самый лучший, самый сильный, самый смелый… Ну как же, как же так?!..
Инженер кинул на Веру быстрый упреждающий взгляд, и спросил хладнокровно:
– И зачем ей выходить? Если Штольмана вы убили?
Вера вздрогнула. Папа… Мастер Белов вдруг свирепо выдохнул и прижал её к себе чуть не до хруста в костях. Плачущая девочка внутри всхлипнула и умолкла. Стало холодно, очень холодно, словно выставили её в одной сорочке на пронизывающий петроградский ветер…
– Еще не убили, – зловеще усмехнулся бандит. – А может, и вовсе не убьём. Как нас его девка об том попросит. Эй, инженерша, ты слышишь? Если хочешь увидеть отца живым – выходи сама и по-хорошему! Иначе вам всем там конец. У нас и динамит есть, и гранаты. А Штольмана я – видит бог, – к изгороди прибью и буду любоваться, как он кончается! А когда кончится – отвезу вместе с изгородью в Затонск и на площади поставлю. Чтобы весь ваш паршивый городишко полюбовался!
Наверное, это было то, что называется последней каплей. Так страшно, что страх вдруг ушёл, точно раздавил сам себя. Вернулась способность мыслить. Папа всегда считал её рассудительной… Не паниковать! Пока это только слова!
Похоже, этот тип говорит правду – отец в руках банды. Но правда и то, что папа еще жив. Неужели она не сможет придумать, как ему помочь?
Жаль, что у них самих нет гранат. Без гранат до этого мерзавца под лесами не доберёшься…
– Подумать нам надо! – крикнул вдруг Белкин, коротко покосился на неё и внезапно подмигнул.– Мне ведь потом тоже ответ держать придётся!
– А подумай, начальник! – неожиданно легко согласился бандит. – Час тебе на раздумья! И про динамит с гранатами тоже подумай. Не боись, ответишь! Что тебе важнее – твои люди с твоей плотиной или одна сучонка, фараонова дочь!
– Фи, мадам, что за выражансы! – зло фыркнул Белкин, но бандит этого, похоже не услышал. Послышался стук, леса за окном задрожали – должно быть те, кто на них залез, теперь спускались спешно вниз. Молодой парень с винтовкой, до того стоявший рядом с Никитой Беловым, внезапно выругался длинно и матерно и кинулся к окну, на ходу передёргивая затвор, но Белкин бросился ему наперерез и, грозно рявкнув: «Куда!», оттолкнул в сторону.
– Никита Иваныч, отпустите же вы меня, – устало окликнула мастера Вера.
Старый мастер медленно разжал руки. Звук её голоса, казалось, сломал какую-то преграду – остальные люди, собравшиеся в зале, тоже зашевелились, задвигались, словно просыпаясь от дурного сна. Венька кинулся к ней и молча встал рядом; поднял руки, точно желая обнять – но тут же их опустил. Верный друг Венька!..
– Что делать будем, Анатолий Алексеич? – хмуро спросил Белов.
– А что тут делать? – внезапно взвизгнул кто-то за Вериной спиной. – Пусть идёт! Что ж нам – всем из-за одной девки тут погибать?
Вера, молча растиравшая плечи, оглянулась. Рябоватое лицо показалось ей знакомым. Калистрат Ляпунов? А не он ли голосил про смерть неминучую? Вот уж кому здесь не место. Почему он не ушёл в потерну вместе с остальными?
Маленькие, подслеповатые глазки, сейчас пылали ненавистью и страхом. Ляпунов сглотнул и истерически выкрикнул:
– Сказано же в Писании, что грехи отцов падут на головы детей их!
Он хотел было выкрикнуть еще что-то, но Никита Белов его опередил – молча отодвинув Веру в сторону, шагнул к каменщику и, коротко размахнувшись, ударил того в челюсть. Ляпунов отлетел на несколько шагов, глухо впечатался в стенку и сполз по ней, закатив глаза.
– Кто еще хвост подымет – выброшу в окно! – угрюмо предупредил мастер. – Прямиком к дружкам! Так что делать будем, Анатолий Алексеич? – он повернулся к подошедшему Белкину. – Всем в потерну уходить? Но если они динамит заложат…
– А подь оно! Про динамит брешут – отрезал Белкин. – Тут динамита три пуда нужно заложить, и то большого вреда не будет. Откуда у них три пуда? Но шашками закидать могут.
– Что же, всем под землю залезать? – мрачно спросил Паршин. – А если здесь никого не останется – могут ход завалить. Как тогда выбираться? Даже если не найдут – подорвут ведь тут всё, эх!.. – мастер со злостью обвёл глазами недостроенный машинный зал. – На колу мочало, начинай сначала? Да и найдут дверь в потерну, не дураки ведь. Поймут, что мы не на небо вознеслись!
Слышно было, как рядом скрипнул зубами Венька. Вера глянула на него коротко и повернулась к Белкину
– Анатолий Алексеевич, – окликнула она негромко, но все тут же замолкли, уставившись на неё. – Зачем вы время попросили?
Белкин посмотрел на неё остро и одобрительно.
– Нам бы пару часов, мы их тут всех положить можем.
В единый миг взгляды переместились с неё на начальника строительства. Венька коротко выдохнул:
– Как?
Белкин указал подбородком в сторону дверного проёма, где на площадке будущей подстанции возвышался одинокий трансформатор, установленный ретивым Петуховым.
– Провод на земле – видишь? А сколько на трансформаторе, студент?
Венька вытаращил глаза. Вера тоже застыла в недоумении. Причём тут мощность трансформатора, да еще и не к чему не подключенного?
Вот если бы электростанция работала и трансформатор был подключен, как ему положено, к генератору турбины…
– Шаговое напряжение? – Венька догадался быстрее неё. – Но… Анатолий Алексеич! Электростанция же не работает! Откуда мы подадим ток?
– Отсюда, – Белкин, прищурившись, кивнул в сторону ими же привезённого бензинового генератора, предназначавшегося для мостового крана. – И на всю мощь его! На бесптичье и жопа соловей.
– Сгорит, – несмело возразил Венька.
– Студи, под носом ветер есть! – рявкнул Белкин. – Сделай все, чтобы не сгорел! Отключай защиту! Всё отключай. Считай, чего и сколько! Тебе Смуров первую категорию давал, а ты шайку бандитов поджарить не можешь?
Венька вздрогнул, но тут же кивнул решительно и шагнул к ближайшему верстаку, лихорадочно вытаскивая из карманов комбинезона блокнот и карандаш. Белкин кинулся к генератору. Рабочие и мастера замерли, недоумённо глядя на инженеров.
– Вера… Яковлевна, а что сделать-то хотите? – непонимающе спросил за её плечом Паршин. Вера глубоко вздохнула. Мысль Белкина она поняла
– Если на землю кинуть провод под напряжением, то вокруг него на земле создаётся опасная зона. Зона шагового напряжения, – объяснила она вполголоса. – Если ток достаточно сильный, то любого, кто попытается пройти через это место попросту убьет.
– И человека? – недоверчиво вскинулся Паршин.
Вера молча кивнула, наблюдая, как из-под Венькиного карандаша выползают все новые кривые строчки. Вот только получится ли у них? Может, лучше в потерну? А как же папа?.. На неё внезапно снизошло странное спокойствие. Паники не было.
И стало понятно, что она сама должна сделать.
– Сколько там провода? – повернулась она к Паршину. Тот неуверенно взглянул в сторону трансформатора, из-за которого виднелся моток толстого кабеля.
– Ну… Саженей двадцать там, не больше.
– Поболее, – внезапно подал голос парень с винтовкой. – Петухов тут его сматывал-разматывал. Саженей тридцать, точно!
– Ты за окнами следи! – сердито рявкнул Белкин, занятый генератором. – Паршин и вы двое – ну-ка сюда! Потянем провод от генератора к трансформатору! Венька, что там? Что на выходе получим?
– Что надо! – огрызнулся Венька, спешно подсчитывая что-то в столбик в своём блокноте. Белкин хмыкнул и заново занялся генератором, периодически порыкивая на рабочих.
Вера решительно подошла к инженеру.
– Анатолий Алексеевич, нужно дотянуть провод от трансформатора до траншеи!
– Какой траншеи? – Белкин воззрился на неё недоуменно.
– Там, снаружи, – Вера кивнула в сторону глухой стены. – Помните, там с одной стороны земляная стенка плотины, а с другой – отвал, тоже высокий. Получается, пройти можно только между ними, и там метров шесть в ширину всего. Можно ведь? Провод с лесов скинуть, конец закрепить?..
– Можно, – инженер глядел на неё пристально. – Тогда им запросто не выскочить. А как мы их туда заманим?
Во взгляде Веньки, что подошёл к ним, держа в руках листок с расчётами, был тот же вопрос. Вера, вздохнув, села на бетонный пристенок.
– Я выбегу. И заманю их. Стрелять не будут, ведь я им живой нужна.
– Ты что, сдаться хочешь? – недоверчиво вскинулся Венька.
– Нет, конечно, – твердо ответила Вера. – Если папа у них, то они всё одно его не пощадят. Значит, надо сделать так, чтобы отсюда они не ушли. Так что я выйду. Притворюсь, что хочу убежать. Они за мной погонятся, но не догонят. Они стройки не знают. И я приведу их сюда, всех сразу. А ты рубильник дёрнешь.
Паршин и рабочие, торопливо разматывавшие кабель генератора, услышав её слова, замерли и уставились на Веру, как на двухголовую.
– Это что же?.. – севшим голосом пробормотал мастер. – Вера Яковлевна… Да ты же сама сказала, что это верная смерть!..
Вера покачала головой.
– Зона шагового напряжения небольшая. Двадцать шагов. Я успею выскочить. Выйдет у нас шестнадцать метров, Веня?
– Выйдет, – хмуро буркнул Венька, не отводя от неё непривычно тяжелого взгляда. – Только так я тебя туда и пустил!
«Молодой человек, а почему вы решили, что можете мне что-то запрещать?» Вера сердито вскинула бровь. Он у Смирного научился плохому, что ли?
Вася! Вера похолодела. Здесь, в Затонске Вася всегда был рядом с отцом. Что с ним?
Бандит ни словом не упомянул о втором милиционере… Одно из двух – или Василия с отцом не было, или… Так. Не паниковать. И незачем выдумывать. Ничего точно не известно. Просто теперь у неё есть ещё одна причина для того, чтобы рискнуть. Чтобы ни один негодяй не ушёл отсюда живым.
– Я приведу их сюда, – повторила Вера, поднимаясь и глядя Веньке прямо в глаза. – Они будут бежать за мной. Я проскочу опасную зону первая. И крикну: «Жги!» А ты рубильник дёрнешь.
– Не думай даже! Да ты знаешь, кто это был? – внезапно рявкнул незаметно подошедший Белов. – Игнат! Сволочь, изувер, и ты вот так просто хочешь?!..
– Я хочу спасти отца, – Вера повернулась к нему. – Чтобы перенести провод, вам придётся выйти, значит, мне нужно быть уже там, – она мотнула головой в сторону окна. – Бандиты погонятся за мной и вас не заметят. А если и заметят – не поймут. Никита Иваныч, не спорьте. У нас очень мало времени.
* * *
Они были где-то под лесами – осторожно выбравшись из окна на широкий деревянный настил, Вера сквозь щели в досках сразу увидела шевеление далеко внизу, у самой земли. Все ли здесь? Охранники и Белкин насчитали девятерых нападавших, одного убили в перестрелке… Вера ухватилась за ближайший ушак и соскользнула по нему на нижний ярус.
Лёгкий стук явно привлёк внимание бандитов: шевеление прекратилось. До земли оставалось два пролёта. Спускаться ниже было нельзя. Вера принялась считать, вглядываясь в редкие щели: один человек, второй, третий…
– Игнат, вон она!
Люди выбежали из-под лесов, задрав головы. Впереди – худой, косматый старик со страшным лицом.  Должно быть, это и есть Игнат. Увидев её, бандит злорадно оскалился и махнул рукой своим людям. Вера снова отстранённо пожалела, что у неё самой нету ни динамита, ни гранат, и продолжила считать. Шесть, семь… а где восьмой? А, вон он. Все здесь. Ну, пошла плясать губерния, как Белкин говорит!
Вера шарахнулась обратно к стенке и громко взвизгнула.
– Стой! Стой, сучка!
Бандиты не стали ни ждать, ни уговаривать – все как один, кинулись к лесам, принялись карабкаться наверх по сходням. Заскрипело дерево. Вера отошла к дальнему краю настила, выжидая. Сейчас они поднимутся на её уровень и тогда…
– Глядите в оба! У девки оружие может быть! И в окна чтоб никто не высунулся!
Вера узнала голос Игната. Главарь осторожен. Но сейчас он зря беспокоится: окна остались выше, и в них никто не высунется, все защитники ГЭС сейчас по другую от них сторону. Должно быть, уже тянут провода. И револьвер у неё есть, да не про его честь. Пока. Над досками с противоположной от неё стороны появилась плешивая голова первого бандита. Вера повернулась и побежала прочь.
Здесь не было настила – только узкая доска, небрежно брошенная между двумя пролётами. Вера пролетела по ней стрелой. Когда-то дедушка Петя учил Верочку ходить по канату… Видел бы он её сейчас! Сзади, по настилу, грохотали сапоги уже нескольких человек. Девушка повернулась и ударом ноги сбросила вниз столь пригодившуюся ей доску.
– Ах ты, мразь! – понеслось ей вслед. Должно быть, кто-то потянулся за оружием, потому как на всю стройку разнеслось хриплое карканье Игната:
– Не стрелять!! Живьем взять! Кто выстрелит, прикончу на месте!
Бандиты с руганью посыпались вниз.
Сначала по лесам, заставляя преследователей пыхтя и разражаясь бранью, лезть за ней с яруса на ярус, потом по дну котлована, между грудами песка и щебня – Вера петляла, как заяц. Сравнение очень уместное. Ведь заяц прекрасно знает, что делает. Особенно в родном лесу. Несколько раз бандиты пытались разделиться и перехватить её, но у них ничего не получалось, девушка уходила от них, заставляя разъярённых преследователей просто мчаться за ней всей толпой.
Если бы она в действительности хотела убежать – она бы убежала, без сомнения, и какая-то часть её натуры, та самая маленькая девочка внутри неё отчаянно хотела это сделать: убежать, спрятаться, забиться в щель. И чтобы папа, самый лучший, самый сильный в мире папа пришел и спас… Нет, Верочка, нет. Теперь ты сама должна быть сильной. Сейчас ты спасаешь папу. Папочка, милый, держись! Я не пущу их к тебе.
Она знала, что не устанет. Её беспокоило одно – чтобы бандиты не устали прежде неё, не почувствовали бесплодность своей погони. Не начали стрелять. И Вера старательно замедляла шаг, спиной чувствуя горячее дыхание преследователей, слыша тяжёлый топот сапог и матерные выкрики. Особенно усердствовал старик с волчьими глазами, гнал вперёд своих приспешников, кричал Вере, что за каждый шаг, что она еще сделает, он отрежет у её отца по пальцу. От этих слов, от страшного хриплого голоса внутри всё сжималось, но Вера не оглядывалась.
Ей казалось, что времени прошло совсем немного, когда коротко рявкнула сирена, заставив девушку вздрогнуть. Уже? Вера резко выдохнула и метнулась в сторону. Кто-то из бандитов рванулся ей наперерез, но девушка свернула еще раз, проскочила узкие мостки, перекинутые через водосборную канаву, и выбежала на другую сторону котлована.
Вот он – узкий проход между земляной стеной и невысокой насыпью. Красная глина несыто чавкает под ботинками. Мокрая. Это хорошо.
Мимо белого колышка, торчавшего из насыпи, Вера промчалась, не сбавляя шаг. Шагах в десяти от него, прямо посреди прохода спускался с земляной стенки толстый провод, концом касающийся земли. Не слишком ли она опередила своих преследователей? Девушка оглянулась.
Она не рассчитала скорость – бегущие слишком растянулись. Игнат и вовсе оказался далеко позади, а с ним – еще двое. Все сразу в опасную зону не попадут. Нужно что-то придумать!
Провод был уже совсем рядом с ней. Вера споткнулась, вскрикнула, хватаясь за ногу, и круто развернулась к преследователям.
– Попалась, стерва!
Увидев, что она остановилась, передние бандиты остановились тоже и теперь приближались, медленно, злорадно скалясь. Вот мимо белого колышка прошел один… второй… Вера попятилась, подволакивая ногу и отчаянно мотая головой.
– Не подходи! – хрипло выкрикнула она, выставляя вперёд руку. – Кто сунется – убью!
Ответом ей был взрыв хохота. Кажется, они тоже набегались и теперь наслаждались моментом, понимая, что шустрая девка никуда от них не денется.
Она продолжала пятиться – медленно, аккуратно, не отрывая ног от земли, не сводя взгляда с ощерившихся рож. Передние уже здесь, но задние только подбежали и пока еще далеко, слишком далеко. И Игнат – вон он, за спинами, сверлит её волчьим глазами, облизывая губы.
Встретившись с ней взглядом, главарь оскалился:
– Добегалась, сучонка?
Девушка молча отступила еще на пару крохотных шагов, преувеличенно тяжело дыша, хватаясь рукой за бок. Пальцы нащупали рукоятку револьвера.
– На мать похожа, – внезапно хрипло произнёс Игнат и снова облизнул губы. – С отцом твоим мечтал свидеться, а с матерью, ведьмой затонской – еще больше. Ну так, ты за неё и пойдешь! Удачливый день у меня нынче.
Вера насмешливо вздёрнула бровь.
– Так я тоже ведьма! – выкрикнула она демонически. – Не веришь? Поймал меня? Ну, подойди и возьми! Своими руками!
Первый из бандитов уже миновал провод, последние… Ну же, ну же, еще чуть-чуть…
– Взять её! – внезапно рявкнул Игнат. – Хватай её живо!
Вот и всё! Девушка стремительно выпрямилась. Папочка, если я сделаю глупость, ты прости меня! Я просто не могу иначе. Ты бы тоже не смог.
Хорошо, что ни Веня, ни Белкин её сейчас не видят! Мысль мелькнула и растаяла. Стройку огласил пронзительный крик.
– Венька, жги!!!
Позади неё из насыпи торчал еще один белый колышек, до которого ей оставалось чуть меньше двух метров…
 

 
Следующая глава          Содержание
   

Скачать fb2 (Облако Mail.ru)         Скачать fb2 (Облако Google)